Первый вызов в комиссариат

Числившийся в запасе крас­ной армии, как специалист с использованием в военное вре­мя по профессии, я спокой­но ожидал своей судьбы.

Скоро выяснилось, что Инсти­тут, в котором я работал, соби­рается эвакуироваться на Урал и директор предложил мне вы­ехать вместе с Институтом. В этом направлении им были {7} предприняты соответствующие ша­ги, поданы в военное ведомство списки людей и.т. д.

24 июля, мне, из конторы домового управления, принесли по­вестку о явке в районный воен­ный комиссариат. В этот же день многие из друзей и знако­мых получили аналогичные повестки.

25 июля я пришел в комисса­риат. В нем была масса людей. Вызывали по фамилиям. Когда вызвали меня, я вошел в комна­ту и увидел, что в ней сидит молодой человек лет 25-ти, в полувоенной форме «а ля Ста­лин». Задав несколько незначи­тельных вопросов о возрасте, роде занятий и т. д. и осведомив­шись нет ли у меня родственни­ков заграницей, он написал на моей карточке — «подготовить для фронта». На мой вопрос, что это практиче­ски означает и на мои слова, что я сейчас уже забронирован за Институтом и собираюсь эва­куироваться с ним, он ответил, что это не его дело, «потом там разберутся», а он дает свое заключение для особой комиссии при городском военном комис­сариате.

Получив от него особый про­пуск для выхода из помещения военного комиссариата, я вы­шел на улицу.

Два слова о пропусках «на выход». Эта мера еще раз крас­норечиво свидетельствует о во­енном «энтузиазме» призывни­ков, о котором так много писали советская печать. Когда вас вы­зывали в военный комиссариат то вы могли беспрепятственно войти в него. Но выйти вы мог­ли только по пропуску, который вам выдавало лицо, беседовав­шее с вами. Без пропуска часо­вой, стоящий у выхода, вас не пропустит. Это, нововведение военного времени было создано по тем простым причинам, что многие придя по вызову в ко­миссариат и установив на месте чем «пахнет» этот вызов, преспокойно сбегали. Зная, что районные комиссариаты набирают, согласно заданию, определенное количество людей, он являлись «потом», когда нужда в них в данный момент миновала, ссылаясь, что были в отъезде, работали на окопах и т. д., почему и не могли явиться в время. Иные даже высказывали свои сожаления, что не смогли в этот раз вовремя явиться «на призыв горячо любимой родины».

Некоторые исчезали вообще и, надо сказать, что их в этот период военной суматохи, особенно никто не искал. Находились ловкачи, которые вдруг потом выплывали где-нибудь в дальних сибирских городах на хороших местах, имея специальные брони, обеспечивающие их от случайностей призыва. В этом глубоком тылу они прекрасно чувствовали се­бя всю войну.

{8} Будучи в то время недоста­точно искушен в этих «тонко­стях», проведя все лучшие го­ды жизни за научной работой и никогда не сталкиваясь с красной армией (за исключени­ем общей для всех окончивших высшие учебные заведения — допризывной подготовки), я все же решил, после комиссариата, справиться в Институте и пого­ворить с его директором, имев­шим крупный вес в правящих партийно-бюрократических кру­гах. Рассказав ему о моем вы­зове, я выразил полное недо­умение по поводу того, что же мне делать и какие «профилактические» меры должны быть приняты мною. Директор сказал мне, что этот вызов — ре­зультат неразберихи, что я за­бронирован за Институтом и на этом основании имею право по­слать всех к «чертовой бабуш­ке».

— Не тратьте времени зря на это дело — уверял он меня. — Я им покажу, где раки зиму­ют, если они попробуют вас тронуть Кто же на кафедре тогда останется? А от меня, ви­дите ли, требуют, несмотря на военное время, нормальной под­готовки кадров. Если получите еще повестку, то позвоните сра­зу ко мне, — сказал он, проща­ясь со мной.

Дата добавления: 2015-08-05