Нынешнее состояние теории международных отношений

Признавая, что революционные изменения, связанные с окончанием хо­лодной войны, произвели беспорядок в мире, И. Фергюсон и Р. Мансбах высказали мнение, что «сегодня, возможно, анархии меньше в мировой по­литике, чем в ее теориях» (Ferguson, Mansbach, 1991, р. 363). Многие теорети­ки, учитывая последние изменения международной системы, считают, что потенциал теоретического развития, предсказанный авторами «Политической науки: основных направлений», снизился еще больше, чем когда об этом писал в 80-х годах Холсти. Дж. Л. Гаддис вынес суровый приговор науке о МО, утверждая что, поскольку ни одна из крупных теорий о международных отношениях — поведенческая, структурная или эволюционная — не смогла предсказать окончание холодной войны, то эти теории были либо артефакта­ми холодной войны (в таком случае они не универсальны), либо они просто неверны (Gaddis, 1992, р. 53). Утверждая, что предвидение будущего — глав­ная цель всех основных теоретических подходов к анализу международных отношений, Гаддис относит эту неудачу на счет неуместных попыток теоре-

тиков добиться «научной» легитимности. В своих поисках объективности и предсказуемости, которые И. Лапид называл «неоправданным преклонением перед естественными науками» (Lapid, 1989, р. 246), теоретики международ­ных отношений, по мнению Гаддиса, используют традиционные методы фи­зики и естественных наук, в то время как естествоиспытатели обращаются к новым теориям, способным учитывать неопределенность, непостоянство и непредсказуемость.

Многие современные авторы разделяют скептицизм Гаддиса относительно возможности построения единой объективной и предсказательной науки о международных отношениях. Разногласия распространяются все шире; иссле­дуя новые проблемы и новых акторов, многие авторы начинают сомневаться в эпистемологических основаниях данной научной дисциплины. Провозгла­шая начало «третьей волны дискуссий», бросающей вызов позитивистскому консенсусу начала 70-х годов, Лапид предвидел «крушение надежд эмпириз­ма и позитивизма» (Lapid, 1989: р. 236) ². «Научные» претензии на «истину», «рациональность», «объективность» и «действительность» попадают под огонь обновленной критики, и это результат сдвига от стремления к механическим, причинно-следственным объяснениям к предпочтению исторически сложив­шихся объяснительных теорий³. Постпозитивисты, сталкиваясь с тем, что они называют миром многообразных реалий, пытаются произвести «деконструкцию» традиционной науки и изучаемых ею отношений, пересматривают ее фундаментальные посылки. Многим из них наука о МО представляется слиш­ком увязанной с интересами безопасности Соединенных Штатов, чтобы дать сколько-нибудь значимое понимание международной политической жизни. Отрицая позитивистское мнение о возможности судить об объективном мире с позиций отдельного нейтрального наблюдателя, Дж. Джордж изображает реализм в виде политической практики, создающей и перестраивающей мир в собственном воображении (George, 1994).

По мысли Р. Уокера, более удачные объяснения вряд ли появятся без серь­езного переосмысления принципиальных теоретических и философских уста­новок, под воздействием которых формировались традиционные теории меж­дународных отношений (Walker, 1993). Парные категории типа внутреннее-внешнее, тождество—различие и пространство—время, содержащиеся в прин­ципе суверенитета, а также закрепление суверенитета территориальными границами не позволили дать такое определение мировой политике, которое вобрало бы в себя множественность локального и глобального пространства и конкретных обстоятельств, в которых протекает наша жизнь.

Некоторые постпозитивисты приветствуют появление новых точек зрения и подходов в теории международных отношений. Давая, по выражению Лапида, «знаменательный» ответ, эти авторы ставят под сомнение утверждение, что сходство взглядов — необходимый признак зрелости науки, и изучают, можно ли совместить разнообразие точек зрения с научной рациональностью и объективностью. Лапид убежден, что не следует стремиться к открытию некоего универсального научного метода или к достижению объективно ис­тинных знаний о мировой политике. Напротив, следует «поддерживать более

² Лапид обозначил дискуссию о реализме и идеализме «первой волной», а вторую волну он связывал со спорами сторонников исторического и научного подходов в 50—60-х годах.

³ О сравнительном анализе этих теоретических направлений см.: Hollis, Smith, 1991. Р. Кеохейн признал эти два направления, называя их в своем президентском обращении к Ассоциации международных исследований рационалистским и рефлективным (Keohane, 1988).

интеллектуальную атмосферу, в которой может существовать свобода дискус­сий, критики и новаций» (Lapid, 1989, р. 250). Однако возможность конструк­тивной дискуссии многими оспаривается. Велико различие между теми, кто убежден, что позитивистский проект в социальных науках в целом не внуша­ет доверия, и теми, кто считает, что методологический плюрализм тормозит процесс накопления научного знания. Рассмотрим ряд недавних попыток пре­одолеть это различие.

Дата добавления: 2015-08-03