|
Читайте также: |
область социальной психологии и дал весьма четкую картину
коллективных психозов во время революций и массовых движений в Европе
за тысячелетие: интересные мысли о психической наследственности
высказал он в работе о менделизме в психиатрии и психологии (1924).
Решив обобщить собственный опыт и результаты проведенных ранее
исследований, Т. взялся за составление <Руководства по психиатрии>
для студентов и врачей в 9-ти томах. Работа эта оказалась чрезвычайно
сложной, заняла много лет и, к сожалению, осталась неоконченной.
В Праге, несмотря на благожелательное отношение и творческую
атмосферу, Т. угнетала невозможность работать в психиатрической
клинике: на прошение о приеме, хотя бы в качестве младшего врача,
этот крупнейший ученый-психиатр получил отказ. Лишенный возможности
заниматься клинической психиатрией, Т. обратился к психологическому
анализу проблем эстетики, Эти вопросы всегда интересовали ученого, о
чем свидетельствуют некоторые его ранние работы (<Музыкальные
эмоции>, 1901; <Литературно-художественные эмоции с нормальной и
патологической стороны>, 1903; <Патологическое у Н.В.Гоголя>, 1902 и
др.). Продолжением начатого явилась чрезвычайно познавательная статья
<О влиянии музыки на душевное творчество человека> (1936).
Последним научным трудом Т. стала изданная в Праге на русском языке
монография <Пушкин и психология творчества> (1937), написанная к
100-летию со дня смерти великого поэта, Оригинальные суждения
высказал он по поводу установленной им годичной <творческой кривой>
Пушкина (пик - в октябре, значительно меньший подъем - в апреле), о
<кризисах сомнений> у поэта, их психологическом анализе и др.
Бесспорно интересным и новаторским был психологический анализ
различных сторон художественной формы у Пушкина, проделанный Т. в
связи с философией творчества поэта. В работе над этой монографией Т.
во многом помогало то, что он сам был творчески одаренной личностью -
обладал незаурядным литературным даром, писал стихи, был блестящим
лектором.
Т. деятельно участвовал в научной жизни российского зарубежья в
Праге. Его работы регулярно публиковались в трудах Русской учебной
коллегии в Праге. На съездах русских ученых (Прага, 1924 и др.) он
выступал с докладами по актуальным проблемам психологии и психиатрии.
В Чехословакии по инициативе Т., врача и педагога С.Острогорского,
психиатра Н.Осипова, хирурга Ф.Никишина и др. в 1923 было создано
Общество русских врачей (ок. 80 чел.). Общество регулярно, раз в
месяц, проводило заседания - тематика научных докладов была
достаточно разнообразной, причем известное внимание уделялось
медицине в Советской России. Кроме того, общество помогало своим
членам в устройстве на работу, оказывало материальную поддержку.Т.
был председателем общества в течение почти 12 лет (с 1927); в
качестве его представителя участвовал в съездах Общеславянского союза
врачей, проходивших в Варшаве, Праге, Белграде, Софии и др., а также
в съездах Объединения русских врачей за границей (с центром в
Париже).
Т. вел бесплатный амбулаторный прием в представительстве Российского
общества Красного Креста в Чехословакии, где оказывалась медицинская
помощь нуждающимся русским безработным эмигрантам.
Т. пользовался в российском медицинском зарубежье заслуженным
авторитетом и как ученый, и как врач, и как человек. Он всегда
занимал активную жизненную позицию, говоря: <Собрать богатый запас
идей и идеалов не значит еще быть годным и способным применить их на
деле. Последнее дается только жизнью: она дает плоть и кровь нашим
идеалам>. Т. похоронен в Праге на православном Ольшанском кладбище.
Лит.: Русский врач в Чехословакии, 1938, № 4.
М.Мирский
\ТРУБЕЦКОЙ Николай Сергеевич (16.4.1890, Москва - 25.6.1938, Вена) -
лингвист, философ, культуролог. Древняя княжеская фамилия Трубецких
восходит к роду Гедиминовичей, среди предков Т. - декабрист Сергей
Петрович Т., его дядя - известный философ и богослов Евгений
Николаевич Т. Отец, Сергей Николаевич Т. - профессор Московского
университета, недолгое время его ректор. Обстановка в семье
благоприятствовала раннему и всестороннему развитию мальчика. Еще
13-летним гимназистом Т. начал регулярно посещать заседания
этнографического отдела Московского общества любителей
естествознания, антропологии и этнографии при Московском
университете. Председатель общества В.Миллер (крупнейший фольклорист,
иранист, директор Лазаревского института восточных языков), известный
археолог С.Кузнецов, изучавший ареал поволжских финнов, оказали
большое влияние на формирование научных интересов Т., обратившегося к
изучению финно-угорского фольклора и соответствующих языков, В 1905 в
<Этнографическом обозрении> (т. 17, № 2-3) появилась первая
публикация Т. - <финская песнь <Kulto neito> как переживание
языческого обычая>. За ней последовало еще несколько публикаций по
финно-угорской и северо-кавказской фольклористике. Занятия в этой
области, по признанию самого ученого, способствовали пробуждению в
нем серьезного интереса к теоретическому языкознанию. В 1907 Т.
приступил к изучению палеоазиатских языков Восточной Сибири и
кавказских языков. По совету Кузнецова он начал собирать сведения о
камчадальском (ительменском) языке, составил словарь и краткий
грамматический очерк языка. Потребность в расширении материала
побудила его обратиться за консультацией к Иохельсону, Богоразу,
Штернбергу - трем ученым-народовольцам, специалистам по
палеоазиатским языкам, которые сперва отбывали ссылку на Дальнем
Севере, а позже приобрели глубокие познания в специальных
экспедициях. Когда BoroJ)a3 приехал в Москву и нанес визит своему
корреспонденту, то был поражен, встретив гимназиста.
Будучи уже автором трех публикаций, Т. экстерном в 1908 окончил 5-ю
мужскую гимназию и поступил на историко-филологический факультет
Московского университета. Сначала он посещал занятия по циклу
философско-психологического отделения, а потом по отделению
западноевропейских литератур; продолжал заниматься в миллеровском
этнографическом обществе. Стремясь овладеть фундаментальными
филологическими знаниями в области древних языков и точными методами
лингвистического анализа, перешел после 3-го семестра, в 1910, на
только что созданное отделение сравнительного языковедения, где
первоначально обучалось 12 человек. Кроме греческого, латинского,
старославянского, студенты углубленно изучали готский, литовский,
авестийский языки и санскрит, обучались приемам
сравнительно-исторического и этимологического анализа. В 1911 часть
летних каникул Т. провел в имении В.Миллера на Кавказском побережье
Черного моря; активно собирал материалы по черкесскому языку. Весной
1913 прочел три лекции для участников съезда естествоиспытателей,
географов и этнографов в Тифлисе. В 1912 состоялся первый и
единственный выпуск отделения сравнительного языковедения; его смогли
закончить только двое - М.Петерсон и Т., подготовивший работу
<Образование будущего времени в главнейших индоевропейских языках>.
Оба выпускника были оставлены при университете для магистерской
подготовки. В конце 1913 Т. стажировался в Лейпцигском университете -
одном из главных центров тогдашней индоевропеистики. В Россию
возвратился незадолго до начала 1-й мировой войны. В течение 1914-15
Т. готовился к доцентуре. В 1915 он стал приват-доцентом Московского
университета; проводил со студентами занятия по сравнительному
языкознанию и санскриту. В 1915 Т. выступил на заседании Московской
диалектологической комиссии, возглавлявшейся Д.Ушаковым, с докладом,
посвященным критическому разбору книги А.Шахматова <Очерк древнейшего
периода истории русского языка>. По признанию Т., доклад,
раскрывавший несовершенство и дефекты метода реконструкции языка,
унаследованного школой Ф.Фортунатова, произвел эффект разорвавшейся
бомбы, поскольку до того все московские лингвисты принимали
методологические принципы этой школы безоговорочно. Т. сделал своей
задачей поиск иного метода.
Летом 1917 Т. отправился с научными целями на Кавказ, но вскоре
оказался странником, гонимым обстоятельствами, В марте 1918 попал в
Баку, болел тифом. Потом - Кисловодск и Ростов, где в местном
университете он был доцентом и занимал кафедру сравнительного
языковедения. Еще в Кисловодске Т. начал писать диссертацию <Опыт
праистории славянских языков> и, невзирая на скудость библиотеки
Ростовского университета, продолжал работать над сравнительной
грамматикой языков Северного Кавказа. Обе рукописи были оставлены на
хранение в Ростовском университете при эвакуации в Константинополь в
декабре 1919 (их дальнейшая судьба неизвестна). Удалось вывезти
только несколько тетрадок с заметками; в эмиграции Т. вел работу по
восстановлению утраченного.
В 1920 Т. оказался в Софии и возобновил свою преподавательскую и
научную деятельность. Воспользовавшись рекомендацией болгарского
историка И.Шишманова, когда-то подарившего свою книгу 15-летнему Т. с
посвящением: <Будущему историку древних болгар>, он был принят
доцентом в Софийский университет на вновь созданную кафедру
сравнительного языкознания, Основной курс Т. - <Введение в
сравнительное языкознание с особым вниманием к главнейшим
индоевропейским языкам> - собрал всего трех слушателей. Одно время он
подумывал о переезде в Прагу, однако сознавал, что, не имея научной
степени и печатных трудов по специальности, ему будет трудно
устроиться на новом месте. Т, решил побольше писать и печатать.
Работал он много; в Софии написал 10 работ по лингвистике и истории
культуры. Постепенно расширил сферу научной деятельности, особо
сосредоточившись на проблемах философии истории. Свои изыскания Т.
обобщил в книге <Европа и Человечество> (София, 1920), вызвавшей
много откликов в зарубежье и, по существу, положившей начало
евразийству. Эта работа была задумана Т. еще в 1909-10 как первая
часть трилогии, носящей название <Оправдание национализма>.
Все последующие годы он принимал активное участие в деятельности
евразийского движения, публикуясь в сборниках <Исход к Востоку>
(София, 1921), <На путях> (София, 1922), <Россия и латинство>
(Берлин, 1923); в <Евразийских временниках> и <Евразийских хрониках>,
<Верстах>. В 1925 в Берлине была опубликована его работа <Наследие
Чингисхана. Взгляд на российскую историю не с Запада, а с Востока>
(предназначенную для распространения в СССР), ав 1927 в Париже - <К
проблемам русского самопознания>.
Концепция Т. основывалась на мультилинейной схеме исторического
развития. В противовес традиционной характеристике прогресса как
поступательного движения вперед Т. трактовал прогресс как реализацию
разнообразных возможностей, заложенных в различных культурах. Он ввел
новый принцип - качественной несоизмеримости культур, настаивал на
отказе как от <эгоцентризма> одного народа, одной культуры, так и от
общечеловеческой культуры, одинаковой для всех народов. Особое
значение придавал <органическому>, спонтанному развитию национальной
культуры, исходя из ее собственных начал, не допуская сильного
влияния со стороны других цивилизаций или критически его осваивая.
Воздействие европейской цивилизации, стремящейся во всем мире
нивелировать индивидуальные национальные различия, сыграло для
России, по мнению Т., роковую роль: способствовало превращению страны
в милитаристскую и крепостническую, а позднее привело к становлению
большевизма, Идеологическая дорога Европы, утверждал Т., <пройдена до
конца> и привела в тупик: русские должны отказаться от европейских
форм политического мышления, перестать верить в возможности
идеального законодательства, автоматически гарантирующего всеобщее
благополучие, В работе <Вавилонская башня и смешение языков> Т.
писал, что наиболее жизнеспособной является культура отдельного
<национального организма>; из национальных культур составляется
<радужная сеть>, единая и гармоничная в силу непрерывности и в то же
время бесконечно многообразная в силу своей дифференцированности.
Т. выдвинул идею идеократии в статье <О государственном строе и форме
правления> (Евразийская хроника, 1927, вып. 8), которую П.Савицкий
рекомендовал всякому, кто хотел основательно ознакомиться с
евразийством. В ней утверждалось, что евразийская культура создает
особый тип государства, основанного на сильной власти, близко стоящей
к народу.
С конца 1922 Т. жил в Вене, преподавал в Венском университете, на
кафедре славистики, которую вскоре возглавил. В университете он
подготовил и прочел около 100 курсов по славянским языкам и
литературам. И хотя с 1924 им было написано и опубликовано 111 книг,
статей, рецензий (полная библиография его работ содержит 17 1
название), все же Т. предпочитал живое общение с коллегами и
студентами. Он посещал Семинар им.Н.Кондакова (Прага), Пражский
лингвистический кружок, который стараниями Т. сделался центром
мировой фонологии. Во многом благодаря организаторскому таланту Т.
стало возможным проведение 1 -го международного конгресса лингвистов
в Гааге (1928) и 1-го международного съезда славистов в Праге (1929):
Т. подбирал участников, занимался выработкой платформы. Его доклады
были заслушаны на 3-м (Рим, 1933) и 4-м (Копенгаген, 1936) конгрессах
лингвистов,
К концу 1920-х Т. уже считался одним из ведущих специалистов по
языковедению. Основы фонологического учения Т. широко излагались на
чешском и украинском языках; библиографические обзоры литературы по
языковедению завели особый отдел для работ <школы> Т. В Будапеште
даже появилась специальная кафедра фонологии. В 1930 Т. был избран
членом Венской академии, а в 1933- почетным членом Финно-угорского
общества.
Во многих областях науки труды Т, являлись пионерскими. Он первым
обратился к проблемам лингвистической географии; первым в истории
славистики предложил в 1921 периодизацию общеславянской праязыковой
истории, разделив ее на 4 периода. Многие положения, выдвинутые им
при рассмотрении праславянского и славянских языков, могут быть
использованы и при изучении других языковых семей. Он находил общие
линии эволюции языка, постоянно учитывал географический фактор и
воздействие экологии, что в то время было ново для гуманитарных
наук.Т. размышлял над будущим языков, с большим вниманием относился к
проблеме искусственного международного языка.Т. обладал редким даром
глубоких научных обобщений на фоне совершенно необычных постановок
конкретных вопросов. А.Мейе заявил на 1 -м международном конгрессе
языковедов, что Т. является <сильнейшей головой современного
языкознания>.
Т. умер вскоре после вторжения гитлеровцев в Австрию. Германский
фашизм не простил Т. его непримиримости к насилию над культурой, над
народами, его выступлений против пропаганды идей расизма.
Тяжелобольной, Т. находился в больнице, когда гестапо устроило обыск
в его кабинете. Значительная часть рукописей, в том числе и
неоконченный <Опыт предыстории славянских языков>, при обыске была
изъята, а в дальнейшем потеряна или уничтожена. Уже посмертно
появились на немецком языке его <Grundziige der Phonology> (1939).
Этот труд завоевал себе широкое признание как классический,
проложивший новые пути в науке о языке (несколько раз изд. на нем.,
франц., а также на англ., япон., итал., исп,, польск, и рус. яз.).
Хотя смерть помешала автору дописать заключительные страницы рукописи
и завершить ее подготовку к печати, общий замысел книги получил в ней
полное и последовательное осуществление, завершив длительный этап
теоретической разработки фонологии.
В 1973 в Венском университете была установлена мемориальная доска в
честь русского профессора. Идеи Т. повлияли на становление московской
фонологической школы. На родине статьи Т. впервые появились в журнале
<Вопросы языкознания> (1958, 1959). В 1960 вышли <Основы фонологии>,
а в 1987 - <Избранные труды по филологии> с детальным обзором научной
деятельности ученого. В 1990-е стали активно печататься его труды,
излагающие евразийскую концепцию. Без богатого духовного наследия Т.
невозможно представить современную филологию, отечественное
славяноведение, теоретическое языкознание, философию языка, историю
мировой культуры.
Лит: Николай Сергеевич Трубецкой (к 100-летию со дня рождения) //
Вест. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1990, № 3; Топоров В.Н. Николай
Сергеевич Трубецкой - ученый, мыслитель, человек (к столетию со дня
рождения) // Сов. славяноведение, 1990, № 6; 1991, № 1.
З. Бочарова
\ТРУБЕЦКОЙ Павел Петрович (Паоло) (15.2.1866, Интра, Италия -
12.2.1938, Палланца, Италия) - скульптор. Отец - из старинного
княжеского рода. Мать - американка, пианистка Ада Винанс. Семья была
тесно связана с художественными кругами Милана. Брат Т. - Пьеро, стал
живописцем, портретистом высшего общества Лондона и Нью-Йорка.Т. рано
обнаружил интерес к лепке; систематического художественного
образования не получил, но его одаренность, тем не менее, позволила
ему с легкостью овладеть необходимыми техническими навыками под
наблюдением художника Дж.Гранди и в мастерских мраморщиков Д,Баркальи
и Э.Баццаро. В 1886 на выставке в Брера восторженные отклики вызвала
скульптура Т. <Лошадь>. В том же году состоялась первая персональная
выставка Т. в США: часть работ приобрел музей в Сан-Франциско.
Разорение семьи заставило Т. избрать искусство главным занятием.
Выступал сначала как скульптор-анималист, лепил с натуры животных. До
конца дней он был несравненным <физиономистом> и <портретистом>
представителей животного мира (исключая хищников, т.к. был
вегетарианцем и членом многочисленных обществ защиты животных).
Десятилетие с 1886 по 1897 было трудным периодом в жизни Т. - он
постоянно менял место жительства. Много трудился, не позволяя себе
никаких перерывов, С появлением все новых и новых работ крепло
мастерство.Т. ощутил в себе силы перейти к портрету. Среди
исполненных в те годы портретных изображений выделялись портреты
Дж.Сегантини (1897), статуэтка <Сидящая дама. Госпожа Хернхеймер>
(1897). В 1890 он получил 1-ю премию в конкурсе на создание конного
монумента Гарибальди в Милане; проектировал памятник Данте для Тренто
(1891); в Палланце по проекту Т. был установлен памятник сенатору
К.Кадорна. Пластический стиль Т. получил название скульптурного
импрессионизма (внимание к натуре, убедительная передача острого
впечатления, свободная, раскованная манера лепки, светоносная
фактура). Наряду с итальянским скульптором М.Россо Т. принадлежал к
ведущим мастерам этого стиля. Подобно О.Родену, Т. ввел в скульптуру
современность,
В России Т. впервые побывал в 1883у своих родственников, в 1897
переехал в Петербург, Это был уже зрелый мастер, хорошо известный в
художественных кругах. Его скульптура, показанная в рамках выставки
итальянских художников в российской столице, произвела фурор. Пытался
преподавать (с 1898) в Московском училище живописи, ваяния и
зодчества, но неудачно: человек немногословный, по-русски говорящий с
затруднениями, к тому же автодидакт, органически не способный
выработать какой бы то ни было систематический подход к овладению
скульптурным мастерством, Т. оказался чужд традиционным приемам
педагогики. Он требовал от учеников лепки <из нутра>, с обязательной
передачей эффекта мгновенного впечатления, полученного от натуры. Ни
о какой композиционной продуманности в расположении объемных масс и
речи не шло; преподаватель, не вдаваясь в пояснения, собственноручно
исправлял работу ученика. В конце концов из 60 записавшихся в
мастерскую через два года осталось 2 человека. Вместе с тем новая
пластическая форма, проповедуемая Т., была с большим воодушевлением
воспринята русскими художниками; школой для них стали произведения
маэстро, появлявшиеся на выставках. Они учились у Т. вниманию к
натуре, динамике объемов, любви к <большим массам>, <дышащей> фактуре
со свободными темпераментными мазками.
Т. активно сблизился с деятелями <Мира искусства>, которые горячо
пропагандировали его произведения. После того, как итальянские власти
отказали ему в праве демонстрировать работы в итальянском павильоне
на Всемирной выставке в Париже (1900), Т. выставил их в русском
отделе, получив награду. В России творческие достижения мастера были
весьма значительны. Он исполнил около 50 станковых произведений:
доминировали среди них портреты, анималистическая скульптура, бытовой
жанр. В малой статуарной пластике Т. наиболее полно проявилось
лирическое начало его творчества, умение придавать своим миниатюрам
психологическую глубину, одухотворенность. Его любимыми материалами
были пластилин и воск, позволявшие мгновенно фиксировать все
изменения, происходившие в натуре. Малая пластика носила следы
эскизной легкости и свободы, и вместе с тем она обладала способностью
выдержать большие увеличения. Текучесть и живописность лепки, ее
богатейшая светотеневая фактура отлично закреплялись в бронзовых
отливках. Жанровость и портретность в соединении с характерностью,
специфической выразительностью стали определяющими чертами искусства
Т.
Как и в Италии, моделями Т. были преимущественно близкие ему по духу
художники, общественные деятели, представители высшей аристократии.
Событиями в художественной жизни России стали портреты Л.Толстого
(1899), Ф.Шаляпина (1899-1900), С.Витте (1901), С.Боткина (1906):
жанровые и групповые композиции - <Московский извозчик> (1898),
<Л.Н.Толстой на лошади> (1900), <Мать с сыном> (1901), <Девочка с
собакой. Друзья> (1901) и др. Вершиной в творческом развитии Т.
явилась работа над памятником Александру III. Она доказала, что его
дарованию, наряду с малой камерной пластикой, в равной мере была
подвластна и монументальная скульптура. Выиграв заказ в конкурсе на
памятник (1900), Т. лепил глиняную модель в натуральную величину в
специально построенном павильоне у Александро-Невской лавры.
Требовательность к себе была столь велика, что несколько раз он
разбивал совсем готовую статую. Модель окончательно была завершена в
1906. Открытие памятника на Знаменской площади в Петербурге произошло
в мае 1909 в его отсутствие. Лаконизм очертаний тяжелой фигуры
застывшего гиганта на коне вызывал ощущение подавляющей грозной силы.
Великолепная архитектоника монумента и гармоническое распределение
масс сделали памятник выдающимся произведением искусства и вместе с
тем придали ему многозначное общественное звучание. Правое крыло
русского общества вначале одобрительно восприняло тяжеловесную силу
памятника; демократические же круги сочли его сатирой
(<неповоротливый самодержавный городовой на ломовой кобыле>), в итоге
правые стали требовать его снятия (после Октябрьской революции
памятник был перемещен во внутренний двор Русского музея). Памятник
Александру III воплотил существенный поворот в сфере монументального
пластического мышления. Концентрация образа, широта возможных
интерпретаций делали монумент <памятником идее>, произведением
высокой художественной силы.
Последняя работа Т., связанная с Россией, - присланный им из Парижа
скульптурный бюст председателя 1-й Государственной думы С.Муромцева
(1912, бронза, кладбище московского крематория). С 1906 Т. лишь
наездами бывал в России, но его произведения появлялись на
отечественных выставках вплоть до начала 1-й мировой войны.
В Париже, где он жил до 1914, известность приобрели созданные им
портретные миниатюры О.Родена, А.Франса, Б.Шоу, Г.Д'Аннунцио: тогда
же Т. впервые обратился к жанру ню. В 1912 галерея Уффици заказала
ему автопортрет. Имела успех его выставка в США (1911), куда Т.
переехал в 1914 и где жил вплоть до 1920.В Америке Т. продолжал
работать в области портретной и анималистической пластики, главным
источником дохода были для него многочисленные статуэтки
экзотическиромантического плана - пешие и конные ковбои, индейцы,
кроме того, Т. исполнил модели для памятников Данте в Сан-Франциско и
генерала Харрисона Грай Отиса в Лос-Анджелесе (1920). Дом Т. в
Голливуде посещали многие знаменитости - Энрико Карузо, Мэри Пикфорд,
Дуглас Фербенкс и др.
В 1921 Т. вернулся в Париж: на лето выезжал с семьей в Палланцу, где
окончательно поселился в 1932 на вилле Кабианко. Совершил ряд поездок
в связи с проведением своих выставок - в Александрию и Каир, в
Бергамо и Сальсомаджоре. В последний период жизни Т., не прерывая
занятий малой пластикой, снова обратился к монументальной скульптуре:
монумент солдатам, павшим в 1-ю мировую войну, в Палланце; памятник
Дж.Пуччини перед домом-музеем в Торре дель Лаго и статуя Пуччини для
миланского театра <La Scala>. В доме Т. в Палланце расположен
мемориальный музей, сосредоточивший большую коллекцию его работ.
Лит.: Giolli Rafaello. Paolo Trubetzkoy. Milano, 1913; Турчин B.C.
Паоло Трубецкой / Советская скулыггура-76. М., 1978.
А. Шатских
\ТЫРКОВА-ВИЛЬЯМС Ариадна Владимировна (14.11.1869, Петербург -
12.1.1962, Вашингтон) - писатель, журналист, политический деятель.
Дочь мирового судьи Владимира Алексеевича Т., действительного
статского советника, происходившего из древнего новгородского рода,
упоминаемого в летописях XIV в. Один из братьев отца, Владимир
Дмитриевич Т., во время 1-й мировой войны был произведен в адмиралы.
Мать Т, была дочерью офицера. Детство Т. провела в родовом имении
Вергеж под Новгородом (от его названия она образовала впоследствии
один из своих псевдонимов А.Вергежский). С 7 лет свободно читала
пофранцузски, тогда же родители определили ее в петербургскую частную
гимназию А-Оболенской, где ее подругами были Н.Крупская, Л.Давыдова -
дочь директора Петербургской консерватории, впоследствии жена
М.Туган-Барановского, Н.Герд - будущая жена П.Струве, В.Черткова -
дочь приближенного императора Александра II. На судьбу Т, оказало
большое влияние участие ее брата Аркадия в подготовке убийства
Александра II 1.3.1881, за что он был сослан в Сибирь, где провел 20
лет. Экзамены за гимназический курс ей пришлось сдавать экстерном,
после чего она поступила на математическое отделение Высших женских
курсов, но проучилась лишь год. В это же время стала заниматься
литературными переводами (первый перевод - <Дети капитана Гранта>
Жюля Верна).
В ноябре 1890 вышла замуж за А.Бормана - инженера-кораблестроителя из
петербургской немецкой купеческой семьи. Через 7 лет рассталась с
ним, оставшись с двумя малолетними детьми. С середины 90-х
сотрудничала в газетах (<Северный край>, <Русские ведомости>, <Русь>
и др.). М.Добужинский вспоминал, как на собраниях конца 90-х <с
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 67 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 115 страница | | | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 117 страница |