Тринадцатью годами раньше

Джеймс Дашнер

Ордер на убийство

Приквел к трилогии «Бегущий в Лабиринте»

Посвящается Кэти Иган. Мне тебя очень не хватает

Пролог

Тереза смотрела на своего лучшего друга и думала о том, каково будет забыть его.

Это казалось невозможным, хотя ей уже довелось видеть, как нескольким десяткам ребят вживили в голову сканер — устройство, стирающее память и дающее возможность контролировать поведение подопытного. Теперь пришёл черёд Томаса. Тёмные волосы, проницательный взгляд и постоянно задумчивое выражение на лице — как может этот парень стать для неё совсем-совсем чужим? Неужели, даже встретившись лицом к лицу, они не прибегнут к телепатическому общению? Неужели они не смогут, унюхав какой-нибудь «приятный» запашок или завидев какого-нибудь балбеса, вместе поглумиться над тем и другим, да так, что окружающие ничего не узнают?

Невозможно.

И всё же это случится через сутки.

Для неё. Для Томаса момент настанет через несколько минут. Он лежал на операционном столе: глаза закрыты, грудь поднимается и опускается в спокойном, плавном вдохе-выдохе. Его уже одели в джинсы и футболку — так в Приюте одеты почти все — и поэтому он выглядит, как на снимке из прошлого: самый обычный мальчик, прилегший вздремнуть после долгого дня в самой обычной школе. До того, как солнечные вспышки и зараза изгнали из мира всяческое понятие об обыденности. До того, как смерть и разрушения привели к печальной необходимости похищения детей, стирания их памяти и отправки их в ужасный Лабиринт. До того, как человеческий мозг назвали «убойной зоной», за которой требуется наблюдать и которую необходимо изучать. Всё во имя медицины и науки.

Подготовка закончена, и врач с медсестрой надели на Томаса маску. Послышались щелчки, шипение и тонкие прерывистые звуковые сигналы; Тереза увидела, как провода и пластиковые трубки выдвигаются из маски, скользят по коже и внедряются в ушные каналы Томаса. Его руки, вытянутые вдоль боков, рефлекторно задёргались. Наверно, несмотря на анестезию, ему больно, но он забудет об этой боли. Машина принялась за работу. Она сортировала и убирала из памяти юноши запечатлённые там образы. Стирала маму и папу Томаса, стирала его жизнь. Она стирала её, Терезу.

Маленькая частичка сознания девушки протестовала, твердила ей, что она должна рассердиться, должна завопить, затопать ногами и отказаться от сотрудничества. Но другая, бóльшая часть, была столь же тверда, как каменные утёсы за пределами комплекса. Да, бóльшая часть её разума была проникнута такой глубокой верой в необходимость этой операции, что она не иссякнет и через сутки, когда то же самое будет проделано и с нею самой. Они с Томасом доказывали прочность своих убеждений тем, что согласились на ту же процедуру, через которую прошли остальные. И если они погибнут — что ж, так тому и быть. Тереза была уверена: ПОРОК найдёт лекарство, миллионы людей будут спасены, и жизнь на Земле в один прекрасный день вернётся в своё нормальное русло. Это так же непреложно, как то, что людская жизнь идёт от детства к старости, а листья опадают по осени.

Томас с трудом, прерывисто вдохнул, затем испустил тихий стон и пошевелился. На одну ужасную секунду Терезе показалось, что он очнулся, пробудившись от мучительной боли — эти штуковины впились ему в мозг и кто знает, что они там творят. Но юноша затих, дыхание его выровнялось. Щелчки и шипение продолжались. Воспоминания в разуме её лучшего друга таяли, подобно далёкому эху.

Они официально попрощались, и слова «Увидимся завтра» всё ещё звенели в её голове. По непонятной причине эта короткая фраза Томаса поразила её, окрасив то, что ему предстояло, в ещё более мрачные и сюрреалистические тона. Да, они увидятся завтра, хотя она впадёт в кому, а он понятия не будет иметь, кто такая эта девушка; лишь где-то в глубине его сознания заскребётся мысль, что он где-то её видел. Завтра. После всех испытаний — страхов, тренировок, подготовки и планирования — они вступили в решающую стадию. То, что было сделано с Алби, Ньютом, Минхо и прочими, будет сделано и с ними. Обратного пути нет.

Но царящее в душе Терезы спокойствие было сродни наркотику-транквилизатору. Это тихое, уверенное чувство прогоняло страх перед гриверами и хрясками. У ПОРОКа нет другого выхода. У неё с Томасом нет другого выхода. Разве может она колебаться перед выбором: пожертвовать несколькими, чтобы спасти многих? Да и кто бы заколебался? Тут не до жалости, меланхолии или «хочу — не хочу». Третьего не дано; что сделано, то сделано; чему быть, того не миновать.

Обратного пути нет. Они с Томасом помогли сконструировать Лабиринт; одновременно Тереза потратила массу усилий на то, чтобы возвести стену вокруг собственных эмоций.

Её мысли затуманились, замедлились, будто при съёмке рапидом, в ожидании, когда же закончится процедура Томаса. Но вот врач нажал на несколько кнопок на экране, приборы запищали и защёлкали быстрее. Тело юноши опять задёргалось, когда трубки и провода задвигались и уползли обратно в маску. Томас затих; приборы выключили, и все звуки и движение разом прекратились. Медсестра наклонилась и сняла маску с Томаса. В тех местах, где края маски прижималась к лицу юноши, остались красные линии. Глаза его по-прежнему были закрыты.

На короткое мгновение Терезе показалось, что стена, возведённая ею вокруг своей печали, начала рушиться. Если бы Томас сейчас проснулся, он не вспомнил бы, кто она такая! Девушку охватил почти панический страх при мысли о том, что они скоро встретятся в Приюте и не узнают друг друга. Эта сокрушительная мысль напомнила Терезе о том, почему она выстроила стену. И словно каменщик, решительно кладущий кирпич в застывающий раствор, девушка быстро заделала брешь. Замуровала её напрочь.

Обратного пути нет.

В палату вошли двое охранников. Один взялся за руки Томаса, другой — за ноги; они подняли его с койки, словно мешок, набитый соломой, и переложили на каталку. Даже не взглянув на Терезу, парни выкатили Томаса из операционной. Все знали, куда его везут. Врач и сестра принялись за уборку — их работа была закончена. Тереза кивнула им, хотя те на неё не смотрели, а затем вышла в коридор вслед за охранниками.

Пока они совершали свой долгий путь по переходам и лифтам штаб-квартиры ПОРОКа, она едва могла заставить себя взглянуть на Томаса. Её стена опять начала подаваться. Бледное лицо юноши было покрыто крупными каплями пота, как будто он где-то в глубине, на каком-то уровне, был всё же в сознании и, отдавая себе отчёт в том страшном, что маячит на горизонте, пытался побороть в себе действие наркоза. Её сердце не выдерживало этого зрелища. А мысль о том, что она следующая, пугала её до дрожи. Эта дурацкая стена! Какой с неё толк? Всё равно её тоже сотрут вместе со всеми остальными воспоминаниями.

Они спустились в подвал под Лабиринтом, прошли через склад с рядами стеллажей, на которых хранились припасы для приютелей. Здесь, внизу, было темно и прохладно; руки Терезы покрылись гусиной кожей. Она поёжилась и потёрла их. Тело Томаса подпрыгивало на каталке, когда колёса попадали в выбоины в бетонном полу. По-прежнему Терезе казалось, будто царящий внутри него страх вот-вот прорвётся наружу, и его застывшее спящее лицо исказится гримасой ужаса.

Они приблизились к шахте лифта, где находился большой металлический куб.

Ящик.

Подвал находился всего в двух уровнях под полом Приюта, но сознанием приютелей манипулировали таким образом, что им представлялось, будто путешествие в Ящике, полное напряжения и страха, длится целую вечность. Всё это было построено специально, чтобы вызвать определённый набор эмоций и мозговых паттернов: от смятения и дезориентации до паники. Отличная отправная точка для составления карты убойной зоны Томаса. Тереза знала: завтра, зажав в кулаке клочок бумаги, она пройдёт тот же путь. Хорошо хоть, что она будет в коматозном состоянии, не придётся переживать всех этих страхов в Ящике. А вот Томас проснётся в металлическом кубе в полном одиночестве.

Охранники подкатили Томаса к Ящику. Раздался режущий слух скрежет металла — это один из них приставил к кубу длинную лестницу. Оба парня неловко взбирались по перекладинам, таща за собой вялое тело юноши. Тереза могла бы им помочь, но она этого не сделала, упрямо не трогаясь с места и изо всех сил стараясь не дать своей падающей стене развалиться.

Кряхтя и чертыхаясь, охранники втянули Томаса наверх. Его тело было повёрнуто так, что закрытые глаза юноши обратились к Терезе — в последний раз. Она знала, что он её не услышит, однако всё равно мысленно потянулась к нему и безмолвно произнесла:

«Мы поступаем правильно, Томас. Увидимся по ту сторону».

Охранники перегнулись через верх и опустили Томаса в Ящик, держа его за руки; потом отпустили их, давая телу упасть. Тереза услышала глухой удар, когда её друг ударился о холодный стальной пол Ящика. Её лучший друг...

Она повернулась и пошла прочь. Из-за спины до её ушей донёсся скрежет металла, затем раздалось громкое «бум!». Двери Ящика с грохотом захлопнулись, наглухо запечатывая судьбу Томаса, какой бы она ни была.

Тринадцатью годами раньше

Дата добавления: 2015-08-18