От смеяния и сфинктеров: Немецкий юмор

Знаете ли Вы Джорджа Майка? Нет? Собственно, жаль все же коренной венгр и квалифицированный британец был прадедом всех руководств по эксплуатации для чужих и экзотических стран. В 1946 году появлялась книжка How тонна в Alien,»руководство для начинающих и прогрессивных учеников«для понимания Великобритании­. Саркастично, но полной симпатии он изображал новую родину, которая была гораздо более косая тогда, однако, еще чем сегодня. Только по теме Секс обрушивался ему так мало, что эта глава из предложения существовала:»У людей на континенте есть сексуальная жизнь,­ у англичан есть грелки.«

Почему я рассказываю это Вам? Теперь, в течение нашего рассказа через Германию и немцев мы достигли темы, о которой это ­дает сообщать по существу ­также немного больше: немецкий юмор. Имеется ли, вообще, он? Британский юмор, прежде всего, от черного сорта, определенно; французское остроумие - mais certainement. Даже мы ­русских можем воображать с полным основанием кое-что на нашу политическую шутку. Никакого чуда, все же, он ­созревший в течение столетий ­политического подавления.

Но немецкий юмор? Честно говоря, я ­был искушаем подражать это классика Майка, и выторговывать эту главу также в предложении:»Другие народы владеют смыслом для юмора, немцы тренируют серьезно ее Lachmuskeln.«В действительности: В Германии охотно смеются, и - в чем они громко могут убеждаться быстро - прежде всего. То, что это - не новый феномен, писатель Рода Рода покрывает в анекдоте из пред-военной страны немецкого языка. Когда он просит лифтера о том, чтобы он уводил ржущих перед его окном жеребцов, он получает в ­ответ:»Прощают, это оба господина Гуцбезицера ­из Мекленбурга. Они улыбаются.«

Теперь Вы вероятно возразите, что это было, все же, действительно красивым примером юмора. Это может уже быть, к сожалению, однако, автор истории, Roda Roda, продукт Ostmitteleuropas, итак того состояния душ был между Вислой и Волгой, Прибалтика и Буковина, которое пропадало со Второй мировой войной и сталинизмом безвозвратно. У Roda Roda были немецкие рудные включения только очень немногих, и поэтому он - не - к сожалению - типичный представитель немецкого юмора.

Что является теперь немецким юмором? По меньшей мере, можно говорить, что его можно наливать, очевидно, хорошо в бетоне. Испанский генеральный комиссар всемирной выставки подразумевал, во всяком случае, это в Севилье при взгляде на ­немецкий павильон. Он узнавал»­смесь из высокой технологии и юмора«в здании­. Это никогда ­не выяснялось, что Senor Эмилио Кассинело находил так забавным - прозрачный сетевой занавес перед фасадом или эллиптическим навесом. Вероятно, это была карусель с übermannshohen плутовскими фигурами. Так как все-таки плут прибывает из Германии:

Тилль Уленшпигель родился в Mölln и доводил ­его каверзу во всем немецком высаживании. Только, что случалось с ним? Совершенно верно, он был приведен его неостроумными согражданами на Schaffott. Жизнь немецких плутов сегодня не так же опасна; все же они все еще должны страдать от ограниченности и отсутствия чувства юмора ее окружающей среды. На его относящийся к дадаизму стих абсурда,»шелковой ткани с расплывчатым рисунком легко играет в желтом цвете, от зайцев Китая то же считается«, юморист Роберт Гернхардт получал ­возмущенные письма: Он ставил бы»людей и грызунов на ступень«. Это возмущались, как Gernhardt подчеркивал тонко, немцы, не китайцев.

Назад к ошибочному странному экс-павильону попы. Они полностью возразят с полным основанием, что не имеется забавной архитектуры и что ни Кельнский собор, ни Дрезденская опоясывающая крепость остроумные здания не. ­Поэтому еще раз: Что является немецким юмором? Немецкие друзья вскакивают при этом вопросе и несут - я говорю обоснованно - словарь из полки, чтобы зачитывать там указанное определение. Следовательно, так ­мы узнаем,­ юмор - это весьма общо способность не терять улыбки и хорошего настроения вопреки теневым сторонам жизни. Это объясняет нам, по крайней мере, распространенное в немецкой народной речи определение: Юмор, если все же смеются. Итак что-то вроде ­луж назло?

При нашем поиске немецкого юмора это не помогает нам, и Вы скоро узнаете, что сами у немцев есть проблема с ее юмором. Так как они, кажется, чувствуют действительно мучительно ее дефицит юмора, они пытаются выслеживать привычно основательно причины этого недостатка. Мы преодолеваем это небольшую легкость, так они, кажется, думают, и если это стоит еще такого большого усилия.

При юморе, часто сообщается в Германии, удовольствие прекращает. Так же это. Нигде больше ­не говорится с ­так профессорской серьезностью об этом предмете­. Там однако действительно глубокие ­семинары устраиваются по этой теме, где Gelastologen (слишком по-немецки: Lachforscher) зовутся на помощь из-за границы, чтобы докладывать об этом»народе без шутки«. (Всегда лучше чем»народ без помещения«).

Я должен был подчеркивать, вероятно, еще раз, что я не шучу - наконец, мы говорим о немецком юморе; имеются такие мероприятия, они доказуемы. В том числе речь при этих случаях совершенно серьезно о том, что немцы ­не имеют ни остроумия, ни склонности к абсурдному­«»как опоздавшая нация identitätsgestört, малодушно разъяснено и при этом в идеалистической нирване романтичной тоски утопии пойманный­. И как если бы это ­не нужно было бы превосходить в абсурдности,­ речь сверх того о том, что немцы при ее взрывах веселья не вышли бы из»voraufklärerisches Gefolgslachen«. Мы почти вообразили это.

Вероятно, известный баварский артист кабаре замышлял этот вид семинара и чрезвычайно серьезное занятие ясными вещами жизни, когда он думал:»Немцы ­произвели немного юмористов,­ при этом они - один из самых странных ­народов мира.«Приговор, который Вы можете делить после прежнего чтения, вероятно.

Впрочем, имеются важные образцы. Я не знаю, как Вы ­стоите как очищенный коммунист к ­философам как Иммануэль Кант и Георг Фридрих Хегель. С уверенностью Вы, тем не менее, не будете ими ­странно приятным. Тем не менее эти оба немецких мыслителя с большой меланхоличностью ­посвятили себя уже теме ­Смех. Кант,»аффекту из внезапного превращения натянутого ожидания не говорил о»Ur-Humanum«ни во что«, и Hegel определял смех как результат»контраста ­ядра появлением, цели ­средством«. Как ни странно, никакие изображения, которые они показывали улыбаясь, не говоря уже о том смеясь не, получены обоими господами.

Теперь я соскользнувший сам в юмористический просеминар немецкого стиля. Все же, при этом Вы должны изымать из этих строк в первую очередь практические указания в этом случае: По чему я узнаю, что немец шутит? Большей частью в смехе, и это, как мы ­уже узнали, в общем громко и иногда даже заразно. Иногда, но не всегда­. Так как может происходить, что смеются над Вами, особенно если неудача наносит удар Вам, над которым Вы сами вообще не можете смеяться.

Это все равно должно говориться: У немцев ­есть сильная склонность к злорадству. Он так выражен, что несколько народов заимствовали немецкое слово на ее языки, так как они сами ­не владеют выражением для этого. Однако, мы не хотим углублять эту тему. Наконец, мы имеем сами не только русское слово, но и талант к злорадству,­ которое мы хотим рассматривать поэтому в основном в качестве одного из всего человечества собственную слабость.

Проблема нравится ­обоснованным, вероятно, в глубоко сидящей ­немецкой характерной черте захотеть делать все в его время и должной идти. Служба - это служба, и водка - это водка, говорит народная речь, и в этой связи алкоголь стоит для юмора. Другими словами: Они должны предостерегать всегда раньше немца, когда становится странно. Они могут преследовать, впрочем, при переводе заголовков американских фильмов. Когда общее правило считается: Если прилагательное "передвигает" или кажется "резким", речь идет о комедии шума.

Немец ненавидит покупать кошку в мешке. Если юмор присутствует, юмор также должен стоять там. Наконец, умеют вести себя, и хотят знать, когда можно смеяться и когда нет. Поэтому осторожность приказана также всегда при иронии. Они ­могут применять их самое большее тогда, когда Вы вокруг ­помещаете вербально большие доски указания: Осторожно, внимание, осторожность, опасная ирония. Только: В этом случае произошло бы, конечно, вокруг иронии.

Имеются как раз для нас русские простую и очень эффектную дорогу рассмешить немца основательно: Расскажите ему Tschuktschenwitze. Нет, нет, это не таким образом, что ­знали бы маленький и в наших глазах в духовном плане действительно ограниченное ­племя в Беринговом проливе в Германии­; в Германии ­Tschuktschen только иначе называются: то восточных фризов (коротко жителей Восточной Германии), то австрийца, то Mantafahrer, то ­восточных немцев (коротко также жителей Восточной Германии), то блондинок. Это только вопрос соответствующей волны шуток, какая группа высмеивается как раз как болван нации. Сами шутки никогда не изменяются.

Они могут выкладывать как сердцу угодно и без ошибочного чувства стыда в фонде Ваших самых бородатых Tschuktschen-witze и угощать ею. Они должны заменять только слово Tschuktsche на жителя Восточной Германии или блондинку, смотря по тому как, что как раз de rigueur. ­Успех уверен Вам, в любом случае. Либо анекдот был знаком слушателю уже как восточная шутка фриза ­- тогда Вы растете как интимный знаток немецкой сцены юмора сильно в его внимании. Или Вы ­рассказываете абсолютно новую для немецких ушей шутку в новом косяке тогда считают Вас ­остроумным, остроумным человеком, у которого есть ухо равным образом у рта народа и в пульсе времени.

Может смеяться так действительно прекрасно немец, однако, если ­речь идет о его или других людях исключения­. Это очень неловко мне говорить об этой теме, но я намеревался ­информировать Вас так всеобъемлюще и безоговорочно как возможно над ­этой страной, и там я ­не могу исключать эту ­неаппетитную область. Немцы, кажется, оберегают именно глубокое очарование для фекалий.

К лучшей настройке я начинаюсь с ­примера, который мог бы звенеть не слишком шокирующее для русских ушей, так как имеется соответствие у нас. Так как мы все знаем ответ на шутливо ­задуманный вопрос, что - все же жизнь: чан полной фигни - с Хенкелем из колючей проволоки. Собственно, на немецком языке ответ звенит гораздо более симпатично: Жизнь как детская рубашка - коротко и запачкана. Сверх того, имеется более современный вариант, который ­распространился в ­свите триумфального шествия санитарных учреждений: Жизнь - это очки - проходят много. ­Можно было понимать немецкое определение юмора, ­вероятно, четко таким образом: Весело, что плохо пахнет.

В каком-либо пункте ее развития немецкая психика должна взять отчисление, которое она ­удалила на несколько миль из жизни душ других народов ­и привела mittenmang в фигню. Должно произойти очень рано, если Гюнтера Грасса хотят признавать в этом случае свидетелями. В ­его романе камбала он гуляет в дифирамбах для коллективной групповой фигни в неолите.»После Hordenschiß мы болтали и болтали весело и коллективно облегченный, причем мы показывали наши конечные продукции, наглядно возвратные ­сравнения определяли или поддразнивали те страдающие запорами, которые все еще напрасно сидели.«

Даже Германии бесспорно самому большому поэту, которому Олимпир Гете, были немецкое существо, ­немецкий вид доверяет. Вообще, поколения с немцев он распространился только из-за единственной сцены из его ранней драмы идола фон Берлихингена. Смелый рыцарь Гетц должен капитулировать, все же, его ответ звучит:»Говори твоему капитану: Перед Вашими Kayserliche величие я имею, как всегда, виновное уважение. Он, однако, говори это ему, lek Кен умеет меня в заднице. «Также действительно улаживает, литературы в остальном ­некомпетентные духи, умеют начинать с ключевым понятием "Цитата идола" кое-что.

Одним словом: Шутка и проклятие вращаются в Германии так же как всегда вокруг первоначальных исключений тела, почти что никогда вокруг сексуального акта. Вместе с тем они стоят ­во всем мире почти что только. Или Вы ­ могли представлять себе русскую выдачу»веселой ­истории культуры постоянной естественной потребности«под заголовком полосы грома, ночных ваз и Kunstfurzen?

Это очарование для испражнений доводит ­самые особенные цветки: В Мюнхене имеется собственный ­музей ночного горшка, успешная телереклама ставит поющие миски уборной в центр, и в Берлине имелось кафе, в котором гости сидят на туалетах (для еды, не там, где это развиваются, собственно, заслуженно) и ее салфетки рулонов бумаги уборной. Меню предлагает лакомства как»жареную сосиску ржавчины ­с холодной травой в ночном горшке.«Там вода может сбегаться только ему во рту, смеяние, Жевательный и сфинктер друг с другом перепутанный­.

Даже звезда, тогда еще серьезный журнал, посвящала в 1979 четырехчастную (!) серию истории уборной.»Только сложно можно представляться«, писал американский ученый Алан Дундес в новаторской работе о»серьезными в немецкой психике«,»что Life или время ­приводят проиллюстрированное ­эссе 40 сторон об истории туалета, с подробным обсуждением ­туалетной бумаги и картинами античных ночных горшков. «То, что считается для обоих упомянутых американских журналов, это касается даже на нашу новую русскую прессу, которая использует в остальном ее новую свободу основательно и не оставляет нетронутой табу.

Раз в год все же веселый нрав соответствующе генеральному штабу планируется по ту сторону всех фекалий в Германии и тщательно организовывается. Предприятие бежит под паролем карнавал и развилось в Рейнланде к его самому роскошному процветанию. Соответствующе генеральному штабу я выбрал понятие обдуманно. Так как глупцы или Jecken, как они себя в Кельне, Дюссельдорфе или Майнце называют, маршируют слишком зубчатой музыке, они помещают девушку в формах, салютуют также по силам, и передают друг друга степень священства. ­Если напоминает Вам это короткое описание - за исключением которому ­девушку - в который поздние Breschnewzeit, так Вы не лежите неверным. Все же, эта эра у нас была самое большее обязательно странна.

Если Вы хотите посылаться как дипломат или корреспондент в Германию и ­испытывать рейнский ­карнавал еще, ­однако, тогда Вы ­должны торопиться: Скоро столица федерации должна переезжать из Бонна в Берлин, и в Шпрее зачитывают себя много на его сухую шутку (будь то с полным основанием или нет, должен оставаться на этом месте скорее необсужденным), однако, классический карнавал никогда не смог обосноваться там действительно.

Эти оговорки, вероятно, не возвращаются к ­более незначительному чем прусского короля Фридриха Вильгельма III. Предположенный в карнавальных поступках его новых рейнских подданных - не совсем напрасно - революционные происки.»anormalische и в Германии обыкновенное народное увеселение«не называло его величие карнавал. В действительности, ­жители Кельна использовали ­­ее свободу шута основательно в двадцатые и тридцатые годы прошлого ­столетия, чтобы обходиться жесткие прусские определения оценки и социальные и политические неудовлетворительные состояния anzupangern.

В то время карнавал оживлялся впервые,­ который первоначально должен возвращаться на ребрах Адольфа фон Клефе. Обоснованный в n. ­Соответствующий документ на одиннадцатом месте скреплял печатью ноябрь 1391 степеням священства глупца Клеве, ­и кодифицировал, что члены должны были собираться ежегодно для 11-дневного навеселе маскарада. С тех пор 11.11 считается официальным началом ­карнавального сезона, который ­стремится, однако, только после наступающего нового года, до начала поста к ее deliriösen апогею­.

Не ожидайте, однако, лучше слишком много, даже если я говорю Вам, что число 11 было числом чрезмерности в средневековье: 10 стоял для всего руками ощутимые и, естественно, для 10 ­приказов, 11 взрывал эту меру. Но средневековье минует долго, и с тех пор жители Рейнской области потеряли многое из ее животной дикости. Только нельзя ожидать большую распущенность хотя бы поэтому, так как diejecken организованы в союзах. В пределах федерации это больше чем 3000 клубов глупца, в ­которые такое же чрезвычайно серьезное и ледяное резко выторговывается вокруг должности и позиций как в политической партии. Мы знаем, что имеется смеяться при этом обстоятельстве немного.

Сегодня вершина распущенности достигнута, если костюмируемые люди двигаются по улицам и закидывают пешеходов из художественно украшенных машин конфетами. Вероятно, это заколачивает Вас однажды на роскошное заседание. При этом речь идет в какой-то мере о пленуме центрального комитета соответствующего карнавального общества. Впереди члены политбюро, здесь совет одиннадцати ­упомянуто сидят на подиуме­. Снова и снова встречаются ораторы, доклады которых прерываются на раньше точно согласованных местах одобрения. Вообще, они ничего не могут делать ошибочным: Аплодируйте вместе с ­другими.

Имеется он одно odex другое различие, конечно, между пленумом ЦК и роскошным заседанием. В любом случае, Вы должны смеяться на прошлый, даже если у Вас не на душе после этого. При пленуме это ­было противоположно: Там Вы не могли смеяться, даже если... ­Если мы оставляем это. Имеется еще второе различие: Если не подзацепляют Вас на карнавалы мероприятие слева и справа - никакой паники! Никто не хочет отводить Вас. Они качаются лишь в такт музыки налево и справа. Качаются этот процесс называется, и он - немцу, что тибетцу Mantra: дорога в нирвану.

Участвуйте просто, и думайте у всего, что случается с Вами в Германии, всегда только в один: Юмор, если все же смеются. Если это не помогает, то имеется еще второе умное изречение: Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Дата добавления: 2015-07-20