Меня всегда поражало, как мало написано о социальной организации психотерапии в Британии. Есть ли у Вас какие-нибудь сильные чувства по этому поводу?

Да. Очень сильные. Иногда мне неудобно и стыдно быть связанным с психотерапией. Особенно с тем, что происходит сейчас. Как вы, вероятно, знаете, существует две организации, пытающиеся способствовать профессионализации психотерапии. Британский совет по психотерапии контролирует большинство обучающих организаций в Великобритании и представляет очень широкий спектр психотерапевтических направлений — психоаналитическое, экзистенциальное, когнитивно-бихевиоральное и т.д.; и также отделившаяся группа — Британская конфедерация психотерапевтов, которую составляют исключительно психоаналитические организации. Некоторые.

В настоящий момент происходит политическая баталия между двумя организациями за то, которая же из них будет признана правильной, законно представляющей психотерапию как в Великобритании, так и в Европе в целом. На мой взгляд, при этом используются некоторые вещи, больше похожие на методы религиозных сект, и совсем не основанные на стремлении к знаниях и широком научном подходе.

Я думаю, это ужасно. В психотерапии есть клики и клубы, существующие последние сто лет или около того, с тех пор как только психотерапия возникла, и примерно с этого же времени некоторые клубы стали оспаривать существование других клубов. Например, если взглянуть на рекламу вакансий по психотерапии в Национальной службе здравоохранения, типичным будет следующее: “Мы станем рассматривать кандидатуры только психоаналитиков”. Мой вопрос: “Почему? Разве кто-либо когда-либо показал, что психоаналитическая терапия работает лучше, чем когнитивно-бихевиоральная, экзистенциальная или какая-либо другая?” Ответ: “Нет”. Все проводимые исследования совершенно четко показывают, что все виды психотерапии работают практически на одном уровне. Не существует явного указания на то, что какой-либо из подходов больше подходит для клиентов или достигает более успешных результатов. Но есть тенденция представлять одну модель — психоаналитическую — как великую. Почему? Вообще говоря, этой модели присуще больше всего проблем. Лично я думаю, что это умирающая, если уже не мертвая модель. Она доказала, что очень отстает от времени в признании таких вещей [как вы сами сказали], как социальные последствия психотерапии, психологическое понимание личности и т.д., хотя все еще существует убеждение, поддерживаемое многими психотерапевтами, что на самом-то деле только психоаналитики являются настоящими психотерапевтами. Я думаю, это полная ерунда.

В психотерапии есть много такого, что оставляет неприятный привкус, и я, по больше части, приветствую критику, которой она в последнее время подвергается. Главным образом, со стороны клиентов, которые говорят, например: “Все, хватит с меня, я думаю, то, что со мной произошло, совершенно неправильно”. Так, были созданы организации, помогавшие клиентам реально оценить, что произошло с ними в процессе психотерапии, организации, которые на самом-то деле очень конструктивны. И я думаю, сами психотерапевты должны быть включены в сотрудничество с такими организациями, больше прислушиваться к ним и обращать больше внимания на вопросы, поднимаемые данными организациями. Есть огромные расхождения во взглядах терапевтов и клиентов на то, что ценно и важно в терапии. Я думаю, психотерапевтам, которые утверждают, что слушают своих клиентов, следует начать слушать их немного больше... (Смеется.) Особенно это касается опыта клиентов в психотерапии.

Некоторые исследования указывают на то, что обучение во многом бесполезно в том смысле, что терапевтами скорее рождаются, чем становятся. Не знаю, думаю, слишком рано делать какие-либо выводы по этому поводу. Возможно, самая важная вещь — любопытство, и мне кажется, если и есть нечто, что действительно важно уметь делать терапевту, так это проявлять гибкость бытия, чтобы терапевт хотел и мог попытаться воспринимать жизнь так, как клиент. В этом смысле терапевт — как бы актер школы Станиславского, которому сказали: “Вот, будь этим человеком. Какими качествами ты его наделяешь? Как ты себя ощущаешь, пытаясь стать им?” Конечно, при этом собственные переживания, личность терапевта и т.д., останутся, ты не можешь от них избавиться, но тем не менее освобождение от всего личного дает гибкость, открытость, позволяющую сказать: “Что ж, я мог бы рассмотреть, что это такое — стать таким человеком, который поступает так, как я сам никогда бы и не подумал поступить, но я хотел бы представить себя таким человеком”. Я думаю, терапевту довольно сложно сделать это, так же как и любому другому человеку. Это встречается реже, чем мы думаем.

Как я понимаю, нечто подобное и предлагал Лэйнг. Идея присутствия для клиента — она выражает то, что я хотел сказать, — как раз касается попытки войти в наш мир, желания сделать это и интереса к тому, чтобы сделать это. Меня иногда спрашивают: “Не надоедает вам все время выслушивать чужие проблемы?” Мой ответ таков: “Нет, не надоедает, поскольку мне нравится так делать и дает возможность жить другими жизнями, и я нахожу это совершенно замечательным”.

Дата добавления: 2015-08-05