Антропологическая первичность труда

Прежде чем стать социологическим и экономическим, а затем и политичес­ким тезисом, утверждение первичности производства является у Маркса антро­пологическим и философским положением, связанным с его концепцией чело­века.

Полемизируя в своей работе «Немецкая идеология» (1846) с немецкими фи-лософами-«идеалистами», которые занимались вопросами идеологии, в то вре-

' См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 25. Данный текст является антигегелевским, и, если хотите, антидиалектическим, но его можно назвать также эмпирическим в духе Джона Локка. ² Там же. Т. 22. С. 529..

ЧАСТЬ III. Артикуляции политики

мя как французские и английские «материалисты» изучали «гражданское обще­ство», он указывает, что существуют четыре «стороны первоначальных истори­ческих отношений». Прежде всего люди должны производить материальные сред­ства, необходимые для удовлетворения их потребностей (пить, есть, иметь жи­лье, одежду). Затем, когда первая потребность удовлетворена, то действия, обес­печивающие это удовлетворение, и необходимые для этого орудия ведут к воз­никновению новых потребностей. Таков исходный пункт истинного историчес­кого развития, в результате которого возникает третье отношение, то, которое связано с воспроизводством, т. е. создание семьи. Семья, первоначально един­ственное существующее социальное отношение, становится постепенно подчи­ненным отношением, в то время как возникают другие социальные отношения. Таким образом, производство и воспроизводство являются одновременно есте­ственными и социальными отношениями, представляющими собой материаль­ную базу общества, или то, что Маркс часто называет «бытием». И лишь потом возникает сознание, которое несет на себе отпечаток материальности, подобно сотрясению воздуха при разговоре. Но подчеркивая материальность языка, Маркс не придает ему свойства первичной, подлинной, основополагающей материаль­ности, подобно материальности потребности и сексуальности, труда и семьи.

Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее, и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действи­тельное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, при настоятельной необходимости общения с другими людьми (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 29).

Таким образом, язык рассматривается у Маркса в рамках системы противо­поставлений, противопоставлений гражданского общества и государства, реаль­ности и представления, «бытия» и «сознания», «земли» и «неба». Также, как позже у Ленина, его последователя в данной области, девалоризация политики у Маркса имеет свои корни в девалоризации языка, вмизологии, неприязни к слову¹. Со­гласно Марксу, «задача опуститься из мира мыслей в действительный мир пре­вращается в задачу спуститься с высот языка к жизни»². А идеология, представ­ления являются «языком действительной жизни». Иначе говоря, единственной полной реальностью является материальность, связанная с бытием сущего, язык которого представляет собой своего рода деградацию или многословие. (Одна­ко в качестве противопоставления этому идеологическому генезису человека, который выводит язык из наличия социальных потребностей, можно утверж­дать, что язык не является ни производным, ни вторичным по отношению к си­стеме потребностей. Пользование орудиями и манипулирование значениями представлют собой два специфических свойства рода человеческого, идентич­ных друг другу в логическом и физиологическом плане (см. гл. II, с. 38).

¹ Со/а D. Lenine et leninisme, p. 68—71. Одну из самых грубых форм сведения языка к надстрой­ке можно найти у Бухарина: языки мышление являются у него «идеологическими надстройками», развитие которых зависит от развития труда (Теория исторического материализма: Популярный учебник марксистской социологии).

- Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 448.

Способы производства

Тезис первичности бытия относительно сознания и определение человека как животного, производящего орудия труда, перенесенный из области антро­пологии в область социологии, ведет к утверждению первичности экономики над всеми другими сферами общественной жизни. Первичности труда для ч-е-ловека как родового существа соответствует первичность экономического фак­тора для общества. Маркс сознательно сформулировал в упрощенной форме тезис о детерминированности политических и социальных структур развити­ем техники. «Общественные отношения, — пишет он в 1847 г. в «Нищете фи­лософии», — тесно связаны с производительными силами. Приобретая новые производственные силы, люди изменяют свой способ производства, а с изме­нением способа производства, способа обеспечения своей жизни, —они из­меняют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает вам обще­ство с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным капиталистом»¹. Этот тип анализа обрел свою наиболее распространенную формулировку спустя несколько лет, когда Маркс предложил глобальную кон­цепцию общества, где экономика является основой всех других факторов (что часто представляется в виде противопоставления базиса и надстройки, кото­рое у Маркса четко не обозначено).

В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необ­ходимые, от их воли не зависящие отношения — производственные отношения, ко­торые соответствуют определенной ступени развития их материальных производи­тельных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет эконо­мическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридиче­ская и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловлива­ет социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их со­знание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отно­шениями (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 6—7).

Когда производительные силы вступают в противоречие с производственны­ми отношениями, начинается эра социальной революции, в результате которой изменения социальных основ сопровождаются более или менее значительным и быстрым потрясением в громадном социальном здании, в том числе в юриди­ческих, политических, религиозных, художественных сферах, в которых люди осознают это противоречие. А осознание противоречий между экономически­ми структурами и идеологическими, политическими формами, хотя и не влечет за собой строгого параллелизма, позволяет тем не менее установить соответст­вие между тем, что люди ставят перед собой в качестве задач, и возможностью, которой они располагают для их решения: «Человечество ставит себе всегда та­кие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотре­нии всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материаль­ные условия ее решения уже имеются налицо или по крайней мере находятся в

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 133.

г

ЧАСТЬ III. Артикуляции политики

процессе становления». Еще одно, более конкретное подтверждение тезиса, со­гласно которому бытие определяет сознание, а не сознание определяет бытие.

Именно этот текст ляжет в основу изложения «исторического материализма» Сталиным в его работе «О диалектическом и историческом материализме» (1938). Он также утверждает первичность развития производительных сил, исходя из того, что «общественные идеи, теории, политические учреждения, возникнув на базе назревших задач развития материальной жизни общества, развития об­щественного бытия, — сами воздействуют потом на общественное бытие, на материальную жизнь общества, создавая условия, необходимые для того, чтобы довести до конца разрешение назревших задач материальной жизни общества и сделать возможным дальнейшее ее развитие». Изложенная таким образом тео­рия общественного развития Маркса позволяет определить роль передовой пар­тии и масс, которые она должна «мобилизовать и организовать в великую ар­мию партии пролетариата». Выступая против «вульгарного материализма», Ста­лин указывает на возможность преобразования общества путем организованно­го действия. Отсюда он также выводит научную программу поиска в историчес­ком плане: историческая наука, пишет он, — но это может также относиться и к политической науке, — «если она хочет быть действительной наукой, не может более сводить историю общественного развития к действиям королей и полко­водцев, к действиям «завоевателей» и «покорителей» государств, а должна прежде всего заняться историей производителей материальных благ, историей трудящихся масс, историей народов». История и все общественные науки должны, напри­мер, заниматься поиском экономических переменных величин, объясняющих соотношение политических сил и представительных идеологических систем, которые из них вытекают.

Дата добавления: 2015-08-03