Процесс убеждения

Действие, в результате которого мы меняем наше мнение, или процесс убеждения, можно рассматри­вать, используя шестишаговую модель (Zimbardo & Leippe, 1991, base on Hovland et al, 1951, 1953, 1957; McGuire, 1968; and Sherman, 1989). Эти шаги таковы:

1. Представление (получение сообщения)

2. Внимание (фокусировка на сообщении)

3. Понимание (понимание сообщения)

4. Принятие (согласие с сообщением)

5. Удерживание (изменение отношения)

6. Преобразование отношения в поведение

Представление. Мы постоянно получаем множе­ство сообщений из окружающей среды. Чтобы вы­жить в этом мире, мы просто не имеем возможности реагировать на всю эту информацию или обраба­тывать ее полностью. Следовательно, мы ограничи­ваем объем принимаемых сообщений. Иногда мы сами принимаем это решение; например, если мы считаем, что аборты делать можно, мы, скорее все­го, не станем посещать собрания их противников. Как правило, мы принимаем решение подвергнуть себя воздействию информации, которая соответ­ствует нашей позиции и нашим убеждениям. Это помогает нам подкрепить наши убеждения и гово­рит нам о том, что другие придерживаются того же правильного мнения, что и мы.

На самом деле реальная способность контроли­ровать доступ к нужной информации не соответ­ствует воображаемой. Часто представление управ-

Влияние в группах

ляется другими людьми — «привратниками» в на­шей жизни и нашем обществе. Далее когда мы созна­тельно готовы принять сообщение, содержание это­го сообщения часто определяется «привратниками». Первые «привратники» для детей — это родители, затем ими становятся учителя, а у взрослых это сред­ства массовой информации и люди, принимающие решения.

Разворачивая свежую газету или включая теле­визор, чтобы посмотреть новости, вы можете быть твердо уверены, что узнаете не обо всем, что сегод­ня произошло на планете. Начиная читать эту кни­гу, не сомневайтесь, что узнаете далеко не все о груп­повой динамике.

Сегодня вечером посмотрите программы ново­стей на двух разных каналах. Убедитесь, что они отвечают за одну и ту же область — местные или национальные новости. Рассказывают ли они об одном и том же? Повторяются ли репортажи в том же порядке (по­рядок представления часто указывает на важность сооб­щений)? Возможно, комментаторы используют разные прилагательные или преподносят информацию с разных точек зрения. Можно ли сказать, что один из выпусков новостей был либеральнее или консервативнее другого?

Учитывая, что нельзя сообщить обо всем, инфор­маторы ранжируют события и сведения по важнос­ти и предподносят те сведения, которые считают наиболее значимыми. В день, когда в мире не про­изошло практически ничего такого, что программы новостей считают важным, но при этом журналис­ты вынуждены заполнить информацией получасо­вую передачу, мы увидим несколько «интересных» историй. В «скучный день» вероятность того, что •мы увидим репортажи о животных или детях, по­вышается по сравнению с днем, богатым события­ми (с точки зрения журналистов). В работе по груп­повой динамике, написанной практикующим психо­логом, работающим с группами, вы найдете больше примеров применения теории к данной теме, Неже­ли если вы откроете книгу, написанную человеком, который изучает групповую динамику в судах, в коллективах больниц или, наконец, в студенческих братствах.

Факторы, делающие сообщение «важным», за­служивают отдельного рассмотрения. В конце кон­цов, коммуникаторы тоже люди, и на них оказыва­ют влияние те же факторы, что и иа нас, включая культурные мифы, индивидуальный багаж знаний и предубеждения. В нашем обществе люди все боль­ше укрепляются во мнении, что журналисты, в принципе, — такие же люди, как и мы все, в том смысле, что у них есть свои установки и ценности в любой области (Lichter, Rothman & Lichter, 1986). Когда медиа-компании принимают решение расска­зать о докладе президента Клинтона Конгрессу в 1997 году или о судебном процессе над О. Дж. Сим-пеоном, их выбор зависит в какой-то степени от суждений и решений других людей относительно информации, которую они сами получают, и при принятии решения они руководствуются в частно-

сти и этим. Герман и Хомский (Herman & Chomsky, 1988) разработали модель создания новостей, в ко­торой они говорят о фильтрах, используемых СМИ. «Считается, что эти фильтры препятствуют объек­тивному преподнесению новостей и заставляют СМИ продвигать культурно отредактированные или "политкорректные" передачи» (Wright, 1995). Лич­ный опыт работы репортером на таких каналах, как CNN, «ABC World News This Morning», «Good Morning, America», а также в таких печатных изда­ниях, как Village Voice, the Baltimore Sun и Cleveland Plain Dealer и др., заставил популярного журналис­та Дэна Гиффорда сказать следующее:

От лица бывшего телевизионного репортера могу сказать, что исказить информацию очень легко. Репортер может не включать в репортаж компроме­тирующие факты и сюжеты; брать интервью только у фотогеничных людей с поставленной речью, таким образом настраивая зрителя на положительный лад; использовать слова, модуляции голоса и вы­ражение лица, которое будет говорить о приятии или неприятии героя репортажа. Подобные техники так­же используются в печати.

(Gifford, 1997, р. 799)

В 1993 году в монастыре «Гора Кармель» в Вако, штат Техас, произошел инцидент, к которому име­ла отношения секта «Ветвь Давида». Дело кончи­лось осадой монастыря и сильным пожаром. Ми­нистр юстиции Жанет Рено столкнулась тогда с очень трудной ситуацией, в которой она должна была решить, когда и где должен был разрешиться затянувшийся конфликт после неудачной попытки Бюро Алкоголя, Табачных изделий и Огнестрель­ного оружия (БАТО (BATF) — подразделение Ми­нистерства Юстиции США, отвечающее за охра­ну правопорядка и защиту населения. — Прим. ред.) 28 февраля 1993 года арестовать лидера «Ветви Да­вида» Дэвида Кореша по обвинению в ряде пре­ступлений. После провального рейда, в ходе кото­рого были убиты шесть давидианцев и четыре аген­та БАТО, Кореш и несколько его последователей забаррикадировались и отказались выходить (и это несмотря на то, что женщинам-и детям разрешено было выйти) и пускать к себе представителей «за­кона и порядка». Осада продолжалась до 19 апреля 1993 года, когда с согласия Рено на монастырь по­шли штурмом, результатом которого стала смерть 74 мужчин, женщин и детей, принадлежавших к секте «Ветвь Давида» (Wright, 1995).

При принятии решения Рено располагала данны­ми из противоречащих друг другу источников ин­формации, по крайней мере, в отношении четырех вопросов: (1) есть ли у обороняющихся огнестрель­ное оружие, (2) имело ли место насилие над детьми, (3) совершит ли группа массовое самоубийство, если начнется штурм, и (4) не пострадают ли при штурме находящиеся в здании люди.

Основанием для принятия решения об аресте Кореша послужило убеждение в том, что у давиди­анцев было нелегальное огнестрельное оружие. Эти

Глава 5

подозрения основывались на том факте, что дави-дианцы...

.. .легально приобрели несколько боевых единиц и набор деталей, из которых, если к ним добавить нелегально приобретенные детали, можно было со­брать действующее оружие.

(Moore, 1995, р. 52)

Такое оружие должно быть зарегистрировано, и вопрос (и основание для выдачи ордера) заключал­ся в том, были ли собраны эти огнестрельные еди­ницы, что автоматически требовало их регистрации (Williams, 1995). На процессе «обвинители не смог­ли назвать ни одного продавца оружия, который мог бы подтвердить информацию о нелегальных закупках оружия» (Мооге, 1995). Основанием для рейда послужили лишь предположения о наличии автоматического оружия.

Рено проинформировали одновременно о том, что в стенах монастыря совершается насилие над детьми, и о том, что нет данных, подтверждающих это предположение. Эти обвинения первично про­звучали от людей, решивших покинуть секту, что вызывает определенное подозрение в их мотива­ции. Как мы видели в третьей главе, механизм ког­нитивного диссонанса часто заставляет людей по­мнить только отрицательные факты о группе, из которой они ушли сами или их заставили уйти, чтобы оправдать свой уход.

Служба защиты детей, отделение техасской служ­бы Защиты и Регулирования, провела двухмесяч­ное расследование в отношении физического и дру­гих форм насилия над детьми и приняла решение прекратить расследование за недостатком инфор­мации (Smith, 1993; Houston Chronicle, 10 октября, 1993). Даже после того, как руководство организа­ции приняло это решение, ее служащая Джойс Спаркс, которая вела дело, постоянно тревожила различные федеральные и государственные агент­ства, включая БАТО и ФБР, распространяя ложную информацию о случаях сексуального насилия и рас­пуская слухи о физическом насилии над детьми (National Public Radio, Ellison & Barkowski, 1995).

«Ветвь Давида» считала себя законной религи­озной группой, несмотря на апокалиптические воз-, зрения, которые предполагали веру в неминуемый конец света и подготовку к нему. ФБР и БАТО по­считали религиозные практики, основанные на этой системе убеждений, незаконными, при этом не было учтено мнение ведущих специалистов в данной об­ласти, например Джеймса Тейбора, который считал, что конечный результат конфликта можно было предсказать и предотвратить (Tabor, 1995), но он оказался неминуем,

... поскольку даже поверхностное изучение вос­приятия массового суицида агентами ФБР говорит о том, что они считали подобный финал роковой не­избежностью, а не одним из возможных ответов секты нединамическое изменение Ситуации.

(Hall, 1995, р. 230)

В этом случае Рено получила вовсе не противоре­чивые данные, она ознакомилась лишь с мнением од­ной стороны (возможно, неверным), потому что по­тенциально важная информация была от нее утаена.

Рено, наконец, очень тревожил первоначально представленный ей окончательный план штурма. Ей не нравилась сама идея штурма из-за возможных жертв среди людей, находящихся внутри монасты­ря. (Предложенный план предполагал использование слезоточивого газа в течение 48 часов, после чего, если бы никакого ответа не поступило, в дело дол­жны были вступить танки, задачей которых было «разрушить здание» (Rogers, 1993, р. 256).) Рено не проинформировали о том, что за несколько месяцев до этого, в январе 1993 года, США (и 100 других дер­жав) подписали соглашение, запрещавшее исполь­зование предложенных в плане штурма химических веществ (Мооге, 1995, р. 293). Ей также не сообщи­ли ни о возможных медицинских последствиях применения этого газа как такового, ни о том, что производители газа предупредили, что при его воз­горании выделяются токсичные вещества, ни о том, что газ сам по себе крайне опасен и... «может сильно навредить ребенку или человеку, страдающему за­болеваниями органов дыхания, если распылить газ прямо в лицо» (Мооге, 1995, р. 296).

©

Учитывая противоречивую информацию и не­достаток данных, какое решение приняли бы вы? Приняли ли бы вы то же решение, что и Рено, и послали бы войска на штурм, или позволили бы конфлик­ту затянуться, или, может быть, нашли бы какое-то дру­гое решение, например задействовали бы специалистов по нетрадиционным религиям? Повлияло ли бы на ваше решение то, что впоследствии на слушаниях в конгрессе под вопросом оказалось не только решение Рено, но и сама постановка проблемы в том виде, в каком ее пред­ставили ФБР и БАТО? Что вы думаете о том, что Кэрол Мур, которую мы многократно цитировали, считается на­ходящейся в оппозиции правительству. Или о том, что Рено не сообщили, что специалисты по нетрадиционным религиям предлагают ей свою помощь? Или о том, что, основываясь на данных СМИ, большинство американцев поддержали окончательный план штурма?

Понятно, что наши решения и мнения в значи­тельной степени находятся под влиянием информа­ции, которую мы получаем. (Совместный опрос CNN и института Гэллапа (учреждением, проводя­щим опросы общественого мнения под эгидой Пра­вительства США. — Прим. ред.) сразу после инци­дента в Вако показал, что 73% опрошенных амери­канцев посчитали использование слезоточивого газа в данной ситуации «оправданным», а 93% об­виняли самого Кореша в смерти его последователей (Wright, 1995).) Затем информация проходит через ряд фильтров, перед тем как мы сами получаем воз­можность провести ее через свой фильтр.

В США потенциальное искажение информации, представляемой зрителям, скорее всего, носит не-

Влияние в группах

предумышленный характер и может быть преодоле­но с помощью учета предубеждений и анализа мно­жества источников информации и мнений, напри­мер в СМИ. (Даже те люди, которых считают но­сителями множества предрассудков, например так называемое «нравственное большинство», считают себя, по крайней мере, одним из немногих, если не единственным, источником правды и могут поме­шать поиску альтернативной информации.) Нельзя сказать, что ситуация с недостатком цензуры харак­терна для всего мира, — иногда СМИ очень строго контролируются правительствами.

Недостаток цензуры не всегда имел место даже в самих Соединенных Штатах. Было время, когда романы, которые сейчас многие считают литератур­ными шедеврами, были запрещены цензурой на ос­новании их содержания (обычно эротического). Такие романы, как «Улисс» Джеймса Джойса и «Тро­пик Рака» Генри Миллера, были запрещены в Бос­тоне, одном из самых консервативных городов в США, что, в свою очередь, привело к повышению объема продаж этих книг в других городах. А про­тивостояние мнений о том, что считать порногра­фией и насколько мы вправе запрещать произведе­ния массовой культуры, все еще актуально в контек­сте Первой Поправки к конституции США (см., напр., Gillepsie, Jacobs, French, Shange, Dworkin & Ramos, 1995).

Внимание.Чтобы полученные сообщения оказа­лись вовлечены в процесс обращения, мы должны их заметить. Даже окружение, которое мы держим под неусыпным контролем, чтобы оно во всем соот­ветствовало нашим ценностям, убеждениям и пре­дубеждениям, переполнено информацией, которую мы можем только надеяться когда-нибудь оценить. Опять в действие вступает процесс фильтровки информации, который социальные психологи назы­вают выборочным вниманием.

В целом этот процесс включает видение и слуша­ние — и отслеживание — тех сообщений, которые подтверждают имеющиеся у нас идеи и мысли. Мы не только склонны замечать подтверждающую ин­формацию, мы еще и обрабатываем такую инфор­мацию гораздо быстрее (Dovidio, Evans & Tyler, 1986), мы также способны интерпретировать любую информацию как потверждающую наше мнение, даже если это предполагает ее искажение (O'Sul-livan & Durso, 1984). Например, если мы согласны со стеретипом, говорящим о том, что полные люди ленивы (одно из немногих оставшихся социально приемлемых предубеждений (Crocker, Cornwell & Major, 1993)), и если одна из участниц нашей груп­пы исключительно трудолюбива и при этом обла­дает лишним весом, мы будем стараться не замечать ее вклад в дело группы, станем приписывать этот вклад кому-то другому или, если у нас не будет иного выхода, кроме как признать ее вклад, мы будем счи­тать эту женщину исключением из правил. Такое поведение защищает наше предубеждение так, что мы можем руководствоваться им в дальнейшем.

Какие же обстоятельства влияют на то, замеча­ем ли мы сообщение и уделяем ли мы ему внима-

ние или нет? Важнейшим фактором является зна­чимость сообщения. Значимость сообщения опре­деляется его ценностью для нас. Если мы считаем, что это сообщение имеет для нас некую ценность по какой-то причине, мы вероятнее уделим ему вни­мание. Когда большая семья смотрит новости по те­левизору, мы имеем возможность наблюдать не­сколько различных реакций: студентка колледжа будет внимательно смотреть репортаж о повышении цен на обучение; ее брату, будущему отцу, будет интересен репортаж об отмене правила об автомо­бильных сиденьях для детей; их отца, уже год сидя­щего без работы, заинтересует сообщение о разру­шении системы социальной защиты населения.

Как мы говорили, разбирая пример с конфлик­том в Вако,, министр юстиции Рено в данной ситу­ации особенно интересовалась информацией о бе­зопасности детей-заложников. Вопрос, который можно было бы задать, звучит так: повлиял ли пол Рено на ее приоритеты в отношении безопасности детей и что было бы самым важным для министра-мужчины — возможно, подтверждение информа­ции о наличии у секты нелегального оружия и аму­ниции. Определенно, тендерные стереотипы, при­нятые в нашей стране, могли бы подтвердить это предположение.

Понимание. Если мы все-таки обратили внима­ние на сообщение, для того чтобы оно оказало влия­ние на нашу позицию, отношение или поведение, мы должны его понять. Коммуникатор, который пере­оценивает мое знание предмета, рискует не донести до меня смысл сказанного. Примеры должны быть понятны для объектов коммуникации и важны с точки зрения их интересов. Так, сообщения, ориен­тированные на детей, будут более понятны, если они синтаксически просты, передаются другими детьми и используют в качестве примеров или для объяс­нения игрушки, игры или школу.

Этим и объясняется тот факт, что некоторые спе­циалисты в своей области испытытвают трудности с тем, чтобы эффективно передавать сообщение людям, которые в их области менее сведущи. Как мы говорили в четвертой главе, -посвященной ком­муникации, эксперты часто переоценивают уровень понимания и знания аудитории. И так как недоста­точное понимание деморализует многих людей, солущатели будут стараться не задавать вопросов, которые могли бы помочь им понять сообщение.

Языковой уровень сообщения также должен быть соответствующим (особенно в отношении письменной коммуникации). В целом, если речь идет о письменной коммуникации, надо отметить, что сложные сообщения более понятны, если они представлены в письменной форме (Zimbardo & Leippe, 1991). Знакомство с аудиторией позволяет вам определить уровень знания проблемы и силу существующих установок. Устоявшиеся и прорабо­танные установки труднее изменить. Другими сло­вами, вам скорее удастся убедить меня попробовать новую зубную пасту, нежели изменить мою точку зрения в отношении разрешения женщинам зани­мать высшие посты в армии. Знание аудитории так-

Глава 5

же позволяет вам создавать «сильные» сообщения, то есть такие, которые кажутся аудитории осмыс­ленными и дают ей какую-то новую информацию по вопросу (Morley, 1987).

Принятие. Следующим шагом после получения сообщения, обращения на него внимания и понима­ния его содержания является принятие. Поверю ли я сообщению? На принятие влиют две характерис­тики сообщения — источник и содержание. Так как понимание прочно связано с содержанием, преды­дущее обсуждение имеет дело с содержанием про­блемы. Следовательно, мы фокусируемся на харак­теристиках источника коммуникации.

Чтобы быть максимально убедительным, источ­ник сообщения должен заслуживать доверия. Мы должны быть уверены, что то, что человек или груп­па говорит (или пытается нам продать), — правда. Выбор надежного источника убеждения может ока­зать или разрушить влияние.

I гтпп I! Представьте себе, что вы — полицейский. Вам
' '' звонит владелец магазина и заявляет, что в ма­
газине совершена кража, обвиняя в ней девуш­
ку-подростка. Кому вы скорее поверите — владельцу
магазина или девушке, которая говорит, что просто-напро­
сто забыла за что-то заплатить? А что, если обвиняе­
мая — дочь мэра города, а мэр — политический против­
ник владельца магазина? Повлияет ли это на ваше ре­
шение? Обсудите разницу (если таковая есть).

Надежность источника основывается на двух факторах: экспертное знание или компетентность и убедительность источника (Hovland & Weiss, 1951). Если человек является экспертом в данной облас­ти или воспринимается целью как эксперт, измене­ние отношения более вероятно.

Область экспертизы нередко становится источ­ником проблем. В судебных разбирательствах очень часто возникают ситуации, когда точки зрения «эк­спертов» диаметрально противоположны. Такая же ситуация возникла на процессе О. Дж. Симпсона, которого обвиняли в убийстве своей бывшей жены Николь Браун и ее друга Рональда Голдмана. И сто­рона обвинения, и защита обратились к своим экс­пертам в области анализа ДНК (техника, с помощью которой на основе имеющихся частей тела или кож­ной ткани можно определить их принадлежность конкретному человеку). Несмотря на уверенность обвинения в том, что имеющейся информации до­статочно для вынесения обвинительного пригово­ра, суд с ним не согласился.

Остается вопрос, могли ли присяжные опреде­лить, мнение какого из экспертов было «верным», или же они они настолько запутались в представ­ленной научной информации, что не смогли выка­зать обоснованного сомнения в невиновности Сим­псона. Возможно, понимание и, следовательно, при­нятие могло быть достигнуто, если бы ученые учитывали, что большая часть населения не пони­мает научных и статистических тонкостей, которые

они пытались донести до аудитории. Также воз­можно, что присяжные поняли информацию обви­нения, но не приняли ее. Что бы ни было причиной, Симпсона оправдали.

Убедительность источника — это второй крите­рий, который влияет на силу источника убеждения. Хочет ли кто-то убедить вас или что-нибудь вам продать, нам очень интересно, каким образом чело­век или группа смогут убедить нас принять их сторо­ну. У политиков есть прямой резон убеждать нас в том, что они говорят правду, — это наши голоса на выборах. Рекламодатели руководствуются стрем­лением к финансовой выгоде, которую они получат, если мы купимся на их сообщение и купим их про-. дукт.

Таким образом, мы более склонны верить источ­нику, который не имеет какого-то личного интере­са и не стремится получить выгоду от того, что мы примем его точку зрения. В семидесятых годах На­циональная Женская Организация (the National Organization lor Women (NOW)) использовала для набора новых членов телевидение. Некоторые вос­принимали NOW как политическую организацию, придерживающуюся радикальных взглядов в отно­шении прав женщин, включая актуальную в то вре­мя Поправку о Равных Правах. Телезрители могли посчитать, что у женщины-диктора — любой жен­щины — есть личный интерес в том, чтобы органи­зация стала сильной и влиятельной. Поэтому NOW поступили очень мудро, наняв в качестве выступа­ющего мужчину — актера Алана Альда. Многие по­считали, что уж у него нет в этом деле никакого личного интереса и, следовательно, поверили, что он говорит правду.

И, наконец, симпатия к источнику также являет­ся важным фактором успешности убеждения. Как мы увидим далее при обсуждении теории баланса, люди чувствуют себя неуютно, если понимают, что согласны со своими противниками. Это является одной из причин того, почему рекламные агенты так тщательно отбирают для рекламы именно тех лю­дей, которые нравятся публике. Баскетболист Майкл Джордан рекламировал несколько продуктов, воз­можно, потому, что он очень нравится зрителям.

Другой баскетболист — Ирвин (Мейджик) Джон­сон — также принял участие в нескольких реклам­ных акциях даже после того, как все узнали о его болезни (что могло многим стоить работы), — опять же, возможно, потому, что он был очень популярен среди спортивных болельщиков. Интересно, что то, каким образом он заразился СПИДом (гетеросек­суальные контакты), могло даже упрочить его попу­лярность, в отличие от ситуации с многократным олимпийским чемпионом Грегом Луганисом, кото­рый заболел СПИДом в результате гомосексуаль­ной связи. Как только этот факт стал достоянием общественности, Луганис тут же исчез с рекламных плакатов.

Удержание сообщения. Как же мы можем быть уверены, отправив свое сообщение, что адресат бу­дет помнить, что мы сказали, достаточно долго, что­бы обдумать и, возможно, даже изменить свое мне-

Влияние в группах

ние или отношение? Один из способов, описанных Зимбардо и Ляйппе (Zimbardo & Leippe, 1991), — это «ударить еще раз, и посильнее, снова и снова» (с. 179). (Теперь понятно, почему один и тот же рек­ламный ролик крутят несколько раз за вечер?!) Всегда ли повторение способствует пониманию? Нет, но повторение сообщения повышает вероят­ность удержания сообщения и того, что адресат обя­зательно его обдумает и проанализирует. Если оно имеет смысл и не слишком отличается от изначаль­ной позиции, адресат может принять новую, жела­емую установку.

Преобразование отношения в поведение. Со времени классического исследования Ла Пьера (LaPiere, 1934), рассматривавшего связь расовых установок и предвзятого поведения, проблема свя­зи отношения и поведения, а также преобразования отношения в поведение стоит в центре внимания ученых. Ла Пьер посетил 250 ресторанов и отелей в сопровождении китайской супружеской пары. Толь­ко один раз персонал отказался их обслуживать. Впоследствии Ла Пьер написал этим заведениям, что он будет путешествовать с китайской супруже­ской парой и надеется, что у них не возникнет ни­каких проблем с обслуживанием. В то время расо­вые предрассудки были не просто социально прием­лемыми, — они были своего рода законом. Только 128 заведений удосужились ответить ему (чуть больше половины). Из тех, кто ответил, 92 % зая­вили, что у них могут возникнуть серьезные труд­ности, и попросили не приезжать. Ла Пьер посчи­тал это подтверждением того, что связи между от­ношением и поведением на деле не существует.

Впоследствии исследования показали, что уве­личение специфичности установок может серьезно усилить связь с наблюдаемым поведением (David-son & Jaccard, 1979; Schwartz, 1992). Позднее в дан­ной области исследователи в основном обращали внимание на намерение вести себя в соответствии с модой, которая только частично находится под влиянием отношения (Fishbein & Ajzen, 1975).

Дата добавления: 2015-08-03