Глава 11. Вечером Машенька прощалась с подружками

Вечером Машенька прощалась с подружками. Вернулся из присутствия Ахмет. Пришёл и Орешек. Сидели на лавочке у дома. Разговор не клеился, мальчики были расстроены расставанием, девочки тоже, неизвестно, когда ещё свидятся? Родители Христины решили остаться в Семипалатинске. Её отец был купцом первой гильдии и обещал первый обоз снарядить к зем­лякам в Канониры.

- На будущей неделе, мы с землемером должны тоже выехать, - сказал Ахмет. - Неделю буду жить у вас, а потом все вместе поедем на Балапан, там много работы, до зимы наверно хватит.

- Хорошо тебе говорить так, - плакал Орешек. - А я как теперь без тебя буду?

- Послушай, у нас джигиты не плачут! У тебя дома мать, отец, сестра, вот Машенька едет. Не хнычь, нельзя так! Аллах сердиться будет. Смотри, у меня есть работа и новые родственники – это все вы. Знаешь, какого мне было, когда я в кустах замерзал, пока вас не встретил? Аллах помог и у меня теперь всё есть. Мне больше ничего не надо.

- Ты тогда тоже плакал, - уныло проговорил Орешек.

- Так я и не в таком положении находился. У меня тогда кроме щенка никого не было, да ещё есть хотел жутко, кишки к спине приросли. Спасибо, ага Иван взял тогда меня к себе. Всю жизнь буду за него Аллаху молиться. И ты мне не только друг, а брат. Этого у меня в жизни тоже не было. Сегодня, в конторе мой бастык (начальник) сказал: «Счасливый ты, Ахмет. Не было ни гроша, да вдруг алтын» Пусть всем так повезёт, как мне. Всем бедным людям! – добавил он.

На другой день выезжали только к обеду. Дядя Митрофан проводил их до форпоста, который был расположен на выезде из города. Ехали пять дней. Приехали домой в субботу. Женщины топили баню, пекли хлебы. Увидев, слезающую с телеги Машеньку, Нюша обомлела.

- Ой! Не верю своим глазам, неужели Машенька! Мама смотри, наши приехали! И Машеньку привезли! - Она бросилась в огуречник, где мама поливала огурцы, - Бросай поливать, гости приехали! Что на обед будем подавать?

- Не суетись, иди, ставь самовар, - сказала мама. - Да яичницу пожарь с салом. Пироги готовы, борщ кипит, накормим всех, кто хочет есть.

На дворе стоял таганок, на котором кипел большой чугун с борщом. Рядом стоял медный тульский самовар, уже с водой. Нюша выгребла из –под таганка горящие угли, засыпала в самовар, добавила берёзовых, которые специально глушили в ведёрных чугунах и стала раздувать самовар старым сапогом, надев его голенище на трубу самовара и накачивая его, как мехи в кузне. Затем водрузила на него метровую трубу, свёрнутую из листа железа.

Мужики уже заводили быков во двор, огороженный забором из жердей. Подошли плотники, которые ставили избушку дяде Митрофану, стали помогать разгружать возы. Железо складывали под навес, крытый камышом, вещи сгрузили в сарай, который уже был построен. Девочки побежали смотреть дядину избушку. После обеда Нюшка повела Машеньку на озеро.

- Вот берег, на котором все купаются, - щебетала Нюшка. - Это место называется - «Прямик». Здесь мелко, даже малыши купаются, а вот налево омуты, в них бьют ключи, здесь страшно, здесь купаются только взрослые парни, а мы купаемся вот там, направо, девчачий берег называется. Пойдём туда!

На берегу, они встретили Ульяну Беленкову. То-то было радости! Девочки обнялись, расцеловались, слегка всплакнули, вспоминая, как они проводили время в дороге, как горевали, когда умер Ульянкин двоюродный братишка, наевшись на стоянке какой-то незнакомой ягоды.

- Помнишь, как мы прыгали в речку с моста! Ты там ещё зацепилась подолом за брусья, и повисла. Орешек с Андрюшкой тебя спасали. Ты ещё просила, чтобы мы об этом никому не рассказывали, помнишь? - спросила Ульяну Машенька.

- Да помню, разве такое забудешь! Я ещё юбку порвала, пришлось маме врать, что за телегу зацепилась. Спасибо мальчишкам, что придумали, как меня вызволить. Я потом во время вечерней службы, чуть лоб не расшибла, умоляла Господа простить меня за то, что у мамы не спросилась, сама пошла купаться, и за то, что пришлось ещё соврать. Наверно Бог и наказал меня. То-то страху натерпелась, а ты ещё стоишь и хохочешь на мосту!

- Знаешь, как ты смешно висела, как кукла тряпочная: руки, ноги болтаются, а ты головой вертишь и орёшь.

Вспомнив прошлое, девочки пошли в новую избушку к Машеньке. Там двоюродная сестра дяди Митрофана - тётка Меланья и работник Пан­телей заканчивали побелку. Комната смотрелась большой, светлой, просторной.

- Вот это да! - воскликнула Нюшка, - Да здесь прямо десятина целая!

- А мы для Машеньки здесь «светёлочку» из досочек отгородим на одно окошко, а тут русскую печь поставим. Наверно ещё какой - то скот здесь зимовать будет? Поросёнок под печкой, телок в углу, хозяин сказал, что и курочек привезёт из городу, - нравоучительно повествовал Пантелей.

- Проходите барышни, милости просим, - певуче протянула тётя Малаша. - Пантелей, сделай - ка тапчанчик для Машеньки, да и пусть она уже перебирается в свою избу.

- Нет, я с Нюшей в сарайчике посплю, а в конце недели тятя с маманей приедут, тогда уже и перейду, - заворковала Машенька, - пойдёмте, девочки в конюшню, посмотрим на жеребёночка, такой красавчик; серый, в яблоках, я его Голубком назвала.

Девочки побежали на конюшню...

Глава 12

Через неделю приехал дядя Митрофан с тёткой Параней, а дней через пять - землеустроители, вместе с ними и Ахмет.

Орешек с отцом ремонтировали телеги, повозку, загружали их сохой, бороной и прочим инвентарём, необходимым для пахоты. На пашню собирались, как на праздник. Митрофан тоже стал собираться на пашню. На сборы ушла неделя. Этого времени как раз хватило, чтобы нарезать в лесу делянки на всех селян. Ещё раньше, на сходе, решено было выделить несколько человек, разумеющих грамоту, в помощь землеустроителям. В их число попал и Орешек. И вот теперь его придали в пару к Ахмету, видимо, не без его просьбы. Не время было дробить силу, но ни чего не поделаешь, отцу стала помогать Нюшка, а Орешек с утра должен был идти в лес вместе с Ахметом...

… Раннее летнее утро. Ахмет и Орешек идут в лес, неся на плече аршин, сделанный в виде циркуля. Только что выпала роса, ноги мягко утопают во влажном, прохладном песке. На опушке слышится стук дятла. На вершине обгоревшего дерева сидят сизоворонки, а в золотисто- розовом небе поют жаворонки. В согре, на берегу озера, слышится свист коростели. Хорошо! Тёплое солнышко просвечивает сквозь деревья, согревая продрогшие от росы спины. Юноши увлечены беседой, переживают радость встречи. Как много нужно сказать друг другу!

- Я каждый день благодарю Аллаха за то, что он послал мне встречу с вами, тогда в лесу, под Оренбургом. Моя жизнь очень изменилась. Я раньше даже не думал, что когда- нибудь научусь грамоте, буду жить в городе, работать в учреждении. Знаешь, мне уже многое доверяют делать самостоятельно, меня всегда просят помочь. Старшим нравится моя работа, конечно, я стараюсь - и поэтому я счастлив. А всё это благодаря вам, твоему отцу и дяде Митрофану. Кем я был в ауле? Богатый дядя требовал только работы, бил за каждую мелочь.

Действительно, за этот год Ахмет заметно подрос, окреп, стал шире в плечах. Теперь ему смело можно было дать его восемнадцать лет. Орешек всё же перещеголял его. Он был коренастый, выше его ростом, за лето волосы у него выгорели и были, как солома после обмолота. На загоревшем, до черноты лице, как озёра, сияли синие глаза.

- Я тоже счастлив, что узнал тебя. Тоже мог многому у тебя научиться. Ты помог мне освоить новый язык. Теперь, когда кому-то нужно, что-то перевести, ищут меня. Чиновники из города приезжают, или купцы с товаром, татары из Акульска, или аксакал на верблюде, который соль возит. Всем надо перевести, объяснить, посчитать, - говорил Орешек.

- Судья говорит, что мне надо учиться на юриста. Часто приходится принимать участие в спорах между местным населением: кто-то у кого- то украл кошму или ковер – имущественный спор, верблюд или овца отобьются от своего стада, прибьются к другому – тяжба. Меня и на эти споры посылают – говорят надо разбирать беспристрастно, чтобы было по справедливости. Вот закончим делить лес и землю, станет свободнее, тогда подумаю, что делать, - закончил Ахмет своё повествование.

… Завершили раздел делянок леса в Карамурзе, и двинулись на пашню. Дорога была накатана телегами. Шестьдесят верст быки прошли за десять часов. В пути делали один привал, сразу за Рамаданом. Первона­чальное становище кочевников превратилось в большую деревню. Там, у родничка, на болотце и была остановка часа на три- четыре. Пока быки отдыхали и паслись, мужики готовили кулеш или ещё какую немудрёную еду, обедали, иногда, в сезон, охотились на утку и к солнцезакату уже были на Балапане.

Завтракали дома, выезжали на заре, ужинали уже на месте. После ужина устраивались: поначалу строили шалаши или, как здесь называли, балаганы, затем приступили к рытью землянок. Помня наставления казахов, Беленков предложил землякам рыть землянки для снега, чтобы было чем поить скот на следующий год.

Вскоре приехали и бабы, взрослые девушки и парни, в селе остались старики, старухи, детвора и подростки. Они справлялись с огородами и немногочисленным ещё скотом. А на пашне работа кипела. Поднимались с зарёй и работали до темна. Корчевали, пахали свои десятины, сеяли озимь.

Ахмет, кроме своей работы, умудрялся помогать и дяде Ивану, и дяде Митрофану. Осень выдалась трудная, люди вытягивали жилы в прямом и переносном смысле, все похудели, почернели от солнца, но внутренняя радость не покидала их. Это наша земля! - радовались они и встречали следующее утро с удвоенной силой. Молодёжь ещё умудрялась собираться на вечёрки: пели песни, танцевали, водили хороводы, знакомились и влюблялись. Свадьбы откладывались на позднюю осень, после окончания полевых работ.

Мужики также собирались по вечерам и вели свои разговоры. Зимой предстояло валить лес, возить и строить срубы, обустраивать усадьбы. Обычно в крестьянском хозяйстве строительство и благоустройство дома занимало несколько лет. Строил дед, продолжали дети и ещё внукам, доставалось доводить все до ума.

Обсуждали варианты строительства села. Церковь решили строить всем обществом в первую очередь, а затем уже каждый будет строить для себя. Планы, планы, планы! Каково новоселам было воплощать их в жизнь? И все- таки, надежда и радость не покидала их. Ведь государство обещало леготу на целых пять лет! Земли нарезали достаточно, из расчёта восемь десятин на душу. Но и работ предстояло немало! Впрочем, русскому крестьянину работа не в диковинку. Если гнули спины на бар, то и на себя расстараются. Своя ноша не тянет!

Иван решил строить два дома для себя и для Арефия. Взрослый парень, скоро пора женить. Отец заметил, что Орешек неравнодушен к Христине Василенковой. Не плохая пара, но как-то там ещё сладится? Егор, отец Христины, решил обосноваться в городе, это хоть не далеко, но и не близко, шестьдесят вёрст. К тому же купец, а Христина купеческая дочка! Как она ещё отнесётся к крестьянскому труду? Приучена ли к работе? Но по – любому, препятствовать сыну в выборе невесты Иван не хотел.

Вспомнил, как дед рассказывал ему, что в юности его хотели оженить против воли, а он уже был влюблён в Васелину. На его счастье - барин отдал его в рекруты. А государыня Анна Иоанновна отправила их на эту ненужную России войну. Подарила двадцать тысяч русских гренадеров Австрийскому императору Францу, а у того не хватило средств начать войну с Пруссией. Вот и отпустил он этих солдат назад. Царица подарок назад не приняла. Пришлось солдатам самим решать свою судьбу! Кто остался в неметчине, кто нанялся в прусское войско, кто к французам. А сколько погибло от болезней, от голода и холода! Все солдаты из Сибири - рост не меньше двух аршин, рассыпались по Европе, улучшая породу чужого потомства. Многие остались в Польше. Дед тоже чуть не остался. Хорошо, что его дружок, послуживший много и повидавший разное в жизни, предложил ему, возвращаться к себе, в Смоленск.

- От границы недалеко, как – нибудь дойдём до дома с передышками. Благо не перед кем отчитываться. Это сибирякам далеко. Да они ещё и не знают, как здесь относятся к русским. У них же никаких прав здесь не будет!

Так дед вернулся домой. Невесту наречённую выдали замуж за другого. Он женился на Васелине и был счастлив с ней всё жизнь. Как там сейчас они? Остались на родине, не захотели покоиться в чужой земле. Спокойная, работящая, бабушка ни разу не упрекнула деда за озорство. А в молодости дед был большим озорником. А какая певунья, плясунья была сама в молодости! Как мало счастья надо русской женщине! Чтоб муж не пил, да детей побольше.

Дата добавления: 2015-07-20