Смерть в пруду

В те годы единственным товарищем моего отца был старший брат Миша.

Отец, большую часть времени про-водивший в одиночестве, иногда, под

настроение, лю-бил погулять с братом в лесу или порыбачить, иску-паться в

реке Туре неподалеку от Покровского.

В тот день мальчики отправились на свое любимое место на реке. Оттуда

почему-то перебрались на пруд. Миша нырнул первым. Как там что -- не знаю,

но он стал тонуть. Миша уже исчез из виду, когда отец подбе-жал к воде.

Протянул руку, пытаясь нащупать брата под водой. Миша схватился за его руку

и попытался выб-раться, но лишь утащил за собой под воду и отца. Маль-чики

цеплялись друг за друга, пытаясь встать на ноги. К счастью, их увидел

проходящий мимо крестьянин, бро-сился к пруду, дотянулся до них и схватил

одного из мальчиков за руку. Они так вцепились друг в друга, что стали одним

клубком. Только потому их и вытянули.

К вечеру оба слегли с воспалением в груди. До бли-жайшего доктора, в

Тюмени, -- примерно 120 верст. Помощи можно было ждать только от местной

повиту-хи. А толк от такой помощи известно какой. Добрая жен-щина сделала

все, что могла, но ее скудных познаний не хватило, чтобы помочь Мише.

Отец, чей организм, к удивлению, оказался крепче, чем у брата,

выкарабкался.

Но исцелился он только физически. Тоска посели-лась в его душе.

Отец очень любил брата, Мише было в ту пору всего 10 лет. Отцу -- 8.

Обычно детям удается преодолеть тяже-лое уныние, вызванное подобным горем,

довольно бы-стро. Но отец никак не отходил. И мне кажется, что смерть Миши

-- не единственная причина тоски, "черной не-мочи", как говорили в то время.

Когда отца затягивала черная стоячая вода пруда и гнилая жижа,

поднимавшаяся со дна, заливала нос, рот и уши, проникая, казалось, в самый

мозг, он детским

еще сознанием прозрел свой конец. Черная обжигаю-щая невская вода,

веревки, обвившие его -- и никакой надежды на спасение. Ужасная репетиция.

Со страшным знанием о своей смерти он и жил.

Он называл Петербург смердящей бездной (яма, куда затянуло их с братом

в пруду?). Говорил, что там "воздух пахнет гнилью" (как жижа со дна пруда,

где он едва не утонул?).

Французский посланник Морис Палеолог, как по-чти весь великосветский

Петербург, не любил отца. Но передавал приметы событий часто верно. Он вел

днев-ник, сейчас доступный всякому любопытствующему.

"Среда, 26 апреля 1916 г. Обедню служил отец Васи-льев в раззолоченной

нижней церкви Федоровского со-бора. Царица присутствовала с тремя старшими

дочерь-ми; Григорий стоял позади нее вместе с Вырубовой и Турович. Когда

Александра Федоровна подошла к при-частию, она взглядом подозвала "старца",

который при-близился и причастился непосредственно после нее. За-тем перед

алтарем они обменялись братским поцелуем. Распутин поцеловал императрицу в

лоб, а она его в руку.

Перед тем "старец" подолгу молился в Казанском соборе, где он

исповедался в среду вечером у отца Ни-колая. Его преданные друзья, г-жа Г. и

г-жа Т., не остав-лявшие его ни на минуту, были поражены его грустным

настроением. Он несколько раз говорил им о своей близ-кой смерти. Так, он

сказал г-же Т.: "Знаешь ли, что я вскоре умру в ужаснейших страданиях. Но

что же де-лать? Бог предназначил мне высокий подвиг погибнуть для спасения

моих дорогих государей и святой Руси. Хотя грехи мои и ужасны, но все же я

маленький Христос..." В Другой раз, проезжая с теми же своими поклонницами

Мимо Петропавловской крепости, он так пророчество-Вал: "Я вижу много

замученных; не отдельных людей, а толпы; я вижу тучи трупов, среди них

несколько великих Князей и сотни графов. Нева будет красна от крови".

Поразительно, спасти Россию, как брата... "Малень-кий Христос" ("Дух

Божий витает, где хочет") отдал Себя на заклание. И этой жертвы оказалось

мало. Нева стала красна от крови. Уверена -- в Казанском соборе он молился о

том, чтобы чаша миновала его и Россию, хотя знал, что неизбежное -- рядом.

Он то погружался в мрачное молчание, то становил-ся чересчур резвым.

Его непредсказуемость изводила ба-бушку.

В семье Ефима Распутина родилось пятеро детей. В живых остался только

Григорий. Еще и так ему самой судьбой давался знак -- на нем лежит какой-то

долг. Не случайно же именно ему суждено было остаться жить. Отец часто

говорил:

-- Никакой напрасности нет на земле, -- а потом непременно добавлял --

как и на Небе.

Бабушка рассказывала мне, что никогда не знала, чего ждать от сына.

Сегодня он бежит в лес, надрывая сердце плачем и криком; а завтра крутится

под ногами домашних или в непонятном страхе забивается в угол.

Дата добавления: 2015-08-05