Глава XII. Самуил собственной властью, без участия народа, помазы­вает на царство пастуха

Самуил собственной властью, без участия народа, помазы­вает на царство пастуха Давида, чтобы тот занял место Саула

После некоторого размышления Самуил ответил сво­ему богу: «Если Саул узнает, что я помазал на царство другого, он прикажет меня убить». И тогда бог Яхве разъясняет своему рабу, что он должен притвориться, будто совершает жертвоприношение в доме богом же указанного ему человека, Иессея ¹⁰⁹, в селении Вифлеем; говорит и о том, что подаст ему знак, по которому будет ясно, кого из восьмерых детей Иессея, мужского пола, он избрал новым царем. Итак, Самуил наполнил расти­тельным маслом маленький рог* и отправился в селение Вифлеем. Навстречу вышли озадаченные приходом Са­муила старцы и сказали ему: «Мир с тобой» **. И он ответил:

«„Мир и вам, я пришел совершить жертвоприношение. Да будьте благословенны, вы вкусите мясо жертвы вме­сте со мной". И он благословил Иессея и его детей и при­гласил их к столу вкусить мяса жертвенного животного, а когда они входили один вслед за другим, увидев стар-

* Рог еще и теперь — обязательный предмет среди домашней ут­вари жителей этой страны, когда все стали пользоваться стеклянной посудой; в те времена стекло было большой редкостью.

** Shalam bouâk — «мир нашему приходу».

шего Елиава, Самуил подумал: „Это, несомненно, он избранник божий". Но господь бог сказал ему (совсем тихо): „Нет, это не он. Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лицо, а господь смотрит на сердце"».

«Так Самуил пропустил мимо себя семерых детей Иес­сея и сказал ему: „Господь бог не сделал выбора. Нет ли у тебя еще других детей?" Иессей ответил: „Есть еще один, самый младший, он стережет стадо".— „Прикажи ему прийти,— сказал Самуил,— потому что без него мы не сядем за стол". Мальчика привели. Это был юноша с рыжими волосами, с добрым и красивым лицом.

«И бог сказал Самуилу: „Ты помажешь его на цар­ство, это он". И Самуил взял рог с маслом и помазал Да­вида в стороне от его братьев. С этого момента дух божий почил на Давиде, а Самуил возвратился к себе в Раму ¹¹⁰.

«Дух божий покинул Саула, посланный богом злой дух стал беспокоить царя, он возмущал его, побуждая к буйству. Тогда слуги Саула предложили привести к нему человека, владеющего искусством игры на лире. Саул согласился, и один из его слуг добавил: „Мне слу­чалось слышать, что один из сыновей Иессея из Виф­леема умеет играть на этом инструменте. Это крепкий юноша, боевой, военного склада человек, он осторожен в суждениях при разговоре и обладает красивой наруж­ностью. Над ним почиет божья благодать".

«И Саул отправил посланца к Иессею, чтобы к нему позвали Давида; и Иессей взял хлебы, козий мех с ви­ном, молодого козленка, навьючил все это на осла и с этими дарами послал Давида к Саулу. Давид полюбил­ся Саулу, и царь сделал его своим оруженосцем. В мо­менты, когда Саул был одержим посланным богом злым духом, Давид брал свою лиру. Саул слушал игру Дави­да, глубоко вздыхал и чувствовал себя лучше, а злой дух оставлял его в покое».

Этот рассказ не может не вызвать много вопросов, в которых нелегко разобраться. Прежде всего мне кажет­ся несовместимым это представление Давида Саулу с тем, о чем повествует глава XVII. В ней — в связи с еди­ноборством Давида и Голиафа, происходившим после со­бытий, о которых только что шла речь,— говорится, что, когда пастух Давид вызвался сразиться с гигантом и был по этому случаю представлен Саулу, царь Саул спро-

сил, кто он и чей он сын. Следовательно, Саул не знал Давида и никогда его прежде не видел, А значит, пер­вая версия ложна *.

Я вижу только один способ объяснить это противоре­чие: тот, о котором я говорил уже выше, т. е. принять, что первоначально существовали записи двух или трех авторов — современников всех этих событий; что эти ав­торы различным образом излагали факты и что послед­ний, более поздний компилятор, затрудняясь в выборе, составил окончательный текст книг Библии из этих раз­ных повествований, переписав их одно вслед за другим,— по небрежности, или вследствие некритического к ним подхода, или, быть может, потому, что не решился сде­лать выбор между авторитетными, одинаково импониро­вавшими ему авторами.

Такой подход к вопросу вместе с тем дает возмож­ность разрешить многие другие недоумения.

Во-вторых, как мог решиться Самуил, который, по-видимому, опасался мести царя Саула, навлечь на себя эту месть, бравировать ею, вести себя столь вызывающе? Ясно, что человек его склада никогда не мог бы подверг­нуть себя такой опасности, не подготовив путей к спасе­нию. Обратите внимание, что он предварительно рас­пространил вокруг себя, среди соседей молву о своих ночных слезах, стонах и жалобах на несчастье Саула, на немилость небес к его дорогому питомцу, которого он так любил и опекал. Эти слухи не могли не достигнуть ушей Саула, мирно жившего в доме своего отца в Гибеа ¹¹¹, т. е. в нескольких лье от Самуила. Саулу было известно, что бог преследует пророка требованиями помазать на царство его преемника. Саул знал и о неумолимой твер­дости этого бога, желания которого никогда не бывают тщетными и который, быть может, угрожает Самуилу смертью. Святой человек находится между двумя опас­ностями, он в большом затруднении. Между тем Самуил рассчитывал, что если Саул и вспыльчив, зато велико­душен и добр, что, кроме того, он глубоко религиозен, иными словами,—совершенно твердо убежден в боже­ственной миссии Самуила, убежден в том, что, если бог Яхве принял решение сместить его, Саула, ничто не смо­жет этому помешать.

* См. прим. 3 в конце этой истории.

Колдуны и прорицатели имеют много разных источ­ников для получения нужных им сведений. Человек, ка­ким был Самуил, конечно, имел нескольких тайных до­веренных лиц как в доме Саула, так и из числа окружав­ших царя людей. Ему, несомненно, были известны на­строения Саула. Он знал, что, не смея нанести удар пред­ставителю бога на земле, царь чаще всего адресует угро­зы своему будущему сопернику. Самуил мог вполне рас­считывать, что в этом случае Саул выполнит свои обя­занности, останется верен себе и сыграет в предстоящих событиях отведенную ему роль. В то же время Самуил знал, что, если потребуется, он сумеет и отступить, так как всегда может сказать, что бог имеет свои причины возвышать или унижать тех, кого пожелает, и что ему, Самуилу, ничего не остается, как умолкнуть перед богом. Надо также отметить, что с тех пор, когда было при­несено жертвоприношение в Массифе и произошел раз­рыв между Самуилом и Саулом, протекло много време­ни, вполне достаточного для всех приготовлений. Таким образом, поступок Самуила, помазавшего в цари Дави­да, вовсе не был таким необдуманным, как полагали прежде. Тем не менее есть основания считать, что пома­зание надо было совершить без скандала, а это требова­ло соблюдения тайны. Но как могло оно остаться тай­ной, если при помазании присутствовало много свидете­лей?

Возражение справедливое. Однако в тексте Библии нет ясности в этом вопросе. Здесь, правда, сказано, что старейшины были приглашены к трапезе, но нет ника­кого упоминания о том, присутствовали ли они при по­мазании. Говорится только о братьях Давида. Заметьте хорошенько, что и об этом не сказано прямо: «в присут­ствии братьев», как обыкновенно принято говорить и как следовало бы сказать, а сказано: «возле» или «невда­леке» от его братьев (be karb). Это уклончивое слово стоит отметить. Не значит ли оно, что помазание в дей­ствительности происходило в присутствии одного только Иессея (помазание Саула было совершено вовсе без сви­детелей, тогда Самуил отослал даже слугу) и что пове­ствователь (которым был, несомненно, сам Самуил), не решившись употребить слово «в присутствии», написал «возле» или «невдалеке»? Но предположим, что при по­мазании Давида присутствовали семь его братьев. Они

все же могли, несмотря на зависть, хранить тайну — во-первых, потому, что скрытность, соблюдение тайны в се­мейных делах составляет существенную черту нравов арабов; далее, потому, что все они были заинтересованы и боялись обнаружить тайну, ибо, по исконному азиат­скому обычаю, царь мог принять решение истребить всю семью. И немного спустя такая трагедия действительно произошла с семьей первосвященника Ахимелеха ¹¹², ко­торую Саул приказал вырезать до последнего человека только за то, что глава этой семьи дал Давиду хлеба. Учитывая все это, вполне можно поверить, что тайна была соблюдена, потому что как в одном, так и в другом рассказе мы видим Саула начинающим свои преследова­ния только через некоторое время после помазания Да­вида.

По какой, однако, причине мог Самуил сделать столь странный на первый взгляд выбор? Почему он сделал царем простого пастуха? Это выглядит, конечно, необыч­ным при наших нравах и обычаях, при современном со­стоянии цивилизации, когда среди каждого народа Евро­пы и Америки так много образованных и культурных людей. Но у азиатских народов вообще, а особенно у арабов, даже современных, такой выбор вполне соответ­ствует их обычаям и никому не может показаться стран­ным или безрассудным. Разве мы не видим и теперь по­добные вещи в Турции, где булочники и медники стано­вятся пашами или визирями?

Нельзя забывать, что еврейский народ состоял из кре­стьян-земледельцев, небольшого количества небогатых торговцев, не пользовавшихся особым почетом, и касты далеко не достаточно образованных священнослужите­лей. Пастух, распоряжавшийся крупным и мелким ско­том, составлявшим важную отрасль сельского хозяйства и основу богатства крестьянской семьи, стоял по своему общественному положению отнюдь не ниже тех, кто вы­полнял другие работы или нес функции управления в де­ревнях. Напротив, труд пастуха, быть может, требовал даже больше способностей и умения, чем выращивание оливковых деревьев, винограда и хлебов. К тому же у пастуха оставалось гораздо больше свободного време­ни для развития своих духовных способностей.

Забота о жизни одушевленных существ, которым свойственны свои чувства, свои желания, способна боль-

ше, чем это может показаться, развить в человеке уме­ние правильно судить о вещах и подготовить его к вы­полнению подобных функций по отношению к существам более высокого порядка. Эти качества оказались у про­стого пастуха. А сколько на свете других таких же та­лантливых крестьян, которым недостает только случая, для того чтобы развить свои способности, не хватает только условий, стечения обстоятельств, чтобы себя про­явить?

Давид, родившийся на территории врага, в стране филистимлян, с раннего возраста прошел трудную жиз­ненную школу всевозможных тревог, притеснений и опас­ностей. Ему пришлось бороться против храбрых разбой­ников, против ловких плутов. Давид научился у них сме­лости и хитрости, которые он проявил в дальнейшем.

Давид прославился и гордился перед Саулом своими поединками со львами и медведями. Поединки эти вовсе не были выдумкой, так как многочисленными местами из книг той эпохи доказано, что территория этих стран вплоть до границ пустыни была в то время покрыта ле­сами, которые, как и в других районах, исчезли позже в результате заселения и военных опустошений.

Такой юноша, как Давид, мог быть известен жите­лям всех соседних деревень, особенно потому, что, ко всем своим способностям, он обладал еще и талантом доставлять людям удовольствие игрой на музыкальном инструменте. Любовь к музыке всегда была присуща па­стухам по той простой причине, что у них много свобод­ного времени. Надзором за стадами заняты обыкновенно только их глаза, а их разум остается свободным для дум, для размышлений. Наши кабинетные ученые вкладывают в руки Давида большую и тяжелую арфу, не задумы­ваясь над тем, что Давид брал свой музыкальный ин­струмент с собой в поле, а также легко танцевал с ним перед ковчегом. Ясно, что это была лира или лютня, один из инструментов, распространенных в ту эпоху в Греции.

Давиду к тому времени, о котором у нас идет речь, что бы ни говорили комментаторы, должно было быть не меньше двадцати лет, поскольку слуги Саула рисуют его как зрелого молодого человека крепкого сложения, уже пригодного к военной службе. Если молва о его сла­ве могла достигнуть местопребывания царя, где им мень-

18* 275

ше всего могли интересоваться, как мог не знать о нем Самуил, столь озабоченный поисками человека, способ­ного осуществить его замыслы?

Этот прорицатель, этот божий человек, имевший столь широкие связи и знакомства, конечно, слышал разгово­ры о красивом, храбром, разумном и осторожном в своих речах юноше. Он, несомненно, не выпускал его из виду, наблюдая за ним и размышляя о нем в течение времени, достаточного для того, чтобы хорошо его узнать и дать ему высокую оценку. Самуил не пришел бы к Иессею, не зная твердо, что именно он собирался сделать. И ко­гда сам Самуил или тот, кто записывал его воспомина­ния, рассказывают нам сказки о постоянных тайных бе­седах с ним бога Яхве, то они полагают, что их читате­лями всегда будут только евреи.

Дата добавления: 2015-08-05