Соотношение парадигм

Все основания, по которым мы могли бы решать, какую

методологическую позицию занять, в конечном итоге оказы-

ваются производными именно от мировоззренческих устано-

вок, которыми руководствуется исследователь или практик.

Эта зависимость четко обозначена В. С. Библером (1991) при

сопоставлении различных видов логик познания.

Современное рационализирующее познание (на которое

сориентированы естественные науки) предполагает

стремление объективно — то есть, отстраненно,

«бесконтактно» — проникнуть в сущность вещей. Исходная

философская посылка гласит: «Я» и Мир стоят по разную

сторону онтологической пропасти. Основная задача науки

заключается в стремлении гносеологически преодолеть эту

пропасть — «познать» объективную реальность, данную нам

в органах чувств.

Иные логики — античная и средневековая. Первая заклю-

чается в стремлении ухьатить первосущесть вещей в таком

понятии, которое сродни образу, сколь угодно многосложно-

му, лишь бы он позволял как-то оформить смутное ощущение

(предугадывание) тайны. Иными словами, эта логика исходит

из отождествления «Я» и Мира, тождества микрокосма с

макрокосмом. Средневековая логика, в свою очередь, выра-

жается а стремлении причаститься к свехрсущему, понять

мир через откровение. Исходная посылка: *я» — лишь ни-

чтожно малая часть вездесущего — в этом состоит весь

«пафос понимания вещей как орудий и эманации сил

субъектных, единственно сверхсущих» [Библер 1991, с. 5].

Таким образом, спор о том, какая логика исследования

лучше, на уровне исходных допущений оказывается спором о

том, чье представление о мироустройстве вернее. Как сви-

детельствует обозримая историческая ретро- и перспектива,

надеяться на скорое решение мировоззренческих проблем не

приходится: эта проблема, к счастью, всегда будет оставаться

нерешенной и доставаться в наследство последующим поко-

лениям в качестве вечного искусителя и побудителя к фи-

лософским исканиям. Поэтому одно из возможных решений

проблемы выбора парадигмы исследования состоит в том,

чтобы сознательно выводить ее из текущих мировоззренчес-

ких позиций, соглашаясь с тем, что другие ученые вольны

выстраивать иную исследовательскую платформу.

Однако, как только разные специалисты попытаются об-

меняться результатами своих исследований, может возник-

нуть — и постоянно возникает — трудность в понимании

друг друга. Пока речь идет о результатах описания, то с

таким положением еще можно мириться. Однако то, что для

исследователя является лишь методологической трудностью,

для психолога-практика становится проблемой выбора

способа своей профессиональной реализации. Тогда

трудность вырастает до уровня «что делать?» и «как нам

дальше быть?», поскольку, несмотря на разницу в

мировоззрении, действовать и тем, и другим специалистам

приходится в одном и том же Мире. Несовпадающие

мировоззренческие системы вновь начинают сталкиваться,

но уже на уровне практики. Как следствие споры о методе

гуманитарных наук порой достигают накала борьбы за

выживание.

Г. Олпорт, А. Маслоу и К- Роджерс считали, что экспери-

ментальный и опытный способы познания не составляют

оппозиции, они дополняют друг друга. Конкретное решение

состояло в том, что «исходным пунктом психологического

исследования должно быть возвращение «назад, к самим

предметам». Изучение природы человека необходимо начи-

нать с познания феноменологического и только затем надеть

на себя ярмо объективных, экспериментальных и лаборатор-

ных методов» [Крипнер и де Карвало 1993, с. 119—120].

Экспериментальный метод оказывается стоящим в заверше-

нии процесса приобретения знания. Предшествуют ему по-

гружение в изучаемые феномены, «впитывание непосредст-

венного опыта» до достижения момента, когда «какие-то

вещи просто приходят в голову». После этого требуется еще

длительная работа по доводке идей до уровня, когда они

могут быть проверены экспериментальным или квазиэкспе-

риментальным путем.

Ключевая идея В. С. Библера заключается в том, что мы

живем в период смены логики, которой руководствуется че-

ловечество в своем стремлении понять мироустройство. А

именно, от одной логики (рациональной на данном этапе) мы

переходим к диалогике — диалогу разных логик. Логика гря-

дущего XXI века — диалогика — способна совместить в себе

различные логики: как те, что существовали в прежние ис-

торические эпохи, так и новые, еще только проявляющиеся.

Близкие или полностью совпадающие высказывания обнару-

живаются у многих авторов: *Нет необходимости

доказывать, что один способ объяснения лучше, чем другой.

Каждый подход имеет своих защитников и у каждого есть

свои и преимущества, и слабые стороны по сравнению с

другими» [Poole & McPhee 1985, с. 107].

Эта идея о принципиальной совместимости разных логик

представляется весьма привлекательной по нравственно-эко-

логическим соображениям. К тому же она имеет уже и свои

операциональные конкретизации: во-первых, начинать необ-

ходимо со знакомства с феноменологией, на первом шаге

пытаясь проникнуться богатством ее связей, а во-вторых, это

должен быть диалог несовпадающих логик. Не борьба, не

высокомерное (или тревожное) игнорирование, а

всестороннее обсуждение общих проблем на различных

языках. Исследователю для этого надо будет освоить

несколько языков, а практику — переосмыслить

эклектичность как многоресурс-ность.

1.1.3. Почему герменевтика?

Пришло время определиться в собственной логике иссле-

дования, уже опираясь на выделенные парадигмальные ко-

ординаты.

Исходные положения, касающиеся мировоззренческой по-

зиции, в рамках поставленной задачи заявляются лишь эс-

кизно (и только в той части, которая касается предмета

разговора). Я делаю это ради внесения ясности относительно

своей позиции, но не в качестве обсуждаемых положений.

Психика человека и мир онтологически слиты воедино:

они изначально (если это начало было) упакованы друг в

друга. Противостояние материализма и идеализма — это

спор способов описания этой слитности. Похоже, оно

является следствием некорректно сформулированной

проблемы.

Та часть мира, с которой имеет дело человек, в значи-

тельной степени является продуктом (в том числе и актуаль-

но) деятельности самого человека. Производится он в

процессе описания мира — его семантического (знакового,

языкового, символического) удвоения. А поскольку всякое

описание всегда избирательно, то предмет описания

избирательно разворачивается (распаковывается) в этом

удвоении. Сотворив очередную порцию себя и мира, человек

действует в соответствии со своим новым пониманием и

оказывается одной из ведущих преобразующих сил

мироздания.

Всякое описание, сколь бы парадоксальным оно ни пока-

залось, всегда имеет свои основания, свои онтологические

корни — ив этом смысле всякое описание, любой способ

видения по-своему верен. Их непонимание кроется в отсут-

ствии доступа к контексту, в котором они означиваются.

Отношение к феноменам. Феномены, с которыми имеет

дело психология — это события (со-бытие — состоявшееся,

истинное бытие), которые имеют двойственное обоснование:

со стороны причин и со стороны результата. Поэтому пони-

мание их строится и в каузальных, и в телеологических

понятиях. У 3. Фрейда эта двойственность феноменов схва-

тывается дихотомией либидо и символа [Рикёр 1995-6, с. 405

—408]. П. Рикёр приводит и другие пары понятий:

побуждение и нацеленность, желание быть и знак, желание и

усилие существовать и др.

Цели научного исследования — понять то, каким образом в

реальной человеческой деятельности увязываются причины с

намерениями, истолковать смысл этой связи по отношению к

конкретным людям и/или всему человечеству. В данной

перспективе стремление человека понять себя совпадает с

проектированием себя, развитием.

Характер знаний, которые ожидается получать — част-

ные закономерности, ограниченные контекстами, в которых

они имеют смысл, вплоть до уникальных единичных харак-

теристик отдельно взятого лица.

Способ установления истинности знании — экспертные

суждения, личное участие, непосредственное переживание

соответствующего опыта и пр.

Описанные в первом разделе способы научного мышления

как по названиям, так и по наполнению у различных авторов

не совпадают. Однако если соотнести заявленные только что

позиции с содержанием упомянутых парадигм, то по сумме

положений они примерно могли бы соответствовать гер-

меневтической (А. Бохнер), диалектической (М. С. Пул и Р.

Д. МакФи) или субъект-субъектной (Г. А. Ковалев) пара-

дигмам. Вместе с тем наиболее адекватным парадигмальным

ориентиром в рамках данной работы был избран герменев-

тический способ мышления и метод исследования. Объясню

почему.

Мне приходится отходить от естественнонаучной логики

исследования — изучаемая реальность не принимает ее.

Предмет данного исследования — заведомо субъект,

носитель психики, живое существо. В нем можно выделить

отдельные фрагменты и сделать из них неживой препарат для

лабораторных работ — поучительно, наглядно, но... с

потерей качества. Естественнонаучная логика исходит из

первоначального разведения субъекта и объекта, а затем

стремится эту пропасть преодолеть. В этой логике человека

приходится сначала мысленно превращать в объект, а затем

пытаться искать в нем субъектность.

В качестве альтернативы поэтому избирается обратный

ход мысли: изначально полагать бытийственную упакован-

ность мира и человека друг в друге. Познавательная актив-

ность последнего заключается в стремлении распаковать себя

— превратить потенцию в актуальность (актуализировать

себя). Средством распаковки — семантического удвоения —

человеком как себя самого, так и мира выступает язык.

Способы распаковки — понимание, выделение

существенного (того, что скрыто, но составляет сущность

мира и самого человека), перекомпоновка полученного

материала — вместе составляют один метод: истолкование. В

таком понимании истолкование оказывается средством

развития человеком себя и мира. Наиболее полная

разработанность истолкования как метода обнаруживается в

герменевтике. Таким образом, с помощью герменевтики есть

надежда найти выход из указанных методологических

затруднений. А главное, прекратить борьбу с

субъективностью исследователя в стремлении превратить его

в измерительный прибор, и наоборот, желание наиболее

полным образом применить ее уникальные возможности.

Герменевтический подход для меня — это еще и метод

совместного (со своими коллегами, выступающими в

функции компетентных экспертов) исследования данной

проблемной области. В работе такого типа, как

представляется, позволительно заняться свободным

моделированием в расчете на конструктивную дискуссию,

которая сама по себе уже есть способ исследования.

Специфика изучаемой реальности состоит в том, что она в

своем полном объеме представлена в том же субъективном

пространстве, что и квалификация экспертов — все мы

погружены в психическую и социальную стихии, укоренены

в них своими глубокими душевными пластами. Чтобы

отстраниться от этой реальности и занять позицию

«объективного» исследователя, свою субъективность

пришлось бы умертвить. Прямая экспериментальная провер-

ка — в естественнонаучном, аппаратном ее понимании — ма-

нипулятивного воздействия (как и вообще психологического

воздействия) вряд ли возможна, поскольку трудно себе пред-

ставить, какой объективный инструмент может зафиксировать

то, что в принципе может быть зафиксировано лишь

инструментом психическим. А уж если избежать субъектив-

ности мы не можем, то корректно будет осмыслить саму

субъективность как специфический инструмент

исследования. Поэтому центральным методом признается

вынесение экспертных заключений: субъективная реальность

может быть исследуема в таком отстранении (по отношению

к одному исследователю) как передача выносимых суждений

на рассмотрение другим исследователям-экспертам.

Методологическая позиция А. Джиорджи, разделяемая

многими гуманистическими психологами, исходит из таких

базовых характеристик человека:

1) все люди входят в общество;

2) все люди являются участниками языковой коммуника-

ции;

3) все люди выражают непосредственный опыт в системе

значений;

4) все люди способны преобразовывать воспринятые

структуры непосредственного опыта;

5) все люди объединяются в содружества, например в груп-

пы или сообщества.

Психологическое исследование может включать в себя

«феноменологическое исследование, герменевтическое

истолкование значений, изучение жизненного пути и

отдельных исторических случаев, а также многие другие

исследования с использованием качественных данных и/или

реконцептуали-аированных

квазиэкспериментальных

процедур» [дит. по Крипнер и де Карвало 1993, с. 124]. Как

видим, в этом ряду герменевтика стоит практически в самом

начале научного поиска. Поэтому на начальном этапе

разработки данной проблемной области мне такой подход и

представляется наиболее корректным.

Привлекательной стороной герменевтики является ее эко-

логичность. Заключается она, во-первых, в бережном отно-

шении ко всем составляющим предмета изучения: ничто не

может быть признано излишним, все признается необходи-

мым и полезным, стоит лишь указать, для каких условий оно

верно. Во-вторых, в понимании естественности такого

положения, когда существует не единообразие, а многообра-

зие — идей, мнений, образов, событий... В-третьих, в терпи-

мости к поляризации противоположностей, противоречиям

точек зрения, в стремлении к организации продуктивного

диалога между ними.

Мне остается в кратком виде обозначить некоторые поло-

жения герменевтики, которые будут выполнять роль исход-

ных позиций и одновременно ориентиров данного исследова-

ния. Для герменевтического подхода характерны:

1. Осознанная установка на истолкование, разъяснение, а

не на беспристрастное описание. Понять — означает

привнести свое понимание (заключенное в способах и

средствах мышления) в предмет изучения, а не стерильно

зафиксировать

нечто в этом предмете. «Я называю герменевтикой всякую

дисциплину, которая берет начало в интерпретации, а слову

интерпретация я придаю его подлинный смысл: выявление

скрытого смысла в смысле очевидном» [Рикёр 1995-6, с. 408].

2. Стремление понять смысл человеческих действий, то

есть совокупность его связей с миром.

3. Фокусировка на языке как носителе сведений о чело-

веке. «Интерпретативный подход обращается к конкретным

изменениям значений, к кругу значений, в котором мы себя

обнаруживаем и который не способны вполне преодолеть»

[Bochner 1985, с. 43].

1. Смысл схватывается через многосторонний анализ

средств выражения: речь, беседа, символические действия,

социальные артефакты. «Семантическим ядром всякой гер-

меневтики [является]... определенная конструкция смысла,

которую молено было бы назвать дву-смысленной или много-

смысленной» [Рикёр 1995-6, с. 17]. Поэтому существующие

противоречия воспринимаются как источники смысла.

2. Допускается отсутствие явных различий между фактами

и оценкой, истиной и верой. Речь не о смешении Плеромы

и Креатуры (Бейтсон), то есть описываемого предмета и его

описания, а о последовательности в осознании того, что в

рамках языка мы всегда работаем только с разными видами

описаний (толкований), а не с самой реальностью. К последней

мы имеем доступ тоже только через язык.

3. Значение любого события или явления зависит от контекста

— от всей совокупности его актуальных и потенциальных связей:

«Каждое частное явление погружено в стихию

первоначал бытия» [Бахтин 1979, с. 361].

4. Невозможность сформулировать точное теоретическое

описание. «Взамен дается «теплая идея». Ее «выживание»

не зависит от будущих исходов, но скорее от того, насколько

хорошо эта концептуальная рамка применяется к интерпретации

новых случаев» [Bochner 1985, с. 45].

Дата добавления: 2015-08-05