Кавказский менталитет

Успеху кавказских общин в условиях «экономики переходного периода», безусловно, способствовал специфический общекавказский менталитет.

Основными его чертами являются клановость, замкнутость, круговая порука, власть традиционных авторитетов, приоритет племенных обычаев перед законами государства. Это, впрочем, свойственно всем бедным и отсталым обществам, но в данной ситуации играют свою роль чисто кавказские особенности, берущие начало в традициях «набеговой экономики», а также специфическая этика, основанная на безусловном приоритете личных, семейных и племенных интересов перед любыми нравственными принципами.

Этому обществу был неведом «просто человек», который «сам по себе». Любой горец с рождения входил в род и был связан с её членами сложной системой прав и обязанностей, господства и подчинения. Любой чужак априори считался врагом, с которым можно обращаться как угодно (убить, поработить, ограбить, обмануть), если только это выгодно и безопасно. Но и член рода должен постоянно доказывать право на уважение со стороны соплеменников, любой ценой поддерживать свой статус. Отсюда — очень заметная извне потребность кавказцев в постоянном самоутверждении в глазах своих соплеменников.

Это порождает такие свойства кавказского менталитета, как абсолютное непризнание за «своими» вины; объективность в оценках воспринимается как слабость и даже предательство «своего рода». В том же ряду — высокая агрессивность на бытовом уровне, готовность применять оружие первыми и максимально жёстко, «на поражение». От войны «всех против всех» кавказские народы защищала выработанная веками система договорённостей, «сдержек и противовесов», вошедшая в обычай и закреплённая религиозно, которая удерживала агрессию в определённых рамках.

Сейчас многие утверждают, что именно эта система позволила сохранить традиции жёсткого коллективизма и племенного единства. Если из русских за сто лет были напрочь вытравлены коллективистские начала², то с кавказцами этого не случилось. Отчасти это верно. И тем не менее в течение прошлого столетия традиционный кавказский менталитет начал разлагаться. Увы, первыми распались именно сдерживающие механизмы. Зато такие черты, как родственная солидарность и взаимопомощь как обязанность, нашли себе новое применение — как механизм клановой экспансии.

С точки зрения кавказцев русские, не включённые в систему родственно-клановых отношений, воспринимаются как люди второго сорта, «статисты», а Россия — как зона криминальной экспансии, свободная от традиционных норм и запретов, действующих в своих национальных республиках.

Важно понимать, что проявление всех этих «диких» черт оказалось возможным в силу возникшего в «новой России» правового и ценностного вакуума. Если во времена Российской империи приезжающий, скажем, в Москву кавказец знал, что находится в пространстве русского закона, а в СССР — закона советского, то сегодня официальная мультикультурная концепция «многонационального народа» объективно создаёт ощущение «ничейности» Москвы и других русских городов, которые, как нам сейчас настойчиво внушают, «для всех». Но «для всех» если и бывает, то не надолго. Видя отсутствие хозяина, в т. ч. на символьно-ценностном уровне, кавказским

«пассионариям» ничего не остаётся, как заполнять этот вакуум собой, своими понятиями и правилами.

Итак, тенденция, когда в царской России, да и в СССР представители кавказских элит перенимали у русских европейскую культуру, сменилась на противоположную — стремление далеко не лучших выходцев из горных сёл навязать русским свои порядки. «Чеченец может уехать из аула, но куда уедет аул из чеченца?».

Ниже мы подробно рассмотрим различные аспекты современных русско-кавказских отношений, принимающих всё более резкие формы и угрожающие масштабы.

Дата добавления: 2015-08-09