Технология

Поскольку мы выбрали ежедневный режим выхода в эфир этих пе­редач, необходимо было с самого начала наладить бесперебойный кон­вейер: самих «негативов» должно было быть очень много для того, чтобы выбрать из них наиболее интересные. Что сделали мы?

На конкурсных условиях продюсеры ФНР выбрали из довольно большого количества региональных радиостанций пятнадцать. Журна­листы с этих станций готовы были работать над новым форматом, а стан­ции готовы были транслировать аудиодневники в своем эфире. Геогра­фия получилась обширная — от Калининграда до Владивостока, это вы­ражение не фигуральное, и это только то, что касается России. А были еще русскоязычные дневники из Лондона, Рима, Брюсселя, Парижа, Женевы и городов Украины - мы получали их от британских и киевских коллег, поскольку проект был международным. Но вернемся к началу ра­боты над ним.

Пятнадцать российских журналистов каждый месяц присылали нам в Фонд не менее трех негативов неограниченного хронометража. Иногда это были записи продолжительностью минут пять, некоторым разговор­чивым гражданам не хватало и целого минидиска. Продюсеры фонда, кроме собственно аудиозаписей, получали и их расшифровки, иначе ра­зобраться в таком количестве материала было бы невозможно. Эфирное звучание «Обыкновенных историй» - от трех до пяти минут. И вот здесь возникает сложный и очень ответственный момент: что и по каким кри­териям выбрать для эфира? Безусловно, в таком выборе присутствует субъективный фактор - что продюсеру, работающему на этой програм­ме, покажется наиболее интересным, необычным, «цепляющим», звуча­щим. У нас на адиодневниках работают два продюсера, они всегда сове­туются друг с другом, кроме того, эфирный вариант отслушивает глав­ный редактор, т.е. от «вкусовщины» мы постарались застраховаться.

Что касается того, как монтировать негативы аудиодневников. Здесь есть принципиальные содержательные отличия от любого другого мон­тажа. То, что обычно безжалостно «вырезается» в записи - паузы, вздо­хи, всхлипы, повторы, тот самый воздух, которым обычно жертвуют ра­ди динамики звучания - в эфирном варианте дневников, как правило, остается Потому как, кроме того, что говорит человек, не менее важно и то, как он это говорит, важно не сломать его интонации, не подменить его настроения, передать без искажений его «звуковой портрет». Иными словами, после монтажа в дневнике должно остаться то и так, что и как хотел сказать его автор, а не то, что хочет услышать продюсер.

Еще один существенный аспект в работе над подобного рода про­граммой - аспект этический. У нас был один аудиодневник, где герой рассказывал об очень драматичной ситуации, суть которой сводилась к следующему: этот довольно молодой человек отсидел небольшой срок в местах заключения, вернулся домой, и оказалось, что его жена все это время жила с его родным братом. И в настоящий момент (в момент записи) они живут все вместе, т.е. втроем. Разбить этот совсем неромантиче­ский трегольник у главного героя нет ни возможностей, ни сил. Мог бы уехать жить к родителям в деревню, да не получится объяснить им, поче­му один, а не с женой. «Они у меня старенькие, - объясняет этот чело­век, - и позора такого не перенесут, сердце не выдержит». Вот такая ис­тория, рассказанная абсолютно откровенно. Мы сомневались, можно ли давать такую историю в эфир, не повредит ли это самому автору, не ос­ложнит ли еще больше его жизнь. Мы связались с региональным журна­листом, приславшим этот дневник, а тот, в свою очередь, связался с этим самым главным действующим лицом и еще раз спросил: «Вы уверены в том, что действительно хотите, чтобы это прозвучало по радио на всю страну?» Человек сказал, что да, уверен, и более того - чувствует боль­шое облегчение от того, что перестал все переживания держать в себе. «А если это услышат ваши родители?» - «Не услышат, у них в деревне нет радио, а потом, я не называл своего настоящего имени». Только после этого дневник вышел в эфир. Таких перепроверок было достаточно мно­го, наши авторы могли, при желании, не называть свои подлинные име­на. Один раз записавший попросил изменить его голос. Кроме того, ав­тор и после записи мог отказаться от того, чтобы она звучала по радио (региональные журналисты всегда оставляли свои координаты для кон­тактов), и, естественно, мы этот материал в эфир не пускали. В данном случае этический момент становится особенно важным, потому что лю­ди бывают по-настоящему откровенны, когда журналист не присутству­ет во время записи и они остаются наедине с самими собой.

Вообще, авторам аудиодневников предоставлялась не только полная свобода слова, но и свобода выбора наиболее комфортных условий для записи, свобода выбора жанра: монолог, репортаж, интервью, хроника событий - ничто не возбранялось. Вот, например, дневник, который за­писал наш бывший соотечественник, живущий сегодня в Лондоне, по дороге на службу.

Дневник велосипедиста (На фоне дороги и проезжающих мимо машин.)

Мы едем, едем, едем (напевает) в далекие края, хорошие соседи... Меня зовут Александр Журавлев. Я уже девять лет работаю и живу в Лондоне. Занимаюсь я внедрением цифровых технологий на Би-Би-Си. Вот, ну а даль­ше идет сюжет, почему я решил ездить на велосипеде. Огромное количест­во людей сделали такой же выбор, как и я, и решили отказаться от не впол­не надежного, тесного, душного общественного транспорта в пользу желез­ного коня. (Характерное для человека, крутящего педали, дыхание.) Вот, когда я еду каждый день на работу, я еду совсем не в одиночестве. Вот сейчас передо мной едет, по крайней мере, трое, сзади меня нагоняет еще двое (тяжело дышит), сейчас беру подъем. Фу-ух. Интересно, что это вот своеобразная психологическая черта британцев — вот я еду на велоси­педе довольно медленно сегодня, не тороплюсь на работу. И разговариваю се­бе под нос, как бы сам с собой, и люди даже ухом не ведут, не обращают на меня ни малейшего внимания. Никто, в общем, ни на кого не обращает вни­мания. Хочешь разговаривать на неизвестном языке сам с собой, едя на ве­лосипеде через Лондон, — пожалуйста, разговаривай!

(Звяк-звяк! - звонок велосипеда.) А это я звоню таксистам, которые собираются здесь на большой площади перед сквером. После полутора лет езды постоянной многие знакомы мне в лицо.

Еще можно сказать о такой заметной, интересной вещи, которую ве­лосипед внес в мою жизнь, — это то, что, когда ты пересаживаешься на два колеса, ты оказываешься гораздо ближе к народной жизни, городской жиз­ни, жизни простецкого Лондона. (Шум оживленного движения на доро­ге.) Вот за те полтора года, что езжу на велосипеде, я уже был свидетелем двух пожаров, в одном из которых я принял активное участие. Я своим ве­лосипедом, задним колесом, разбил стекло в задымленной квартире. Во-о-от. Таким образом, может быть, спас от страшной смерти старушку, ко­торая там металась. Несколько раз я наблюдал драки, но, к счастью, мне удавалось их проскакивать вполне безболезненно. Много разя видел всякие аварии, вступал в различные беседы с людьми, которые меня останавлива­ли, чтобы спросить дорогу. В общем, велосипед - это еще средство некоей социализации здесь, в Лондоне, где с этим не так все просто обстоит для человека иной культуры... (звук притормозившего авто). О-от ты меня пропустил, спасибо тебе...

Дата добавления: 2015-07-24