Эволюция этноса по Л.Н. Гумилеву

Продолжателем традиций Шпенглера и Тойнби в отечественной науке является Л. Н. Гумилев. Его труды до сих пор вызывают споры. Для нашего анализа творчество Гумилева представляет бесспорный интерес, так как он, вычленяя в качестве эволюционирующей единицы генезис этноса, осуществил попытку соединения природных факторов, этногенеза и социально-культурного развития.

Гумилев рассматривает человечество как часть биосферы Земли – антропосферы, а разнообразие этнического развития объясняет спецификой адаптации групп людей к различным ландшафтам. Каждый этнос, обитая на определенной территории и входя в биоценоз данного ландшафта, составляет вместе с ним целостную («замкнутую») систему, развитие которой представляет полную аналогию с космическими процессами термодинамики.

Суммируя идеи неравновесной термодинамики, кибернетики, теории систем и синергетики и сопрягая их с данными географии и этнологии, Гумилев приходит к выводу, что наблюдаемая в природных процессах вспышка энергии (отрицательной энтропии) с последующей ее растратой представляет собой универсальный механизм взаимодейст­вия системы со средой. Модель последовательных фаз этногенеза представляет собой частный случай такого механизма — получение первичного импульса энергии системой и затем последующую растрату этой энергии на преодоление сопротивления среды до тех пор, пока не уравняются энергетические потенциалы.

Анализируя динамику отдельного этноса, описанную Гу­милевым, мы без труда увидим в ней аналог полного цикла самоорганизации системы, обозначенного в процессуальной синергетической модели (рис.1).

Самопорождение нового этноса связано со спонтанным выбросом пассионарной энергии – мутации (флуктуации, случайного отклонения), негэнтропийного импульса, ко­торый зачинает очередной процесс этногенеза. Не давая окончательного ответа на вопрос о природе пассионарности, Гумилев связывает ее с самопроизвольными всплесками избыточной энергии, в том числе и космическо­го происхождения. Пассионарии – это люди, которые обладают врожденной способностью организма абсорбировать энергию внешней среды и выдавать ее в виде работы, т. е. осуществлять негэнтропийный прорыв.

В поведенческом императиве это проявляется как способность пассионариев к целенаправленным сверхнапряжениям, которые часто ломают инстинкт самосохранения (как индивидуального, так и видового) и сопровождаются поступками, ведущими к резкому изменению как окружающей их природной среды, так и отношений внутри этноса. Результатом этой негэнтропийной работы этноса является возросшая динамика и «событийность» истории народа. Об уровне пассионарности можно судить, подсчитывая число событий («великих дел») на определенном отрезке истории.

Эта фаза этногенеза называется фазой подъема. Ее характеризует согласованность (когерентность) действий пассионариев и вместе с тем порядок в социальной иерархии («каждый должен знать свое место!»). Тем самым система экономит силы, не допуская внутрисистемной борьбы, во имя достижения общей цели. Великие свершения, часто подготавливающие или осуществляющие военную экспансию, как правило, отвлекают пассионариев от активной «народно-хозяйственной» деятельности, поэтому эту фазу характеризуют скорее большие потери человеческих жизней и культурных памятников, нежели экологические утраты.

Наступление следующей, акматической (от греч. – «расцвет, зрелость») фазы связано, по Гумилеву, с ломкой по­веденческого стереотипа. Пассионарии перестают работать на общее дело и начинают бороться каждый за себя (возобладал эгоистический лозунг «Будь самим собой!»).

Возникает внутрисистемное разнообразие – несколько борющихся между собой центров пассионарности. Часто такие накладывающиеся друг на друга целевые доминанты, гася одна другую, подготавливают будущее ослабление пассионарного порыва. В этих условиях уже неосуществима целенаправленная координация сил этноса. Возникает ситуация «пассионарно­го перегрева» – состояние общества, которое стимулирует внутренние войны (столь характерные, например, для средневековой Европы), резкое уменьшение числа пассионари­ев и переход к следующей фазе «остывания пассионарности» – фазе надлома.

Рис. 1. Характерная зависимость пассионарности этноса от времени: P_i – уровень пассионарного напряжения системы. Качественные харак­теристики этого уровня («жертвенность» и т.д.) следует рассматривать как некую усредненную «оценку» представителей этноса. Одновременно в составе этноса есть люди, обладающие и другими отмеченными на рис. характеристиками, но господствует один тип людей;

i – индекс уровня пассионарного напряжения системы, соответствующего определенному императиву поведения; i = -2, -1,...,6; при i = 0 уровень пассионарного напряжения системы соответствует гомеостазу;

k – количество субэтносов, составляющих систему на определенном уров­не пассионарного напряжения; k = n + 1, n + 2,...,n +b, где n – первоначальное количество b субэтносов в системе. Примечание: данная кривая – обобщение сорока индивидуальных кри­вых этногенеза, построенных для различных этносов. Пунктиром обозначено падение пассионарности ниже уровня гомеостаза, наступающее вследствие этнического смещения (внешней агрессии)

Внешне этот спад пассионарного напряжения кажется прогрессом, так как созидательные успехи затеняют под­линное снижение энергетического уровня. В этой фазе при невысокой пассионарности люди самопроявляются в областях, не связанных с риском и полным самоотречением: в ис­кусстве, науке, технических изобретениях. Борьба за свои идеалы сменяется работой по упорядоченности в сфере ду­ха (в Европе это эпоха Ренессанса). Господствует «здравомыслящий обыватель» – середняк, а пассионарии воспринимаются современниками как фанатики и вытесняются либо на окраины социального ареала, либо совсем за границы системы (например, в заграничные походы или даже на другой континент, как это случилось с освоением Америки англичанами-пассионариями). Происходит упрощение системы и дивергенция (раскол) суперэтнического единства. Ярким примером подобных процессов Гумилев считает реформаторские войны. В поведенческом императиве назревает желание стабильности, порядка. Лозунг этой фазы: «Мы устали от великих! Дайте пожить!»

Фаза надлома Этому режиму в теории Гумилева соответствует следующая фаза этногенеза — инерционная. Называя эту фазу вслед за Шпенглером «золотой осенью цивилизации», Гумилев подчеркивает ее амбивалентность и неоднозначность с точки зрения перспектив развития системы. С одной стороны, это наиболее благоприятный исторический период. Как только избыток пассионарности исчез из системы и миновала переходная эпоха пассионарной депрессии, начинается восстановительный период, связанный с пассионарным оптимумом. Этот оптимум сопровождается самоощущени­ем эпохи как эпохи стабильной и вечной. Возникает и укрепляется общезначимый моральный идеал (в Риме – императора, в Китае – просвещенного гражданина, в Византии — святого, в Англии – джентльмена), к которому необходимо стремиться, но при этом не претендовать на что-то большее. «Этот императив является естественной реакцией на те кровавые излишества, на те ужасы, которые люди пережили в предыдущую эпоху, поэтому он встречает большое одобрение основной массы населения: подавляющее большинство предпочитает любую регламентацию, позволяющую надеяться на защиту от произвола сильных, поэтому отличительной чертой инерции является сокращение активного пассионарного элемента и полное довольство эмоционально-пассив­ного и трудолюбивого обывателя».

Устойчивая и стабильная система позволяла осуществлять самые смелые и долгосрочные планы – продуманные и взвешенные. Именно поэтому данная фаза кажется современникам прогрессивной и вечной. Именно в этой фазе рим­ляне назвали свою столицу «Вечным городом», а Западная Европа была уверена, что она вступила на путь бесконечно­го прогресса, ведущего в вечность. Именно в этой фазе возникают наиболее устойчивые государственные образования – цивилизации в форме империй (Римская, Византийская), в которых наличие крупного пассионарного центра (метрополии) цементирует обширные периферийные области.

Казалось бы, описанная система должна быть предельно «сопротивляема», однако исторический опыт демонстрирует обратное – подобные «цивилизованные империи» рушатся с потрясающей легкостью под ударами малочисленных и часто более отсталых врагов.

В поисках внутренних причин такого явления мы долж­ны обратиться к закономерностям самоорганизации этносистемы. Устойчивость системы в этой фазе обеспечивается за счет тотального процесса погашения внутренних флуктуаций – любое отклонение от общепринятого этического императива пресекается самым беспощадным образом. История империй — это история борьбы с инакомыслием (вспомним жестокие казни времен Римской империи или костры с еретиками в период всевластия инквизиции). А как известно, достигаемая таким образом системная однородность ведет к структурной хрупкости и адаптационной неприспособленности системы.

Если этнос не гибнет в длительной инерционной фазе под напором захватчиков или экологических ограничений (что, по мнению Гумилева, происходит в истории этносов чаще всего), то он переходит в фазу обскурации (от лат. – «затемнение»). Степень затухания первоначального энергетиче­ского импульса столь велика, что доминировать начинают низшие слои субпассионариев (так сказать, третий эшелон), которые постепенно вытесняют и пассионариев, и субпассионариев гармоничного типа, расположенных к созидательному творчеству.

Носители обскурации — это люди первичных, витальных потребностей (сытая жизнь без особых душевных на­пряжений). Распространение ценностных установок такого рода делает стремление ко всякому достижительному росту одиозным, трудолюбие подвергается осмеянию, интеллек­туальные занятия вызывают раздражение.

Фаза обскурации сопровождается чертами распада этноса – происходит депопуляция (убыль населения), резко падает хозяйственная эффективность. Постепенно происходит замена исконного этнического состава на совершенно новый.

В результате периода обскурации остаются реликтовые этносы, впадающие в состояние гомеостаза. Гумилев не разделяет точки зрения, что гомеостатические этносы – это просто отсталые племена. Реликтовые народы по логике теории этногенеза – это не начальные, а конечные фазы развития этноса, растерявшего свой пассионарный фонд и поэтому существующего в относительно благополучном состоянии.

В фазе гомеостаза поведенческий императив – это им­ператив тихого, незаметного человека, добросовестного исполнителя установленных правил. Гомеостатическое со­стояние этноса-реликта поддерживается не только указан­ными этико-идеологическими установками, но и старательно поддерживаемым балансом биоценоза. Реликтовые этносы не активны и живут спокойно. Прирост населения они регламентируют, так как увеличение численности населения ведет к оскудению района обитания. Хозяйничают они, бережно сохраняя природу. Все возможные нововведения, способные изменить наличное состояние, включая непредвиденные контакты с внешним миром, пресекаются. Система закрывается, насколько это возможно, что усиливает энтропийные процессы в ней.

Однако гомеостаз – это еще не конец. В тщательно от­лаженном балансе природно-социального бытия можно существовать относительно долго. Возникает своего рода гармония «утраченного рая», когда человека не терзает социальная зависть к более богатому и удачливому соседу, не соблазняют пороки, он дисциплинирован и воспитан в уважении к старшим и к традициям. Все это делает его при­родным консерватором, непримиримым к любым нарушениям привычного порядка.

Однако в этой фазе сохраняется уважение к героям и гениям минувших времен, в деяниях которых зафиксированы пассионарные порывы предыдущих поколений. История мифологизируется, этническая память возвеличивает ее. Гумилев называет это состояние этноса мемориальной фазой.

Впрочем, по мнению Гумилева, живая история выглядит более оптимистично. Во-первых, потому что на каждой из перечисленных фаз возможен процесс регенерации (в том числе и за счет использования системой пассионарности ок­раин, которые, заметим, благодаря своему пограничному состоянию более динамичны и открыты внешним воздействиям). Во-вторых, «новый пассионарный взрыв – мутация, или негэнтропийный импульс, зачинает очередной процесс этногенеза прежде, чем успеет иссякнуть инерция прежнего».

Пассионарии выступают не только как непосредственные исполнители, но и как организаторы. Вкладывая свою избыточную энергию в организацию и управление соплеменниками на всех уровнях социальной иерархии, они вырабатывают новые стереотипы поведения, навязывают их всем остальным и создают таким образом новую этническую систему, новый этнос, видимый для истории.

Дата добавления: 2015-07-20