Областной характер, «Слово о полку Игореве», редакция, Боян, гиперболизация, эпитет, фольклорный жанр, поэтика, лиризм

В результате исторического развития Киевское государ­ство было раздроблено на ряд отдельных самостоя­тельных феодальных кня­жеств со своими политиче­скими и культурными цен­трами. Культурное и поли­тическое значение Киева постепенно начинает падать. На северо-востоке Руси важную роль приобретает Владимиро-Суздальское княжество, политическим центром кото­рого является город Владимир на Клязьме; на юго-западе - Галицко-Волынское княжество со своими цен­трами - городами Галичем, Владимиром Волынским, Холмом; на западе - Турово-Пинское и Полоцко-Смоленское княжества. Культурным и экономическим цент­ром северо-запада по-прежнему остается Новгород.

Развитие культуры в этот период начинает приобре­тать областной характер. В новых культурных центрах начинают формироваться местные «школы» живописи, архитектуры и литературы. Так, в литературе Новгорода той поры формируется новгородский лапидарный дело­вой стиль литературы. В литературе Галицко-Волынского княжества преобладает жанр светского жизнеописания, тяготеющего к украшенному стилю повествования. В ли­тературе Владимиро-Суздальского княжества проявля­ются тенденции панегирического прославления князя, утверждения идеи небесного покровительства Суздаль­ской земле и ее правителю. Феодальные войны XII в. привели к тому, что Киевское государство распалось. Владимиру Мономаху временно удалось приостановить процесс распада, но после смерти Мстислава Владимировича, сына Владимира Мономаха, распад государ­ства стал еще более очевиден. Культурная жизнь перемещает­ся на северо-восток (Владимиро-Суздальское княжество) и на юго-запад (Галицко-Волынское княжество). Перемена полити­ческой ситуации, разобщенность Русской земли не могли не сказаться на литературном движении. Единого литературного движения не было. Начиная с XIII в. складываются областные литературы. Это отразилось и на качестве, и на количестве литературных произведений, на их идейном содержании, на лите­ратурной культуре в целом. Так, например, резко падает значе­ние красноречия. В каждой области развиваются литературные жанры, которые были уже в XI—XII вв.

Одна из групп литературных памятников XIII—XIV вб. представляет собой непосредственное продолжение старой ки­евской традиции. Это литература, стадиально связанная с киев­ской литературой. Не менее уникальным явлением в истории древнерусской литературы является памятник совсем другого рода, возникший во Владимиро-Суздальском княжестве в конце XII - начале XIII вв. Он существует под двумя названиями – «Слово» Даниила Заточника и«Моление» Даниила Заточника. Являются ли эти два текста двумя редакциями одного и того же сочинения или перед нами два самостоятельных произведения? Кто такой Даниил Заточник и существовал ли он на самом деле? На эти вопросы нет достаточно убедительных ответов. По своей форме и «Слово», и «Моление» написаны в форме послания к князю («Слово» адресовано новгородскому князю Ярославу Владимировичу; «Моление» - Ярославу Всеволодовичу, князю Переяславля Суздальского).

Вершина литературы этого периода - «Слово о пол­ку Игореве», созданное в конце XII в. в Киево-Черниговской Руси. «Слово о полку Игореве» было открыто собирателем древнерусских ру­кописей А. И. Мусиным-Пушкиным. В конце 80-х - начале 90-х гг. XVIII в. он приобрел у архимандрита Иоиля, настоятеля упраздненного Екатериной II Спасо-Ярославского монастыря, рукописный сборник, который, судя по описанию, был составлен в XVI в. на северо-западе Руси (в районе Пскова или Новгорода). В состав сборника входили произведения светского характера: «Хронограф», «Временник, еже нарицается летописание русских князей и земля Русьскыя», «Сказание об Индии богатой», «Повесть об Акире Премудром», «Слово о пол­ку Игореве» и «Девгениево деяние».

Первое упоминание о находке Мусина-Пушкина сде­лал в 1792 г. журналист и драматург П. А. Плавильщи­ков. В начале 1797 г. известил читателей о найденном произведении древней письменности поэт и писатель М. М. Херасков в примечании к 16-й песне поэмы «Вла­димир». В октябре 1797 г. в гамбургском журнале была помещена заметка Н. М. Карамзи­на с сообщением о находке «песни Игоревых воинов», которую можно сравнить «с лучшими Оссиановыми по­эмами».

Для расшифровки рукописи Мусин-Пушкин пригла­сил ученых-языковедов А. Ф. Малиновского и Н. Н. Бантыш-Каменского; полагают, что в качестве консультанта выступал Н. М. Карамзин. Благодаря труду этих ученых, в 1800 г. был опубликован текст «Слова» с переводом на современный русский язык, вступительной статьей и примечаниями.

Очевидно, в 1795—1796 гг. была сделана писарская копия с текста рукописи для Екатерины II. Копия эта затем затерялась в архиве и была обнаружена лишь в 1864 г. П. П. Пекарским. В 1812 г., во время нашествия Наполеона на Москву, рукописное собрание Мусина-Пушкина погибло. В руках исследователей остались лишь печатный текст, екатери­нинская копия и выписки, сделанные из рукописи ее первыми издателями.

«Слово» привлекало к себе пристальное внимание историков, филологов-славистов, востоковедов, искус­ствоведов, военных историков, поэтов и прозаиков. Оно переведено и переводится на все основные языки мира. Интерес к «Слову о полку Игореве» не прекращается по сей день, о чем свидетель­ствуют постоянно появляющиеся статьи, монографии, посвященные этому бессмертному памятнику древнерус­ской литературы.

Особенно плодотворными в изучении «Слова» были 1938, 1950, 1975 гг., когда не только наша страна, но и весь мир отмечал знаменательные юбилейные даты: 750-летие со времени создания памятника, 150- и 175-ле­тие выхода в свет его первого издания. В 1985-1986 гг. по решению ЮНЕСКО 800-летний юбилей шедевра русской и мировой литературы широко отмечался во многих странах. К знаменательной дате вышли в свет новые издания «Слова о полку Игореве», монография академика Д. С. Лихачева «Слово о полку Игореве» и куль­тура его времени» (2-е изд. М., 1985). В журнале «Воп­росы литературы» (1985, № 6, 9) появились статьи А. Н. Робинсона, Д. С. Лихачева, О. В. Творогова, Л. А. Дмитриева, В. Ф. Франчук, А. С. Демина, Л. И. Сазоновой, Н. С. Демковой, в которых намечены основные темы и проблемы дальнейшего изучения бес­смертного произведения древнерусской литературы. В помещении бывшего Спасо-Ярославского монасты­ря в городе Ярославле был открыт специальный музей «Слова о полку Игореве».

«Слово о полку Игоре­ве» было создано не ранее 1185-1187 гг. и не позже начала XIII в., по горячим следам событий, связанных с неудачным походом на половцев в апреле - мае 1185 г. новгород-северского князя Игоря Святославича совместно с братом Всеволодом из Курска, сыном Владимиром из Путивля и племянником Святославом Ольговичем из Рыльска.

Тюркский кочевой народ - половцы-куманы появи­лись в приазово-черноморских степях, на юго-восточных окраинах Руси, в середине XI столетия, сменив издавна враждовавших с Русью печенегов. Первые столкновения половцев с русичами относятся к 1061 г.

Об опустошительных набегах степных кочевников на юго-восточные русские окраины подробно сообщает «Повесть временных лет», описывая тяжкие последствия этих набегов и горестную судьбу русских пленников. В начале XII в. ряд успешных походов против степных кочевников, в результате которых они были отброшены за Дон, совершил Владимир Мономах. Однако после смерти Владимира Мономаха в 1125 г., когда процесс феодального дробления Киевского государства усилился, степные кочевники начинают регулярно совершать набе­ги на южные и юго-восточные земли Руси. Особенно страдали от этих набегов Переяславское и Черниговское княжества и пограничное со степью Новгород-Северское княжество. Южнорусские князья были вынуждены при­нимать срочные меры по борьбе с кочевниками. В 1170 г. состоялся съезд князей, где князь Мстислав Изяславич сказал: «Половцы отнимают Греческий путь (по Днепру), Соляной (по Дону) и Залозный (по Ду­наю)». Иными словами, половцы контролировали основ­ные торговые пути, связывавшие Русь с югом, и это нано­сило существенный ущерб ее экономике.

Великому князю киевскому Святославу Всеволодови­чу удалось создать небольшую коалицию южнорусских князей, которые в 1184 г. приняли участие в летнем походе против половцев. Поход был успешным: половцы были разбиты, а хан Кобяк взят в плен. В этом походе должен был принять участие новгород-северский князь Игорь Святославич. Однако дружины Игоря задержа­лись в пути из-за весенней гололедицы и в походе 1184 г. участия не принимали. В 1185 г. киевский князь Святослав Всеволодович стал готовить новый поход, который решено было пред­принять летом. Князь Игорь, известный своей храбро­стью, решил выступить в поход против половцев самосто­ятельно, полагаясь на свою удачу и мечтая о славе, и «поискать» древний Тмутаракань, находившийся в ру­ках половцев. Как известно, Тмутаракань - город на Таманском полуострове - некогда входил в состав Киевского государства. В конце XI в. это княжество при­надлежало деду Игоря, черниговскому князюОлегу.

Поход северских князей завершился страшным раз­громом русских на реке Каяле. Впервые в истории военных столкновении с половцами русские князья Игорь, его брат Всеволод, сын Игоря Владимир и пле­мянник Святослав попали в плен, а из всего русского войска осталось в живых только 16 человек. Описанию похода Игоря Святославича в 1185 г. по­священы исторические повести: одна в составе южнорус­ской Ипатьевской летописи, другая - в северорусской Лаврентьевской.

Историческая повесть о походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев в Ипатьевской летописи создана в Киеве. Она отличается подробным последовательным описанием событий. Изложение про­никнуто горячим сочувствием к участникам похода. Ле­тописная повесть не лишена художественности: ей при­сущи драматизм, образность и выразительность отдель­ных мест, живость повествования. Ее автором был либо непосредственный участник событий, либо человек, стоявший близко к новгород-северскому князю.

Повесть, включенная в Лаврентьевскую летопись, была написана переяславским летописцем. Его рассказ лаконичен и тенденциозен. Летописец с явным осужде­нием говорит об Игоре и его брате Всеволоде. Повество­вание носит религиозно-дидактическую окраску: приво­дятся многочисленные цитаты из «священного писания».

Таким образом, перед нами фактически две историче­ские повести, в которых по-разному оценивается поход новгород-северских князей на половцев. Появление пере­яславской повести и киевской повести явилось отражени­ем борьбы вокруг политической и военной оценки похода Игоря Святославича между Ольговичами (потомками Олега Святославича) и потомками Владимира Мономаха (переяславский князь Владимир Глебович - племянник Всеволода Большое Гнездо - враждовал с Игорем Святославичем).

Центральная идея «Слова о полку Игореве». Так же как и исторические повести о походе новгород-северского князя Игоря Святославича на половцев, «Слово о полку Игореве» создано по горячим следам событий. Однако, в отличие от киевской исторической повести, в «Слове» не излагаются столь обстоятельно и хронологически по­следовательно все события, связанные с неудачным похо­дом Игоря. Автор «Слова» дает художественную и поли­тическую оценку недавнему прошлому, показывая, какое значение имеет неудача Игорева похода для историче­ских судеб Русской земли.

Важно отметить, что в факте поражения русских войск на Каяле автор «Слова» увидел не проявление божьего гнева, покаравшего Игоря за его грехи, а про­явление страшного зла феодальной раздробленности. От­сутствие единства между князьями, несоблюдение васса­лами своих обязательств по отношению к сюзерену - великому князю киевскому, эгоистическая политика князей - вот причины неудачи похода Игоря. Для Руси настала «невеселая година», когда князья начали «про малое „се (это) великое" молвити», а «поганые» со всех сторон приходили с победами на землю Русскую. Поражение Игоря вызывает глубокое раздумье поэта-гражданина, патриота о судьбах Русской земли. Основ­ная идея «Слова» - страст­ный «призыв русских князей к единению как раз перед нашествием собственно монгольских полчищ». Эта идея получает законченное выражение во всей художествен­ной структуре произведения, и прежде всего в его сюжете и композиции.

Сюжет и композиция. «Слово» открывается неболь­шим вступлением, в котором автор размышляет о том, как ему вести свое повествование: «по былинам сего времени», т. е. строго следуя фактам событий, или «по замышлению Бояна», т. е. в соответствии с поэтической манерой своего предшественника, певца XI в. Бояна, слагавшего свои песни- «славы» старому Ярославу, храб­рому Мстиславу и красивому Роману Святославичу.

Вступление дает общий торжественный, патетиче­ский настрой всему произведению и определяет хроноло­гические границы повествования: «Начнем же, братия, повесть эту от старого Владимира до нынешнего Игоря». Тут же дается лаконичная, но весьма выразительная характеристика северского князя Игоря, который «поост­рил сердце свое мужеством, наполнился ратного духа и навел свои храбрые полки на землю половецкую за землю Русскую».

Центральная, основная часть «Слова» состоит из трех частей. Первая часть - описание выступления русских войск в поход - составляет завязку сюжета. В «Слове» не говорится, когда и откуда выступили русские войска, каков был путь их следования. На первый план здесь выступают символические картины природы, исполнен­ные мрачных, зловещих предзнаменований: «Повесть временных лет». В сравнении с летописной повестью события в «Сло­ве» развиваются стремительно. Автор дает лаконичный эмоционально-выразительный рассказ о первом столкно­вении русских войск с половцами, перечисляет богатые трофеи, взятые русичами. Резко контрастирует с этим мажорным, радостным эпизодом следующая за ним зло­вещая символическая картина природы: «кровавые зори рассвет возвещают, черные тучи с моря идут». Динамич­но и напряженно описание кровавой сечи русских с по­ловцами. Автор выделяет гиперболическую фигуру Буй Тура Всеволода, самозабвенно бьющегося с врагами. Об Игоре лишь упоминается, что он «заворачивает полки», т. е. пытается вернуть на поле боя дрогнувшие и обра­тившиеся в бегство полки ковуев - оседлых половцев, присланных в Игорево войско черниговским князем Ярославом.

Поражение русских войск на реке Каяле - кульмина­ция сюжета. С глубокой скорбью автор «Слова» говорит о тягостных последствиях, которые принесло поражение Игоря Русской земле. Он подчеркивает, что в результате разгрома Игоревых войск были сведены на нет успехи коалиционного похода Святослава, славу которому поют греки и венецианцы, чехи и моравы. Игоря же, «пересев­шего из золотого княжеского седла в рабье седло, плен­ника», эти народы проклинают.

Вторая часть «Слова» переносит читателей-слушателей в Киев, выступающий символом единства Русской земли. В Киеве, «на горах», великий князь Святослав видит «мутный» (тяжелый, страшный, неприятный) сон. Этот сон оказывается вещим. Бояре сообщают великому киевскому князю о поражении Игоря и пленении по­ловцами русских князей. (Согласно летописной повести, Святослав узнает о поражении Игоря, находясь в Черни­гове.) Страшная весть вызывает у Святослава чувство горечи и скорби, которое он выражает в своем «золотом слове, со слезами смешанном». В этом слове Святослав упрекает князей в нарушении ими своих вассальных обязанностей, в отсутствии единства.) Монолог великого князя киевского перерастает в страстный публицистиче­ский призыв автора «Слова», обращенный к князьям Всеволоду Большое Гнездо, Рюрику и Давыду Ростиславичам, Ярославу Осмомыслу, Роману и Мстиславу, по­стоять «за землю Русскую», отомстить «за раны Игоревы буего Святославича», «закрыть полю ворота», прекра­тить междоусобные распри.

Третья часть открывается плачем жены Игоря Ярос­лавны. Плач Ярославны - важное звено в дальнейшем развитии сюжета. Он предваряет развязку - бегство Игоря из плена. Игорь возвращается в Киев (по летопис­ной повести, Игорь сначала приходит в Новгород-Северский) и тем самым как бы признает свою вину - нару­шение своих вассальных обязательств перед великим князем киевским, перед Русской землей.

В заключение поэт поет славу русским князьям Иго­рю, Всеволоду, Владимиру Игоревичу и их дружине. Таким образом, в «Слове о полку Игореве» отсут­ствует последовательный рассказ о походе и даже имеют­ся отступления от ряда исторических фактов. Автор выделяет лишь самые значительные эпизоды, которые позволяют ему высказать свое отношение к событиям, донести до своих слушателей основную идею. Именно гражданская, патриотическая идея прочно цементирует в единое художественное целое все части произведе­ния. Четкость политической мысли, лирическая взвол­нованность, публицистическая страстность, широта ис­торического мышления, высокая художественность - все это делает «Слово о полку Игореве» «прекрасным благоухающим цветком славянской народной поэзии, достойным внимания, памяти и уважения».

Связь времен. Современные ему события - поход и поражение Игоря - автор «Слова» дает на широком историческом фоне, вспоминая прошлые времена и преж­них князей, сопоставляя прошлое с настоящим.

В экспозиции автор говорит, что будет вести свое повествование «от старого Владимира до нынешнего Игоря».

В обширной исследовательской литературе о «Слове» нет единого мнения, о каком Владимире здесь идет речь. Одни ученые склонны считать, что автор имел в виду Владимира Мономаха (1053-1125), другие — Владими­ра Святославича (?-1015). По-видимому, более правы последние. Действительно, в «Слове» отсутствуют упо­минания о событиях после смерти Владимира Мономаха, т. е. после 1125 г., однако есть и немало упоминаний об исторических событиях середины и конца XI в. «Слово» связывает с именем «старого» (древнего) Владимира, т. е. Владимира Святославича, период расцвета Киевско­го государства, сопоставляя его с «невеселой годиной» - с периодом феодальной раздробленности. Кроме того, упоминая о Владимире Мономахе («а Владимир каждое утро уши затыкал в Чернигове»), «Слово» не называет его «старым», т. е. древним.

Вспоминает автор и о другом зачинщике феодаль­ных распрей - полоцком князе Всеславе Брячеславиче. Рассказ о Всеславе связан с авторским обращением к внукам Ярослава и Всеслава - прекратить старую вражду и «выскочить» из худой дедовской славы, объединить свои силы для борьбы с внешними вра­гами Руси. «Вы своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую»,- говорит автор.

В 1067 г. войска Всеслава и Ярославичей сошлись на реке Немиге, где, как сообщает летопись, «была сеча злая и многие пали». Всеслав был разбит и бежал. Вскоре враждующие стороны примирились и скрепили мир крестоцеловальной клятвой. Однако киевский великий князь Изяслав Ярославич, не доверяя Всеславу, нарушил клят­ву, захватил его и посадил в поруб (темницу) в Киеве.

В 1068 г. половцы нанесли первое в русской истории поражение князьям Изяславу, Святославу и Всеволоду. Киевляне, «створиша вече», потребовали у Изяслава оружие и коней, чтобы идти против врагов. Князь отка­зался удовлетворить это требование, и тогда восставшие горожане освободили Всеслава и провозгласили его ки­евским князем. В «Слове» этот эпизод, изложенный в «Повести временных лет», передан следующим обра­зом: «Тот хитростями оперся на коней, и вскочил в город Киев, и дотронулся скипетром до златого стола киевско­го». Всеслав пробыл великим киевским князем всего семь месяцев и затем был вынужден бежать из Киева. Об этом автор «Слова» говорит в такой образно-символиче­ской форме: «...он поскакал от них (Изяслава, Святослава) лютым зверем в полуночи из Белграда под покровом синего тумана».

Автор «Слова» не придерживается хронологической последовательности в изложении событий междоусобных войн Всеслава: сначала он говорит о событиях 1068 г., а затем о событиях 1066, 1067 гг. Ему важно прежде всего показать пагубные последствия междоусобных рас­прей Ярославичей с Всеславом, когда «Немиги кровавые берега не добром были посеяны, а засеяны костьми русских сынов». Он подчеркивает, что эта распря не принесла славы ни одной из сторон, а привела лишь к усилению внешних врагов Руси - половцев на востоке и литовцев на западе.

Как отмечает Д. С. Лихачев, Всеслав в «Слове» изображен не только с осуждением, но и с известным сочувствием: это неприкаянный князь, мечущийся по Руси как затравленный зверь, изумляющий современни­ков (которые прозвали его «вещим» - волшебником-оборотнем) быстротой своего передвижения. И в то же время это несчастный горемыка, неудачник, которому вещий Боян «и пръвое припевку, смысленый, рече: „Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда божиа не минути!"» («и прежде припевку, разумный, сказал: „Ни хитрому, ни умелому, ни птице умелой суда божьего не миновать!"»).

Основным источником исторических сведений автору «Слова» служили, по-видимому, «Повесть временных лет» и народный исторический эпос. Однако, используя факты, о которых сообщает летопись, автор «Слова» никогда не дает им религиозно-моралистической трактов­ки, а оцениваетих с точки зрения народных интересов. Цель исторических отступлений, к которым прибегает автор «Слова»,- напомнить своим современникам, по­томкам злосчастного Всеслава и крамольника Олега, к чему приводят раздоры, и призвать к установлению прочного княжеского союза для совместной борьбы с врагами Русской земли.

Воссозданные автором художественно обобщенные картины прошлого позволяют ему лучше объяснить на­стоящее, дать свою оценку политики «нынешних» князей. При этом он пытается исторически объяснить также действия половцев. Совершая набеги на Русскую землю, они «лелеют месть Шароканю», т. е. стремятся отомстить за разбитого наголову Владимиром Мономахом в 1106 г. Шарукана - деда Кончака. Об этом поют «готские красные девы» «на березе синего моря». Они «поют время Бусово», т. е. время, когда в 375 г. предво­дитель готов Винитар разбил антов (славян), а их вождя Бооза казнил. Таким образом, автор «Слова» рассматривает каждое современное ему событие в исторической перспективе.

Образная система «Слова». В «Слове о полку Игореве» действуют исторические лица. Это прежде всего новгород-северский князь Игорь Святославич и его брат Всеволод - основные участники злосчастного похода (имя сына Игоря Владимира только упомянуто в конце произведения в здравице русским князьям, а об Олеге Святославиче - четвертом участнике похода - не упо­минается вовсе). Автор прежде всего подчеркивает мужество и храб­рость этих князей. Оба они отважные, доблестные вои­ны. Вот что, например, говорится о князе Игоре: он «стянул ум крепостью своею и поострил сердце свое мужеством, исполнился ратного духа и навел свои храб­рые полки на землю Половецкую за землю Русскую». Игорь стремится вселить ратный дух в свою дружину, обращаясь к ней с вдохновенной речью: «Братья и дру­жина! Лучше нам убитыми быть, нежели плененными! Сядем же, братья, на своих борзых коней да узрим синий Дон... Хочу,- говорит,- копье приломить конец поля Половецкого; с вами, русичи, хочу либо голову сло­жить, либо испить шеломом из Дону». Свою речь Игорь произносит перед дружиной в страшный момент солнеч­ного затмения, когда «тьмою все его воины прикрыты». Грозное небесное знамение не в силах поколебать реши­мости князя «искусить Дону великого».

Автор «Слова» не показывает Игоря в бою. Он только отмечает, что после первого столкновения русских дружин с половцами «храброму Святославичу» доста­лись трофеи: «красный стяг, белая хоругвь, красный бунчук, серебряное древко».

Во время второй битвы «Игорь полки заворачивает, ибо жаль ему милого брата Всеволода».

Доблестным, храбрым и отважным воином предстает в «Слове» Буй Тур Всеволод. Он призывает своего брата седлать своих борзых коней, ибо его храбрая дружина уже готова к походу и ее кони уже оседланы у Курска. Всеволод неотделим от своей дружины, от своих бывалых воинов — «кметей», которые «под трубами спеленуты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены; пути им ведомы, овраги знаемы, луки у них натянуты, колчаны отворены, сабли наточены. Сами скачут, как серые волки в поле, ища себе чести, а князю - славы».

Автор «Слова» гиперболически изображает Всеволо­да в бою на Каяле. Подобно русским богатырям, Всево­лод «прыщет» на врагов своими стрелами, гремит «о шлемы мечами булатными». Куда Буй Тур ни поска­чет, посвечивая своим золотым шлемом, там лежат «пога­ные головы половецкие». В пылу сражения Всеволод забывает обо всем: о своих ранах, об отцовском золотом столе (княжеском престоле) в Чернигове и «свычаях и обычаях» молодой своей жены, красавицы Глебовны.

Автор «Слова» прославляет воинскую доблесть кня­зей «храброго Олегова гнезда», неразрывно связанных со своими «храбрыми полками». Эти качества высоко оцени­вает и великий киевский князь Святослав. Мысленно обращаясь в своем «золотом слове» к князьям, потерпев­шим поражение на Каяле, он говорит: «Ваши храбрые сердца из крепкого булата скованы и в буести закалены».

Прославляя князей, автор уподобляет их «солнцу», «свету», «соколам». Эти символические образы контрастируют с символами врагов: «тьмой», «тучами», «галками», «черным вороном». «Черные тучи с моря идут, хотят а» прикрыть четыре солнца». «Темно было в третий день: два солнца померкли, оба багряные столпа погасли и с ни­ми молодые месяцы Олег и Святослав тьмой заволок­лись» - так символически говорится о поражении северских князей на реке Каяле, где «тьма свет покрыла».

Однако автор уверен, что торжество «тьмы», «велико­го буйства» врагов временно. И когда Игорь бежит из плена и возвращается в Киев, «солнце светит на небесах, Игорь князь в Русской земле». Ведь как «тяжко телу без головы, так Русской земле - без Игоря».

В то же время автор «Слова», оценивая деяния кня­зей с народных позиций, осуждает их жадное стремление к личной славе. «Но сказали: мужаемся сами, прошлую славу похитим, будущую между собою поделим». Эти «соколы» самовольно «слетели с отцовского золотого стола», решив поискать города Тмутараканя, старой чер­ниговской вотчины, захваченной еще в конце прошлого, XI в. половцами. И «соколам» «крылья подрезали сабля­ми поганых, а самих опутали в путы железные». Все это произошло, по мнению автора, оттого, что князья начали «рано Половецкую землю мечами терзать, а себе славы искать», т. е. не дождались коалиционного летнего похода, который хотел предпринять киевский князь Свято­слав. Более того, поражение северских князей свело на нет успехи похода 1184 г. И вот после битвы на Каяле «за­стонал, братья, Киев в горе, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской земле, печаль потоками потекла по земле Русской. А князья сами на себя стали крамолу ковать, а половцы в победных набегах на Рус­скую землю брали дань по белке от двора».

Автор сумел удивительно емко и точно, поэтично и одновременно достоверно сказать о том, что означало поражение Игоря для всей Русской земли. Как живой, стонущий Киев, тоска, как в половодье большая вода, захватившая все пространство огромной земли,- эти об­разы помогают и современному читателю проникнуться единым с автором «Слова» чувством скорби. Особую выразительность имеет обращение «братья».

Автор «Слова» подчеркивает, что нельзя личную княжескую честь и славу ставить выше чести и славы Русской земли. Поэтому поэт-гражданин, вопреки исто­рическому факту, отмечает, что бежавший из половецко­го плена Игорь прежде всего едет в Киев и тем самым признает свою вину перед Русской землей.

В какой-то степени князю Игорю в «Слове» противо­поставлен киевский князь Святослав. Святослав в «Сло­ве» - не реальная историческая личность, а идеал муд­рого, могущественного правителя Русской земли, храни­теля ее чести и славы. Образ Святослава в «Слове» идеализирован. Согласно историческим данным, Свято­слав Всеволодович не играл существенной роли в полити­ческой жизни Руси того времени. Он был ставленником более могущественного и деятельного князя Рюрика Ростиславича, уступившего Святославу только Киев и титул великого князя. Рюрик Ростиславич владел всеми земля­ми, прилегающими к Киеву, и власть Святослава носила чисто номинальный характер.

Важную роль в раскрытии образа Святослава играет его «мутный» (тяжелый) сон и «золотое слово, со слеза­ми смешанное». Святослав предстает как мудрый, убе­ленный сединами правитель. Он скорбит о своих безрас­судных вассалах - «сыновцах» (племянниках), горестно сокрушается, что князья-вассалы не помогают ему, вер­ховному правителю Русской земли. «Но вот зло, князья мне не в помощь!» — восклицает он.- «Что вы сотворили моей серебряной седине!» «Золотое слово» Святослава перерастает в публицистически страстный призыв, обращенный к наиболее могущественным князям всей Руси. Могущество Русской земли автор «Слова» связывает с деятельностью «старого» Владимира и «старого» Ярос­лава, но, сосредоточивая основное внимание на «нынеш­ней невеселой године» Русской земли, сожалеет, что «того старого Владимира уже нельзя пригвоздить к го­рам киевским».

Страстный патриот и гражданин, автор «Слова» мыс­лит Русскую землю единым, могучим феодальным госу­дарством с политическим центром в Киеве, государством, в котором вассалы неукоснительно выполняют свои обя­занности по отношению к своему сюзерену.

Необходимым условием экономического процветания Русской земли является мир, прекращение усобиц, во время которых князья начинают «про малое - это вели­кое молвити». Выразителем интересов русских «ратаев», крестьян и ремесленников выступает гениальный поэт, отстаивающий общенародные интересы и осуждающий эгоистическую политику князей. Его можно противопо­ставить Бояну - придворному певцу, слагавшему свои торжественные гимны - «славы» - русским князьям.

В представлении автора «Слова» Боян - идеальный певец. Он вещий внук бога Велеса, т. е. человек, облада­ющий божественной силой песнопенья. Его песни по­добны трелям соловьиным. Слагая славу князю, Боян растекается «мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками», т. е. речь его образна, поэтична, мысль его парит орлом под облаками. Вещие (волшебные) персты Бояна сами «рокочут» славу князь­ям, касаясь живых струн человеческой души. Он мастер­ски умеет соединять две половины времени - прошлое и настоящее.

В своих песнях-славах Боян воспевал старого Яросла­ва, храброго Мстислава, победителя касожского князя Редеди, и красивого Романа Святославича. Это дает воз­можность полагать, что Боян - личность историческая. Видимо, он жил и творил в 20—70-е гг. XI столетия. Историчность Бояна подтверждает и обнаруженная С. А. Высоцким надпись на стене Софии Киевской о продаже Бояновой земли Марией Мстиславовной, же­ной Всеволода Ольговича.

Автор «Слова», размышляя о художественной манере изложения материала, приводит несколько образцов по­этической речи Бояна. По его мнению, знаменитый певец начал бы свою песнь о походе Игоря так: «Не буря соколов занесла через поля широкие, галки стаями несутся к Дону Великому». Или так: «Кони ржут за Сулою, звенит слава в Киеве. Трубы трубят в Новеграде, стоят стяги в Путивле». Судя по образцам, песни Бонна строи­лись на метафорических отрицательных параллелизмах, символических образах и уподоблениях. Автор «Слова» приводит и ряд афоризмов Бояна: «ни хитрому, ни удач­ливому, ни птице удачливой суда божия не минуть», «тяжко голове без плеч».

Жанр и стиль «Слова». Автор «Слова», восхищаясь образной поэтической манерой Бояна, избирает свой путь художественного изображения, сочетая историзм повествования с высокой патетикой, публицистичностью и лиризмом. На типологическую связь художественной структуры «Слова о полку Игореве» с жанром ораторско­го красноречия обратил внимание И. П. Еремин. «Сло­во» состоит из трех частей: вступления, повествования и эпилога - и обращено к слушателям — «братии», к ко­торым автор постоянно апеллирует, пользуясь риториче­скими вопросами и восклицаниями. В древнерусской литературе XI-XIII вв. «словами» назывались произве­дения различных жанров. Например: «Слово некоего калугера (монаха) о чтении книг», «Слово некоего отца к сыну своему», «Слово о законе и благодати» и др. Лек­сема «слово» в древнерусском языке была чрезвычайно многозначна, и, помещая ее в заглавии, автор «Слова о полку Игореве», вероятно, указывал на то, что его произведение предназначено для произнесения перед слушателями.

В «Слове» рассказ распадается на ряд эпизодов, что присуще и житию, и исторической повести. Однако здесь перед нами иной тип автора - не агиограф, не историк-летописец, а поэт, публицист. Он называет свое произведение «повестью» (в значении правдивого исто­рического рассказа) и «песней». Свою песнь он противо­поставляет не только песням «песнотворца старого време­ни» Бояна, его «замышлениям», но и «новым песням» - благочестивым христианским гимнам-молитвословиям.

Д. С. Лихачев доказал, что в «Слове» соединены два фольклорных жанра - «слава» и «плач» - прославление князей и оплакивание печальных событий. Песни-«славы», связанные с уходящей языческой культурой, слагал вещий Боян. Традиции его поэзии продолжали жить и в XII в. Вероятно, дружинными певцами, сопро­вождавшими князей в походах, создавались как песни-«славы», так и «хульные, поносные» песни. «Славы» распевались в честь победителя половцев Святослава, а «хульные» «каяли» (проклинали) Игоря, «который погрузил обилие на дне Каялы, реки половецкой, русско­го золота насыпав тут».

Автор «Слова о полку Игореве», воспитанный на новой культуре христианской книжности, истоки поэти­ческой образности своего творения связывал со «стары­ми» временами языческой Руси. Он сумел добиться орга­нического слияния эпического повествования («повес­ти») с лиризмом («песней») и создал оригинальную лиро-эпическую героическую поэму.

Поэт противопоставлял свою «трудную повесть» - «песнь», написанную «старыми словесы»,- «новым пес­ням», христианской гимнографии и поэзии Бояна. Вместе с тем он использовал их особенности в качестве художе­ственного арсенала своего произведения. Очевидно, бли­же ему была поэзия Бояна. Поэтому создатель «Слова» в ряде мест сохранил непосредственные образцы поэти­ческой речи своего предшественника. Автор «Слова» также использовал образность христианской книжности, творчески перерабатывая ее и подчиняя общей художе­ственной структуре произведения.

В «Слове» широко использована военная терминоло­гическая лексика как в прямом, так и в переносном значе­нии. Встречаются, например, образы-символы: «копье приломить конец поля» - одержать победу, «испити ше­ломом Дону» - победить врага у Дона, «главу свою приложити» - пасть в бою, «вступить в злато стре­мя» - выступить в поход и т. д. При помощи военной терминологической лексики дается оценка нравственных качеств человека. Так, Игорь «стянул ум крепостью своею и поострил сердце свое мужеством, наполнился ратного духа». Воины Всеволода, куряне «под трубами спеленуты, под шлемами взлелеяны, с конца копья вскормлены».

Автор создает свое «Слово» «по былинам сего времени», т. е. на основе исторических фактов, событий. Одна­ко эти факты, составляющие эпическую основу жанра «слова», даны в эмоциональном, лирическом восприятии автора. Используя поэтическую образность фольклора, он восхищается доблестью и мужеством князей, скорбит и плачет об их судьбе, укоряет их за неразумие, страстно призывает всех князей выступить на защиту интересов Русской земли, радуется возвращению Игоря из плена и поет ему славу.

С народной поэтической традицией связана в «Сло­ве» песенная символика: князья - это «солнце» и «моло­дые месяцы», «соколы»; персты Бояна - это десять со­колов, которые он пускает на стадо лебедей; одинокой кукушкой плачет Ярославна на городской стене. На песенной символике и параллелизмах построено описание бегства Игоря: «А Игорь поскакал горностаем к тростни­кам и белым гоголем на воду. Вскочил на борзого коня, и соскочил с него серым волком, и побежал к лугу Донца, и полетел соколом под облаками, избивая гусей и лебедей к завтраку, обеду и ужину».

В традициях народных символических представлений выдержано и описание сна Святослава, где «чръная паполома» (покрывало) - символ похорон, «жемчуг» - сим­вол слез, «доски без князька в тереме златоверхом» - знак несчастья, карканье серых воронов предвещает беду.

К художественным традициям народной поэзии вос­ходит олицетворение и одушевление отвлеченных поня­тий: обида предстает в облике Девы Обиды, Карна (скорбь) и Жля (печаль) «поскакали» по Русской земле. Устная народная причеть лежит в основе плача Ярослав­ны. Из фольклора автор «Слова» черпал и отдельные метафоры, сравнения, эпитеты. Такие сочетания, как «борзые кони», «красные девки», «чистое поле», «мечи булатные», «серый волк», широко распространены в на­родной поэзии.

Метафорические уподобления боя кровавому брачно­му пиру («тут пир закончили храбрые русичи; сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую»), посеву («черная земля под копытами костьми была посеяна, а кровию полита; печалью взошел (посев) по Русской земле»), молотьбе («На Немиге снопы стелют головами, молотят цепами булатными, на ток жизнь кладут, веют душу от тела») порождены замледельческой практикой ратаев - крестьян, интересы которых представляет и за­щищает автор «Слова». С песенной народной традицией связаны многочис­ленные сравнения - параллелизмы. Например: «Не буря соколов занесла через поля широкие, галки ста­ями несутся к Дону Великому», «кричат телеги в по­луночи, словно лебеди распуганные», «Гзак бежит се­рым волком» и т. п.

Наличие рефренов (припевов), которые подчерки­вают строфичность членения его отдельных эпизодов, роднит «Слово» с песней. Так, рефрен «О Русская земля, ты уже за холмом!» сопровождает описание движения русских войск и тем самым усиливает дра­матическую напряженность повествования. Обраще­ние автора «Слова» к русским князьям сопровожда­ется рефреном: «За землю Русскую, за раны Игоревы, буего Святославича!» В этом обращении заключена центральная идея «Слова». Одинаковыми зачинами-запевами начинаются все три «строфы» плача Ярославны: «Ярославна рано плачет в Путивле на городской стене, причитая».

Поэтический стиль «Слова» строится на словесных образах-символах, восходящих как к народной поэзии, так и к книжной традиции. Автор взволнованно рассказывает о событиях, постоянно обращаясь при этом к своим слушателям - «братии». Поэт захватывает их воображение яркими, живыми картинами, наполненными разнообразными звуками. Звучащей, например, предста­ет картина движения русских войск по степи: «кони ржут», «трубы трубят», возвещая начало похода. «Ночь стонет грозою», «свист звериный поднялся» (имеется в виду свист сусликов), «встрепенулся Див (мифическое существо), кличет наверху дерева», «лисицы лают на красные щиты» и т. д. Шум битвы на Каяле напоминает страшную грозу. «Гремит о шлемы булатные» Буй Тур Всеволод. «С утра до вечера, с вечера до рассвета гремят о шлемы сабли, трещат копья булатные». После поражения Игоря «кликнули Карна (скорбь) и Жля (печаль), поскакали по Русской земле», «жены русские восплакались», «застонал Киев от горя».

«Поют» копья княжеских усобиц. «На Дунае Ярославнин голос слышится». «Прыснуло море в полуночи» (перед бегством Игоря из плена). «Кликнула, стукнула земля, зашумела трава». «Дятлы стуком путь кажут (Игорю) к реке». Таков далеко не полный перечень тех звуковых обра­зов, которые наполняют текст «Слова».

Не менее важную роль в «Слове» играют цветовые образы. «Златой стол», «златой шлем», «златоверхий терем», «злато седло», «злато ожерелие», «златокованкый стол», «злаченые стрелы» и, наконец, «злато сло­во». Эпитет связан, по-видимому, с тем символическим значением, которое придавалось золоту в древнерусской иконописи и монументальной живописи. Золото - сим­вол славы и вечности. Так, называя слово Святослава золотым, автор подчеркивает его нравственное значение, а говоря, что Игорь пересел из золотого седла в седло кощеево (раба), дает зримое представление о постигшем князя несчастье. Удивительно поэтичен и символичен образ полоцкого князя Изяслава Васильковича, погибаю­щего в битве с врагами: «...единъ же изрони жемчюжну душу изъ храбра тела, чресь злато ожерелие» («он один изронил жемчужную душу из храброго своего тела через золотое ожерелие»). Эти цветовые эпитеты делают сло­весные поэтические образы зримыми.

Наряду с часто встречающимся эпитетом «золотой», нередки эпитеты «серебряный», «красный», «зеленый», «синий», «серый», «белый», «черный». Например: «се­ребряная седина», «серебряное отружие» (древко), «се­ребряные берега», «серебряные струи», «чрьлення (крас­ные) щиты», «чрьленъ стягъ», «зеленая паполома» (по­крывало), «зеленая трава», «зеленое дерево», «синее море», «синий Дон», «синяя мгла», «белый гоголь», «си­зые орлы», «бусый (серый) волк», «бусые (серые) воро­ны», «черные тучи», «черный ворон», «черная земля».

Эти цветовые эпитеты делают словесные поэтические образы по-особому живописными, зримыми.

В органическом единстве с содержанием находится ритмический строй «Слова». Исследователи ритмики «Слова» отмечают наличие ассонансов, косонансов, алли­тераций. Так, изображая результаты первого сражения русских с половцами, автор «Слова» мастерски передает в ритме стремительный бег конницы: «С зарания в пятък потопташа поганыя плъкы половецкыя, и рассушясь стрелами по полю, помчаша красныя девкы половецкыя, а с ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты». («Спо­заранку в пятницу потоптали они поганые полки поло­вецкие и рассыпались стрелами по полю, помчали крас­ных девушек половецких, а с ними золото, и паволоки, и дорогие аксамиты».)

По-видимому, «Слово» не пелось, а произносилось в качестве публицистической художественной речи. Опи­раясь на традиции устного дружинного и народного эпоса, хорошо зная произведения светской исторической оригинальной и переводной литературы, церковной письменности, автор «Слова о полку Игореве» создал оригинальное по форме и содержанию произведение. Оно проникнуто глубоким лиризмом, публицистическим пат­риотическим пафосом, эпической широтой. Избранная форма давала автору простор для раздумий, для непо­средственного обращения к своим современникам и дале­ким потомкам.

Проблема автора. Установить имя создателя «Слова о полку Игореве» - гениального произведения древне­русской литературы - до сих пор не удается, хотя автор постоянно заявляет о себе в «Слове», четко высказывает свои политические симпатии и антипатии, говорит о сво­их эстетических воззрениях.

Относительно автора поэмы имеется огромное коли­чество гипотез, предположений, догадок. Однако эти гипотезы не подкрепляются достаточным количеством фактического материала, поскольку, как известно, «Сло­во о полку Игореве» дошло до нас в единственном списке, да и тот не сохранился, и наука располагает лишь текстом первого издания «Слова» 1800 г. и писарской копией, сделанной для Екатерины II.

В числе предполагаемых авторов «Слова о полку Игореве» назывались галицкий премудрый книжник Тимофей.

Значение «Слова о полку Игореве». Политическая злободневность, высокохудожественная народная форма выражения обеспечили «Слову о полку Игореве» бес­смертие. Оно было популярно среди современников и оказало влияние на последующее развитие отечествен­ной литературы. Именно к «Слову» обратился в начале XV в. автор «Задонщины», прославляя победу русского народа на поле Куликовом в 1380 г.

Обнаруженное в конце XVIII в., «Слово» вдохновило А. Н. Радищева на создание «Песней, петых на состяза­ниях в честь древним славянским божествам». Появление первого печатного издания «Слова о полку Игореве» в 1800 г. сделало его достоянием новой русской литерату­ры. Поэтическая образность «Слова» творчески осваива­ется поэтами и писателями XIX в. Особой популярно­стью у поэтов-романтиков пользуется «древний русский бард», «соловей древних лет», как его называли в начале прошлого века, Боян - подлинный образец того, «как дела героев воспевать». «Русские краски» черпал в «Слове» «апостол русского романтизма» П. А. Катенин. Поэтическую образность «Слова» широко использовали А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь, А. Блок, И. Бунин. От начала и до конца наизусть по­мнил Пушкин древнерусскую поэму. Поэт намеревался сделать поэтический перевод «Слова», незадолго до своей гибели начал работу над комментированием «Сло­ва» и приступил к написанию статьи «Песнь о полку Игореве». «Слово» привлекало внимание поэтов В. Жу­ковского, А. Майкова, Д. Минаева, Н. Гербеля, И. Коз­лова, Л. Мея.

Лекция 4. Литература начала монголо-татарского ига

План:

1. Жанр воинской повести в эпоху начала монголо-татарского ига. «Повесть о битве на реке Калке».

2. История формирования текста «Повести о разорении Рязани Батыем». Сюжетно-композиционное своеобразие, способы изображения персонажей, стилистика повести.

3. «Слово о погибели Русской земли» – выдающееся произведение 13 в.

4. Возникновение новой разновидности княжеских житий в «Житии А.Невского».

Дата добавления: 2015-08-03