Пушкинская скала

И вот мы дома. Хотя нам в Михайловке было хорошо, а в Каменку летели, как на крыльях.

А тут - главная новость: Ленка уехала сдавать экзамены в медучилище. Отцу с матерью стало совсем скучно. Была как раз суббота, и Катеньку с Витюшкой вечером должны были забрать. Мы с Лизкой принесли им детдомовского гостинца: по два мятных пряника, которые нам иногда выдавали в воскресенье. Правда, пряники эти твёрдые были, как камень. Видимо, лежали ещё с довоенных времён и, конечно, были не по зубам ни Кате, ни Витюшке тем более. Поэтому я первым делом, с помощью молотка и ножа, разрубил один пряник на мелкие кусочки. Жевать-то не смогут, а соси – хоть целый день. Ещё дольше, чем леденцы.

Справившись с домашними делами, я тут же побежал по друзьям. Вызвал Витьку Шестопала, Павку, Толика Цыкало и, конечно, Женю Примака. Попросил их пойти со мной на речку.

Была уже почти середина августа, а местная ребятня заканчивала купаться на Илью Пророка. Но мне нужно было обязательно именно в эти дни доказать, что я уже могу считаться взрослым. Это у нас была такая традиция, вроде посвящения: пацана начинали считать взрослым, когда он самостоятельно доплывал до Пушкинской скалы и назад.

Весной, уходя в детдом, я ещё не умел плавать. А почему – все товарищи мои знали. И вот в детдоме этот порог многолетнего затаённого страха перед глубокой водой был преодолён.

В Михайловке – огромный пруд, наверное, с километр шириной. И в летнее время нас водили туда мыться, так как летом баню не топили – берегли дрова на холода. До пруда было довольно далеко и мы, пацаны постарше, ленились брать с собой мыло. Да и куда его положишь, если на тебе только трусы? Кто-то додумался, как можно помыться мылом, не беря его с собой на пруд. Долго мылили ладошки, и когда пены оказывался толстый слой, мы высушивали руки на солнце, а по приходу на пруд первым делом брались мыть головы. Засохшего на ладонях мыла как раз для этого хватало.

Хотя пруд был и большой, но подходящих для купания мест не было. Везде глубина от берега сразу - почти до подбородка. И ходить на такой глубине неудобно, легче было плыть. Вот таким образом я и натренировался держаться на поверхности воды.

Впятером мы направились к единственному на речке острову от Бакая до Рудни. Остров был ничем особенно не интересен, и в первую очередь для купания. На него было очень непросто забраться из воды. И с берега спуск тоже был не очень удобный. Но, по рассказам стариков, передаваемым от дедов к отцам, на этом острове любил отдыхать Пушкин, который бывал в Каменке. В музее Пушкина и Чайковского была даже картина «Пушкин на скале».

Надо сказать, что и по-другому это место на речке было примечательным. От Конской бани и до Пушкинской скалы речка текла на север, а отсюда – резко поворачивала на восток, к Днепру, вокруг которого в прежние годы собиралась Древняя Русь. Мало того, на этом участке со стороны местечка уже во многих местах сквозь землю проглядывали скалы. А в самом изгибе, наверху, бил самый мощный родник из многих и многих десятков, вытекающих из-под гранитных глыб в скалах.

Видно, в давние времена исток этого родника расширили, над ним построили криничку и уже из неё вывели трубу, из которой было удобнее набирать воду или напиться. Сколько помню, никогда я не встречал воды вкуснее, чем в этом роднике. И поток её был довольно мощным: ведро набиралось в считанные секунды.

Стекала вода по крутому склону и, растекаясь при впадении в речку, образовывала полуболотистое пространство, на многие десятки метров заросшее мятой. Мы, пацаны, идя купаться, никогда не проходили мимо, чтобы не напиться из этого родника и не сорвать несколько листочков мяты. Самое же главное, что, начиная с этого места, Тясмин становился полноводнее, и вода в нём была настолько чистой, что можно было утолять жажду прямо в речке.

После того, как подросток преодолевал расстояние до Пушкинской скалы, он мог безбоязненно чувствовать себя в любом месте Тясмина, до самой плотины за Рудней. Высшим классом считалось добраться до самой вершины этой скалы, где, по рассказам, и любил сиживать знаменитый русский поэт. Но это практически никому из нас не удавалось, потому что верхний уступ имел такую высоту, что, даже встав на цыпочки, мы не могли дотянуться до её верхнего края.

Само посвящение меня во взрослого не было чем-то необычным. Я плыл посередине, а по обе стороны меня страховали Витька и Женя, Толик и Паша. Увереннее всего, как мне показалось, чувствовал себя Паша: он плыл на боку, казалось, совсем не ощущая, что находится в воде, и время от времени подбадривал меня:

- Не бойся, будешь тонуть – поможем!

Но я тоже плыл уверенно, не думая о том, что подо мной глубина в несколько метров.

На самой скале мы не стали задерживаться, тут же вернулись назад. При этом меня уже никто не страховал. И я в самом деле почувствовал себя намного взрослее.

Дата добавления: 2015-08-05