Священный Амантани.

Через пару часов подплываем к круглому в плане вулканическому острову, покрытому многочисленными террасами огородов, поднимающихся ступенями к вершине конической скалы.

На берегу нас ждет несколько человек, в основном женщины, одетые в яркие национальные одежды. Это хозяева, у которых должны остановится на ночлег наши попутчики. Нашим хозяином предложил стать сам капитан, с которым Мануэль даже завел дружбу.

И вот мы взбираемся по крутой гранитной тропинке к жилищу индейцев. Деревьев почти нет, лишь густой, удивительно красивый кустарник с цветочками в виде розово-фиолетовых колокольчиков, покрывает скалы. Это растение называется кантута, является символом Перу. Дорога стала более пологой, так как мы вышли на одну из терасс, ведущих к небольшому глинобитному дому. Подъем метров на сто относительно озера, дается с трудом, дышу, открыв рот, глотая воздух. Высота три тысячи восемьсот метров над уровнем моря.

У домика, укрывшегося в тени эвкалиптовых деревьев нас встречает женщина лет шестидесяти. Это жена капитана. Тепло поприветствовав и представившись она ведет нас в свое скромное жилище через двор, на котором пасутся две овцы и молодая лама альпака, шерсть которой считается лучшей в мире. Туалетная будка и рукомойник разместились в углу земельного участка, огороженного колючим кустарником. Фруктовых деревьев я не заметил, видимо на такой высоте они не плодоносят. Из-за того, что произрастало на огороде, я узнал лишь стебли кукурузы и картофеля.

Зайдя в невысокое помещение с глиняным полом и стенами, покрытыми известью, напоминавшее землянку, на меня нахлынули воспоминания из далекого детства. Я вдруг вспомнил дом моего двоюродного прадеда, жившего в украинском хуторе на берегу Днепра.

Его дом сложенный из глиняных валиков на основе соломы и конского навоза имел такой же характерный запах. Дом его был пристроен к хлеву для коров и примыкал к скотному двору. Запах козьего молока, соломы и догорающего в печи угля, вернул меня в далекое счастливое и беззаботное детство. Паутина в углу комнаты и многочисленное жужжание мухи усилили это воспоминание.

«Эта кухня, где нас минут через двадцать покормят» - раздался голос Мануэля, вернувший меня в реальность. В кухне, в которой из мебели был лишь стол и несколько лавок разместилась и каменная печь с чугунной посудой и горшками. Из духовки аппетитно пахло чем-то вкусным. Меня провели в соседнюю комнатушку с узкой металлической кроваткой с панцирной сеткой, над которой висела сетка от комаров. Разместив свой рюкзак в углу, я лег на кровать и провалился в счастливый, безмятежный сон, вернувший меня в давно забытое детство.

Проснулся часа через полтора, когда солнце село за горизонтом и наступила ночь. Скрип стальной сетки кровати выдал мое просыпание. Мануэль, появившись в дверном проеме, задернутом соломенной шторкой, тихо позвал меня к столу. Вечером похолодало и я одев свитер пошел на кухню. Хозяин сидевший за столом вежливо предложил мне почетное место на единственном стуле. Женщины, среди которых была дочь хозяина, засуетились, накрывая на стол.

Мануэль с искренним любопытством расспрашивает индейцев о их жизни и переводит разговор на русский язык. Оказывается у хозяев шестеро детей, четверо уехали в Лиму на заработки, трое внуков находятся у другой бабушки на этом острове, а двое других и девочка на соседнем острове. В хозяйстве у них всего лишь две вещи и лама хотя в других семьях бывает до пятидесяти животных, но в связи с тем, что хозяин имеет свое суденышко для перевоза туристов, они полностью перешли на туристический бизнес. За двухдневное проживание с питанием туристов, туристическая фирма платит им всего лишь девять долларов.

Услышав это, Мануэль бурно выразил свое негодование. В адрес этих посредников посыпались непереводимые, непристойные ругательства. Напомнив хозяевам, что за посреднические услуги туристические фирмы ни чего не делая берут сорок пять долларов с человека, Мануэль начал взывать к индейскому самосознанию и призывать к акту протеста и даже восстанию. Он пообещал, что возвратясь на материк, обязательно займется этим вопросом.

Нам на стол поставили тарелки с супом из кинуа и мелкого картофеля с обжаренным луком. Кинуа – это мелкие семена одноименного растения, напоминающего степную ковыль. Эти семена сушат и варят из него овощной очень сытный и вкусный суп. На второе подали рис с овощами, а вместо чая – горячий напиток из местного растения мунья, которое неплохо помогает от головной боли.

Внезапно свет единственной лампы погас. «Опять этот старый генератор в деревне сломался» - посетовал хозяин. Он зажег старую керосиновую лампу. Тени и блики от колеблющегося пламени наполнили помещение осязаемым мистическим присутствием нечто неодушевленного. Я попросил хозяина рассказать об истории этих мест, о легендах и приданиях этого священного для всех индейцев озера. Немного помолчав, мужчина закурил трубку и неторопливо начал свой рассказ:

«В преданиях этих мест говорится, что люди жили здесь еще много тысяч лет назад. А потом произошел Всемирный потом. Лишь вершины Анд остались торчать из воды, дав спасительный приют горстке несчастных поселенцев. Когда воды схлынули, они спустились к опустошенным берегам морского залива, образовавшегося между хребтами-кордельерами. Нелегкая судьба ожидала их. Годы борьбы со стихиями изнуряли людей, делая племя все более малочисленным.

Но вот однажды, они вдруг увидели большие лодки, идущие со стороны океана. Лодки были связаны из тростника и гордо несли на своих высоких носах головы незнакомых животных. Светлокожие люди с белыми бородами, в длинных белых одеяниях и сандалиях сошли на этот берег. Их вождя звали Виракочей и поклонялись они Богу воды – Энке и Богу Солнца – Уту. Пришельцы обладали невиданными для индейцев знаниями, и тот час стали богами в их глазах. Они построили на берегу залива город с храмами и монументами; они помогли выжить аборигенам, взяв в жены их женщин.

Но не успокоилась еще Земля: она взрослела и шевелилась. Дно залива стало опускаться, и вода скоро поглотила город богов. А затем, планета вздыбила, залив высоко вверх, оторвав его от далеко отступившего океана. Так образовалось озеро Тити-Кака., что на древнем наречии означало «Кусок Океана».

Белые боги ушли со своими семьями от его коварных берегов и расселились широко вокруг, основав племена – Аймара, Кечуа, Уари, Тиаунаки, Кечуа, Инки и другие. Лишь род Уру, главой которого был сам Виракоча, остался там, где пустил свои корни. Тысячелетиями этот мужественный народ противостоит стихии и неустанно совершает на озере обряд, напоминающий им далекий день пришествия Богов…

С озером Титикака и городом Пуно связано множество древних легенд. Так считается, что именно здесь зародилась народность инков. По преданию из вод этого озера вышли основатели инской цивилизации Манко Капак и его возлюбленная Мама Оклью. Также ходят слухи о том, что глубины Титикака скрывают в себе сокровища храма Солнца – золотую цепь инка Аскара, весом около 2 кг. Эта цепь была сброшена на дно озера, когда испанские завоеватели наступали на город Куско, находящийся недалеко от Титикака.

Вообще первыми племенами, жившими на территории Пуно, были индейцы Аймара, чья культура, получившая название Путина, была сомой значимой в развитии цивилизации доинского периода. Также здесь проживали племена кечуа и уро. Последний представитель племени уро, к сожалению, умер еще в 1959 году. В XVI столетии территория, на которой сейчас стоит Пуно, подвергалась нападению испанских завоевателей. Их интересовали прежде всего залежи серебра и золота, находящиеся в этом регионе. Особо ожесточенной борьба велась за богатейшую шахту Лайкакота.

Чтобы как-то уменьшить накал борьбы, эти места посетил вице-король Испании Фернандес де Кастро, граф де Лемос. Он и основал здесь 4 октября 1668 года город, названый Сан Хуан Батисто де Пуно. Позже он назывался Сан Карлос де Пуно, и наконец, был переименован в Пуно. Долгое время город считался одним из богатейших в стране, благодаря обширным залежам серебра, находящимся в его окрестностях. Однако сейчас Пуно уже утратил свое первоначальное значение.

Поздно ночью я вышел во двор и обомлел от красоты простиравшейся перед моим взором. Надо мной с необычайной яркостью светили звезды. Среди неведомых мне созвездий, узнал лишь Орион с его огромной Бетельгейзе. Эта сторона неба мной не изучена. Млечный путь, среди которого обнаружил туманность «Андромеды» и «Конскую голову» разделил на две части небесный свод, миллиардами золотых искр. Где-то с севера, возможно из созвездия Персея, прорезая конное небо, упал метеорит. Это «персеиды», чей метеоритный дождь активизируется весной. Всматриваюсь в то самое место, ожидая новой вспышки, мысленно подготовившись к загадыванию желания. И вот один, а вскоре другой метеор, устремляется к земле. Успеваю загадать главное. На глади спокойных вод спящего озера, словно в зеркале отразился небесный свод. Полная луна с радужным кольцом расстелила серебряную дорожку через все озеро к берегу острова. Тишина и красота ночного пейзажа завораживает. Долго любуюсь и наслаждаюсь этой благодатью. Ночная прохлада и слипающиеся глаза призывают меня ко сну. Включив, предварительно взятый фонарик, возвращаюсь к своей кровати, на которой, укрывшись двумя шерстяными одеялами, засыпаю со счастливой улыбкой.

Ранним утром просыпаюсь от яркого солнечного света, проникшего в окно и остановившегося на моем челе. Жмурясь и протирая глаза, пытаюсь понять где я. Вчерашние воспоминания, восстанавливая связь времен, возвращают меня в сегодняшнюю реальность. За столь долгое отсутствие в Москве, мозг мой вынужден по утрам отождествлять место своего нового пребывания. Кстати говоря и в сновидениях мне частенько приходится мысленно общаться на английском языке, а это сильно утомляет. Путь мой к умывальнику во двор лежит через кухню, где Мануэль с хозяйкой, шепотом, чтобы не разбудить меня, о чем-то разговаривают. Поздоровавшись иду во двор к рукомойнику, холодная вода из которого окончательно пробуждает меня.

Поеживаясь от прохлады, созерцаю ближние окрестности острова, жители которого уже давно проснулись. На тропинке нижерасположенной террасы, замечаю одетую в цветастые шерстяные одежды женщину, занимающуюся на ходу рукоделием. Из заплечного рюкзака, сплетенного из кактусового волокна, наполненного шерстью ламы, женщина ловким движением левой руки формирует тонкий пучок пряжи. Правой рукой она вращает барабан веретена, закручивающего пряжу в нить, этакий передвижной прядильно-волочильный станок. Вскоре появились еще две женщины, поглощенные аналогической работой и также обустроенные.

Да, очень рациональный подход к своему времени, видимо их мужья, без этакого обременения, жен своих со двора не выпускают. Нечего болтать с подружками по пустяках.

Мануэль, подошедший ко мне, пояснил, что местные индейские женщины в любой жизненной ситуации прядут. На ходу, во время еды, просто сидя на скамейке или на земле, в любом случае у них в руках будет прялка, с помощью которой они производят текстиль. Результатом этого является перманентный кризис перепроизводства. На каждом шагу в городах Перу можно увидеть залежи шерстяных изделий веселых расцветок, которых хватит для того, чтобы одеть весь земной шар в цветастые шапки с ушами, шерстяные перчатки с пальцами и без них и свитера с изображением бегущей ламы. Лама и ее разновидность как раз и является источником такого изобилия товаров, а вечный холод высокогорных областей Перу, гарантирует спрос со стороны обмороженных туристов.

Кстати вязанием шерстяных изделий здесь занимаются в основном мужчины. Когда девушка выбирает себе кого-то в мужья, первым делом проверяет как ее будущий избранник умеет вязать. Вязка должна быть очень плотной, такой, чтобы когда наливаешь воду, она не должна просачиваться сквозь нее. Вот какие рукодельники».

На дороге показался мужчина в белой рубахе с красным орнаментом чем-то напоминающим украинскую косоворотку. Его головной шерстяной убор в виде колпака с бубенчиком, напомнил мне сказочный персонаж, а именно – Буратино. Длинные до колен шерстяные в красно-белую полоску носки полностью соответствовали этому образу из сказки.

Мануэль, указав на мужчину, сказал: «Обрати внимание на его пояс и сумку на плече. Пояс – это своего рода оберег, защита от злых духов, он выполнен из шерсти ламы и женских волос и расшит сакральными знаками. Сумка с лямками через плечо выполнена из кактусового волокна и расшита национальным орнаментам. В ней индейцы носят листья коки. Здесь считают, что тот, кто не жует лист коки – лентяй и тунеядец. Кока тонизирует организм и придает ему жизненную силу. Кстати местные мужчины здороваются не так как в Европе или в других местах. При встрече они протягивают свою руку в сумку друг друга и вытаскивают от туда пучек листов, которые тут же поглощают.

Устремив свой взгляд на отражающую небесную лазурь, гладь озера, и вспомнив свою давнюю мечту, мне безумно захотелось погрузиться в его холодные воды. Я высказал свое желание Мануэлю, на что он недоуменно посмотрев на меня ответил «Ты шутишь? Сегодня ночью температура опустилась ниже нуля градусов. В это время здесь никто не купается. Да и вообще здесь только ненормальные могут купаться, это самоубийство. Лет десять назад приехал к нам из России один крепкий на вид и упитанный, не то что ты, мужчина. Так вот, он хорошенько выпил текилы и сказал мне, что хочет искупаться в озере. Я его пытался отговорить, бесполезно, я сам, говорит, пойду. Пришлось идти. Он с разбегу нырнул в озеро, а вынырнул труп. Пришлось мне тогда долго объясняться с полицейскими и писать протоколы допросов».

Я успокоил Мануэля, объяснив, что вообще не пью, а в холодные воды иногда погружался. «Тот мне тоже говорил, что купается в проруби и занимается моржеванием». Мануэлю видимо и самому захотелось прогуляться к берегу и он, взяв с меня обещание, что я только омою ноги, пошел со мной.

Взяв с собой махровое полотенце, мы вышли со двора. Путь вниз оказался легким и приятным, не то, что вчера при подъеме. Вскоре мы оказались у каменистого берега, где найдя удобные валуны, устроились на них. Созерцая водную стихию и слушая ее могучее дыхание в размеренном шелесте набегающих волн, я растворился в блаженстве и текучей гармонии с миром созданным Творцом. Я стал каплей в беспредельном океане мироздания. Как хорошо быть ничем и никем, просто слиться с океаном великой любви.

Неудержимая сила воды увлекла меня с собой, и я, раздевшись до гола, вошел в озеро и погрузился в его воды. Обжигающая холодная вода наполнила меня каким-то внутренним теплом. Трижды перекрестясь и погрузившись с головой, я поплыл. Только сейчас обратил внимание на Мануэля, который встал и напряженно глядя на меня, покручивал пальцем у виска.

Выйдя на берег, необыкновенная легкость и радость наполнила меня. Подъем на верх оказался также легким и не вызывал усталости.

После обеда мы с Мануэлем пошли на место встречи с гидом и остальными туристами из нашей и других групп.

Нам показали, как получают муку (путем трения о камни, очень не простой процесс), и предложили попробовать проделать это самостоятельно. Затем последовала информация о жизни на острове. Местные живут общинами, каждая из которых имеет своего главу. Все насущные вопросы решаются на воскресных общественных собраниях на главной площади острова. Преступности нет. Почитается культ Пачамамы – матери-Земли. На острове проживают около 350 человек.

Затем нам показали школу – зрелище довольно удручающее. Был большой вопрос, учится ли кто-нибудь на самом деле в подобном здании – половина стекол было разбито, внутри пара столов и перевернутые стулья, несколько детей (по-видимому, специально привезенных для туристов) что-то рисуют карандашами, привезенными предыдущими посетителями острова. Потом мы последовали за гидом по тропинке, ведущей к вершине острова, находящейся на высоте 4200 метров над уровнем моря. Вершина Амантани нашей группе давалась не просто, через каждую сотню метров приходилось останавливаться. Несколько упитанных молодых людей сильно задерживали наше восхождение. Тропа наша вначале шла через огороды с картофелем, разместившиеся на холлах. Крестьяне с мотыгами в руках откапывали свой скудный урожай, размером со сливу, картофеля.

Тропа становилась все круче. Я утомился не столько от трудности маршрута, сколько от ожидания отстающих. О, как я не люблю ходить с группами туристов, да еще и с гидом, от болтовни которого остается головная боль. Мануэль, считающий также, покинул меня, сказав, что будет ждать на вершине у развилин храма Пачамамы. Я, в ожидании группы, укрылся с головой под ткань своего порэо, присел на камне. Подошедшие иностранцы, слушали рассказ гида, с некоторой завистью посматривали на меня, видимо понимая и уважая мой пофигизм и одиночество. Иностранные туристы, как правило, путешествуют парами, а тут какой-то странный тип и видимо даже не голубой, так как нет с ним даже товарища по постели.

Несколько смущенный взглядами молодых пар, видимыми мной через тонкий шелк порэо, я решил покинуть их нестройные ряды. Минут через тридцать я уже взбирался на вершину, которую окутала облачность, укрывшая вечернее солнце в своем пушисто-перистом одеянии.

Мануэль радостно поприветствовал меня: «Рад, что ты догадался уйти от группы гринго, пойдем, я покажу тебе наше главное достояние, а точнее то, что от него осталось».

Мы обходим по кругу полуразрушенные стены древнего святилища Пачамама. Я подошел к краю скалы, с которой узкой полоской просматривались противоположные берега, поперечной части озера. С левой стороны, на фоне свинцовой глади застыла громада острова Такиле. Где-то справа, сокрытые в тумане, покоятся берега Боливии.

Широко расставив ноги и подняв руки к небесам, я возблагодарил Господа, что он исполнил мою мечту. Порыв свежего ветерка коснулся тела мельчайший, словно водяная пыль, дождик оросил лицо. Что-то подсказало мне, что это место необычайной силы, ради которого я оказался на этом острове, дает знак. Вспомнив о древней практике вращающихся дервишей, активизирую спиральным движением ладоней энергию в кончиках пальцев и разведя руки в стороны начинаю вращение. Горизонт слился в одну, движущуюся линию. В ладони, словно во вращающиеся элементы электрического двигателя, хлынул поток энергии, излучаемой Силой этих мест.

Непрерывно вращаясь, после каждых тридцати оборотов, свожу ладони на теле, направляя энергию в центры, последовательно касаясь солнечного сплетения, области сердца и головы. После ста оборотов, делаю несколько вращений против часовой стрелки, восстанавливая вестибулярный аппарат. С восточной стороны появилось какое-то радужное свечение, которое в круговом движении невозможно было распознать. Остановившись и прейдя в себя, увидел на небосклоне зарождающуюся радугу. Первые лучи солнца, прорезавшиеся сквозь тучи, усилили светимость радуги до очень ярких, осязаемых расцветок. Она из легкой, эфирной, превратилась в ярко окрашенный небесный мост, соединивший перуанскую и боливийскую стороны.

Порыв ветра, с так называемым слепым дождиком, вскоре перешедшим в ливень, пробудил во мне каждый атом, каждую клеточку моего тела, приведя в неописуемый восторг. Сбросив с себя рубаху, широко расставив ноги и подняв руки к небесам, приняв так называемую форму андреевского креста, я слился с потоком силы. Пересекающиеся потоки сил, входящие через левые руку и ногу и выходящие через правые, наполняют энергией солнечное сплетение. Подняв руки вертикально вверх, вибрируя мелкой дрожью, ладонями, я подключаюсь к энергии космоса. Соединив встречные восходящие и нисходящие потоки, чувствую ярчайшую вспышку в районе головы. Свечение, создавшее вертикальный столб силы, проводником которого стало мое тело, соединило землю и небо. Меня затрясло от вливающегося, животворного потока. Первобытная, дикая радость наполнила мою душу, лицо озарилось счастливой улыбкой,

Немного разведя руки в стороны, мысленно увеличив сечение проводника, я оказался под космическим дождем, изливающимся мириадами искрящихся капель силы. Восторг поглотил меня без остатка, унеся в неземные сферы. Лишь спустя несколько минут, услышав приглушенные голоса за спиной, медленно, словно просыпаясь от счастливого сна, я вернулся в реальность этого дня. Повернувшись, увидел за спиной группу туристов, завороженно смотрящих на меня. Среди них находился их гид, о чем-то повествующий, судя по всему про меня. Мой внезапный поворот, видимо смутил его и он замолчал, тоже уставившись в мою сторону. Рядом с гидом, я заметил Мануэля. Радостно улыбаясь, он подошел ко мне. На лице его светилась, какая-то загадочная улыбка.

«Сергей»: - сказал он; «у меня для тебя есть очень интересная информация. Сейчас не буду отвлекать тебя от медитации, но когда закончишь и спустишься в поселок, кое-что расскажу. Сейчас тебя оставляю, и буду ждать в низу на площади». Мануэль направился в поселок, а я, решив сменить дислокацию, отошел к противоположному краю скалы.

Красочное представление, место действия которого разворачивалось на небосводе Титикаки, заворожило меня. Сначала солнце светило достаточно ярко и были видны его четкие очертания. По прошествии нескольких минут солнечный диск начал расплываться, как бы разливаясь по горизонту, и распространяя при этом по небу различные красно-оранжевые оттенки. Я обошел по кругу наивысшую точку Амантани, вокруг развалин святилищя. На небе к этому времени появились последние фрагменты заходящего солнца.

Когда солнце полностью исчезло из поля зрения, резко похолодало. Тут я понял, почему некоторые предусмотрительно одевали шапки, шарфы, теплые куртки. Вслед за гидом и группой, освещая путь фонариком, я стал спускаться обратно.

На Амантани нет электричества. Как рассказали местные жители, несколько лет назад президент Перу решил его туда провести. На Амантани привезли электрогенераторы, у людей появились телевизоры, свет. Но потом пришлось данную программу прекратить из-за существенных затрат. Поэтому сейчас на острове лишь кое-где мелькает дрожащий свет лампочек, работающих на солнечных батареях (в основном, видели на лавочках, торгующих продуктами и напитками). Для основной же массы жителей приобретение солнечной батареи не представляется возможности в связи с отсутствием денег.

Когда я пришел на площадь, было уже темно и очень холодно. Отыскав Мануэля, мы направились с ним к месту нашего временного проживания.

«Ну что, Сергей» - обратился ко мне Мануэль, - «Твое посещение священной горы произвело большое впечатление на гида и его группу. Когда они поднялись на вершину, намереваясь осмотреть развалины храма, то увидели весьма странную картину, меняющуюся на их глазах. На краю утеса, устремив взгляд к небесам, стоял человек, отрешенно выполнявший странные манипуляции. Это был ты. В тот же момент начал моросить дождик, перешедший в короткий ливень. Но когда на небе появилась радуга, центром которой оказался ты, это произвело неизгладимое впечатление.

Мануэль, после многозначительной паузы, продолжил: Заинтересовавшись о чем, указывая туристам на тебя, вещает их гид, я подошел к ним и услышал вот что. Оказывается гид, живущий на этом острове, сам из индейцев кечуа, рассказывал о том, что двадцать лет он водит группы туристов на эту гору, но то, что увидел сейчас, смутило даже его. Дело в том, что дождей в это время года здесь практически не бывает, ведь сезон дождей длится с декабря по февраль, а сейчас уже лето на календаре, время засухи. Правда, в географическом смысле, лето наступило на противоположной евразийской части планеты, а на американском континенте начало зимы.

Более всего гида-индейца поразило зародившаяся на его глазах радуга, образовавшаяся вокруг тебя. На этих островах радуга является божеством, дающим земле и людям силу и плодородие. Здесь существует поверье, что если женщина будет смотреть на радугу, то обязательно забеременеет, поэтому некоторые мужья, имеющие достаточно детей, запрещают своим женам смотреть на радугу. Твои манипуляции руками на фоне все более усиливающегося ливня, привели индейца к мысли, что ты являешься сильным шаманом. Когда я рассказал ему о вчерашних твоих приключениях и отзыве о тебе шаманов Марио и Руфино, он окончательно утвердился в своей мысли.

А вообще во времена сезона дождей у нас бывали большие проблемы. Так в 1986 году из-за многочисленных ливней на Титикаке, впадающие в озеро, реки разлились, затопив в двух прибрежных перуанских департаментах треть обрабатываемых земель и 45 тысяч домов. Вода поднялась особенно высоко. Дожди шли над Титикакой безостановочно. Уровень воды поднялся сначала на 2 метра, затем на 3, а вскоре и на 4. Затопленными оказались как перуанский, так и боливийский берега. 28 человек утонули. В общей сложности от наводнения пострадали 250 тысяч индейцев – кечуа и аймара, рыбаки и земледельцы. Боливийская река Десагуадеро, единственная вытекающая из озера, была бессильна помочь людям. Правда, боливийская сторона пострадала меньше, но лишь потому, что не столь густо заселена.

Еще со времен древних инков местные жители были убеждены, что Титикака – священное озеро, место рождения Солнца и бога-создателя Виракочи. Но оно олицетворяет также сказанное о всемирном потопе. Поэтому все прибрежные народности не преминули истолковать наводнение 86-го года как грозную кару небес.

Вода была повсюду. Медленно продвигаясь при помощи шеста, лодки, скользили, временами задевая днищем соломенные крыши затопленных хижин. Уанкане, Уата, Куата – деревни, стоявшие на земной тверди к северу от Титикаки, - превратились в маленькие островки, окруженные со всех сторон водной гладью. Вереница пастухов брела по шею в воде, ведя за собой быков.

Отчаяние людей не знало границ. Темное, овеянное легендами прошлое обостряло страх. Боги, по одной из легенд, уже однажды уничтожили обитавшую на берегах озера высокоразвитую цивилизацию. Под водой оказались ажурные мосты, дороги, храмы неземной красоты. Утверждают, что белые стены древнего города и сегодня можно увидеть в лунные ночи на дне озера. Когда началось наводнение, люди с ужасом ожидали повторения прошлого. В одном из прибрежных поселков индейцы аймара, дабы задобрить прогневавшихся богов, принесли в жертву человека. 37-летний индеец аймара был принесен в жертву своими односельчанами в соответствии с ритуальными обрядами.

Листья коки, смешанные с жиром ламы, обнаруженные на месте трагического происшествия, свидетельствовали о том, что здесь было совершено человеческое жертвоприношение в честь Инти – бога Солнца и Пача-Мамы – матери-Земли. Но в первую очередь это было сделано для того, чтобы усмирить ливневые дожди.

Старики, представители этой маленькой общины, позднее твердили в магистратуре в свое оправдание: «Небо разгневалось, и озеро покарало нас». Расследовавшая это дело полиция не нашла конкретных виновных: у местных индейцев весьма развита круговая порука.

Пачамама можно перевести как Мать-Земля, это очень древнее понятие, повсеместная для Анд: Мать всех живых существ и людей, и животных, дающая пищу и жизнь. 1 августа каждого года, в праздник Пачамамы, специальный жрец приносит ей жертвы в ее храме на Амантани: возжигает листья коки, просит хорошего урожая на следующий год. Початата реже упоминается в индейских ритуалах, его имя соответствует понятию Отец-Небо, мужское начало.

Храм, который мы сегодня посетим, является самым главным священным местом всех индейцев. Он посвящен Почамаме и Початате, это начало нашей истории.

Мы идем по узкой тропе, освещенной лишь светом луны, ведущей к домику индейцев и нашему ночлегу. Кроны деревьев в лунном голубоватом сиянии напоминают мистических чудовищ из детских сказок. Я поеживаюсь от холода, видимо ночью будут заморозки.

Но вот и наш домик, в окне которого, словно свет маяка, горит керосиновая лампа, указывая нам путь. Хозяйка встречает нас на пороге и ведет за стол, за которым нам предстоит поужинать вместе с хозяином.

Трапеза индейцев не отличается большим разнообразием, в этих условиях мало, что можно вырастить, но блюда их мне приходятся по душе. Горячие лепешки с супом из семян травы «кинуа» с картошкой и луком на первое и жареная рыба с кукурузной кашей приводят меня в бодрое расположение духа. Мануэль, оживленно беседующий с хозяином, также счастлив. А что еще нужно индейцу? Чай настоянный на листьях коки окончательно уводит нас от аналитического мышления в область эйфории. Я иду спать. Ранним утром, выйдя из дома, я буквально ослеплен блистающей на солнце белизной от кристалликов льда и снега, окутавшей травяной покров.

Умывшись ледяной водой и налюбовавшись гладью озера, просыпаюсь окончательно. Позавтракав, яичницей-глазуньей с лепешками и чаем, мы прощаемся с радушными хозяевами и направляемся к берегу, где нас поджидает катер.

Остров Такиле.

Мы не одни, на суденышке размещаются туристы, прибывшие на остров вместе с нами. Отчаливаем в полном молчании, с грустью рассматривая удаляющийся берег, уже полностью оттаявший от утренней изморози.

Утро удивительно тихое и воды озера настолько неподвижны, что в их причудливом зеркале четко отражается не только синее небо, но и белые барашки облаков.

Отраженный от желто-зеленного острова свет, окрашивает озеро изумрудно-фиолетовым оттенком. Становится радостно на сердце и теплее. Не случайно индейцы говорят, что в этих краях четыре сезона на день: весна приходит с восходом солнца, с полудня начинается лето, вечером уже осень, а темнота горной ночи – сурова, как зима.

Впереди по курсу в трех, четырех километрах от Амантани, остров Такиле, к которому мы приближаемся. Чтобы ощутить Титикаку каждой клеточкой своего тела, решаюсь выбраться из салона катера наружу. Созерцаю бескрайнюю синеву озера, поеживаясь от холода. На воде все-таки чувствуется дуновения прохладного ветерка.

Причаливаем. На берегу нас встречает улыбчивый индеец лет тридцати и, собрав нашу группу, ведет по каменистой тропинке поросшей колючим кустарником, к вершине острова. Индеец иногда останавливается, поджидая отставших. С лукавой улыбкой он сообщает нам, что вершина острова находится на высоте 4200 метров, не каждый может подняться туда, так как горная болезнь дает о себе знать. Сорвав пучок какой-то травы, он продолжает: «индейцы, чтобы снять усталость пользуются этой травой под названием – мунья. Эта небольшая травка произрастает здесь и в других местах Альтиплано, нужно потереть ее пальцами и вдохнуть. Головная боль сразу проходит, да и акклиматизация ускоряется». Он дает нам эту травку, растерев которую я чувствую аромат похожий на мяту.

Вскоре подходим к окраине села, состоящего из нескольких домов-мазанок, похожих на украинские хаты. Гид ведет нас во двор одного из таких строений.

Развешанные на деревянной оградке глиняные кувшины, лук и чеснок, свисающий в связках с крыльца, кудахтанье кур и запах навоза уж очень напоминают хату украинского хутора.

Гид просит всех собраться и сесть на лавки, расставленные во дворе для того, чтобы послушать рассказ местного жителя об их жизни и истории острова. Вышедший из домика пожилой индеец с орлиным взглядом приветствует нас. Гид переводит слова индейца на английский язык. Почти не понимая его перевода, беру путеводитель и, найдя описание острова Талике читаю следующее:

Главный городок острова Такиле находится на возвышающемся холме, путь к которому ведет извилистая тропа, а спуск с холма наиболее удобно осуществлять по крутой лестнице, начинающейся у каменных ворот, откуда открывается потрясающий вид на озеро Титикака.

Остров Такиле расположен в 35 км восточнее Пуно. Этот небольшой остров, всего 7 км², населяет 2000 индейцев кечуа.

Традиционным ремеслом для жителей острова Такиле является вязание и ткацкое дело. Причем вяжут на острове только мужчины. Их головы украшают чудесные шапочки с необычными узорами. Если шапочка красного цвета значит, что мужчина женат, не женатые носят красную с белым шапочку. Шапочка вяжется очень и очень плотно. Не должно остаться ни одной дырочки в готовом изделии. После того, как шапочка готова, в нее наливают воду. Если хоть одна капля вытечет, мужчина считается ленивым.

Оказывается, у них издревле заведено, что холостые и одинокие (вдовцы, напр.) мужчины носят вязаные шапочки типа колпак с кисточкой, а женатые – шляпы. Таким образом, ни одна женщина не может быть обманута этим нечестным и легкомысленным противоположным полом!

Прерывая мое чтение, Мануэль выборочно переводит рассказ индейца, который, вспоминая старые добрые времена и тех людей, сетует на нынешнюю молодежь. «Да» - говорит индеец: «Сегодня молодежь не та стала, не уважают традиции предков, не почитают даже старейшин. Работать на острове многие уже не желают, стараются найти ее в городах, а там душа засыхает без родной земли. Даже те, кто все же решает остаться на острове, побывав в Пуно или других городах, уже теряет свои корни. Телевиденье, Интернет и прочая гадость уводит молодежь от земли, а индейцу без нее не выжить, поэтому и спиваются. Да и девушки наши портятся. Сейчас у нашей молодежи появился такой обычай, для того чтобы жениться, нужно парню обязательно купить магнитофон и показать своей подруге. Чем больше размер магнитофона, тем больше шансов, что невеста ему не откажет. Причем не важно, что магнитофон не работает, так как на острове нет электричества и батареек, главное чтобы он был в наличии и желательно имел большой размер».

Среди туристов раздался хохот, я тоже улыбнулся, вспомнив фрагмент из старого советского кинофильма «Хозяин Чукотки». Там показано, как первые торговцы из Соединенных Штатов, прибывшие на Чукотку выменивали у чукчей песцовые меха на трубы от грамофона, закопанного в песок. Чукча, завороженный музыкой, льющейся из трубы, отдавал все свои меха в обмен на эту трубу. Торговец брал следующую трубу и вставлял в гнездо громофона, спрятанного в песке, и ждал следующего покупателя. Несчастные чукчи, придя домой не могли добиться от трубы ни каких звуков и шли к продавцу трубы в надежде вернуть пушнину. Американец разыгрывал скандал, утверждая, что чукча поломал трубу и она поэтому не поет. Обманутый покупатель уходил со слезами на глазах. Как это напоминает и нынешнюю ситуацию.

В современном обществе обмана не стало меньше, просто он стал более технологичен, изощрен и поставлен по средствам рекламы и законодательства на широкие рельсы.

Попрощавшись с индейцем, являющимся председателем совета старейшин, идем к главному городку острова, путь к которому идет по извилистой тропе.

На главной площади городка построена небольшая церковь, а также работает магазин, где представлены изделия из шерсти и различные товары ручной работы, изготовляемые самими местными жителями. Я покупаю кое что из шерсти ламы и иду к каменным воротам, откуда открывается великолепный вид на озеро. Дождавшись группу, мы вместе с Мануэлем спускаемся по крутой каменной лестнице вниз к причалу, где нас ожидает катер.

Прощаемся с островом, бросая последний взгляд на удаляющийся, покрытый террасами берег, на котором произрастают скудные плоды и злаки выращиваемые в поте лица, этим трудолюбивым островным народом.. Каменные ограждения разделяют части территории острова на пастбища для рогатого скота, овец и альпак.

Дата добавления: 2015-08-05