Мы пригласили к себе Юру Горбачева: разрисуй наш рай райскими красками! Выходец из Украины, одессит, он сегодня живет в Нью-Йорке по соседству с Мадонной и Барбарой Стрейзанд. А с недавних пор — на Бали, наш сосед. Он ходил взад-вперед босиком по влажной прибрежной полоске мокрого песка, а мы рассказывали ему о Пирамиде.
— Ну, вы, братцы, на такое замахнулись!..
Он не скрывал своего восторга. Пользуясь этой минутой, Жора лил сироп ему в уши:
— У тебя светлые, радостные тона и мотивы…
— Что правда, то правда, — отвечал Юра, — в моей палитре совершенно нет черного… Хотя в черном, как, впрочем, и в белом, спрятаны все краски мира. Знаменательно то, что как только я избавился от черного, тот же час и жизнь моя посветлела.
— Сам-то весь в черном, как монах.
— Черный цвет в одежде — другое дело. Недаром попы…
Жора тоже попов не жаловал:
— В черных сутанах с золотыми крестами на пупах…
Горбачев с удивлением посмотрел на Жору.
— Золото на черном — редкое сочетание, — пояснил он, — символы света и тьмы, жизни и смерти. Золото, солнце — символы жизни… Даже инки…
— Вот мы и зазвали тебя расписать нашу Пирамиду золотыми красками… Жизнь должна вовсю воссиять и светиться…
— Да-да, и сиять, и светиться… И смеяться… Да-да-да…
Природа создала его весельчаком, хотя, я знал, что у него были и черные дни. С Юлей они давно были дружны, и теперь радовались этой встрече.
— Повернись чуть-чуть правее, — попросила Юля.
— Зачем?
— Ты на Западе, — сказала она, — один из немногих русских, чьи картины пользуются неизменным успехом. Как ты сам думаешь — почему?
— Юленька, я так рад снова видеть тебя! Но как ты-то здесь оказалась?
Мы шли веселой гурьбой по прохладному прибрежному песку.
— Запад тоже устал от проблем и серьезностей, — отвечал Юра, — и скучает по свету. Там знают только три русских имени: Марк Шагал, Малевич, Кандинский… Даже друзья мои Эрни и Шемякин кажутся мрачноватыми. У меня же все так беспроблемно и весело. Видимо, поэтому…
— А Никас Сафронов? — спросила Ая.
— Никас?!! Никас — барин! Он пишет королей и вождей, как…
— Он придворный художник?
— Нет-нет, — возразил Горбачев, — у него есть две-три стоящих вещи. Он… Да!.. К тому же он эдакий баловень. Все ему сходит с рук. Знаете, написать «Джоконду» намного проще, чем какой-то «Подсолнух» или «Черный квадрат». Но стоит она намного дороже. Но есть «Мона Лиза», а есть «Чучма». Это свет и тень, золотой луч и беспросветная тьма! Это шелк и яма, да-да, выгребная яма, клозет… Это, знаете, дух и… Никас не заглядывает так глубоко, он считает деньги. Это ему нравится, нравится… Это всем нравится. И ему очень нравится нравиться. Всем. И я его тоже люблю.
— Но у него есть теперь и «Лунная дорожка» из женских поп…
— Да, — только и промолвил Горбачев, — есть…
Вдруг Юля спросила:
— Ты — звезда?
— Я сияю!..
— Дорогая?
— Надо признать.
— Сравнимая с Мунком?
— Мы разные… Его «Крик»… Говорят, его просто сперли. Как коврижку в булочной…
Мы просто наслаждались золотым закатом.
— Сколько стоят твои картины? Или это секрет? — спросила Юля.
— От тебя у меня нет секретов. Мик купил у меня «Прыгающего льва» за пятьдесят четыре тысячи, а Латойя мою «Странную женщину и четыре животных» приобрела за пятьдесят две тысячи. А «Святого Георгия и дракона» я продал за двести десять тысяч… Вот так-то, вот и соображай…
— И где он теперь, твой «Святой Георгий»? Висит где-нибудь в частной коллекции, и наслаждается им одна-две пары глаз… День, два, три, месяц, год… Но вскоре…
— Картина висит…
— Нельзя каждый день наслаждаться даже котлетами с чесноком, — сказала Юля.
— Котлетами нельзя, но каждый восход солнца по-своему восхитителен. Как и этот закат. К тому же «Георгий» висит в самом центре Праги в самом большом в Европе пассаже, и каждый день ею любуются двадцать тысяч человек. Каждый день…
Юра взял Юлю за руку, заглянул в глаза.
— Когда я познаю твою душу, — сказал он, — я напишу твои глаза.
— Так и стой, — попросила Юля.
Наступила пауза. Так они и стояли, глядя в глаза друг другу. Требовалось вмешательство со стороны. Чтобы что-то спросить, я задал свой вопрос:
— Тебе нравится быть богатым и знаменитым?
Видимо, я был не первый, кто спрашивал его об этом.
— Только богатство позволяет быть щедрым. Человек так устроен, что нищета делает его злым, голодным, жестоким, а богатство освобождает от этих пут.
— Нищета духа — самое большое богатство, — сказала Ната.
— Не уверен, не знаю…
— Вот для таких, как ты, — сказал до сих пор молчавший Шут, — для богатых и сытых, для нищих и голодных, для сомневающихся и колеблющихся от дуновения малейшего ветерка и даже от собственного дыхания, мы и строим нашу Пирамиду.
— Да уж! Вы тут такое затеяли! Я вот о чем хочу вас спросить: ваши мужья, жены, дети?.. Где они? Вы же здесь, как в резервации.
— Наши мужья с нашими женами, — сказала Джессика, — что же касается наших детей…
— …то как раз сейчас, — закончил фразу Стас, — на них и отдыхает природа.
— В твоих «Семи смертных грехах» ни капельки грешного, — сказал Стас, — даже огромный фаллос у зеленого черта кажется улыбающимся и миролюбивым.
— Я не просто люблю, я обожаю золото. Золотой солнечный цвет — цвет небесный, божественный. Он воспринимается не только глазами, но и умом. Это цвет Преображения Христа на Фаворе, а разве может быть что-то более восхитительным? Золото ассоциируется не только с изобилием и великолепием, оно — как застывшие слезы солнца.
— Значит, тебе нравится наша затея? — спросила Аня.
— Ваша задумка грандиозна! У меня на Бали свой дом, райский уголок… Пальмы, волны, музыка по душе… Там время останавливается и такое чувство, что и умереть не страшно. Разве можно желать лучшего?
— Значит там твоя Пирамида, — сказала Юля, — и теперь тебе нужно поселиться в ней. Все дело в преображении.
— Юленька, мне нравится ваша Пирамида, вот только как же я откажусь…
— Это будет твой первый шаг…
— Да, я уже думал об этом. Мне нравится и то, что у вас много золота, — улыбнулся Горбачев.
— А скажи, — спросил Жора, — у тебя есть полотно, отражающее наш век? Как символ эпохи?
— Как символ?
Юра задумался.
— Мне кажется, — сказал он, — лучше Мунка никто не смог. Его «Крик», пожалуй… Да, его «Крик». И, конечно, «Герника». Сперва «Герника», потом «Крик», да, пожалуй…
— Ты, значит, тоже с нами? — снова спросила Горбачева Настя.
— Я же сказал, — сказал Юра, — я распишу вашу Пирамиду лучшими красками мира. Это будет величественно и достойно. Но это будет вам дорого стоить.
— Мы за ценой не постоим, — сказал Жора, — если ты сможешь ее назвать.
Итак, мы сдружились. И Шилов, и Никас со своими VIP-персонами…
— Он недавно закончил свою русскую «Мону Лизу», — сказал Стас.— Мне нравится: голубые глаза, распущенные пшеничные волосы… Но главное — свет! Там так много солнечного русского света, что от этого просто слепнешь.
— Никас — наш, — сказал Жора, — а как же!.. Хоть он и всеядный.
— Да уж! Этому пальцы в рот не клади, — сказала Тая.
— С нами теперь и Бахай! — провозгласила Сяо Линь. — Его искусство каллиграфии востребовано нашей Пирамидой, да! Вы бы видели эти полотна! Глаз не оторвать!
— А что Дэмиен Херст, — спросила Юля, — ты давно его видел?..
Юра поморщился, как от кислого.
— Его мертвая акула в формалине… Бррр!.. Да что там акула! Недавно он продал человеческий череп, инкрустированный бриллиантами за баснословные деньги!
— Я бы за этот череп…
— За сто миллионов долларов!
— И кто-то ведь купил этот череп!
Малиновый серп солнца уже почти скрылся за горизонтом, только небо на западе все еще пылало пожаром заката. Кто-то предложил использовать Юрины картины в качестве источника биополя добра и света.
— Пожалуйста, — сказал Юра, — сколько угодно!..
— У нас уже есть целая галерея правителей мира, — уточнила Ната.— Вместе с восковыми фигурами мадам Тюссо, они служат надежным источником биополей множества знаменитостей. Это часть всеобщего нашего банка. Теперь и ты среди них.
— Да, ради бога!..
— И белотелая Елена, — сказал Стас.
— Белотелая?
— Рубенса, — сказал Стас, жуя свои сушеные кальмары, — белотелая…
Почему-то все посмотрели на Юлю. А о Ван-Гоге так и не вспомнили. Ни о Ван-Гоге, ни о Гогене…
Ни о Дали.
Ксения тоже не сказала ни слова.
— Какая Ксения, Лаврова что ли? — спрашивает Лена.
— Ага, Лаврова! Без нее…
— Вы и ее пригласили?
— Знаешь, Лен, — говорю я, — без нее наша Пирамида никогда бы не состоялась вполне, ага, это она своими красками придала ей такую небесную святость, да-да, просияла ее, рассветила… Да что там рассказывать — это надо видеть!
— Я хочу посмотреть!
— Да, пожалуйста, плз…
— А что твоя Тина, — спрашивает Лена, — кого она выбрала для, так сказать, раскраски твоей Пирамиды?
— Себя.
Не потеряться бы и мне, думаю я, на этом выпасе красок и душ!
Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 63 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 11 | | | Глава 13 |