Обговариваете ли Вы с клиентом какие-либо определенные цели в начале и, соответственно, когда заканчивается терапия? Бывают ли моменты просветления?

Когда я впервые договариваюсь с клиентом, то обычно начинаю с краткосрочного договора на шесть сессий — времени, необходимого для того, чтобы “посмотреть, как мы сработаемся”. Иногда может так случиться, что вопросы или проблемы, с которыми изначально приходит ко мне клиент, очень конкретны, и тогда через шесть сессий клиент сообщает: “Я справился с этим и не хочу приходить больше. Это не значит, что я не хочу видеть вас больше, просто я уже справился со своей проблемой”. Но в большинстве случаев шесть сессий — способ начать узнавать друг друга. Посмотреть, действительно ли мы хотим продолжать терапию. В большинстве случаев клиент выражает подобное желание. Обычно оно содержит некоторое сомнение: “Хочу ли я действительно посвятить себя чему-то значительно более открытому по срокам? Я не знаю, сколько это может продлиться”. Некоторые клиенты специально просят: “Можем ли мы ограничить процесс по времени? Я хочу пройти серию сессий — неважно, 20 или 50, — но в конце я хочу четко знать, что она закончена”. И я вполне согласен с этим, потому что мои цели предусматривают исследование мира вместе с вами. Так что проведем мы вместе 50 или 150 недель, не играет роли. Я не ожидаю, что тем или иным способом могу вызвать некоторое полезное изменение или оказать на вас воздействие. Я не знаю, что я такое делаю, что вы можете счесть осмысленным и полезным.

Расскажу вам анекдот, думаю, он как раз об этом. Я его часто рассказываю студентам. Несколько лет назад у меня была сессия с клиентом, из тех, после которых выходишь и говоришь: “Да, это было здорово, и так много было сказано”. На следующий раз клиент входит, садится и говорит: “Та сессия была просто потрясающей, я так много вынес из нее”. А затем продолжает: “Вы знаете, я не помню ничего из того, о чем мы говорили. Единственное, что в какой-то момент вы сделали вот такой жест рукой [как бы рубящий жест рукой], и он показал мне абсолютно все основные моменты проблем, которые я поднял”. Я даже не знал, что делал такой жест, но это возымело на клиента огромное воздействие. Я не могу притворяться, будто знаю: вы получите от нашего взаимодействия то, что будет иметь наибольший смысл для вас. Я думаю, любой терапевт, говорящий, что знает это, фальшивит. Все, что я могу сделать, это войти с вами во взаимодействие, и где-то в процессе терапии, может быть, какой-то мой жест или слово, сказанное мной, или что-либо еще, поразит вас своим смыслом. Но я не умею предсказывать подобные вещи.

Возвращаясь к вопросу времени, я понимаю, что вы хотите узнать. Экзистенциальные терапевты отстаивают мнение, что на самом-то деле терапия в некотором смысле не заканчивается. Одно из наших убеждений состоит в том, что, возможно, самое важное в терапии произойдет вне сессий. Это положение сложно принять большинству терапевтов, поскольку оно во многом снимает ощущение загадочности терапевтических сессий. В некотором роде важно то, что происходит вне сессий, что клиент выносит из них, соотнося с пребыванием в мире. Не менее важно понимать, когда по той или иной причине формальные сессии заканчиваются; всегда существует вероятность, что через шесть месяцев или через год, через два года или пять лет — в том случае, конечно, если терапевт еще жив и практикует — клиент вполне захочет вернуться. И данное обстоятельство не следует рассматривать как неудачу терапевта. Нужно просто понимать, что клиент достиг момента, в который решил: “Для меня на сегодня это вполне хорошо, я здесь достаточно поработал. Кто знает? Может быть, в какой-то момент в будущем возникнут новые вопросы, и я захочу обсудить их с вами”. В этом смысле идея, что все приходит к полному, всецелому завершению, вызывает некоторый скептицизм.

В среднем я работаю с клиентами от 24 до 36 месяцев. Конечно, есть клиенты, с которыми я работаю очень короткое время, и другие, с которыми я встречаюсь уже в течение четырех или пяти лет. Но в среднем я склонен работать с людьми в таких временных рамках. Я говорю людям на первой встрече, что в большинстве случаев происходит именно так, чтобы у них сложилось ощущение того, какие обязательства они берут на себя.

Всегда предполагается, что многие люди, которые приходят к экзистенциальному терапевту, озабочены проблемами жизни и смерти. А если клиент считает, что самоубийство для него наиболее подходящий выбор? Каковы Ваши этические принципы в таких ситуациях?

На данном уровне я сказал бы: клиент имеет право принять подобное решение. Я только надеюсь, что у нас сложатся такие отношения, когда это будет обсуждаться открыто. Необязательно для того, чтобы я отговорил клиента от такого решения, но для того, чтобы мы смогли взглянуть на то, что он на самом деле говорит себе по этому поводу. Что значит для клиента идея совершения самоубийства? Что она вызывает? Каков ее скрытый смысл? И если после этого убеждение клиента все равно остается прежним (“Мне нужно сделать именно это”), с этических позиций, лично я не думаю, что имею право вмешиваться. Здесь существует проблема, потому что сейчас к терапевту предъявляются скорее юридические требования, а не этические. Чем больше терапия становится признаваемой профессией, тем больше этические вопросы переходят в юридические. Так, например, в Америке в настоящий момент в некоторых штатах терапевты должны (в юридическом смысле) предоставлять информацию о клиентах, которые намереваются совершить самоубийство, в противном случае у терапевта могут отобрать лицензию. Все чаще это требование начинает вводиться и в Великобритании. Так что в некотором смысле я уверен: наступит время, когда, чтобы быть признанным профессиональным психотерапевтом, необходимо будет идти на компромиссы, чтобы говорить клиентам: “Мы можем работать вместе и говорить о чем угодно, но вам следует знать и о юридических условиях”. Я не знаю, хорошо это или плохо. Думаю, это создаст определенное напряжение в отношениях терапевта и клиента и может даже парадоксально подстегнуть самоубийство или насильственные действия, или что-либо еще такое, но не облегчит данную проблему.

Перед тем как двинуться дальше, я хотел бы, чтобы Вы вкратце прояснили кое-что для меня. Очень кратко: как Вы понимаете разницу между тем, что делаете, и когнитивной терапией, которая тоже заключается в том, чтобы “смотреть” глазами другого человека?

Полагаю, существует несколько различий. Прежде всего, с когнитивно-бихевиоральной точки зрения, большинство когнитивных бихевиористов приходят в терапию с идеей, что проблема клиента некоторым образом иррациональна. И они стараются добиться рациональности. Честно говоря, я не смогу объяснить различия. Думаю, во многих случаях то, что изначально кажется иррациональным, при более глубоком исследовании оказывается содержащим неотъемлемое рациональное зерно: “Если я претендую на то, что знаю, что рационально и что иррационально в вашем образе жизни, то могу учить вас, я могу сказать вам: “Вот как вам нужно жить, вот что вы можете сделать, чтобы стать более рациональным”. Если я не уверен в том, что рационально, а что иррационально, то не могу вас больше учить. Все, что я в состоянии сделать, это помочь вам прояснить кое-что, независимо от того, рационально оно или иррационально.

Дата добавления: 2015-08-05