Глава 6. Из Смоленска выезжали на родительский день, после пасхи

Из Смоленска выезжали на родительский день, после пасхи. Утром от­стояли службу в церкви, сходили на кладбище - простились с родными мо­гилами, наревелись так, что рёв был слышен даже в городе. После обеда, еще раз проверили всё ли взяли, помолились и выехали. Десять повозок на лошадях и двадцать на волах. По дороге к ним присоединились прочие переселенцы из Твери, и других городов Московской губернии. После Самары, откуда также выезжало несколь­ко семей, обоз уже составлял более сотни повозок, кибиток, бричек. Двинулись на Восток, вдоль строящийся ветки железной дороги.

С обозом ехал смоленский поп с по­падьёй, а также чиновник от «земельных» дел, проводник- вербовщик. Они ехали на лошадях. Кибитка у них была шикарная, на рессорах. В кибитке стоял диван, стол, табуретки и кресло. Грузные вещи везли во втором обозе, на быках, а здесь только домашние вещи и ещё какой- то скарб. В дороге рождались мла­денцы, их крестили, упо­коившихся, тех, что не перенесли дороги - отпевали тоже всем миром. По вечерам, во время стоянки, работы у батюшки всегда было много: вечерние службы, молебны, причастия, исповеди. Исповедаться наровил каждый, кто считал себя в чём-то грешным. Все были богомольны, верили, что всё от Бога и то, что сейчас им предстоял переезд, считали так же промыслом Божьим. Орешек думал, что самовольная отлучка от обоза - это также грех, поэтому решил вечером исповедаться.

После исповеди, Батюшка остановил Арефия и спросил, скучает ли он по школе? Арефий закончил в этом году четвёртый класс церковно-приходской школы. Учился он хорошо, и ему было разрешено досрочно сдать экзамен за четвёртый класс перед отъездом.

- Да ещё не понял, - сказал Орешек. - Работы много, и с Нюшкой приходится заниматься каждый день, чтобы не отстала, не забыла, но когда скучно - пытаюсь читать.

- Ты вот что, - сказал Батюшка, - возьми заодно Емельку Евдокимо­ва, я в своём обозе тоже с детьми продолжаю класс, но Емельке, с вашего обоза, не всегда приходится успевать на занятия, ведь вы приезжаете на стоянку позже, вот ты ему и помоги. Он смышлёный, не будет тебе в тя­гость. Помогай ему домашнюю работу делать, да проверяй, все ли он зада­ния выполнил. Вот и сам лучше будешь помнить пройденное, а если что, на­ведайся к матушке. По воскресным дням она ведёт грамматику и арифме­тику, да и Закон Божий не забывай, приходи ко мне в воскресную школу.

Теперь у Орешка почти совсем не оставалось свободного времени. Ночное, помощь родителям, занятия с Нюшкой и Емелькой - спать удава­лось урывками – несколько часов ночью, хорошо, если получится – немного днём. Но он не унывал. Интерес к путешествию у него не пропал и каждую свободную минуту старался определить по карте, которую ему дал Батюшка, где они сейчас находятся…

Глава 7

В тот вечер первый обоз остановился на стоянку у быстрой реки. Че­рез реку - мосток, вокруг - великолепный луг с высокой травой. Хорошо для пастбища, но место очень каменистое, ставить повозки приходилось вручную, отбрасывая валуны и камни. Быки изнурились и сразу легли. Весь сегодняшний путь шёл в гору.

- Каменный пояс начинается, - сказал дядя Митрофан. - Теперь беда со всей живностью. Ну, лошадей чаще подковывать будем, а вот быкам и прочим животным достанется...

Но всё же обоз продолжал двигаться вперёд. Медленнее, но двигался. Быкам и ко­ровам сплели из лыка подобие лаптей, обматывали копыта тряпками, по вечерам смазывали солидолом, дёгтем, оставшимся жиром. Стоянки делали чаще и длительнее, скот совсем исхудал.

Но время летело быстро. Прошёл Петров день. Всё больше жёлтых ли­стьев стало появляться на деревьях. Ветер по одному старался сорвать их с дерева и разносил по сторонам. Ночи становились длиннее, прохладнее. Въехали в полосу белоствольных берёз. Берёзы были такие же, как дома, только ли­стья мельче, а стволы совершенно белые, без чёрных прочерков. У Орешка дух захватывало от красоты. Каменный пояс поразил его своим видом. Настоящих гор он ещё не видел и поэтому, на первой же стоянке, расположившейся недалеко от деревушки Косогор, испросил раз­решения сходить в горы. К нему присоединились ещё несколько под­ростков. Повёл их в горы местный мастер – Вавила. Он показал ребятам каменоломни, где добывался малахит. Вавила рассказал и показал, какие поделки из малахита он делает: шкатулки, изразцовые плитки для печей, пасхальные яйца, разукрашенные росписью местных умельцев, и другие полезные для хозяйства вещи. Ребята были восхищены поделками, а Прокоп Сергиенко попросил у родителей разрешения остаться у Вавилы в уче­никах, что позднее пригодилось - так как он выучился ещё и печи класть.

В августе месяце стали поговаривать о том, что, видимо, придется где-то зимовать, в этом году до места не доехать. В конце августа мужики собрались в кружок на стоянке, которую устроили с целью не­большого отдыха для скота и стали рассуждать, где им лучше остановиться на зиму. Женщины в дороге пряли пряжу, и теперь вязали носки, варежки, платки, - готовились к зиме. Погода стояла уже осенняя, часто шли дожди, дети простывали, каш­ляли, сопливели. Дед Лекаш, смоленский знахарь, каждый вечер лечил ребятишек. Поставит их в кружок, в центре - большой горшок с раскалёнными угольями. Он бросает в него пахучие травы и заставляет дышать только носом. Того, кто уже не может дышать через нос, заставляет дышать дымом от горящего скрученного жгута, смазанного каким-то снадобьем. Запах ужасный, едучий, но помогало.

Остановиться решили ближе к Оренбургу, или в Оренбурге. Нужно было выбрать ме­сто, вырыть землянки, построить для скота сараи. Скота поубави­лось. Овец уже съели. Некоторых быков и лошадей тоже пришлось прирезать в дороге. Кто-то сломал ногу, кто-то в горах свалился в пропасть, Несколько животных объелись какой-то незнакомой травой. Лошадиному лекарю так и не удалось их спасти. С продуктами станови­лось скуднее. Проезжая через сёла, деревни, какие-то заимки - покупали у местных жителей муку грубого помола, репу, картофель, фураж для лошадей, овощи, капусту. Было время перелёта птиц. Мужчины - охотники били уток, гусей, другую дичь, ходили в леса на зайцев. Птицы летели к югу, на юг повернули и переселенцы.

Стало больше простора, леса встречались реже, всё больше берёзовые колки, развесистые тополя, осины. Дубы встреча­лись редко. Сёла и деревни располагались на огромных расстояниях друг от друга, чаще были небольшие, в пять- шесть дворов поселения (аулы), где жили смуглые, с раскосыми глазами люди, пасли овец, коз, коров, лошадей. Вот у них и приходилось покупать мясо или живых баранов. Русские деревни попадались совсем ред­ко. С овощами, картошкой и капустой стало совсем плохо. Да и муку до­ставали всё реже, с большим трудом.

Глава 8

К Оренбургу подъехали уже в сентябре. Погода установилась ясная. Расположились на окраине, поближе к реке. Стали рыть землянки, многие сняли квартиры, некоторых пригласили жить к себе местные жители, нуждавшиеся в помощи: привезти и наколоть дрова, водить скот на водо­пой, помогать по хозяйству. Дядя Митрофан остановился у местного богача, корову забрал, с пи­танием стало плохо. Орешек целыми днями пропадал в лесу или на реке. В лесу он ставил силки на зайцев, на реке удил рыбу. Рыбу заготавливали на зиму: солили, вялили. Пойманных зайцев отец решил коптить, как свиней, полу­чилось. Для быков построили сарай и занялись заготовкой кормов. Травы уже пожухли, приходилось собирать и бурьян, и желтые листья. Ездили по заимкам, пытаясь что-то прикупить, но с деньгами было плохо, та часть денег, которую выдали как подъёмные, подходила к концу, а следующую выдадут, когда люди приедут на место. Отец подрабатывал, где только мог. На­нимался молотить цепами зерно, веять, перевозить пшеницу с пашни в закрома к хозяину. Ремонтировал, или чинил крыши.

Строили и свою землян­ку. Теперь Орешек каждый день ездил в берёзовый лесок, версты за три - четыре. Пока быки паслись, он успевал срубить несколько берёзок, осин, спилить сосёнку. Землянку обкладывали кругляком, сверху положи­ли брёвна в два наката. Отец сам сложил русскую печь. Затопили – не ды­мит. – «Хорошо! - радовалась мама.- Это самое главное, в доме не будет дыма, и глаза не будет выедать!» - Они с Нюшкой обмазали землянку глиной. Глиной решили мазать и земляной пол.

- Перезимуем, - сказал отец.

На следующий день, в воскресенье, Орешек с отцом поехали в лес за сухостоем. Собирали, что придётся, так как местный лесник приезжим не разрешал вырубку без бумаги. На это требовалось специальное разреше­ние от лесничего. Выехали с рассветом. Мать собрала узелок с едой, напекла лепёшек, положила несколько вяленых рыбин. Место, куда они приехали, называлось «Гарь». Несколько лет назад здесь был пожар, загорелось во время грозы, теперь планировалось на этом месте новое насаждение сосёнки, расчищать разрешали всем. Оре­шек с отцом уже нагрузили телегу горелыми брёвнами, когда заметили в ку­стах тальника какое-то движение. Сразу же из кустов вышел человек. Вернее человечек. Маленький, хрупкий, грязный он нёс на руках щенка и что-то говорил по-кыргызски, но слёзы на щеках и протянутая вперёд рука, показывали, что он в беде.

- Наверно, побирушка, - предположил отец, а Орешек подал ему кусок лепёшки.

Потому как мальчик схватил лепёшку, быстро поделил её пополам, поло­вину отдал щенку, а вторую мигом проглотил сам, было видно, как он голоден. Отец велел Орешку отдать ему оставшуюся от обеда рыби­ну и кусочек зайца.

- Ты где живёшь? - поинтересовался отец. - Куда сейчас идёшь?

Мальчик жестами показывал на, якобы толстый живот, затем завыл по- волчьи и, встав на четвереньки, начал метаться по полянке, потом закрыл глаза и пошёл, поворачиваясь с одной стороны в другую. Щенок мельтешил за ним, повизгивая.

- Апа, аке бар? - спросил Орешек, вспомнив некоторые слова по –казахски, которые успел запомнить от общения с местными. - Уй кайда? (Мать, отец есть? Дом где?)

Мальчишка, что-то залепетал по своему, без конца повторяя, - Жайсан.

- Жайсан это аул, который мы проезжали, - задумчиво протянул отец, - а вот говорит мальчик по- моему о том, что где-то волки разогнали овец и он заблудился. Как же помочь ему вернуться домой?

Это оказалось не совсем так. Позже, когда Орешек уже говорил по - ка­захски, а Ахмет - по русски, они поняли, что мальчик батра­чил у бая – пас овец и однажды ночью, на летней стоянке, где кошары были огорожены только частоколом, в загон проник волк, подкопав под частоколом яму. Овцы стали метаться, орать, сбиваться в кучу в угол кошары, которая находилась от аула, примерно версты за полторы. Собаки подняли лай, к ним уже бежали собаки из аула, наконец, прибежали и люди, но сон подростка, после длинного, трудового дня, особенно на рассвете, крепок, как никогда. Мальчишка, ночевавший при отаре, ничего не слышал. Волк зарезал несколько овец, несколько штук покалечились сами во время свалки, трёх овец затоптали насмерть. Проснувшийся, наконец-то, парнишка, перепугавшись, не мог сразу ничего понять и, увидев подбегающих с улюлюканьем людей, бросился бежать в лесочек, расположенный недалеко. Там, просидел в кустах целый день, а, встретив детей из аула, узнал, что произошло этой ночью. Был он сирота, дальний родственник бая, который приютил его из жалости, что не мешало ему эксплуатировать родственника, как раба, награждая его оплеухами за малейшую провинность. Когда в лесу однажды потерялась овца – дядя избил его до полусмерти. Подумав, Ахмет решил, что наказание за этот проступок, будет более жестоким, и хотя у него не было никого на белом свете ближе и роднее, чем жители аула, решил уйти. Он слышал, что есть и другие аулы, большие. Называемые города, а он уже взрослый, сумеет заработать себе на пропитание.

И действительно пошёл, куда глядят глаза, держась восхода солнца, так как в ауле говорили, что в той стороне большой город. Щенок, увязав­шийся за ним ночью, когда он удирал от толпы, был рядом с ним. Ахмет, сначала хотел оставить его в ауле, но идти туда побоялся, а детвора, игравшая с утра в лесу, уже убежала. Тогда он ре­шил взять щенка с собой. Это было единственное родное ему существо, которое делило с ним его тяготы жизни.

Когда выгнали на пастбище отару, Ахмет вернулся в кашару, взял принадлежащую ему торбочку, в которой хранились все его вещи. Тёплая кофточка, рваные штаны, какие-то личные его бумаги, которые, как говорила одна байбиче (пожилая женщина), расскажут всем, что он есть Ахмет Наурызов, пра-пра-правнук великого чингизида, одного из царевичей, сына Чингизхана, а всего их было у Чингизхана семьдесят. И умертвил их всех царь Узбек, который силой отнял власть у чингизидов. Ещё она поведала о том, что его отец и мать погибли от страшной чёрной болезни, и из всей родни у него никого не осталось, но у него хорошая карма, ему повезёт в жизни, он станет большим человеком.

В углу, на перевёрнутой, плетённой из ивняка корзине, лежали остатки от вчерашнего ужина: лепёшка, которую он не успел съесть, так как уснул, да горсть курта. Покормив щенка тем, что ещё оста­валось, попив молока из маленького котелка, он решил котелок тоже взять с собой. И вот уже третий день Ахмет шёл на восток, пока не встретил Орешка и его отца. Он сторонился проезжей дороги, боясь, что кто- ни­будь его опознает, шёл лесом, уже два дня ничего не ел, но сам-то хоть ягоды находил, а вот щенок совсем голодный.

- Ты кто? – спросил его Орешек, - я Орешек, - он ткнул себя в грудь пальцем. Это мой тятька – Иван, а СЕН КЕМ? (ты кто? - казахск.) Как тебя звать?

- Мен Ахмет - понял мальчик вопрос.- Мынау – Майляк, - указал он на щенка, который растянулся у его ног и сладко посапывал.

- Ну что ж! - громко сказал отец, забираем его с собой, пусть у тебя будет друг, а у нас с мамой ещё один сын. В тесноте, да не в обиде!

Двинулись в обратную дорогу. Орешек не мог прийти в себя. Как это тятька правильно решил? А он бы никогда не догадался. Чужой чело­век в доме! Что-то мама скажет? Приехали уже затемно. Мать стояла у дверей землянки. Увидев подъезжавшую телегу, подошла помочь разгрузить брёвна и сучья, но отец остановил её, напевая:

- «В нашем полку прибыло, прибыло. Ой да ладо, прибыло - прибыло». Иди-ка, мать, готовить ужин. Мы здесь сами разберёмся, что к чему. Он был оживлён, неестественно весел.

- Боится, как сказать маме, - подумал Орешек. Стали разгружать воз. Ахмет оказался очень сильным. Пока Орешек с отцом снимали одно бревно вдвоём, он один снял и отнёс бревно в ограду.

- Ты очень - то не надрывайся, - сказал отец Ахмету, словно тот, что-то понимал, затем погрозил ему пальцем и указал на себя и Орешка.

Закончив разгрузку, они вошли в землянку, щенок тоже зашёл с ними. Нюшка, увидев щенка, бросилась к нему, приговаривая,

- Какой хорошень­кий, какой пригоженький! Орешек, где ты его взял?

- А мы его нашли в лесу, вместе с Ахметкой, - сказал весело отец.- Прини­майте их теперь в нашу семью! Теперь у тебя Нюша, будет два братца.

Мать молча смотрела на них, ничего не понимая. Отец пояснил, где и как они нашли Ахмета, и резко объявил:

- Теперь он будет жить у нас, пока всё не проясниться. Ничего, проживём! В тесноте, да не в обиде, - ещё раз подчеркнул он.- Парень он, видно работящий, зря хлеб есть не будет. Да и Орешку веселее, всё не одному по лесу, да по полю мотаться. И тебе, матушка, спокойнее, а то ведь испереживаешься, пока Орешек на ры­балке или охоте. Считай, что и тебе повезло. И у Нюшки теперь два за­щитника! Да, доча? Возьмём Ахметку к себе?

Распахнув свои синие глаза, Нюша смотрела на нежданного гостя - и, прижимая щенка к себе, потребовала: «Только собачка будет моя!».

Так Ахмет остался жить у Орешка.

Теперь по утрам, они споза­ранку убегали на реку, затем в лес проверять силки. Затем в поле собирали бурьян и косили кое-где оставшуюся, уже пожухшую траву. Орешек усиленно занимался с Ахметом изучением русского языка и в свою очередь интересовался, как это будет на казахском языке. К концу месяца оказалось, что они сносно понимают друг друга, теперь Орешек решил, что можно попробовать за­ниматься и письменными работами: грамматикой и арифметикой. Они выбрали послеобеденное время и часа по два - полтора занимались ежедневно, предпочитая занятия за сто­лом, который Орешек вместе с отцом сколотили, как только приехали. Нюшка ходила в местную школу. Проверять её задания приходилось так­же Орешку. Времени у него всегда было в обрез. Он уже давно не наведывался к дяде, даже стал скучать по Машеньке и, невольно признался себе, что и по Христе тоже.

Часто, сидя на берегу реки с удочкой, он вспоминал какие у неё серые глаза и сравнивал их с шипучей волной. Впомнил, как в обозе они по вечерам играли в догонялки или прятки. Однажды он погнался за Христей, а она возьми да и споткнись - свалились в высокую траву. Христя внизу, Орешек наверху, но он чувствовал, как у неё коло­титься сердце и на миг замер. Потом они смущённые, покрасневшие, воз­вращались на стоянку, держась за руки. С тех пор, как только Орешек ви­дел Христину, она опускала глаза. Что бы это могло значить? Он решил вечером сходить к дяде, отнести обещанного им зайца.

Уже стояла середина октября, уже выпал и растаял снег, небо всё время было хмурое, низкое, невесёлое. Проверяя в лесу силки, мальчики обнаружили в петлях, кроме зайца ещё двух больших птиц, это были касачи. Что заставило их лезть за приманкой? Ведь в полях ещё было много зёрен, ещё не было голодно! Тем не менее, ребята были очень довольны находкой. Ахмет нашёл в своих силках тоже зайца и какую-то незнакомую птицу, как позже выяснилось, это был коршун, он видимо, бро­сился на привязанного за ножку живого воробья. Домой вернулись с бога­той добычей.

Вечером, нарубив дров и затопив печку, Орешек отправился к дяде с гостинцем. Дома он, с помощью Ахмета, чисто разделал зайца, снял шкурку, отрезал лапки. Теперь нёс тушку в завёрнутой хол­стинке. Навстречу выбежала Машенька. Чмокнув Орешка в щёку, пота­щила его в горницу. Поздоровавшись, он передал тёте тушку, спросил, где дядя и, стесняясь, сел. Он всегда робел при тёте, чувствовал себя неуверенно.

- Что так долго не приходил? - спросила Машенька - Про тебя уже Хри­стя спрашивала? Прямо заспрашивалась, где, да где Орешек? Словно я тебя пасу. Ты надолго, а то я за ней сбегаю?

- Не стоит, - пробурчал Орешек, - поздно уже. Она наверно спит. Вот на Николу Святого придём вдвоём. Теперь у меня друг есть, а может брат, не знаю ещё. Тогда уж и с Христей повидаться не грех!

- Как не знаешь, кто это? - воскликнула Машенька.

- Какой ещё брат? Откуда? - задала вопрос тётя.

Обе они говорили од­новременно.

- Да мы с тятькой в лесу мальчишку нашли, из дома убежал. Так тятя его к нам в дом забрал, теперь у нас живёт. Кыргызёнок, в батраках у бая служил, овец пас, ночью волк в кошару забрался, сколько-то загрыз, вот он со страху и убежал, говорит из Жайсана. Мы с тятей, в «Гарь» ездили за дровами, там его и встретили. Хороший мальчишка, уважительный, до­брый такой. Теперь я с ним везде хожу и в лес, и за рыбой, и в доме, что сделать, первый берётся, да потяжелее работу старается взять на себя.

- Какой ещё кыргызёнок? Вот бы посмотреть! – вскинулась Машенька.

- Вооб­ще-то он старше меня на два года, а не скажешь, такой худющей. Мама стара­ется его лучше кормить, но он стыдится, даже жевать неза­метно пытается за столом. Когда мы его привезли, мама сразу нагрела воды и вымы­ла его в закутке, а одежду сожгла, так он в моих штанах и рубашке ходит, ему впору. Вот и зверя теперь больше берём и рыбы. Этого зайца тоже он поймал, вернее, в его петле нашли, Ну как вы здесь живёте? Что нового?

- Ты, Орешек, совсем большой стал. Эвон, какой вымахал за лето, настоя­щий мужик! Что мать-то? Не жалеете, что поехали? - вежливо осведоми­лась тётя.

- Мне интересно, я не жалею. А мамка с тятькой грустят. Каждый вечер, что- нибудь вспоминают. Мама плачет. Да вы бы, когда и зашли в гости-то, теперь у нас уже и землянка готова, а дядя где?

- Да в ям пошёл, письмо отправить. Намедни, от Александра Паршина де­пеша пришла, пишет, что в Семипалатинске устроился, уже дом купил. Пишет, что не жалеет, что переехал. Это хорошо! Будет, где нам остано­виться на первое время, - молвила тётя.

В это время пришёл дядя и обратился к Орешку с теми же вопросами. Потом попросил передать отцу, чтобы тот зашёл как-то днесь – есть дело.

Орешек попрощался со всеми и направился к выходу, Машутка догнала его у порога и сунула что-то в карман, шепнув, чтоб пришёл в воскресе­нье обязательно и привёл с собой Нюшку и кыргызёнка. Тётя передала с Орешком крынку молока и горшочек масла. Велела кланяться отцу и матери, приглашала в гости на Спас.

Дома Орешек развернул гостинец, в нём оказались сдобные калачики и горстка леденцов. Поделив всё на равные части, он угостил домашних.

Больше всех радовалась Нюшка. Своими калачиками она поделилась со щенком. За прошедший месяц, он поправился, вырос, шерсть на нём лоснилась, он оказался хорошим охотником, хорошо поддавался дрессуре. Когда мальчики брали его на охоту, он беспрекословно носил поноску, вытаскивал, упавшую в камыши утку или какую - то другую дичь. Его нюх был абсолютен. Он находил любой спрятанный от него предмет и нёс его хозяину. За хозяина он по-прежнему принимал Ахмета, но больше всего был привязан к Нюшке.

Холода наступали стремительно. В начале ноября выпал снег, хорошо, что уже подготовили к зиме основное: привезли дров, заготовили немного сена. Отец купил у мельника воз соломы. Ахмет осмелел и предложил отцу поехать в Жайсан, где он работал у дяди, и потребовать, положенное ему жалование за три года каторги, или поменять заработанное на сено. Отец пытался его отговорить, но Ахмет настаивал и отец обещал, что если у них действительно будет нужда, он воспользуется его предложением. На том и остановились.

Дата добавления: 2015-07-20