Цели и методы

Если оперировать терминами профессора К. Гоулдманна, содержащимися в главе 16 настоящего издания, то автор этих строк принадлежит к исследовате­лям «второго типа», стремящимся понять отношения государств друг к другу и к транснациональным акторам и силам. Негативный критицизм (исследова­тельская позиция третьего типа) необходим и легко осуществим в условиях плачевного состояния нашей науки, но он быстро достигает предельной точ­ки, после которой начинает угасать. Как указывает Гоулдманн, политическая наука оказалась слабой относительно предсказания будущего, ее причинно-следственные модели шаткими, следовательно, выводы академических иссле­дований международных отношений нельзя принимать всерьез как руковод­ство к действию. Главная задача науки о МО — понимание.

Понять — не значит предсказать. Гоулдманн высказал свое несогласие с критическими замечаниями Дж. Гаддиса, считавшего, что теории междуна­родных отношений не удалось предсказать окончание холодной войны (Gaddis, 1992). Гаддис, конечно, прав, говорят неадекватности теории международных отношений. Мы недостаточно понимаем, в какой мере давление со стороны международной среды способствовало распаду Советского Союза, нет у нас и прочных теорий, помогающих предвидеть реакцию на подобные землетрясе­нию изменения в мировой политике. Однако обвинение в том, что теорети­кам МО не удалось предсказать развал Советского Союза, ведет к неправиль­ному пониманию возможностей теории в области международных отношений. Окончание холодной войны — очень сложный феномен, истоки его коренят­ся в социальной, экономической и политической системе Советского Союза;

на все это наложился выбор, сделанный М. Горбачевым, выбор, который другой лидер, возможно, не сделал бы. По словам А. Хиршмана, это было классическим «стечением обстоятельств» (Hirschman, 1970). Утверждение о том, что политологам следовало бы предсказать окончание холодной войны, рав­носильно утверждениям, что, живи ученые 65 млн. лет назад, они должны были бы предсказать столкновение Земли с кометой или астероидом и после­дующее вымирание динозавров!

Однако сам факт отсутствия теорий, позволяющих понять последствия окончания холодной войны для мировой политики, определенно должен при­вести нас к смирению. В этом смысле мы сравниваем себя в невыгодном свете с учеными, объясняющими последствия столкновения небесных тел. Наше нынешнее смятение также подтверждает бессмысленность заявлений о нали­чии науки о политике, к которой на свой страх и риск не прислушиваются политики. Мы не владеем секретом успеха во внешней политике. Проявивша­яся неспособность предсказать сложные по характеру события как малого, так и грандиозного масштаба должна научить нас тому, что, хотя важно стре­миться развивать и проверять условные обобщения, их накопление вряд ли ведет к успешному предсказанию событий, являющихся результатом пересе­чения множества причин. Все наши обобщения будут условными и вероятно­стными по характеру, они будут сопровождаться большей или меньшей нео­пределенностью. Значительные события — результат сочетания столь боль­шого числа факторов, что, имей мы вероятностные обобщения более высо­кого, чем сегодня, качества, мы бы все-таки не смогли сделать успешное предсказание. Модель науки как теории, предсказывающей все более и более

точно и основанной на возрастающем числе подтвержденных выводов,неподходит к сфере МО.

Признание этого факта, однако, не оправдывает ухода от серьезных попы­ток сделать выводы описательного и причинно-следственного характера, тре­бующие соединения теории с эмпирической работой. Мы стремимся к интер­субъективному знанию — к теории, связанной с фактами, убедительной для исследователей, имеющих разнообразные представления о природе нашей на­уке. Это не означает уверенности в возможности достижения полностью «объек­тивного» знания — разумеется, наши цели, ограниченность и предубеждения влияют на результаты работы. Но есть идеал объективного знания, к которо­му можно стремиться. Для этого можно использовать научные методы: попыт­ки делать выводы в соответствии с общепринятыми правилами, ясно форму­лируемые гипотезы, открытое перечисление фактов, оценки степени неопре­деленности, связанной с нашими гипотезами, попытки отыскать опроверга­ющие свидетельства. В последнее время было множество донкихотских сражений с ветряными мельницами наивного позитивизма и гораздо меньше серьезных попыток продемонстрировать достойную альтернативу сложному принципу фальсификации К. Поппера и И. Лакатоса (Popper, 1968; Lakatos, 1970).

Если мы действительно хотим понять международные отношения, нам сле­дует стремиться и к учитывающему контекст описанию, и к выводу описа­тельного плана, и к условным, вероятностным причинно-следственным выс­казываниям. При этом мы не обнаружим «необходимых и достаточных усло­вий», в которых бы работали законы детерминизма. На всех уровнях анализа следует уточнять гипотезы и предвидеть их ближайшие следствия. Это важный момент зачастую неясен из-за сбивающего с толку словосочетания «уровни анализа». Утверждения системного характера имеют следствия на уровне при­нятия внешнеполитических решений и могут быть проверены как на этом уровне, так и на уровне системы по результатам принятых решений. Напри­мер, высказывания о том, что государства стремятся уравновесить мощь дру­гих государств (Waltz, 1979), или противостоять угрозе (Walt, 1987), или «уйти в сторону» от конфликта (Schroeder, 1994) подразумевают споры среди министров иностранных дел, наличие различных политических инициатив и различных последствий для международной системы.

Если не стремиться к блуждающему свету предсказания или не чувствовать себя виноватыми из-за неспособности предсказать начало войн и окончание холодных войн, то чем же тогда заниматься? Необходимо извлечь смысл из исторически уникальных событий, являющихся результатом других сложных явлений и выбора людей: нельзя полностью их объяснить, но можно описать причинные механизмы, вызвавшие эти события. Также надо изучить их следствия, выходя за пределы простого описания на уровень объяснения, изучать и последствия главных причинных факторов этих событий в свете нашего понимания ограничений, присущих международной политике.

Один из способов объяснения был предложен теорией вымирания дино­завров, разработанной Л. и У. Альваресами в конце 70-х годов. Гипотеза Альва­ресов состояла в том, что столкновение Земли с кометой 65 млн. лет назад сопровождалось выбросом в атмосферу огромного количества пыли, что при­вело к понижению температуры и в конечном счете к вымиранию динозавров. Высказываясь в таком духе, Альваресы, подобно многим политологам, дела­ли всего лишь предположение. Но они пошли дальше, спросив себя, что еще могло при этом произойти, если то, что они предположили, истинно? Далее

следовал вывод о том, что в соответствующих участках земной коры должен быть найден слой иридия, которого раньше не замечали. Когда такой слой был обнаружен, их теория получила серьезное подтверждение, хотя и не была доказана, ибо подобный результат мог появиться и под воздействием других факторов. Ученые не предсказали столкновения с кометой, но предположив, что оно произошло, объяснили причину исчезновения динозавров (King, Keohane, Verba, 1994, p. 11-12).

Другой пример подобного метода можно найти в детективной литерату­ре — назовем его методом Марпл—Далглиша по именам двух знаменитых детективов, персонажей произведений Агаты Кристи и Филлис Дороти Джеймс, соответственно. Детективы объясняют причины не убийства вооб­ще, а конкретного убийства. Они полагаются на судебную науку, которая сама по себе никогда не поймала ни одного убийцы. Детективы — и теорети­ки, и практики одновременно: имея некоторое количество фактов («улик»), они формулируют предварительные, согласующиеся с имеющимися фактами и научными обобщениями гипотезы, ищут факты для проверки гипотез, на­ходят новые доказательства, переформулируют свои гипотезы и т.д. пока не находят злодеев. Не существует «науки раскрытия убийств», хотя мы убежде­ны, что Марпл или Далглиш действуют грамотно, вычисляя убийц методом дедукции. Исследователи международных отношений могли бы с пользой использовать метод детективов, тщательно изучая и описывая события, за­тем уточняя механизм причинности, способный привести к данным резуль­татам, и проверяя гипотезы на основе фактов. Критерием научного исследо­вания служит не то, насколько точные предсказания сложных явлений оно дает, это невозможно в принципе, а то, насколько оно расширяет возмож­ности предвидеть ход событий.

Дата добавления: 2015-08-03