Революционное движение 70—80-х годов XIX века

Разрозненные выступления крестьян, ограбленных во время реформы, царскому правительству уда­лось подавить. Революционные демократы 60-х годов, во главе с Чернышевским были отправ­лены на каторгу, заключены в тюрьмы. Бур­жуазия, кулачество и помещики приспосабливались к пореформенным порядкам.

В связи с развитием промышленности быстро рос рабо­чий класс. «... с 1865 по 1890 год, количество рабочих на одних только крупных фабриках, заводах и железных дорогах увеличилось с 706 т. до 1433 тысяч, то есть более чем вдвое... К концу 90-х годов количество рабочих на крупных фабриках и заводах, в горной промышленности, на железных дорогах только по 50 губерниям Европейской России выросло до 2207 тысяч, а по всей России — до 2792 тысяч.

Это был современный промышленный пролетариат, в корне отличавшийся от рабочих фабрик крепостного периода и рабочих мелкой, кустарной и всякой иной промышленности, как своей сплоченностью на больших капиталистических предприятиях, так и своими боевыми революционными качествами».[122]

В этих условиях перед рабочим классом стояла зада­ча овладеть единственно правильной революционной теорией — научным социализмом, создать свои классовые организации, боевую пролетарскую партию, встать во главе всех трудящихся и повести их на решительную борьбу с самодержавием, помещиками и буржуазией.

На пути распространения марксизма, и социал-демо­кратического движения главным идейным препятствием были народнические взгляды, довольно распространенные среди передовых рабочих и революционно настроенной интеллигенции.

Народническая пропаганда. Народники утверждали, что капитализм в России явление случайное, навязанное царским правительством, он не будет развиваться и по­этому не будет расти пролетариат. Основной революцион­ной силой они считали крестьянство, руководимое интел­лигенцией. Народники не понимали тех основных процес­сов, которые происходили в социально-экономической жизни деревни, не замечали глубокого разложения кре­стьянства на кулацкую эксплуататорскую верхушку и эксплуатируемую бедняцко-середняцкую массу. Основой социалистического переустройства страны они считали крестьянскую общину, рассматривая ее как важнейшее проявление своеобразия исторического развития России.

Не понимая законов экономического и политического развития общества и закономерности смены общественно-экономических формаций, не понимая, что социализм — это новая эпоха всемирной истории, неизбежно и законо­мерно идущая на смену капитализма, народники отрица­ли решающую роль народных масс в истории. Они считали, что не народные массы, не классы — творцы истории, а лишь отдельные выдающиеся личности, «герои», за которыми слепо идут массы, толпа, народ.

Народнические организации в форме политических кружков стали возникать в конце 60-х годов. В них вхо­дили выходцы из крестьян, мещан, дворян, духовенства, чиновников и других слоев населения, в большинстве студенческая молодежь от 18 до 30 лет. В 70-х годах сложился довольно многочисленный кружок, получив­ший в литературе название «чайковцев».[123] В 1873 году существовали кружки «оренбуржцев», «артиллеристов» и др. В этом же году из студентов петербургских высших учебных заведений возник кружок «самарцев». В него вхо­дили Городецкий, Павел Чернышев, Попов, Бух, Курдюмов, Надежда Юргенсон и др.

В начале 1874 года у членов кружков созрела мысль идти «в народ», в деревню. У одних — для того, чтобы поднять крестьян на бунт, у других — для пропаганды своих идей в узком кругу с целью создания кадров рево­люционеров, которые, используя недовольство и стихий­ное движение масс, совершат социальную революцию. Многие народники колебались между этими двумя те­чениями и шли в народ, чтобы ознакомиться с условиями его жизни и быта, вести культурно-просветительную ра­боту.

Весной члены кружков двинулись в народ. Главная масса направилась в центральные губернии, на Украину и в Поволжье. В Самарскую губернию пошли «самарцы» и члены других кружков. Здесь существовали некоторые связи: в Ставрополе жила Тургенева, которая весной 1872 года добилась разрешения на открытие курсов для под­готовки сельских учительниц. На этих курсах работала учительницей видная деятельница народнического дви­жения Софья Перовская и вела на курсах революционную пропаганду. Осенью 1872 года полиция, обнаружив истин­ный характер курсов, нагрянула с обыском. Курсы закрыли, но Перовская и Тургенева заблаговременно скрылись. После закрытия курсов в Ставрополе остались слу­шательницы их Ольга и Екатерина Сахаровы, а в Борковке — Пелагея Цветкова (Панфилова), работавшая учи­тельницей.[124] С ними поддерживал связь кружок самарцев.

В Николаевске в больнице работал врачом Кадьян, бывший студент медико-хирургической академии, прови­зором в аптеке служил Штемпелин, бывший студент Ка­занского университета. К ним примыкали писцы уездной земской управы Шеварин и Яковлев.

Кадьян помогал приезжающим народникам устроиться на работу, подыскать квартиру, установить связь с насе­лением, Штемпелин вел переписку, а Шеварин и Яковлев хранили нелегальную литературу. Кружок самарцев поддерживал связь со своими товарищами, живущими в Самаре: Осташкиным, Осиновым, Филадельфовым, Емелья­новым, Милоголовкиным, Петропавловским (Карениным) и другими. В городе, кроме того, существовал малочислен­ный и малоактивный кружок; в него входили адвокат Спесивцев, сапожники Янов, Оношин и др.

Под надзором полиции жили ссыльные Никольский, Долгов и др.

В фельдшерской школе группа учащихся — Нарушева, Нечаева, Земскова и другие, занимаясь самообра­зованием, изучала нелегальную литературу и стремилась к пропаганде среди народа.[125]

В 1873 году прибыл в Самару студент медико-хирургической академии Сердюков. Вскоре к нему приехал участник кружка чайковцев — Любавский,[126] который при­вез нелегальную литературу.

В марте 1874 года в Николаевск приехал политический ссыльный Судзиловский (он же Руссель), вывший студент Киевского университета. Он бывал в Швейцарии и был знаком с Бакуниным и Лавровым. Вслед за ним прибыли студенты Речицкий-Логинов, Паевский, Ломоносов (Бел­кин) и Сергей Ковалик[127]. Судзиловский через Кадьяна получил должность участкового фельдшера в селе Пестравке. Речицкий-Логинов стал сельским писарем в селе Порубежке. Ломоносов-Белкин поселился под видом боль­ного у соседней помещицы Карповой. В это же время в Самару приехали члены кружка самарцев — Павел Чер­нышев, Бух, Никитин, Курдюмов, Воронцова, Клеопатра Лукашевич, Лев Городецкий. К ним примкнули местные жители — Иван Беляков, Вера Боголюбова, Степан Дег­тярев и др. Весной пошли в народ Владимир Осипов — в Ставрополь и окружающие деревни, Городецкий — в Николаевский уезд, Павел Чернышев и Павел Алексан­дров — в Дубовый Умет и соседние села; Егор Лазарев — в Грачевку. Вместе с Лазаревым направились Бух, Ни­китина, Емельянов.

Роман Бадяжкин должен был вести пропаганду в род­ном селе Малый Толкай и давать пристанище другим народникам. К нему позже приехала Надежда Юргенсон.

В мае того же года в Самару приехал Войнаральский и Селиванов — студент Петровской сельскохозяйственной академии. В селе Бобровке у крестьянина Ивана Осокина Войнаральский арендовал постоялый двор с целью превратить его в основное пристанище народников. В городе к нему примкнули бывшие семинаристы Пономарев, Дамаскин, гимназист Петропавловский, Боголюбов, Алек­сандровский и Никольский. Местом встречи служил по­стоялый двор Ивана Фоминского, а через Василия Минаева из села Сколково велась переписка.[128]

Войнаральский вел беседы, читал нелегальную лите­ратуру рабочим — плотникам артели Назарова, строив­шим здание земской больницы. Он завоевал доверие рабо­чих и из них организовал кружок. В него входили Федор Шилков, Герасим и Гавриил Степановы, Константин Сал­манов и др. Рабочие были выходцами из крестьян деревни Дурасово, Карсунского уезда, Симбирской губернии.[129]

Как действовали народники?

В акте дознания уездного исправника от 18 августа 1874 года записано:

«В конце июня месяца текущего года в пригород Алексеевку пришел бывший воспитанник Самарской семи­нарии Александр Пономарев (племянник священника пригорода Алексеевки) и привел с собою бывшего воспи­танника означенной семинарии Василия Боголюбова, ко­торого рекомендовал в работники хорошо знакомым свя­щеннику крестьянам Сергею и Василию Яшиным.

Исполняя здесь в течение недели разные крестьянские работы, по преимуществу по сенокошению, Боголюбов от непривычки к такого рода работе сильно изранил себе руки и отправился лечить их в Самару. В его отсутствие к Яшиным зашел, отыскивая Боголюбова, молодой человек, назвавшийся семинаристом Дамаскиным, который вышел на улицу и возле дома крестьянина Андрея Шапошникова начал вслух читать собравшимся вокруг него крестьянам книгу о каких-то семи братьях, работавших на царя, а потом стал объяснять, что чиновников и попов слушать не следует и что было бы хорошо, если бы бедных уравнять с богатыми. Отсюда Дамаскин пошел в Коноваловку и Корнеевку. В Коноваловке, Борской волости, Дамаскин остановился у священника местной церкви и здесь был аре­стован 8 августа 1874 года. При аресте у него была найдена нелегальная литература, в том числе прокламация «Чтой-то братцы» и стихотворение «Барка».[130]

В середине июля Войнаральский и Юргенсон отправи­лись в Ставрополь. Там они встретились с Сахаровой и втроем пошли в Рязанскую волость. В Васильевке они остановились на квартире учителя Канаева. Войнаральский пригласил старосту Мягкова и попросил собрать крестьян. Староста выполнил просьбу. Пришли кресть­яне Игошин, Кузьмин, Семенов, Самосев и другие ста­рики. На лужайке, невдалеке от дома учителя, началась беседа.

«Плохо вы живете, — говорил Войнаральский, — да­вайте поговорим, как жить лучше. Вся беда у крестьян в том, что вы очень обижены землей, обрезали ее господа в свою пользу почти всю; вторая беда мужиков — непо­мерно большие подати, которые ведут к разорению». Крестьяне сразу насторожились и говорят: «Правитель­ство так сделало, по царскому указу сделано, стало быть так и надо».

«Вот именно царь и правительство, — продолжал Вой­наральский,— а в правительстве-то помещики. Царь с правительством своим и помещики действуют заодно, заодно и грабят мужика, да и попы заодно с помещиками помогают грабить мужиков. Все дерут с крестьянина семь шкур — вот тебе и воля. А какое житье мужицкое — это вы знаете. С мужика берут большую аренду за землю, берут подати даже тогда, когда неурожай. А куда они девают мужицкие деньги? Покупают наряды себе, брил­лианты покупают своим женам, дочерям и любовницам. Пиры да балы устраивают. Одно приданое царским доче­рям стоит миллионы народных денег».

На вопросы крестьян, что нужно сделать, чтобы му­жику стало лучше жить? — Войнаральский, по словам слушавших крестьян, отвечал: «Сделать все можно. Му­жикам нужно «подписаться», то есть вступить в тайную организацию».

Во время беседы Войнаральский читал прокламацию «Молодая Россия», «Сказку о 7 братьях» и выдержки из «Истории одного французского крестьянина».

После беседы и чтения по селу пошли слухи. Староста Мягков испугался и пошел к попу. Поп предложил не­медленно задержать «студентов» и сообщить в полицию. Староста задержал Войнаральского, Юргенсон и Саха­рову, приставил к ним караул из четырех крестьян. Но утром 22 июля караульные ушли домой, а Войнаральский и Юргенсон скрылись. Нагрянувшая полиция арестовала Ольгу Сахарову и учителя Канаева».

Развернувшаяся весной и летом пропаганда среди крестьян привела в смятение органы власти как в центре, так и на местах. Последовали многочисленные указания министра внутренних дел. Губернаторы и жандармские управления мобилизовали весь полицейский аппарат для ареста пропагандистов.

В циркуляре 27 августа 1874 года губернатор писал: «Пропагандисты имеют фальшивые паспорта, одеваются в простонародные платья, предварительно обучаются са­пожному, слесарному и другим ремеслам, вступают в рабочие артели, кочуют по ночлежкам и постоялым дво­рам, посещают трактиры, читают и объясняют на словах книжки революционного содержания, распространяют книжки через мелких торговцев, особенно торгующих в разнос и т. д.». Он предлагал полиции усилить борьбу с пропагандистами.

Увеличивалась сеть тайной агентуры. О деятельности народников посылали доносы попы, торговцы, чиновный люд. Полицейские производили обыски и аресты. В пер­вых числах июня полиция произвела обыск у Кадьяна. Кадьян, Речицкий, Логинов, Штемпелин, Шеварин, учи­тель местной школы Букин были арестованы. Судзиловский и Ковалик успели уехать в Самару, но 12 июня Ко­валик на постоялом дворе Фоминского был арестован, а Судзиловский успел скрыться. 24 июля был арестован и Войнаральский.[131]

Аресты продолжались и в августе и сентябре.

В сентябре полиция арестовала 47 пропагандистов. Их предали суду. Большинство из них судили по извест­ному процессу «193-х» и приговорили на разные сроки тюрьмы, ссылки и каторги.

После разгрома этих групп народников пропаганди­стская работа в губернии ослабла. В начале 1875 года в Бузулукском уезде вели пропаганду Надежда Смецкая и Григорий Андреев. При аресте их, 19 апреля того же года, у Смецкой была найдена нелегальная литература. В Бугурусланском уезде в Аманакской слободе вели пропа­гандистскую работу среди крестьян Тарас Петров и его жена Надежда Петрова.

Среди грузчиков в Самаре работал в это время Дмит­рий Рогачев. В 1875 году полиция арестовала и Рогачева.

Аресты не обескуражили революционно настроенную молодежь. Свои неудачи народники объясняли «летучим» характером пропаганды, неумением подойти к народу, незнанием его непосредственных нужд. И они реши­ли перейти к длительным поселениям в народе с тем, чтобы глубже узнать его нужды, использовать недо­вольство крестьян вначале легально, затем активизи­ровать их на борьбу с чиновниками, кулаками-«мироедами» и помещиками. По инициативе Оболешева, Ад­риана и Александра Михайловых, Г. В. Плеханова, Ба­ранникова, А. Квятковского осенью 1876 года была создана народническая партия «Земля и воля».

Эта партия 6 декабря 1876 года провела в Петербурге на Казанской площади демонстрацию, получившую шумный отклик. На демонстрации выступил с речью Плеханов, а рабочий Потапов развернул красное знамя с лозунгом «Земля и воля». Члены организации вели пропаганду среди рабочих Петербурга, помогали в про­ведении стачек на фабрике Сиу, Новой бумагопрядильне и других. Но главной для них являлась работа в деревне.

Весной 1877 года члены партии «Земля и воля» двину­лись группами в деревню для длительной работы среди крестьян. Стали возникать народнические поселения в Тамбовской, Пензенской, Самарской, Саратовской и других губерниях, из них самарское поселение было одним из крупных. Здесь поселились А. Квятковский, Соловьев, Медведев, Мария Лешерн, Ю. Богданович, Иванчин-Писарев, Вера Фигнер и др.

В июле 1877 года Вера Фигнер получила назначение в село Студенцы, где она работала фельдшерицей до декабря 1877 года. Оказывая помощь больным, Фигнер вплотную столкнулась с нищетой, бесправием и темно­той широких масс крестьянства.

«Три месяца, — писала она, — изо дня в день я видела одну и ту же картину. Эти три месяца были для меня тя­желым испытанием по тем ужасным впечатлениям, которые я вынесла из знакомства с материальной стороной народного быта: в душу же народа мне не удалось заглянуть, для пропаганды я рта не раскрыла».

В Богдановской волости, Бузулукского уезда, во­лостным писарем был назначен народник Иванчин-Писарев под фамилией Лебединцева. Проработав два месяца, он не нашел возможным развернуть революционную про­паганду и добился перевода в Страховскую волость на ту же должность. Вскоре к нему приехал Юрий Богданович под именем Марка Николаевича Платонова, полу­чивший назначение волостным писарем в Алексеевскую волость.[132]

Народник А. К. Соловьев вместе с А. Н. Медведевым, бывшим студентом Харьковского университета, и петер­бургским рабочим Семеном Васильевым открыли кузницу в селе Преображенском (Гвардейцы), Самарского уезда. «Кузнецы» показались подозрительными местному на­чальству и крестьянам, а тяжелый труд в кузнице не оставлял времени для беседы с крестьянами. Уже в августе того же года Соловьев и его товарищи вернулись в Самару.

После процесса «193-х» полиция начала производить обыски и аресты у поселенцев. В январе 1878 года Вера Фигнер, Ю. Богданович, Иванчин-Писарев, Лешерн, Соловьев и Квятковский выехали в Петербуг.

После их отъезда полиция произвела тщательный обыск в квартирах Иванчина-Писарева, Богдановича и Веры Фигнер. Бузулукский исправник писал в донесении гу­бернатору: «При осмотре квартиры, оставленной Лебединцевым, найдено письмо непременного члена Иванова, которое указывает на короткие отношения его к Лебединцеву. Кроме письма, в квартире найдены четыре книги: 1) «Капитал». Критика политической экономии, соч. К. Маркса; 2) «Опыт истории мысли», 3) «Древнейшая история учреждений» и 4) «Поездка в Обонежье и Карелу». Оставлен сундук и чемодан, в которых ярлыки указывают, что они были в Петербурге, Москве, Рыбинске, Нижнем, Самаре и других городах».[133]

Деятельность поселенцев-народников ощутимых ре­зультатов не дала, хотя и не прошла бесследно. Они уста­новили связи с некоторыми крестьянами и местной ин­теллигенцией. В январе 1878 года исправник, помощник начальника губернского жандармского управления и товарищ прокурора окружного суда с жандармами на­грянули в село Утевку. У крестьянина Федора Носкова они нашли нелегальную литературу, адрес Чепурновой в Самаре и письмо земского врача Николаевского уезда Рейтера, связанного с революционерами, а также неот­правленное ему письмо. Носкова арестовали.

Нелегальную литературу жандармы нашли у крестья­нина Сидора Вакулина и у крестьянина Василия Морева. Полиция установила, что эти крестьяне, кроме врача Рейтера, были связаны с самарским мещанином Иваном Федоровичем Зайцевым, причастным к революционному движению.

В феврале полиция произвела обыск и арестовала Егора Лазарева, проживавшего в Грачевке, Больше-Малышевской волости, и ряд других лиц.

В сложных экономических условиях, в которых на­ходилась страна в конце 70-х годов, революционные на­родники не сумели разобраться и на старые ошибки на­громождали новые. Не понимая причин неудачи своей деятельности в народе, землевольцы видели, что даже культурная работа, честный труд сельского учителя, фельдшера, писаря и т. п. при существующем строе невоз­можны и жестоко преследуются. Оставаясь на прежних ошибочных теоретических позициях, они пришли к вы­воду о необходимости изменить тактику. Глубоко заблу­ждаясь, народники пытались доказывать, что в России история создала две главные самостоятельные силы: народ и государственную организацию. Дворянство, с их точки зрения, вытянуто на поверхность правительством, но оно оказалось неспособным сложиться в прочную общественную силу. Просуществовав сотни лет, дворянство расплылось и слилось частично с государственной организацией и буржуазией. Буржуазию они представляли не классом, а как отдельных хищников, возникших благодаря содей­ствию правительства. Государство они рассматривали в качестве самодовлеющей, надклассовой силы, угнетающей все слои народа.

Непонимание классовой природы общества и государ­ства, оценка государственной власти как организации над­классовой, естественно, порождали ошибочную тактику.

Народники стали бороться с правительством методом индивидуального террора.

Партия «Земля и воля» в 1879 году раскололась на «Черный передел» и «Народную волю». Чернопередельцы продолжали пропаганду в деревне, но скоро сошли со сцены, а народовольцы все внимание сосредоточили на террористической борьбе с правительством.

В 1879 году народовольцы дважды покушались на царя, Александра II. 5 февраля 1880 года народоволец Степан Халтурин произвел взрыв в Зимнем дворце. Было убито несколько человек из стражи, но перепуганный царь остался жив.

1 марта 1881 года в Петербурге Александр II был убит народовольцами.[134]

Этим актом, указывает В. И. Ленин, «народовольцы исчерпали себя».

Буржуазия и помещики служили панихиды по убитому царю, либералы осуждали народовольцев. Рабочие и кре­стьяне ни к каким выступлениям подготовлены не были. На­родовольцы оказались изолированными и были разгромле­ны правительством. К власти пришел царь Александр III, который стал проводить еще более реакционную политику.

В начале 90-х годов началось разложение в народни­ческой среде. Оно закончилось отказом от революционных традиций старого народничества. Как указывал В. И. Ленин, «Из политической программы, рассчитанной на то, чтобы поднять крестьянство на социалистическую рево­люцию против основ современного общества — выросла программа, рассчитанная, на то, чтобы заштопать, «улуч­шить» положение крестьянства при сохранении основ современного общества».[135]

Революционные выступления крестьян. Слухи о борьбе народников с правительством доходили до крестьян гу­бернии и находили у них сочувствие. Об этом свидетель­ствуют открытые выступления крестьян и интеллигенции против царя, многочисленные аресты их.

В конце 1877 года за выступление против царя, как виновника непосильных налогов, крестьянской нищеты, были арестованы крестьянин деревни Черновки, Бузулукского уезда, отставной солдат Лаврентий Небогин, в Бугуруслане — местный мещанин Кирилл Яковлев, в селе Падовке, Николаевского уезда, крестьянин Тихон Чернов.[136]

В 1878 году в Новоузенском уезде в селе Перекопный Затон в конце апреля арестовали бывшего матроса Кас­пийского флота Николая Гаврилова, выражавшего со­чувствие Соловьеву, как борцу за народное дело. В Став­рополе крестьянин Василий Андреев выступил перед на­родом в защиту Соловьева. Он говорил, что царя давно следовало убить. Его также арестовали.

В Покровке, Бугурусланского уезда, крестьянин Ко­стиков Данил призывал не платить недоимки, требовал амнистии политическим заключенным и выражал сочув­ствие революционерам, за что был арестован.[137]

Мещанин города Самары Яков Тихонов в городском саду выступил с лозунгами: «Долой царя! Смерть царю! Да здравствует республика!» В селе Старая Майна, Став­ропольского уезда, крестьянин Кукушкин выступал перед односельчанами против царя и распространял поэму Не­красова «Кому на Руси жить хорошо». Его арестовали. Отстранили от должности и арестовали учителя Алек­сея Остроумова в селе Богдановке, Николаевского уезда, за то, что он выступал против самоуправства сельского старосты, в защиту недоимщиков, напоминая при этом о Вере Засулич и намекая на покушение Соловьева.

Леонтий Болтухов из деревни Захаркино, Бугуру­сланского уезда, по поводу покушения на царя говорил односельчанам: «Одной собакой меньше бы стало, да ведь их там много».[138]

Арендатор мельницы Дмитрий Осинин в деревне Соковниково, Бузулукского уезда, убеждал крестьян, при­езжающих на мельницу, конфисковать помещичьи земли, переделить их среди крестьян и ограничить власть царя. После убийства народовольцами Александра II кре­стьянин деревни Чесноковки, Бугурусланского уезда, Швецов заявил односельчанам: «Туда ему (царю) и дорога, он был настоящий пес». Крестьянин села Кольцовки (Сторожевка), Бузулукского уезда, Федот Мишанин говорил: «Царя убили за дело, так ему и надо. Вот жаль Перовскую и Желябова, они люди умные и за нас стоят. Но ничего, все равно скоро будет бунт».

Крестьянин Степан Ахтемиров пригорода Сергиев­ского, Бугурусланского уезда, говорил: «Он (Александр II) грабил всю Россию, землю у нас отнял, убили его за дело, туда ему и дорога».

Учитель Зуевской земской школы, Бузулукского уезда Сергей Никольский на вопрос крестьян, за что убили царя, ответил: «Собаке собачья смерть» и наотрез отказался под­писать верноподданнический адрес новому царю.

Большинство крестьян, выступавших против царя и со­чувствующих народникам, было арестовано, осуждено на тюремное заключение.

В первой половине 1881 года за выступление против царя снова было арестовано много крестьян губернии. При этом следует иметь в виду, что немало выступлений крестьян против царя не дошло до сведений жандармского управления.[139]

После убийства Александра II до незначительного числа крестьян Самарской губернии дошли прокламации и обра­щения народовольцев. Их рассылали почтой, простыми письмами. Разумеется, многие адресаты лично не были зна­комы с народовольцами, В первые два месяца прокламации получили в Самарском уезде крестьянин села Ека­териновки Булов, села Сарбай — Андреев, села Васильевки — Карпухин, деревни Грачевки — Дорогов, села Богдановки – Павлов, деревни Яблоновки – Родионов, деревни Титовки — Рябов, села Чесноковки — Капук, Спи­ридоновки — Яковлев и Молчанов, Федоровки — Титов, Новопокровки — Кондрин и др. В Николаевском уезде крестьянин села Каменный Брод — Кузнецов, села Романовки — Степанов, врач Чумбулатовского кумысолечеб­ного заведения — Свечев, крестьянин деревни Левановки — Комаров, села Никольского — Прокопьев, Самовольной Ивановки — Комаров, Андросовская лечебница, Чернышевское волостное правление.

Получили прокламации крестьяне Бугурусланского, Бузулукского, Новоузенского уездов. Их разбрасывали также по дорогам, расклеивали на видных местах. В селе Колокольцовке, Николаевского уезда, проходившие плотники разбрасывали прокламации на дорогах, а чтобы их не унес ветер, прижимали камнями.

В селе Андросовке прокламации расклеили на трактире и на домах Семена и Андрея Моревых. Мещанин города Ставрополя Василий Рукавишников, служивший поверенным у ново-буянского виноторговца Дунаева, не только распространял прокламации, но вел открытую антиправительственную агитацию среди крестьян,, со­бравшихся в волостном правлении села Чесноковки: «Все распоряжения правительства не имеют никакой силы и значения. Правительственное здание и основа его на­столько подгнили и ветхи, а революционная партия настолько сильна, что стоит только выбить еще одно брев­но, и оно рушится все. Пора отнять землю и у помещиков и от казны и взять землю и власть самому народу».

Крестьянин Морев имел связь с народниками, получая от них прокламации, хранил и распространял их среди крестьян окружающих сел. При обыске у него нашли много экземпляров «Листка Народной воли» и «Листка Черного передела», «Письма Исполнительного Комитета Алек­сандру III».[140]

Рукавишников и Морев посылали прокламации кре­стьянам Саратовской губернии.

В последующие годы деятельность народников в гу­бернии замерла. Изредка до тех или иных деревень дохо­дили прокламации, но никакого отклика они не имели. Революционные народники сошли со сцены политической борьбы, но их дело не пропало. В. И. Ленин в статье «Па­мяти Герцена» писал: «Декабристы разбудили Герцена. Герцен развернул революционную агитацию.

Ее подхватили, расширили, укрепили, закалили ре­волюционеры-разночинцы, начиная с Чернышевского и кончая героями «Народной воли». Шире стал круг бор­цов, ближе их связь с народом. «Молодые штурманы буду­щей бури» — звал их Герцен. Но это не была еще сама буря.

Буря, это — движение самих масс. Пролетариат, единственный до конца революционный класс, поднялся во главе их и впервые поднял к открытой революционной борьбе миллионы крестьян»[141].

Народники не поняли, что Россия уже вступила на путь капиталистического развития, не поняли истори­ческой роли пролетариата как вождя всех угнетенных. Больше того, они считали появление и рост пролетариата «историческим несчастьем» и мечтали о переходе к социа­лизму без пролетарской революции, через крестьянскую общину, которая на деле была базой капитализма, внутри которой росли антагонистические противоречия между беднотой и кулачеством.

Не понимая законов развития общества, отрицая ре­шающую роль народных масс в историческом процессе, считая «героев» творцами истории, они стали применять ошибочную и вредную для дела революционной борьбы тактику индивидуального террора.

Выдавая свои глубоко ошибочные мелкобуржуазные, утопические теории за социалистические, они мешали рабочему классу создавать свои классовые организации, затуманивали головы рабочих, мешали овладению един­ственно научной теорией — революционным марксизмом, тормозили развитие революционной инициативы и энер­гии рабочего класса.

А либеральные народники, отказавшись от революцион­ной борьбы, встав на путь приспособления к самодержа­вию и выдавая себя за «друзей народа», превратились на деле в идеологов кулачества, в агентуру буржуазии.

Вот почему идейный разгром народничества, его глу­боко ошибочной теории и тактики, раскрытие подлинного лица либеральных народников, как идеологов кулаче­ства и мещанства, явились условиями победы марксизма в революционном движении нашей страны.

Первые марксистские кружки в Самаре. Рабочий класс России вышел на арену политической борьбы в 70-х годах XIX века. Первыми классовыми организациями рабочих явились Южно-Российский рабочий союз, Северный союз русских рабочих.

Морозовская стачка 1885 года ознаменовала начало нового этапа в рабочем движении России — переход от стихийного к организованному рабочему движению.

К началу 80-х годов относится зарождение марксист­ских организаций. В 1883 году за границей сформировалась группа «Освобождение труда» во главе с Плехановым, которая развернула пропаганду марксизма. В Петер­бурге и некоторых других крупных городах возникли марксистские кружки. Они не были связаны с рабочим движением, а сделали лишь «первый шаг навстречу ра­бочему движению».

В этот период в Самаре существовало несколько кружков революционно настроенной молодежи: два кружка учащихся реального училища, кружок учеников железнодорожного технического училища и квалифицированных рабочих железной дороги, многочисленный кружок уче­ниц земской фельдшерской школы. Революционно на­строенная молодежь группировалась также вокруг Петра и Ивана Рябовых и врача Гауэнштейна.

Организатором большинства кружков был А. П. Скляренко. Он стал заниматься революционной пропагандой, учась в гимназии, за что был исключен. Хороший органи­затор, начитанный и энергичный Скляренко пользовался большим авторитетом среди молодежи. Он собрал библио­теку из книг Чернышевского, Добролюбова, Герцена, ком­плект журналов «Русское богатство», «Современник», «Оте­чественные записки», «Слово», «Вестник Европы», много статистической литературы, особенно по сельскому хо­зяйству.

Устанавливая связь с другими городами, Скляренко получал нелегальную литературу. Квартира Скляренко была своего рода центром молодежных кружков.

Члены кружков и групп занимались политическим само­образованием: читали легальную и нелегальную литера­туру, беседовали на политические темы, реферировали книги, слушали и обсуждали доклады. Кружок Склярен­ко имел гектограф. На нем печатались каталоги книг, ре­комендуемых для систематического чтения, перепечаты­вались нелегальные статьи и листовки. За издание неле­гальных листовок в 1887 году Скляренко арестовали, и он просидел один год в петербургской тюрьме Кресты. После освобождения Скляренко не прекратил революционной пропаганды, и кружки продолжали работу.

Революционно настроенная молодежь не имела опре­деленной организации, состав кружков был весьма те­куч. Члены кружков стремились к активной революцион­ной борьбе, но они не знали путей и способов, не были вооружены революционной теорией, разделяли заблу­ждения народничества.

В сложившихся исторических условиях перед всеми действительно революционными силами страны стояла задача помочь рабочему классу быстрее создать свои классовые организации, осознать классовые цели и задачи, вооружить массы рабочих революционной теорией — зна­нием условий и способов победы над эксплуататорами и, соединив рабочее движение с научным социализмом, повести трудящихся на победоносную борьбу с цариз­мом, помещиками и буржуазией. Эту задачу, имеющую величайшее историческое значение, с успехом выполнила большевистская партия, основателем которой был гени­альный вождь трудящихся Владимир Ильич Ленин.

В 1888 и в начале 1889 года Владимир Ильич активно участвовал в марксистских кружках, созданных в Казани Н. Е. Федосеевым, и глубоко изучал революционный марксизм.

3 мая 1889 года В. И. Ленин вместе с семьей приехал в Самару и прожил здесь до конца августа 1893 года. Зимой семья Ульяновых жила в городе, в доме Рытикова, на углу Почтовой и Сокольничьей (ныне угол Ра­бочей и Ворошиловской — Дом-музей В. И. Ленина). На летние месяцы Ульяновы переселялись на хутор около деревни Алакаевки, Богдановской волости, Самарского уезда, в 50 километрах от Самары (ныне Кинельский район).

«Свыше четырех лет прожил Ленин в Самаре, — гово­рится в биографии Владимира Ильича. — Здесь он окон­чательно выработал свои марксистские взгляды и провел первые бои против народников... В те далекие годы, когда марксистское движение в России делало только свои пер­вые шаги, Поволжье благодаря Ленину и Федосееву стало одним из основных районов распространения марксизма».[142]

В анкете делегата X съезда большевистской партии, отвечая на вопрос — принимал ли участие в революцион­ном движении до 1917 года, Владимир Ильич ответил: «1892—1893 гг., Самара».

В годы пребывания в Самаре и Алакаевке Владимир Ильич изучал труды Маркса и Энгельса: «Капитал», «Анти-Дюринг», «Положение рабочего класса в Англии», «Эрфуртскую программу», «Нищету философии», «Мани­фест коммунистической партии» и другие работы осново­положников марксизма. Он тщательно следил за выходя­щей марксистской литературой и особенно за литерату­рой, издаваемой группой «Освобождение труда».

Владимир Ильич работал над материалами земской статистики, которые, по его выражению, давали «громадный материал об экономическом положении кресть­янства».

С положением рабочих и крестьян Владимир Ильич знакомился также и по материалам судебных процессов, в которых он участвовал в качестве адвоката Самарского окружного суда. С марта по декабрь 1892 года В. И. Ленин двенадцать раз выступал в суде в качестве защит­ника.

Не ограничиваясь громадной теоретической работой, Владимир Ильич вел практическую революционную работу.

В Самаре В. И. Ленин страстно и непримиримо бо­ролся с народничеством, организуя пропаганду рево­люционного марксизма. «После приезда Ленина в Самару вокруг него образовался первый кружок самарских марк­систов.[143]

В него входили А. П. Скляренко, И. X. Лалаянц и др. Членов кружка Владимир Ильич знакомил с основами марксизма, учил понимать марксизм не как догму, а как руководство в революционной борьбе, разоблачал не­состоятельность народнических теорий, воспитывал чле­нов кружка в духе беззаветной преданности революции, учил правилам конспирации. «Уже тогда Ленин поражал всех своим знанием марксизма».

Кружок первых марксистов собирался на квартире у Попова (Скляренко). «Бывало и так, что предварительно каждый брал себе на дом ту или иную работу, а затем уже сходились для обсуждения. Вопросы, нас интересо­вавшие, и темы наших бесед были самые разнообразные: развитие нашего хозяйства, рабочий классу нас и в стра­нах Западной Европы, теория классовой борьбы, филосо­фия истории Маркса—Энгельса, история революцион­ного движения у нас и на Западе и т. д.».[144]

Непрерывно повышая теоретический уровень членов марксистского кружка, Владимир Ильич умело направлял их практическую революционную работу. Теперь они шли для пропаганды революционного марксизма не только к учащейся молодежи, но главным образом к рабочим — мукомолам, железнодорожникам, печатникам и т. п. Марксизм стал проникать в массу рабочих. Но организа­ции рабочего класса мешали народники. К этому периоду они отказались от революционной борьбы и превратились в оппортунистов, выполняя роль агентов буржуазии. На­родники извращали и опошляли марксизм, идейно обезо­руживали пролетариат.

В. И. Ленин подвергал уничтожающей критике теоре­тические взгляды народников, отстаивал революционный марксизм.

Самара благодаря Владимиру Ильичу стала одним из важных центров пропаганды революционного марксизма, оплотом сокрушительной борьбы с народничеством. В своих рефератах он подвергал тщательному разбору статьи либеральных народников — Михайловского, Южакова, Кривенко, Даниельсона и др. Рефераты послужили материалом для гениальной работы «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», сыгравшей исключительную роль в пропаганде революционного марк­сизма в России. Этой работой Владимир Ильич нанес сокрушающий удар народничеству и «определил путь борьбы рабочего класса, определил его роль, как передо­вой революционной силы общества, определил роль кре­стьянства, как союзника рабочего класса».[145]

Тщательному анализу Владимир Ильич подверг книгу Постникова «Южно-русское крестьянское хозяйство». Ре­ферат он обработал в статью «Новые хозяйственные дви­жения в крестьянской жизни». (По поводу книги В. Е. Постникова «Южно-русское крестьянское хозяйство»). Эта статья – образец марксистского анализа социально-экономических отношений России, образец творческого при­менения марксизма. Весьма важные выводы и замеча­ния этой статьи впоследствии были развиты и творчески обогащены В. И. Лениным в его замечательной работе «Раз­витие капитализма в России».

Своими гениальными трудами В. И. Ленин завершил начатый Плехановым идейный разгром народничества, вооружил рабочий класс революционным марксизмом, двинул вперед развитие революционной теории.

Идейный разгром народничества расчистил почву для победоносной борьбы рабочего класса против царя, по­мещиков и буржуазии.

В конце августа 1893 года В. И. Ленин уехал в Петер­бург.

Созданные Владимиром Ильичей марксистские кружки в Самаре продолжали свою работу и после его отъезда. Члены кружков организовывали новые группы маркси­стов.

В марте 1894 года полиция арестовала 14 участников кружков. В числе их были Скляренко, Тимофей Семенов, Матвей Семенов, конторщик Александр Буянов, оружей­ный мастер Вахрушев и др.

Но искоренить начавшееся движение жандармам не удалось. В 1895 году возникли кружки рабочих типо­графий, переплетных, железнодорожных мастерских и мельниц.

В 1895—1897 годах в «Самарском вестнике» помещались статьи марксистского направления Г. В. Плеханова, Н. Е. Федосеева, Гвоздева и других. 25 ноября 1895 года была помещена статья В. И. Ленина «Гимназические хозяйства и исправительные гимназии», содержащая убийственную критику народнического прожектерства в области школь­ного дела.

2 мая 1896 года самарские марксисты провели первую нелегальную маевку, в которой участвовало 30 рабочих. Пели революционные песни, беседовали о первомайском празднике, решили создать рабочую кассу, наметили план агитационной работы. Жандармы выследили маев­ку. Участники ее были арестованы. Но работа марксистских кружков не прекращалась.

В 1900 году, возвращаясь из ссылки, В. И. Ленин вновь посетил Самару. Здесь сформировалась сильная группа сторонников ленинской «Искры». В. И. Ленин установил связь с местными марксистами Г. М. Кржижановским, М. И. Ульяновой, В. П. Арцыбушевым, А. П. Поповым и другими. Самара стала опорным пунктом «искровцев».

...Из зажженной Лениным «Искры» разгорелось впо­следствии пламя великого революционного пожара».

Дата добавления: 2015-08-05