Возрасты этноса

Итак, этносы, как и люди, рождаются и умирают. Срок жизни этноса, суперэтноса, составляет 1200-1500 лет. После этого этнос исчезает или превращается в реликт – малый народ с нулевой пассионарностью, который может жить ещё очень долго, если никто его не трогает (эвенки, эскимосы, горные алтайцы, бушмены и др.).

В процессе этногенеза этносы последовательно проходят фазы: подъёма, акматическую (где уровень пассионарности максимальный), надлома, инерции и обскурации (см. приложение А).

Предлагаемая кривая этногенеза – обобщение 40 индивидуальных кривых этногенеза, построенных Гумилёвым для различных этносов, возникших за известный историкам период, вследствие различных пассионарных толчков. Пунктирной кривой отмечен ход изменения плотности субпассионариев в этносе. Инкубационный (скрытый) период составляет около 150 лет.

Это кривая разгорающегося и остывающего костра.

Этногенез, как и любой природный процесс, подвержен закону энтропии. Запас энергии, вначале большой, со временем рассеивается, доходя до нуля (гомеостаза).

«Историческое время, – писал Гумилёв, – это как бы звучание струны, которую щипнули и она медленно затухает. Развитие этноса и развитие людей идет не вперед и не назад, и не по кругу, а оставаясь на одном месте, и постоянно вибрируя, как струна». (А как же прогресс? – спросит читатель. А в этногенезе, – говорил Гумилёв, – прогресса нет, бывает лишь прогрессирующий паралич.)

«Все этногенезы запрограммированы, однако этнические истории при этом предельно разнообразны», – подчеркивал ученый. В каждом отдельном этногенезе возможны зигзаги и отклонения от обобщённой кривой. И даже исключения. Например – еврейский суперэтнос. Он живёт уже около двух тысяч лет и не думает умирать (надо разделять древних, ветхозаветных евреев (этнос до I – II в н. э.) и современных талмудических евреев (суперэтнос)). Пассионарность у евреев до сего дня высокая. Почему так вышло? Гумилёв даёт следующее объяснение. Древнееврейский этнос, будучи уже старым, нединамичным, получил новый мощный заряд пассионарности в результате толчка в I веке н. э. (см. приложение Б). В Палестине опять все забурлило. Во II веке н. э. римляне после упорной и жестокой войны выгнали этот небольшой, но энергичный народ со своей земли, и евреи вынуждены были расселиться среди других этносов. Поскольку на чужбине земель им никто не давал, евреям пришлось осваивать не естественные ландшафты (земледелие, скотоводство), а антропогенные, т. е. города, и центры караванных путей. Свою энергию они направили в торговлю, ремесло, предпринимательство, банковское дело. (Подобный опыт их предки приобрели еще в древности, в период вавилонского пленения.) Таким образом, евреи как бы законсервировали свою высокую пассионарность и сохраняли её, почти не растрачивая, как все остальные народы, – на внешние войны, охрану границ, освоение новых территорий, внутренние распри и т. п. Так из небольшого этноса евреи превратились в «блуждающий суперэтнос». Они разделились на западных (ашкенази), восточных, т. е. азиатских (сефарды), африканских (фалаши) евреев и, в конце концов, образовали диаспору, рассеянную по всему Земному шару.

При этом евреи строго соблюдали принцип этнической замкнутости, с чужими не смешивались. А если и вступали в браки, то, как правило, с представителями местной пассионарной аристократии. То есть зачерпывали энергию извне, поддерживая, таким образом, высокий уровень пассионарного напряжения в своем суперэтносе. Так было, например, в Испании в XIV-XV веках, когда красивые еврейские женщины из богатых семей выходили замуж за испанских грандов, нуждавшихся в деньгах. И по еврейскому закону дети их считались евреями, потому, что родство передавалось по матери, а не по отцу. («Никто не может обнаружить: следа змеи на камне, воды в море и мужчины в женщине») После гонений испанской инквизиции евреи переселились в Северную Европу, где тогда «пассионарность была большая, и при таком брачном праве, которое у них было, всегда можно было получить пассионарных самцов. И они (евреи) существуют – до сих пор», – говорил Гумилёв.

«Идеальная закономерность на самом деле постоянно нарушается внешними по отношению к данному этносу воздействиями», – особо подчеркивал Гумилёв. Например, испанцы, завоевав Мексику и другие территории, резко нарушили ход этногенеза местных центрально-американских этносов. Это был зигзаг в триста лет длиной. В течении XVI – XVIII вв. на базе двух этносов: испанцев и индейцев, которые оказались комплиментарны, создался новый мощный суперэтнос – латиноамериканский. И, в конце концов, направление этногенеза вернулось в своё русло. Сегодня Латинская Америка переживает акматическую фазу. Уровень пассионарности там очень высокий. Такие харизматические лидеры, как Фидель Кастро, Че Гевара и Уго Чавес – вовсе не случайность. Южная и Центральная Америка бурлят с начала XIX века (со времен Симона Боливара), и, видимо, будут бурлить далее, по нарастающей. При этом будет происходить дальнейшая консолидация латиноамериканского суперэтноса (тем более что у них сегодня один общий противник – США).

Другой пример нарушения идеальной закономерности этногенеза – венгры. Первоначально они были кочевой ордой и жили в степях Южного Урала. Переселившись в начале X века на территорию современной Венгрии, они начали воевать против всех соседей: Византии, Франции, Италии, Германии, против славянских племен; доходили даже до Испании. Венгры были настоящими богатырями, и поначалу им сопутствовала удача. Из всех походов они приводили огромное количество пленников и пленниц. Пленниц они делали наложницами. Наложницы рожали им детей. В результате «оказалось, что в Венгрии появилось большое количество людей говорящих по-венгерски, но – это были полуфранцузы, полуитальянцы, полуиспанцы, полуславяне и все – христиане (потому, что их матери были христианками)». Получилось, что венгры растворили сами себя. Название сохранилось, но единого народа не стало. И Венгрия превратилась во второразрядное европейское королевство, которое, в конце концов, надолго потеряло свою независимость…

«Все имеют предков, но не все наследуют от предков этническую традицию», – писал Гумилёв.

Во всех своих книгах Гумилёв относит последний пассионарный толчок к XIII веку (см. приложение Б). Но незадолго до своей смерти он говорил, что, может быть, последний толчок произошёл в конце XVIII века. Ось толчка, вероятно, затронула Японию, Китай, Индию и ушла на юг.

Добавим от себя, что, судя по оживлению, которое переживают мусульманские страны на Ближнем и Среднем Востоке, какие-то искры (и немалые) попали и туда. Ведь до начала XX века большинство мусульман тоже находились в спячке. Их так же, как и китайцев, грабили все кому не лень. В XIX веке европейцы относились к мусульманским народам весьма пренебрежительно, а сегодня – боятся. Очень много «террористов»…

Гумилёв подчёркивал, что не каждый этнос обязательно доживает до своего естественного конца. В истории мы наблюдаем обрывы этногенезов в самых разных возрастах. Наиболее опасны периоды перехода из одной фазы в другую. Особенно третий переход – из акматической в фазу надлома. Именно в этот период распался в Х веке первый арабский суперэтнос. «В этнических процессах, – писал Гумилёв, – участвуют два ведущих фактора: потеря инерции первоначального толчка – старение, и насильственное воздействие соседних этносов, или других сил природы – смещение. Последнее всегда деформирует запрограммированный самой природой этногенез, но только в момент фазовых переходов смещение может быть катастрофичным».

Добавим, однако, что сегодня, помимо всего, следует делать поправку на глобализацию (о ней ниже) и на научно-техническую революцию. Гумилёв эти вопросы специально не рассматривал, но очевидно, что небывалое развитие техники, вооружений, средств связи и информации, влияет и будет влиять на природный процесс этногенеза. Например, в наше время даже слабопассионарный этнос (суперэтнос), обладая современным оружием (в т. ч. информационным), способен нанести удар по высокопассионарному, но отсталому в военно-техническом отношении народу. Сегодня можно разбомбить страну, даже не заходя на её территорию, как это произошло в 1999 году в Югославии.

В то же время преувеличивать значение научно-технического фактора в современных войнах, как это делают технократы, не следует. Техника – это, конечно важно, но человеческий фактор важнее. Можно выиграть войну, но при этом не победить народ, как это случилось после 2003г. в Ираке, а затем в Афганистане.

Есть ряд признаков, по которым, глядя на тот или иной народ, можно почти безошибочно определить его уровень пассионарности.

Наиболее яркие признаки высокого уровня пассионарности этноса (суперэтноса) – это воинственность, стремление к экспансии, активное размножение и высокая религиозность (или идейность). Это, как правило, опора на свою собственную, национальную культуру, при разумном (иногда неразумном) заимствовании полезного из других культур. А так же опора на традиционные, «патриархальные» ценности – крепкую семью, коллективизм, любовь к своей Родине и готовность умереть за нее.

Высокая пассионарность – это суровость нравов и понятие о чести, которая за деньги не продается.

Признаки низкой или отрицательной (ниже нуля) пассионарности – все то же самое, но с обратным знаком. Тут, как правило, закономерность простая – чем больше «цивилизованности», «человеколюбия» (в т. ч. «толерантности», феминизации, гомосексуальности) и «общечеловеческих» ценностей – тем ниже пассионарность. И наоборот.

Например: у арабов, вьетнамцев, корейцев пассионарность высокая; у турок, казахов, сербов – средняя; у французов, голландцев, шведов – низкая, а где-то уже отрицательная.

В России: у чеченцев – высокая, у татар – средняя, у эвенков – нулевая.

А как же русские? – спросит читатель. Но об этом в свое время.

Дата добавления: 2015-07-20