Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 36 страница

Читайте также:
  1. Bed house 1 страница
  2. Bed house 10 страница
  3. Bed house 11 страница
  4. Bed house 12 страница
  5. Bed house 13 страница
  6. Bed house 14 страница
  7. Bed house 15 страница

Н.Лунина <Рисунки Бориса Григорьева> (№ 8-10). В 1914-18 Г.

постоянный экспонент выставок <Мира искусства>, с 1917- его член.

Парижские рисунки, акварели, гуаши 1913-14, рисунки для <Нового

Сатирикона> легли в основу цикла <Intimite> (1918, издан книгой с

одноименным названием в Петрограде в 1918 с текстом В.Дмитриева и

В.Воинова), в цикл вошли также работы 1916-18 из серий <История одной

девушки>, <Париж> и близкие им по тематике работы, изображающие быт

цирковых артисток, кафешантанных певиц, проституток. Обобщало цикл

монументальное полотно <Улица блондинок> (масло, 1917). В 1916 Г.

расписал интерьеры литературно-художественного кабаре <Привал

комедиантов> (зал <Таверна>), участвовал в проводимых там вечерах как

художник (оформление постановки гротеска К.Гибшмана и П.Потемкина

<Black and White>, 1916) и поэт.

 

Работа с середины 1910-х в жанре портрета окончательно определила

стилистическую манеру Г. От декоративности, плоскостности,

орнаментальности раннего периода творчества (<Портрет г-жи Т.Ж.>,

1912; <Портрет артистки А.И.Аленниковой>, 1914) через несколько

рыхлую пластику <семейных> портретов 1915 (<Мать>, <Детство>,

<Портрет жены>) он идет к большей конструктивности формы,

построенноеT и чеканности ее в портретах 1916-18 (А-Коровин,

М.Шерлинг, Б.Шлёцер, автопортрет <L'etranger>, масло, 1916;

М.Добужинский, масло, 1917; Ф.Шаляпин, масло, 1918), Концептуальное

значение имел портрет В,Мейерхольда (масло, 1916), концентрировавший

гротескные черты искусства Г. и ставший своеобразным символом эпохи,

запечатлевшим, по словам В.Воинова, <гримасы современного духа...,

какой-то надлом его, заставивший кошмарам русской действительности

предпочесть кошмары <балаганчика>. Будучи человеком чрезвычайно

импульсивным, порой экстравагантным, в котором <преданность искусству

доходила до фанатического, обжигающего пламенения> (А.Бенуа), Г.

интересовался людьми необыкновенными. Среди его моделей - А.Бурцев

(1914), поэты В.Хлебников (карандаш, 1915; 1916), В.Каменский

(карандаш, 1916), Н.Клюев (масло, 1918), художники - И.Репин

(карандаш, 1915), С.Судейкин (карандаш, 1916), Б.Кустодиев (масло,

1917), Н.Рерих (темпера, 1917) и др. Писал Г. и заказные портреты:

С.Молло и его жены А.Молло, М.Ясной (масло, 1917) и др.

 

В 1917-18 Г. работал над посвященным русской деревне циклом <Расея>;

в первоначальном варианте, опубликованном в 1918 в Петрограде, 9

картин и 60 рисунков, закончен цикл в начале 1920-х за рубежом. Среди

живописных произведений <Расеи>; <Снопы>, <Подсолнухи>, <Старуха

молочница>, <Девочка с бидоном>, <Расея> (1917), <Олонецкий дед>,

<Земля народная> (1918) и др. Появление <Расеи> на выставках <Мира

искусства> в 1917 и 1918, на 1-й государственной свободной выставке

(Петроград, 1919) поразило современников непривычно жесткой,

трагичной трактовкой образов: критики увидели в <Расее> <звериность>

и одновременно <монументальность> (П.Щеголев), <детскость> и <почти

всеобъемлющую искренность> (А.Бенуа), <идилличность> (правда, все же

на вулкане) (А.Левинсон), лишь один из ликов России - <корявый,

убогий и печальный> (Б.Шлёцер). В 1918 Г. много работал в области

книжной иллюстрации (рисунки к <Графу Нулину> и <Домику в Коломне>

А,Пушкина, к <Опасному соседу> В.Пушкина), сотрудничал в журнале

<Пламя>, участвовал в оформлении Петрограда к 1-й годовщине Октября

(эскизы декорации Английской набережной на темы поэзии Уолта

Уитмена). В 1919 преподавал в Свободных художественных мастерских

(быв. Строгановское училище), выполнил серию эскизов костюмов и

декораций для неосуществленной постановки в Большом театре оперы

Н.Римского-Корсакова <Снегурочка>.

 

Поздней осенью 1 9 1 9 покинул Петроград и через Финляндию перебрался

в Берлин, где сразу принял участие в выставке Берлинского Сецессиона.

В начале 1920 открыл персональную выставку в галерее Неймана в

Берлине. Публиковал статьи в русских эмигрантских журналах <Жизнь> и

<Русский эмигрант>. В берлинских издательствах - русских (<Слово>,

<Петрополис>) и немецких (<Орхис>) были изданы книги с его

иллюстрациями: в 1921 - <Детский остров> Саши Черного, <Russische

Erotik> (портфолио, 12 рисунков); несколько дополненный вариант

<Расеи> (на нем. яз.: Rasseja. Text P.Barchan, O.Bie, B.Grigoriew): в

1922 - <Расея> (с текстом А.Толстого, А.Шайкевича, А.Бенуа и Г.): в

1923- <Первая любовь> И.Тургенева (на нем. яз.), <Тетушка Анфиса

Порфирьевна> М.Салтыкова-Щедрина (на рус. и нем. яз. и портфолио); в

1924 - <Boui-Boui au bord de la mer>; <Bouiboui>,

 

С 1920 жил в Париже, участвовал в возрождении общества <Мир

искусства> и в его выставках 1921 и 1927. С 1921 -член Осеннего

салона. В 1922-23 создал серию портретов (карандаш, акварель, масло)

гастролировавших в Париже актеров МХАТ: В.Качалова, В.Лужского,

И.Москвина, К.Станиславского, Н.Александрова, О.Книппер-Чеховой и др.

(<Visages de Russie>, Париж, 1923; <Faces of Russia>, Лондон, 1924).

Одновременно работал над нормандским и бретонским циклами, в которые

вошли пейзажи, натюрморты и портреты-типы рыбаков, стариков, детей,

написанные в неоклассической манере, где чувствуется влияние

ранненидерландской живописи. Среди произведений бретонского цикла -

<Бретонские крестьяне>, <Бретонские волынщики>, <Мать Агата>, пейзажи

Порт-Авена и Конкарно, <Старуха бретонка>, <Бретонская женщина из

Пэмпола> и др., написанные летом 1924 и показанные на персональной

выставке Г. в Нью-Йорке.

 

В конце 1923 Г. впервые приехал в США по приглашению критика

К,Бринтона, До 1926 ежегодно проводил зимы в Нью-Йорке и Флориде,

устраивал персональные выставки в ньюйоркской <New Gallery>, приобрел

популярность как портретист. Наиболее значительные из портретов

запечатлели деятелей отечественной культуры Ф.Шаляпина (1922-23),

С.Есенина (1923), Л.Шестова (1920-21), А.Ремизова (1924), Горького

(1926) и его сноху Н.Пешкову (1926), С.Рахманинова (1931), Евреинова

(1934), С.Коненкова (1935).

 

Во 2-й половине 1920-х в творчестве Г. произошел перелом, о котором

он писал так: <В настоящее время я окончательно расстаюсь с

заполонившими раньше мою душу <расейскими образами>. Я иду теперь в

царство чистой живописи, всеми силами стараясь овладеть тем

совершенством формы, без которой не может быть истинного искусства.

На вершинах его уже нет национальности в ее тесном смысле... Здесь

царство искреннего чувства. Здесь форма, теряя всю свою сложность и

частую надуманность,...так же проста и серьезна, как само чувство.

Только здесь я лично начинаю обретать для себя радость полного собой

творчества>. К <чистой живописи> художник обращается в пейзажах и

натюрмортах, извлекая из любого неприхотливого мотива богатство

фактурных и колористических нюансов. Определенную роль в этом

процессе имело влияние французской живописной традиции,

 

В 1927 Г. приобрел участок земли в Каньсюр-Мер (Прованс), где жили

также в разное время О.Ренуар, А.Модильяни, Х.Сутин, и поселился на

вилле <Бориселла>, но, по словам жены Г., он всегда был <непоседой,

любил путешествовать и всегда жадно стремился все дальше и видеть

новое>, В 1927 был приглашен правительством Чили преподавать в

Академии художеств в Сантьяго, дал 37 уроков, но, досрочно расторгнув

контракт в начале 1929, отправился с женой и сыном в путешествие по

Южной Америке (Аргентина, Бразилия, Эквадор, Уругвай, 1929). Показал

гуаши и рисунки латиноамериканского цикла на персональной выставке в

парижской галерее Колетт (1930), картину-ширму <Лики мира> (1920-31)

- на Осеннем салоне (1930). Иллюстрировал <Детство> М.Горького

(1931), <Братьев Карамазовых> Ф.Достоевского (60 рисунков:

экспонировались на персональной выставке в Нью-Йорке в 1933).

 

С 1930 преподавал в Париже в Русской академии, организованной

Т.Сухотиной-Толстой, затем открыл частную школу живописи и рисунка. В

1935 получил приглашение возглавить факультет в Академии прикладных

искусств в Нью-Йорке, там же провел свою ретроспективную выставку.

Работал для американских модных журналов, таких как <Harper's

Bazaar>. В 1936 совершил второе большое путешествие по странам

Латинской Америки (Чили, Бразилия, Колумбия, Эквадор, Перу, Куба):

возвратился во Францию с циклом гуашей (300 листов), показанных в

галерее Шарпантье (1937), а затем на последней прижизненной выставке

в Нью-Йорке (1938). Они покорили А.Бенуа своей <чудодейственной

виртуозностью> и <острой красочностью>, а критик газеты <Новое

русское слово> назвал их <миражами>, <сказками, созданными фантазией

детей в их наивной и безудержной праздничности>.

 

В последние годы Г. работал, как никогда, интенсивно - до полного

физического изнеможения и нервного истощения. <Автопортрет> (масло,

1938) зафиксировал сложное психологическое состояние автора. В 1938

Г. тяжело заболел, перенес сложную операцию в связи с раком. Умер в

своем доме в Кань-сюр-Мер; похоронен на местном кладбище.

 

Персональные выставки Г. проходили в Берлине (1920); Париже (1921,

1925, 1928, 1930, 1937): Нью-Йорке (1923, 1924, 1925, 1933. 1934,

1935, 1938): Ворчестере (1923, 1924); Милане и Праге (1926): Чикаго и

Филадельфии (1927); Сантьяго (1928); БуэносАйресе и Монтевидео

(1929); Кань-сюр-Мер (1940, 1979); Майями (1960). Он был участником

крупнейших международных выставок: печатного дела (Лейпциг, 1914):

выставок в Венеции (1920, 1926): Парижского Осеннего салона (1921,

1922, 1923, 1930, 1931); выставки в Бруклинском музее в Нью-Йорке

(1923): русского искусства в Нью-Йорке (1924); выставок в Дрездене

(1926); в Брюсселе (1928); в Бирмингеме (1928): выставок института

Карнеги (1928, 1932); русского искусства в Париже (1932): выставок в

Филадельфии (1932); в Праге (1932, 1935) и др.

 

Произведения Г. находятся в собраниях Третьяковской галереи и Музея

изобразительных искусств им.А.Пушкина, в Музее им. А.Бахрушина, Музее

Большого театра в Москве, в Русском музее, Музее-квартире И.Бродского

в Петербурге, в Музее русского искусства в Киеве, Новосибирской

областной картинной галерее, Псковском историко-архитектурном

музее-заповеднике, во многих крупнейших музеях мира, в частных

собраниях.

 

Соч.: Наброски на песке (Воспоминания) // Colour and Rhyme, 1951, №

23; Из дневника / Горький и художники.М., 1964; Письма.

Публ.Р.Антиповой; вступ. ст.В.Сапогова // Наше наследие, 1990, № 4.

 

Лит.: Маковский С. Силуэты русских художников. Прага, 1922; Радлов

Н.Э. От Репина до Григорьева. Пг., 1923; ГалееваТ. Борис Григорьев //

Иск-во, 1986, № 10; Ее же. Рисунки Бориса Григорьева // Сов. графика,

1986, № 10; Ее же. Борис Григорьев.М., 1995; Stommels S.-H. Boris

Dmitrevich Grigoriev. A Biography. Nymegen, 1993.

 

Т. Галеева

 

\ГРИГОРЬЕВ Михаил Петрович (1899, Мерв, Закаспийской обл. -

16.7.1943, Дайрен, Китай) - педагог, востоковед, переводчик. В 1918

окончил гимназию в Чите и поступил в Читинское военное училище на

артиллерийское отделение; одновременно учился на курсах японского

языка. По окончании училища весной 1920в чине подпоручика был

прикомандирован к японской военной миссии: вместе с ней уехал в том

же году в Японию. Жил в Токио, женился на японке, имел от нее двух

дочерей; они были православными, но порусски немного говорила только

жена: уклад семьи был японским. С 1921 по 1930 преподавал русский

язык в генеральном штабе, с 19 2 8 работал также переводчиком в

правлении нефтяной компании <Кита Карафуто> (<Северный Сахалин>). Еще

в гимназии увлекся музыкой, играл в балалаечном, а затем

организованном им <салонном> оркестре. В Японии игра на виолончели и

дирижирование в кино стали для него одним из источников

существования: узнав об этом, В.Бубнова <невольно подумала о

приспособляемости русского человека к исключительным обстоятельствам

жизни>. <Это был, - вспоминала Бубнова, - человек жадный до культуры

и высших интересов... Свежесть его восприятия и его

впечатлительность, его благоговение к вопросам культуры и к тем, кто

казался ему ее носителями, - все говорило о том, что этот человек

своей головой и в поте лица добивался и добился приобщения к

интеллектуальной жизни. То же для меня выражало и его лицо: в нем

было много от нервного и утонченного интеллигента, но много и от

молодого и здорового крестьянина, упорно и напряженно несущего свой

тяжелый труд. Глаза его смотрели с детской прямотой, но в то же время

в них горел какой-то неспокойный огонь: это была жажда познания и

творчества>.

 

Не получив никакого филологического образования, Г. практически

освоил японский язык и стал японоведом <божьей милостью>. Мечтал

написать историю Японии, иллюстрируя каждый ее этап переводами

художественных произведений. С начала 30-х изучал вместе с

А.Ванновским древнейший памятник японской литературы <Кодзики>

(<Записи о делах древности>). Как свидетельствует близко знавший Г.

профессор Нодзаки Иосио, <знания, им приобретенные, были столь велики

и разносторонни, что могли сравниться лишь с познаниями коренных

жителей страны, получивших в области словесности специальное

образование>. Исторический очерк возникновения <Кодзики> с изложением

его содержания Г. опубликовал в вышедшем под его редакцией сборнике

кружка русских эмигрантов (1935); в сборник вошли также его переводы

рассказа Акутагава Рюноскэ <Вальдшнеп> и повести Танидзаки Дзюнитиро

<Чи Лин> (в современной транскрипции - Цзилинь) с краткими

характеристиками этих писателей, переводы буддийской легенды

<Паутинка>, стихотворения Исикава Такубоку <Памяти адмирала Макарова>

и ряда стихотворений современных поэтов, а также эссе <Лик Японии>. В

конце 30-х работал вместе с В.Бубновой над изданием на русском языке

японских сказок.

 

В 1939 принял приглашение переехать в Харбин для работы в отделе

печати ЮжноМанчжурской железной дороги и в журнале для русских

писателей <Восточное обозрение>. Причину переезда Г. в Маньчжурию

Бубнова видела в том, что для него <русская атмосфера была неразрывно

связана с русской церковностью, которой ему недоставало в Японии...

Ему были дороги и обрядность и догмы русской церкви: он хотел верить,

как верят дети>; его привлекали также русские библиотеки. В 1940

перебрался в Дайрен, где преподавал японский язык и японоведение в

русской гимназии. В <Восточном обозрении> публиковал переводы

произведений Акутагава Рюноскэ, Танидзаки Дзюнитиро, Кикути Кан,

отмеченные верностью оригиналу и прекрасным русским языком (на

вопрос, чем объяснить такое знание русского языка, в то время как он

вращается преимущественно в японских кругах, Г. отвечал: <Никакого

секрета нет. Я много читаю дореволюционных поэтов, особенно

акмеистов>). Выступал и сам как поэт, сотрудничал в русских

эмигрантских журналах - в шанхайском <Фениксе>, в альманахах <Врата>

и <Рубеж>, был связан с издательством <Харбин>. В воспоминаниях

знавших Г. он предстает как <симпатичнейший и добродушный гигант с

ослепительной улыбкой и грустными глазами>. <В работе своей он сумел

сочетать равноценное служение обоим народам, от которых он почерпнул

свои знания>, - писал Е.Агапов.

 

Скончался Г. от разрыва сердца: ходили слухи, что он был отравлен

японской жандармерией.

 

Лит.: Памяти Михаила Петровича Григорьева // Вост. обозрение, 1943, №

16, июль-сент.

 

И. Кожевникова

 

\ГУЛЬ Роман Борисович (8.1.1896, Киев 30.1.1986, Нью-Йорк) -

писатель, литературный критик. По отцу - потомок обрусевших шведов,

мать - из старинного дворянского рода. Отец Г., которого он рано

потерял, был присяжным поверенным, богатым помещиком. Детство и

юность Г. прошли в Пензе и в поместье отца. В 1914 поступил на

юридический факультет Московского университета, но через два года был

мобилизован. Весной 1917 окончил офицерскую школу в Москве и

отправлен на фронт, где его застала Октябрьская революция, В декабре

возвратился к матери в Пензу; в бесчинствах толпы на улицах города

увидел <страсть всеразрушения, всеистребления и дикой ненависти к

закону, порядку, праву, покою, обычаю,...именно тот всенародный

бунт, о котором Пушкин писал <бессмысленный и беспощадный>. Вместе с

братом Сергеем вступил в Добровольческую армию, участвовал в <Ледяном

походе> генерала Корнилова, был легко ранен. В Киеве братья были

мобилизованы в армию гетмана Скоропадского и после захвата Киева

Петлюрой оказались военнопленными; в начале 1919 вывезены немецким

военным командованием в Германию, жили в лагерях для <перемещенных

лиц>. Войти в офицерские части, формировавшиеся в помощь белой армии,

Г. отказался: <Я почувствовал, что убить русского человека мне

трудно>. Работал у торговца лесом дровосеком, обдирщиком коры.

 

С 1920 жил в Берлине, куда приехали из Советской России его мать и

невеста, Ольга Андреевна Новохатская, с которой Г. обвенчался в 1927.

Сотрудничал в газетах и журналах <Жизнь>, <Время>, <Русский

эмигрант>, <Голос России>. Примкнул к <сменовеховцам>, но вскоре

отошел от них, навсегда оставшись непримиримым в отношении

<полулюдей>, как называл он правителей СССР: <Их жизнью была

исключительно партия. В партии интриги, склоки, борьба, но главное -

власть, власть, власть, власть над людьми>. <Чувство небывалого

отвращения ко всей этой всероссийской революции> определило выбор Г.

эмигрантской судьбы: <Родина без свободы для меня не родина, а

свобода без родины хоть и очень тяжела, но все-таки остается

свободой>. Прожив в эмиграции 6 8 лет, Г. не утратил духовной связи с

Россией: <Хотим мы этого или не хотим,...мы ведь работаем, пишем,

сочиняем только для нее, для России...>

 

В 1933 Г. был заключен нацистами в концлагерь; в сентябре, после

освобождения, эмигрировал в Париж; в 1937 выпустил книгу

<Ораниенбург. Что я видел в гитлеровском концентрационном лагере>. В

1936-37 работал в Лондоне как киносценарист. Во время оккупации

Парижа бежал на юг Франции (Лотэ-Гаронн); жил на ферме близ Нерака,

работал на стекольном заводе, затем крестьянином-испольщиком. В 1945

вернулся в Париж, создал группу <Русское народное движение>, издавал

газету <Народная правда> (1948-52, Париж, Нью-Йорк), имея целью

помощь соотечественникам, оказавшимся после 2-й мировой войны на

Западе, В 1952 переехал в Нью-Йорк.

 

Литературное имя Г. принес роман <Ледяной поход> (Берлин, 1921: М.,

1990), замеченный в эмигрантской среде и в Советской России,

заслуживший похвалу М.Горького.З.Гржебин рассказал Г., что видел его

роман на столе у Ленина. Книга звучала как протест против гражданской

войны с ее развращающей жестокостью братоубийства. Ту же тему Г.

развил в <художественной биографии> <Конь рыжий>, о которой И.Бунин

писал автору: <Все еще вспоминаю порой Ваш роман - столько в нем

совершенно прекрасных страниц!> (в то же время укоряя Г. <за вздохи о

<братоубийственной войне>).

 

Собственный опыт и рассказы других эмигрантов стали основой книг Г.

<Жизнь на фукса> (М.-Пг., 1923), <В рассеянии сущие> (Берлин, 1923) и

<Белые по Черному> (М., 1928), Интерес Г. к ярким историческим

личностям проявился в романе <Генерал БО> (Берлин, 1929, в последующ,

изд. - <Азеф>); переведенный на 9 языков, включая японский, он

привлек внимание А.Мальро и А.Камю. Центральные фигуры романа <Скиф>

(Берлин, 1931) - М.Бакунин и Николай 1 (в 1974 переизд. в Нью-Йорке

под назв. <Бакунин>). В 1922 в Берлине вышла книга <Тухачевский.

Красный маршал> - один из лучших психологических этюдов Г. Продолжая

анализировать обстоятельства и свойства характеров, которые вынесли

будущих советских полководцев на руководящие посты, помогли им увлечь

крестьянскую Россию и разгромить белых генералов, издал в 1933 книгу

<Красные маршалы. Ворошилов, Буденный, Блюхер, Котовский> (переизд.

М,, 1990). История коммунистического террора воссоздана в книге

<Дзержинский (Менжинский, Петерс, Лацис, Ягода)>. Цель террора Г.

видел в уничтожении свободомыслия - почвы, на которой только может

существовать культура: <В СССР у населения навеки разрушена память о

прошлой России, отняты мысль, слово, и духовно советское население

омертвело: мертвые молчат, и живые молчат, как мертвые>; эмиграция,

по мнению Г., стала хранительницей русских культурных традиций,

значительно обогатив и европейскую культуру. В 1978 Г. начал

публиковать в <Новом журнале> трехтомный труд <Я унес Россию.

Апология эмиграции> (полностью - в нью-йоркском изд-ве <Мост>: T.I -

<Россия в Германии>, 1984: т.2. - <Россия во Франции>, 1984: т.З -

<Россия в Америке>, 1989), по замыслу Г., <некий справочник по

истории Зарубежной России>, хотя и носящий субъективный характер.Г.

дает пестрый и увлекательный сплав явлений, составляющих жизнь

русской эмиграции, характеризует общественные и философские течения и

объединения (масонство, <сменовеховство>, евразийство и др.),

рассказывает о деятельности русских издательств, о судьбе архивов,

включает в повествование психологические и сатирические портреты

известных и безвестных деятелей. Критики признали трилогию <огромной

и ценнейшей> работой.

 

Критические работы Г. вошли в сборники <Одвуконь: Советская и

эмигрантская литература> (Нью-Йорк, 1973) и <Одвуконь 2: Статьи>

(Нью-Йорк, 1982). Объясняя название, Г. писал, что на долю

эмигрантской литературы выпала роль <запасного коня>, <но

когда-нибудь настанет день - и непременно настанет - когда вся

полувековая халтура <инженеров человеческих душ> отомрет, а

творчество советских писателей, кто несмотря ни на что оставался

духовно свободным, сольется с творчеством русских свободных

писателейэмигрантов>. В работах Г. оба эти русла уже слиты.

Ценностные критерии он находил в традициях русской классической

литературы. Увлекающийся и увлекающий читателя критик, Г. тонко

чувствовал оттенки, тона и полутона писательской манеры;

художественным образам он давал проникновенное и часто необычное

толкование.Б.Пастернак, прочитав статью Г. о романе <Доктор Живаго>

(1958), просил передать автору, что <она превосходит своей красотой и

глубиной все, на что я надеялся и что заслужил>. <Преувеличенность,

баснословность рисунка - законные черты в изобразительном даре

Цветаевой, - писал Г. о ее прозе. - Они естественно рождены как из ее

общего мироощущения, так и из исповедания ею некой заповеди

мифотворчества. А так как искусство и жизнь были Цветаевой неразрывно

слиты (она знала только <правду всего существа>), то и мифотворчество

становилось не только литературным приемом, но приемом видения мира>.

Рассматривая русскую литературу в контексте мирового литературного

процесса, Г. утверждал, что Экзистенциализм Г.Иванова <много старше

сен-жерменовского экзистенциализма Сартра и <уходит корнями... в

граниты имперского Петербурга>. По поводу <Реквиема> А.Ахматовой

писал, что в приложении к ней <эпитет большого русского поэта (и в

наши дни единственного большого) совершенно естественен>. В

А.Солженицыне видел <исключительное явление>; <Россия Солженицына это

больше, чем государство, чем страна, нет, это некая русскость,

разлитая в мире, в ее лучшем и духовном чувствовании>. Высоко ценил

романы В.Дудинцева, поэзию Б.Окуджавы.

 

Деятельность редактора Г. начал в Берлине в 1920 в журнале <Жизнь> по

приглашению В.Станкевича, затем работал в <Новой русской книге>

вместе с А.Ященко (1922-24). В 1952 начал сотрудничать в <Новом

журнале> (НьюЙорк), с 1959 его главный редактор, стремился, чтобы

журнал был бы своего рода <магнитофонной лентой>, на которой записаны

для будущего голоса русских писателей, выдающихся мыслителей, ученых,

общественных и религиозных деятелей. Посмертно в <Новом журнале>

(1986, № 164) опубликованы мемуары <Моя биография>.

 

Соч.: Киевская эпопея: Ноябрь-декабрь 1918 г. // Арх. рус. рев-ции,

1921, т. 2; Переписка через океан Г.Иванова и Р.Гуля // НЖ, 1974, №

140; Переписка Светланы Аллилуевой и Ольги и Романа Гуля // НЖ, 1986,

№ 164, 165.

 

Лит.: Филиппов Б. Роман Гуль - прозаик: К 90-летию // НЖ, 1986, №

162; Магеровский Е.Л.. Пирожкова В., Филиппов Б. Памяти Романа

Борисовича Гуля // НЖ, 1986, № 164; Мартынов И. Последняя книга

патриарха русского зарубежья // НЖ, 1990, № 180; Глэд Дж. Роман Гуль

/ Глэд Дж. Беседа в изгнании.М., 1991: Померанцева Е.С. <...Только

для нее, для России> (Роман Гуль) // Рос. литературовед, журнал,

1993, № 2.

 

Е. Померанцева

 

\ГУРВИЧ Георгий Давидович (Жорж) (19.10.1894, Новороссийск -

10.12.1965, Париж) - социолог, философ. Философскую литературу читал

с 14 лет, В 1912-15 учился на юридическом факультете Юрьевского

университета. 12.10.1914 юридический факультет присудил ему золотую

медаль за работу по истории философии права <Правда воли монаршей>

Феофана Прокоповича> (опубл. Юрьев, 1915). В августе 1915 по зачету 6

семестров перевелся в Петроградский университет. С 1917 преподавал в

Петроградском университете и работал над докторской диссертацией

<Руссо и Декларация прав> (Пг., 1918), защитив которую в 1920,

получил докторскую степень. Через несколько месяцев эмигрировал в

Чехословакию, где в качестве приват-доцента преподавал социологию и

философию права на кафедре истории философии права Русского

юридического факультета в Праге. Опубликовал в этот период ряд

философских работ: <Идеи неотъемлемых прав в политической доктрине

XVII-XVIII веков> (<Труды русских ученых за границей>, Берлин, 1921),

<Введение во всеобщую теорию международного права> (Прага, 1923),

<Этика фихте> (Прага, 1925, на нем. яз.),

 

С 1929 во Франции. Состоял в масонской ложе <Северная Звезда>

(1932-37). Сотрудничал в журнале <Современные записки>, в газете

<Дни>, полемизировал с евразийцами; публиковал научные работы на

немецком и французском языках. Преподавал философию в <Sevigne

College>, затем несколько лет социологию в университете Бордо; в

1935-48 профессор социологии в университете Страсбурга. По

приглашению Л.Бруншвича прочитал в Сорбонне курс <Современные

тенденции в германской философии 1927-1928 гг.> (опубл.: 1930: 2-е

изд. 1949). В 1932 появилась его книга <Идея социального права>, над


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 70 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 25 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 26 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 27 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 28 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 29 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 30 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 31 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 32 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 33 страница | Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 34 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 35 страница| Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 37 страница

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.064 сек.)