Санкт‑Петербург. Середина сентября 1992 г.

Закончилась очередная тренировка. Сегодня мы сдавали нормативы. Каждый, кто пришел в “Шо Фут Фань”, в течение двух месяцев должен сдать эти самые нормативы. Отжаться, подтянуться и так далее. Но не только. Еще сальто вперед и назад, рандат, оба фляга. Затем страховки. Еще стойка всадника, настолько низкая, что лежащая на бедрах палка не должна скатываться в течение пяти минут. “Боевые Коты” очень строги. Плата символическая, но если не сдал нормативы — гуляй. Отбор есть отбор.

Сухая листва мягко шуршала. Мы с Колькой медленно шли через небольшой парк. Высокое и необыкновенно прозрачное небо над головой. Таким оно в Питере бывает только осенью. Мягкий ветерок, еще по‑летнему теплый, шелестит зелеными кронами старых тополей. Они, как всегда, упрямо сбросят листву последними. Зато клен уже пожелтел. И заходящее солнце обращает его во вспышку золотого пламени. Лепота!

Нормативы сданы. Все‑таки мы прошли неплохую подготовку. Но отчего‑то безотчетная тревога, навеянная сегодняшним сном, не отступает. Наоборот. Она только усилилась.

— А знаешь, Коляныч, — говорю я, — что‑то мы упускаем. Такое ощущение, что передышка у нас получается временная.

Он недоверчиво смотрит на меня.

— Что, опять приснилось чего? Китаец?

— Нет. Помнишь, я рассказывал про сны с продолжением? Как я понимаю, они снятся всегда перед какими‑то неприятностями. А неприятности у нас, сам знаешь, — однообразные.

— Ты говорил — все прошло.

Я промолчал, рассеянно наблюдая, как мои кроссовки приминают опавшие листья. Пройти‑то прошло…

— А вдруг он просто затаился? Чтобы мы расслабились? И эгрегор здесь ни при чем…

Колька усмехнулся.

— Да не делай ты из Кутузова всемогущего дядю. “Шо Фут Фань” ему не по зубам. Ты же сам чувствуешь, как наполнен зал.

— Чувствую. Но если смотреть трезво, мы ведь еще не под защитой.

— Почему это?

Теперь усмехнулся я.

— Видишь ли, Колька, мы Школу оцениваем, так? Но ведь и она оценивает нас. А Посвящение мы еще не прошли. Только первую ступеньку. До Черного зала нам еще как до Китая с Лаосом[27].

— Может, ты и прав, — Коляныч задумался. — Однако другой альтернативы у нас пока нет. Значит, надо держать ушки на макушке…

Мы вышли из парка и двинулись по направлению к метро. Солнце уже скрылось за крышами домов. Книжный лоток на углу встретил нас разноцветной чешуей книжных обложек.

— Смотри‑ка! Новый Кастанеда вышел!

— Ух ты!

Мы вцепились в драгоценный томик, перелистывали, вчитывались в случайные фразы. Стало ясно, что книгу необходимо купить. Переглянувшись, мы одновременно спросили друг друга: “Деньги есть?” С деньгами у обоих жидковато. И все же, смеясь, мы скинулись и купили “Сказки о Силе” и “Второе кольцо Силы” в одном флаконе. Такие книги случайно на пути не попадаются.

Уже спускаясь по эскалатору, я снова открыл приятно увесистый черный томик. Страница триста пятьдесят пять. Взгляд упал на строку: “…Ее ужасающе целенаправленная попытка убить меня заставила меня действовать на уровне, недостижимом для меня при обычных обстоятельствах…”

Я вздрогнул. Отлистнул страницу и, впившись взглядом в текст, прочел: “Дон Хуан всегда говорил мне, что нашим ужасным врагом является неверие в то, что случающееся с нами происходит всерьез…”

— Что? — спросил Колька, увидев мою реакцию. Я молча передал ему книгу, ткнув пальцем в прочитанное. Он опустил глаза… и тут по моему позвоночнику промчалась волна холода. Я замер, чувствуя… За нами наблюдают! Чужое внимание, вязкое, почти ощутимое физически. Недоброе, нацеленное на…

Книга звучно захлопнулась. Я поднял взгляд и увидел расширенные зрачки друга.

— Нас ведут, — тихо сказал он.

Но вели нас грамотно. Наблюдателей не было заметно, если они вообще существовали физически. В мои мысли вторглось написанное чадным пламенем слово: “Опять!!!” Кулаки непроизвольно сжались. Коляныч помолчал, прищурив глаза, будто прислушивался к чему‑то, а потом сказал:

— На мой взгляд, разойтись сейчас — не лучшая идея. Едем ко мне.

* * *

Вагон грохотал и трясся, с бешеной скоростью преодолевая длинный перегон между “Горьковской” и “Невским”. Несмотря на не слишком позднее время, народу — раз‑два и обчелся. И среди тех, кто есть, — все на вид вполне безобидны. Пара бабулек, хромой дед с тростью, мамаша с капризным дитем и две девицы, которые все время истерически пересмеивались. Мы с Колькой сидели рядом и, включив периферийное зрение, делали вид, что сосредоточенно читаем Карлоса. На нас, кроме девиц, никто не обращал внимания. Но чувство, что нас ведут, усилилось. Да, книга в руках вполне могла бы называться “Из жизни параноиков”.

А вот и “Невский”. На перроне пустовато. Но именно в наш вагон вошло пятеро парней примерно моего возраста. Они вели себя шумно, прихлебывали пивко, а один даже нахально закурил. Уселись они напротив нас и, непрерывно матерясь, принялись общаться. Я почувствовал, как напряглось Колькино плечо. “Никак, по нашу душу!”

Исподволь наблюдая за любителями пива, я чуть расслабился, “прозвонил” тело, переходя на боевой режим. Но следующие два перегона мы проехали спокойно. Парни “общались”, мамаша пеняла на что‑то своему карапузу, девицы хихикали уже в сторону вновь прибывших. Бабки в другом конце вагона громко обсуждали нынешнюю молодежь, а дед спокойно сидел, сплетя пальцы на набалдашнике своей трости. Таким макаром мы доехали до “Фрунзенской”. Обстановка почти без перемен. Девицы вышли на “Техноложке”. Зато вошла еще одна, гораздо симпатичней, а следом — плечистый парень в военной форме. Курсант. Количество народа осталось прежним…

Тут Колька легонько пихнул меня локтем. “Руки”, — прошептал он. Н‑да! Руки парней напротив нас говорили о многом. Сейкены — сухие мозолистые костяшки указательного и среднего пальцев, которые у большинства ортодоксальных каратэк напоминают копыта, как и в данном случае. У одного вдобавок к этому тыльная сторона ладоней в свежих шрамах. Я тихонько сказал: “Угу” — и продолжил “чтение”. Мне даже удалось углубиться в текст, когда сигнал опасности в моем черепе пронзительно взвыл. Любители пива вдруг замолчали! Вскинув взгляд, я увидел перед самым лицом донышко летящей бутылки…

Увернуться не успеть, поэтому я просто чуть наклонил голову и принял удар “на калган”. Бутылка лопнула как граната. Осколки брызнули в разные стороны. За миг до этого Коляныч взлетел с сиденья, попутно швырнув в кого‑то свою сумку. Я чуть запоздал, и темный силуэт навис надо мной. Жесткая рука вцепилась в ворот рубашки. “Бьет с левой!”

Знание — Сила! А книга — страшное оружие. Особенно если она в твердой обложке. Игнорируя захват, я правой блокировал удар в челюсть, а левой, вставая, воткнул острый угол обложки в глаз противника. Тот упал мгновенно, как будто его отключили от питания. А я был уже на ногах… Но тут же опрокинулся обратно, получив здоровенный удар тяжелым ботинком в грудь! Воздух вышибло из легких. Во рту — металлический привкус. Чье‑то тело пролетело мимо, задержав моего противника. Колька работает! А потом моя пятка с мерзким хрустом врезалась в коленную чашечку “умелого на ноги” любителя пива. Он заорал и начал падать, цепляясь за всех вокруг. Поезд дернуло, и он начал торможение. Используя инерцию, я вскочил вторично и врезал падающему врагу открытой ладонью в ухо. Того швырнуло вдоль вагона прямо под ноги курсанта. Тот, с безразличным видом, пнул поверженного в челюсть…

На ногах осталось лишь двое нападавших. И оба они с увлечением теснили Коляныча к дверям. А в покрытой шрамами руке один сжимал отвертку, грамотно пряча ее за бедро!

Кровь бросилась мне в голову.

Стоять, б…дюга!!! — черный томик (прости Карлос!) пушечным ядром врезался “отверточнику” в стриженый затылок. Тот “поплыл”, и Коляныч тут же всадил ему йоко в печень, отбросив мордой прямо на мой локоть. “Хлю!” — сказал “отверточник” и выпал в осадок. А последний… Нет! Он не остановился, оставшись один против двоих, а развернувшись, прыгнул на меня, взмахнув пивной бутылкой, как булавой. Прямо перед собой я увидел его странно бледную рожу с совершенно черными, расширенными зрачками. “Как зомби!” — подумал я, встречая его здоровенным Сито[28]… И бутылка, второй раз за вечер, разлетелась об мою голову. Все подернулось дымкой — удар пришелся почти точно в темя. Но сквозь туман я увидел, как отброшенный моим кулаком “зомби” натыкается почкой на Колькин локоть. Готов!

“„Московские ворота”, — констатировал динамик, — следующая стация — „Парк Победы””. Поезд встал. Двери открылись. И граждане дружно принялись переходить в другие вагоны. Курсант тоже вышел, на ходу обернувшись и подмигнув нам. Славный парень! Но сейчас не до него. Мы вывалились на перрон. Колька поддерживал меня за плечи, а я — судорожно прижимал к груди воинственный том Кастанеды. Книга почти не пострадала, чего не скажешь о моей башке.

“Осторожно, двери закрываются!” Поезд клацнул челюстями, скрывая от взоров поле сражения. Но Колька вдруг сказал: “Смотри!”

Дед остался в вагоне. Более того, он поднялся и стоял теперь за закрытыми дверями, пристально глядя на нас. И вовсе это не дед! Это Учитель! Накладная борода, хромота, очки — все это ниндзевские штучки! Он снова достал нас!

И тут Кутузов улыбнулся. Как мог бы улыбаться труп. Меня пробрал такой дикий ужас, что я дернулся бежать. Но Колька удержал. Поезд уже двинулся с места. А Учитель продолжал смотреть на нас, пока вагон не исчез в туннеле.

Дата добавления: 2015-08-05