Докладная записка 8 страница

Еще раз прошу Вас простить меня за беспокойства.

Поздравляю Вас с праздником 1-го мая, желаю Вам здоровья,

бодрости и успехов.

Уважающий Вас,

Ваш — Н. Демидов

Прошу Вас передать мои лучшие пожелания Марии Георгиевне.

Датируется по содержанию

Н. В. Демидов в Отдел Агитации и пропаганды
ЦК ВКП(б) тов. Щепилову

<1949 г>

Я около 30-ти лет проработал в качестве ближайшего помощника К. С. Станиславского в его педагогической и исследовательской деятельности. Книга, написанная мною, является продолжением и дальнейшим развитием идей и методов Станиславского. Она — результат длительного педагогического опыта и разъясняет многое из сказанного Станиславским и продвигает дальше дело театрального творческого воспитания.

Моя книга «Искусство жить на сцене» весной 1946 года сдана в Управление Агитации и Пропаганды ЦК ВКП(б).

Для получения рецензии специалиста, книгу направили в ВТО. ВТО передал ее театроведу Аршаруни. Он дал отрицательный отзыв, после чего книга была возвращена автору.

Как рецензия Аршаруни, так и разбор ее мною, приложены здесь.

Рецензият. Аршаруни дала совершенно превратное представление о книге — о ее содержании и о ее значении. Рецензент, будучи исключительно теоретиком и нисколько не практиком дела, — не мог увидать главной силы книги: действенности нового практического подхода при воспитании и обучении актера законам творческого состояния. Ему нужны были теоретизирования, а главное в книге — практические приемы и методы работы он посчитал за незначительные пустяки.

Перелистав наспех книгу, по «соображениям экономии времени» (его слова) — он отклонил от себя обстоятельный ее <разбор> и ограничился только тем, что выдернул из нее несколько фраз и, истолковав их по-своему, безответственно возвел на автора несколько тяжелых абсурдных обвинений и только.

Вот некоторые из них:

Он приписывает автору проповедь «самотека» и «невмешательства». Автор будто бы утверждает, что вмешиваться в творческий процесс вообще нельзя.

Это можно говорить, только не прочитав книги, — вся она сплошь состоит из приемов «вмешательства» и управления творческим процессом.

Или другое обвинение: будто бы автор проповедует агностицизм. Как можно это говорить, когда каждая страница книги проникнута одним стремлением: практически изучить психологические законы творческого процесса и овладеть ими.

Третье обвинение рецензента: он старается изобразить автора, как новичка в своем деле, как верхогляда и невежду.

Это опровергается тем, что автору было доверено руководство школой Московского Художественного театра после Сулержицкого и Вахтангова и преподавание в ней и в Театре имени Станиславского его «Системы». А также опровергается официальной аттестацией самого Станиславского, в которой он называет меня своим «ближайшим помощником в течение около 30-ти лет в его педагогической и исследовательской деятельности»; и, наконец, тем фактом, что я, как специалист-педагог, участвовал в редактировании его последней книги «Работа актера над собой», о чем Станиславский пишет на 16 и 17 стр. в «Предисловии» к этой книге: «Большую помощь оказал мне при проведении в жизнь «системы» и при создании этой книги режиссер и преподаватель Оперного Театра моего имени Н. В. Демидов. Он давал мне ценные указания, материалы, примеры; он высказывал мне свои суждения о книге и вскрывал допущенные мною ошибки. За эту помощь мне приятно теперь высказать ему свою искреннюю благодарность».

За последние 2 ¹/₂ года рукопись еще несколько раз пересмотрена автором. Материалы перегруппированы таким образом, что вся принципиальная часть пошла в начало книги, в первую часть, все же частности и подробности, интересные главным образом специалисту, — отнесены во вторую часть. Кроме того, кое-что дополнено и сделано более ясным и наглядным. И в этом виде книга предлагается вновь на рассмотрение в целях обнародования этого труда — результата 30-летнего театрального педагогического опыта.

Начало книги, под названием «Вместо предисловия», представляет собою краткий обзор содержания книги. Перед ознакомлением со всей книгой прошу сначала ознакомиться с этим кратким обзором.

Н. Демидов.

Адрес: г. Улан-Удэ. Бурято-Монгольская АССР. Ул. Смолина, 26, комн. 47.

Датируется по содержанию.

Из письма Н. В. Демидова к Ф. В. Евсееву

[1944 г. Беломорск.]

[...] В результате всяческих поисков и изысканий посчастливилось набрести еще на целый ряд еще более плодотворных мыслей, но это уже в другой области, в области научной.

Дело в том, что столь пугающее всех темное «подсознание», которого строго воспрещалось дотрагиваться — оказалось не столь страшным и неприступным.

Дело тут оказалось в «автоматизмах», которые можно и создавать, и воспитывать, а также управлять ими. Не знаю как для Вас, а для меня это «сногсшибательное» и в двух словах об этом не скажешь.

Понял я это не очень давно, но, оглядываясь назад, вижу, что все 25 лет, что я, переменив направление[†††††], занимаюсь поисками и применением нового — я иду именно по пути исследования автоматизмов и овладевая именно автоматизмами. И теперь передо мной, хотя еще и не стройная, но вполне ясная картина. Немалую услугу оказало мне мое медицинское образование и увлечение (в свое время) психопатологией.

По-видимому, в научном отношении это открытие немалого значения, и если дать ему ход — было бы изрядным вкладом в науку, Но справиться со всем этим объемом идей, задач и материалов мне сейчас... признаюсь, трудновато. И успею ли — не знаю. Во всяком случае, что в этих условиях могу — все сделаю. [...]

Ф. 59. Черновой автограф. Фрагмент опубликован: ПКНО, Ежегодник 2002, М. 2003, С.239.

Н. В. Демидов к Ф. В. Евсееву

<1949 г.> Улан-Удэ

Дорогой мой Ф<едор> В<асильевич>

Чтобы ты не питался разными обо мне ложными сведениями (от Ан<ны> М<атвеевны> или еще от кого), пишу тебе о всех моих злоключениях.

В Москву я приехал, как ты помнишь, более или менее в порядке. Но постепенно равновесие мое стало расшатываться, и последние недели (когда тебя уже не было) я чувствовал себя совсем не важно.

Добрался я сюда благополучно. Начал работать и в Училище и в театре. Должно быть от этой нагрузки, да от климата, да после московских передряг, здоровье мое стало капризничать. Начались боли за грудиной в форме спазмов и припадков. Пришлось лечь. Но и этого мало, несмотря на всякую врачебную медикацию, лучше не стало — наоборот, хуже. Отвезли меня в больницу. Лечили меня местные «светила». И довели до того, что у меня случился инфаркт сердца (т. е. закупорка в нем сосуда и вследствие этого омертвение небольшого кусочка сердца), Температура была около 40°, к этому слабость и припадки и вообще, чуть я не отправился к праотцам.

Кое-как, чуть ли не насильно я уехал домой. И тут, выбросив всю аллопатию, я принялся за свою гомеопатию. И представь себе, стало лучше, лучше... температура постепенно спала до нормы, припадки и боли прошли совсем. Прежние врачи мои посещали меня и только диву давались: «должно быть и могучий же у вас организм». (О гомеопатии я с ними ни слова.)

Вот уже месяц, как я работаю если не в полную, то почти в полную нагрузку. Только пока берегу себя от длительных, а также и резких движений. И вот, пока держусь.

Конечно, здешний климат мне совсем не по плечу, а врачи категорически гнали меня отсюда с первых же дней болезни и сейчас не дождутся, когда я уеду. Но я все-таки пробую довести до конца учебный год и тем выполнить свои обязательства, как перед директором Училища, так и перед учащимися. Признаться, мне и жалко расставаться с ними — многое сделано и если еще немного усилий — вот и студия с неплохим составом и даже репертуаром. Но... климат все-таки, по-видимому, для меня никак не приемлем и грозит мне всякими осложнениями.

Поэтому, хочешь, не хочешь, а надо прицеливаться на Москву.

От Куусинена известий пока нет, хоть я ему и писал. Может быть, книга моя сейчас не современна?.. Но, по правде сказать, где же, как не в ней подлинная и вполне практическая борьба с формализмом в искусстве? Преклонения перед иностранщиной в ней тоже нет ни запаха...

Как-никак, а до моего приезда должно быть опять дело будет стоять и ждать.

Пока до завтра. Спешу на работу.

12/:.. Пишу урывками, т. к. пытаясь наверстать время, я много занимаюсь по Училищу.

Приготовил спектакль «Бедная <невеста»>, теперь делаю некоторые одноактные вещи, а также начал «Платон Кречет».

Ввиду того, что переезжать в Москву мне все-таки не избежать (из-за моей гипертонии), то, по-видимому, — как здесь меня ни ценят, как ни упрашивают и ни привлекают тем или другим — придется ехать восвояси.

Что касается работы в Москве, я не знаю, пока что об этом не думаю.

Но вот о чем я не могу не думать. Вся моя предыдущая жизнь показала, что совместное проживание с Анной Матвеевной для меня совершенно немыслимо — ото всех этих домашних неприятностей и раскачалась моя болезнь, в результате которой — и припадки, и больница.

Осенью, после всяких ее «ошибок» и чересчур самостоятельных поступков, в результате чего стало известно даже милиции — у нас на квартире была беседа четверых: Ан. М., Галины Ильиничны, Пайкиса и меня. В этой беседе Галина высказала свое желание, чтобы мать уехала в Калинин, Ан. Мат. С этим согласилась, с тем чтобы Гал... <Конец письма отсутствует. — Ред.>

Датируется по содержанию.

Б. Н. Ливанов к Н. В. Демидову в Улан-Удэ

10.04.1949. Москва

Дорогой Николай Васильевич!

Мы были очень огорчены, узнав о Вашем нездоровье. Очень рады, что все, Слава Богу, обошлось благополучно. Николай Васильевич, надо Вам беречь себя. Ваши знания и любовь к искусству так драгоценны. Ни в коем случае, очень просим Вас, не

быть в Улан-Удэ дольше чем Вы можете там быть. Я говорю о жаре тамошней и о других всяких тамошних вредностях для Вашего здоровья.

Вале[‡‡‡‡‡], очень милой, славной вашей ученице, которая нам всем очень понравилась — я все, что меня она просила — устроил. Она встречалась с главным нашим гримером М. Г. Фалеевым. Ее и гримировали, и фотографировали. Она как будто довольна. Николай Васильевич, дорогой, ждем Вас в Москве с нетерпением.

Целуем,обнимаем

Ваши Ливановы

Евгения и Борис.

10 IV 49 г.

Характеристика на педагога-режиссера
тов. Демидова Николая Васильевича

1949 г. Улан-Удэ

Режиссер-педагог тов. Демидов Н. В., работая в Бурят-Монгольском ордена Ленина театре оперы и балета в гор. Улан-Удэ в качестве режиссера, проявил себя высококвалифицированным театральным работником.

Им с большим успехом поставлен ряд спектаклей, в том числе «Ключ счастья», «Кнут тайши» на бурят-монгольском языке, опера «Русалка» и другие.

Тов. Демидов Н. В. обладает большим опытом, уменьем педагога, что имеет большое значение при работе режиссера.

Имел ряд поощрений от руководства театра и по линии Управления по делам искусств.

Активно участвовал в общественной жизни театра.

Главный режиссер Б-М ордена Ленина

театра оперы и балета — Народный артист СССР,

лауреат Сталинской премии

Г. Цыдынжапов

Печать:

Управление по делам искусств при Совете Министров Б-М АССР

Датируется но содержанию.

Характеристика преподавателя Бурят-Монгольского
Театрально-музыкального училища им. Чайковского Н. В. Демидова

Н. В. Демидов, в качестве преподавателя класса мастерства актера, работал в училище в течение 2-х лет: 1947-1949 уч. годы.

Первый год он работал в училище по совместительству, состоя в основном на работе в Бурят-Монгольском театре в качестве главного режиссера; второй год отдавал свои силы полностью училищу. Опытный вдумчивый педагог, глубокий знаток актерского творчества, Н. В. Демидов, несмотря на тяжелую длительную болезнь, не считаясь со временем, работал со своими учениками и дал им много нового и ценного в области освоения мастерства актера, в результате чего организовался крепкий, творчески спаянный коллектив.

Благодаря высокой внутренней культуре и знанию предмета, Н. В. Демидов также внес много ценного в методику преподавания других специальных дисциплин (сценическая речь, вокальный класс, музыкальные ансамбли) и с присущим ему энтузиазмом старался поднять культуру Бурят-Монгольского Театрального училища на более высокий уровень.

Н. В. Демидов заслужил уважение со стороны учащихся и всего коллектива педагогов всеобщую любовь и уважение.

Выпуск, сделанный им в 1949 г. по театральному отделению училища, является плодом его трудов и отличается от всех предыдущих выпусков большой художественной зрелостью и слиянием актеров с образом. Дипломные спектакли, показанные выпускниками т. Демидова общественности города Улан-Удэ, произвели на всех присутствующих сильное впечатление простотой, естественностью, осмысленностью и силой игры будущих молодых актеров.

Директор Бурят-Монгольского Театрально-музыкального училища им. Чайковского Миронская-Прозорова.

25.VII-1949 г.

Печать:

Бурят-Монгольского

Театрально-музыкального училища

Н. В. Демидов к Е. Д. Миронской (Прозоровой),
директору Бурят-Монгольского театрально-музыкального училища
им. П. И. Чайковского. Улан-Удэ

(Надпись на программке дипломных спектаклей

4-го курса Театрального отделения.

1948-1949 учебный год)

09.07.1949. Улан-Удэ

Милая и дорогая Екатерина Дмитриевна!

Вот и конец нашей случайной встрече. Благодарю Вас за всё: за Ваше внимание, вдумчивость, за чуткость, за истинное понимание правды, красоты и настоящего в нашем театральном деле. Оно так редко! Говорят о нем многие, но мало кто понимает и чувствует сердцем. Между тем, только оно-то и может называться искусством. Остальное: ремесло, включая сюда даже и прославленное «правдоподобие». И наша новая нарождающаяся жизнь сметёт скоро и все подделки под искусство, как сметает она старую, фальшивую и отсталую жизнь.

Не могу забыть также вашего участия лично ко мне и помощи в грозные дни моей тяжкой болезни.

Очень, очень хотел бы, чтобы встреча наша и работа вместе повторились. И на срок более долгий.

Уважающий и признательный Вам — Ваш —

Н. Демидов.

В. Г. Витрищак и A.M. Бабахай к Н. В. Демидову в Улан-Удэ

<1948> Маршанск Тамбовской обл.

Дорогой Николай Васильевич!

Пишут Вам два Ваших преданных ученика Витрищак Василий Григорьевич и Бабахан Aнна Михайловна из г. Тамбова. Как Вы живете, дорогой наш Николай Васильевич? С большой радостью мы вспоминаем те дни, проведенные с Вами на Сахалине. Мы попали в руки режиссера, друга Токарева, некоего Галицкого и вот уже 8 месяцев клянем свою судьбу, так жестоко поступившую с нами. Как хочется вырваться, уехать куда-нибудь, как бы хотелось работать с Вами или хотя бы в том городе, где работаете Вы. Осенью, т. е. в августе месяце, несмотря ни на какие трудности в устройстве, едем в Москву искать места. Николай Васильевич, напишите нам о себе: как вы живете, как

работаете, как Ваше здоровье, как движется издание Вашей книги. На протяжении 8 месяцев мы закрепили полученные указания от Вас и все больше и больше ощущаем верность и силу их и как явственно замечаем вокруг пошлость и ложь в кривляний на сцене.

Пишите нам но адресу: г. Маршанск Тамб. об. г. почта до востребования.

Преданные Вам Бабахан и Витрищак.

Датируется по содержанию.

В. Г. Витрищак и A.M. Бабахан к Н. В. Демидову в Москву

<1950>г. Курск

Дорогой наш учитель Николай Васильевич!

Пишут Вам: Василий Григорьевич и Анна Михайловна из г. Курска, где мы работаем в театре.

Хочется поделиться с Вами своими творческими впечатлениями, следуя на сцене Вашим заветам, Вашему учению.

В результате 2-х годичной работы с Вами на Сахалине Анна Михайловна завоевала большой успех у зрителей, как в г. Тамбове, так и в Курске, ее считают лучшей актрисой. Она сыграла за 5 месяцев: Лизу — «Живой труп», Лизу — «Дворянское гнездо», Ларису — «Бесприданница», Лену Журину — «Счастье». В театр беспрерывно звонят: «когда играет Бабахан?». Я принят зрителем тоже хорошо. Но плохо — руководством, которое здесь такое же, как и в Тамбове — представлено родствениками Токарева и Германа. Режиссеры заставляют говорить не своим голосом и беспрекословно исполнять их «гениальные» мизансцены. В театре катастрофически слабая режиссура, и меня очень волнует судьба Анны Михайловны, которая может вырасти при наличии режиссера в очень интересную актрису.

Мне пришлось сыграть за это время в Курске: Каренина — «Живой труп», Лема — «Дворянское гнездо», Воропаева — «Счастье», генерала Лаврова — «Тайная война». Но тоскливо и скушно, когда слышишь только о тончике, о голосе и когда тебя загоняют, как животное, в клетку.

Дорогой Николай Васильевич, напишите, как Вы живете, над чем работаете, какова судьба Вашей книги? Будем так счастливы получить от Вас весточку.

Горячий привет Екатерине Александровне.Любящие Вас

В. Витрищак

А. Бабахан р.

Курск Драм, театр им. Пушкина.

P. S. Приносим глубокое извинение, что перед отъездом в Курск не позвонили и не зашли к Вам — уехали так внезапно.

Датируется по содержанию.

ИЗ ПИСЕМ Н. В. ДЕМИДОВА к Н. С. и Л. В. ДРОНОВЫМ

Н. В. Демидов кН. Си Л. В. Дроновым в Москву

10.06.1949 г. Улан-Удэ

Милые и дорогие

Николай Сергеевич и Людмила Васильевна!

Телеграмму вашу получил 6-го мая. Спасибо. Сейчас идут годовые экзамены и работы к ним, конечно, много. Судя по всему, выедем отсюда или в самом конце июня или в начале июля. О дне выезда и приезда заранее Вам сообщим.

В этом году но сравнению с прошлым годом — самочувствие теперь с наступлением жары значительно хуже. Может быть это еще и потому, что дают себя знать последствия прежних зимних припадков и больница... Во всяком случае, дотягиваю с трудом.

<...> Целую вас

Ваш Н. Демидов

Улан-Удэ. Бур. Монг. АССР

улица Ранжурова 8 Т<еатрально> М<узыкалыюе> У<чилище>.

Н. В. Демидов к Н. С. Дронову

09.08.1949 г. Москва

Дорогой Николай Сергеевич!

Приехали мы в Москву 22-го; я сейчас же позвонил на вашу квартиру и узнал, что вы в Ленинграде. <...>

Перед отъездом из Улан-Удэ получил ваше письмо. Благодарю вас за ваше доброе дружеское отношение и участие.

Два слова о себе. Похоже на то, что обратно в Улан-Удэ, несмотря на чрезвычайно благоприятные условия и жизни и работы там, — я все-таки не поеду и останусь здесь в Москве. Что дальше — неизвестно. Книга моя сейчас просматривается в ЦК. От результатов этого просмотра тоже зависит очень многое.

Вообще... пока все не ясно и неопределенно. Самочувствие здесь как будто несколько лучше. У врачей еще не был.

Целую Вас и желаю здоровья, силы и душевной твердости.

Ваш Н. Демидов.

Привет Вам от Екатерины Александровны.

Н. В. Демидов к Н. С. Дронову в Германию [§§§§§]

03.09.1950 г. Москва

Дорогой Николай Сергеевич!

Только вчера вечером кончил свою статью[******], снес ее на просмотр Александре Петровне[††††††]. Она одобрила. Сегодня отправлю ее Куусинен. Я уж сговорился с ним об этом. После его замечаний — отправлю в редакцию. <...>

Здоровье мое как будто лучше. Только последнее время очень утомился со статьей и эти дни чувствую слабость и усталость. Лекарство ваше продолжаю. Балашов мой недели через 1¹/₂-2 возвратится в Москву, а пока я занимался только статьей. Но она настолько ответственна, что брала себе все время и все внимание.

В общем, все-таки, хорошо бы выехать куда-нибудь на природу. Не знаю, удастся ли.

<...> «Поджигателей» здесь не достанешь — нарасхват. Но придется пытаться несколько раз и у знакомых и в библиотеке.

Вот, пока кажется и все.

Целую Вас и желаю здоровья: и покоя.

Ваш Н.Демидов.

Привет от Екатерины Александровны.

Н. В. Демидов к Н. С. Дронову в Германию

31.10.1950 г. Москва

Дорогой Николай Сергеевич!

<...> Статья моя, хоть и давно сдана в редакцию, но почему-то выпуском задерживается. Как выйдет — перешлю Вам.

Эту неделю всю валяюсь — грипп. Положили в постель и вставать не дают. Делаю, что можно, лежа.

Людмилу Васильевну до сих пор не видал. Переговариваемся по телефону. Балашов мой все еще не вернулся из поездки по Сахалину.

Последние сахалинские новости такие: Алексеев опять попался в воровстве, и его выслали на материк, а куда — неизвестно.

Токарева оттуда убрали. Режиссером там кто-то из Владивостока, кажется, говорят, неплохой.

<...> Вот, кажется, и все мои новости.

Целую Вас и желаю всего хорошего.

Ваш Н. Демидов

Привет от Екатерины Александровны.

Н. В. Демидов к Н. С. Дронову в Германию

08.12.1950 г. Москва

Дорогой Николай Сергеевич!

Во-первых, поздравляю Вас с днем вашего рождения и желаю Вам здоровья, сил, успеха в делах и покоя.

Во-вторых, письмо Ваше получил, телеграмму тоже. Благодарю за поздравление и пожелания.

<...> Статья моя больше 2-х месяцев валяется в редакции. Всё обещают напечатать и всё оттягивают. Дискуссия идет так не по существу, что вероятно, вот-вот ее прикроют за ненадобностью...

За книгу принялся.

Здоровье, пожалуй, несколько к лучшему. Но и требования мои к нему с моей стороны очень снисходительные. Думаю, что к серьезной работе еще приступить не могу. Но как будто через какое-то время и с этим справлюсь.

<...> Вот и все мои скучные новости.

В следующем письме, может быть, будут веселее.

Любящий Вас

Ваш Н. Демидов

8/ХII 50 г. Привет Вам и поздравление от Екатерины Александровны.

Н. В. Демидов к И. Си Л. В. Дроновым в Германию

<Послс 27 января 1951 г. Москва>

Милые и дорогие мои Николай Сергеевич и Людмила Васильевна!

Только что получил вашу поздравительную телеграмму по поводу выхода моей статьи. Сердечно благодарю вас.

Должен сказать, что урезана она не меньше как вдвое, многие места смягчены, из боязни причинить неприятность Кедрову и другим. В общем, печатание ее стоило немало крови и нервов.

Сейчас, в том виде, как она есть, оказывается, на многих производит хорошее впечатление. Окажет ли действие — неизвестно. По правде сказать, дискуссия в конце, и в Комитете уже, кажется, есть свое решение. И оно в пользу Кедрова, что искусство наше потянет не вверх, а резко вниз.

Предполагается всесоюзная театральная конференция. Но выступать я не буду. Это может стоить мне слишком дорого.

Володя тоже написал уже целых 3 статьи. Первую из них обещают напечатать, и, может быть, в одну из ближайших суббот. Так что тоже следите.

<...> Балашов мой, увы! оказался вообще нестоящим внимания человеком. И не заявлял и не заявляет о себе, хоть здесь в Москве уже 2 месяца. И ничего мне не платит и не собирается. Жалко времени и сил, потраченных на него. Да и материально я пропустил из-за него многое. Начать с того, что дача простояла никому не сданная, т. к. он собирался брать ее (или хоть часть ее). Да и уроки мои gо 3, по 4 и даже по 5 часов остались бесплатными ради «прекрасных глаз». А сейчас для меня это уязвимое место. И он знал и знает это. Во всякое другое время это не имело бы никакого значения, а теперь, пока не окрепну, чтобы подрабатывать, или не выйдет книга — это для меня значение имеет. К сожалению.

Целую вас обоих

Н. В. Демидов.

Датируется но содержанию.

Н. В. Демидов к Н. Си Л. В. Дроновым в Германию

19.02.1951 г. Москва

Дорогие Николай Сергеевич и Людмила Васильевна!

Письма ваши оба своевременно получил. Спасибо. Обо всем и, по-видимому, более подробно напишет Екатерина Александровна. Я же скажу только, что все вожусь со своей книгой. И нахожу много недочетов, небрежностей и, кроме того, появляются всякие новые идеи. В практике ничего они не меняют, но в теорию вносят новое, а теперь, когда в дискуссии так неуклюже и неверно, хоть и смело (как всегда делают мало понимающие люди), задета теория — приходится обращать на нее особое внимание. Да это и хорошо. Прочищает мозги.

Однако на деле это доставляет немалые хлопоты. Пыхчу, понемногу справляюсь.

Володина статья выйдет как будто бы в субботу 24-го. Но в немилосердно урезанном виде.

Какой отклик на мою статью? Да, мне кажется, никакого. Во всяком случае, никакого дельного. По-моему, ее даже и не поняли. И трудно понять — урезана; а многим не хочется понимать.

Мне эта работа над ней, как-никак, была в пользу.

Милая Людмила Васильевна, ну что это Вы приводите какую причину — почему избегаете писать мне?.. Разве мне нужны какие-то сверхумные письма? Все, что Вы напишете, все будет приятно. И чем проще, непосредственнее, тем лучше, тем роднее.

Знаете, что мне жалко? Жалко, что мы совсем не занимались с Вами русскими песнями. Я-то их много слышал и в исключительном исполнении. Пел мой отец. А он был просто волшебник — так его и называли. Их петь надо по-особенному. Кое-какое представление об них вы будете иметь, послушав Шаляпина — «Ноченька» и прочее.

Там, в Германии, они бы зазвучали особенно близко всем русским сердцам. Недаром Гоголь, находясь в Италии, особенно хорошо и особенно жадно писал о России.

Что же касается всего этого пространного репертуара — не трогает он что-то. Ну, ведь увидимся же мы когда-нибудь! Вот тогда и песнями займемся. <...>

Ваш Н. Демидов

ИЗ ПИСЕМ И. В. ДЕМИДОВА к В. Ц. НАЙДАКОВОЙ

Надпись на программке выпускных спектаклей

Бурят -Монгольского

театрально-музыкального училища

1949 г. Улан-Удэ

Вале Наидаковой

В день нашего фактического прощания не хочу прощатьсяс Вами...

То, что Вы начали постигать в нашем искусстве: возможность его красоты и глубины — это большой и, скажу Вам, роковой шаг. Дальнейшее на этом пути, вероятно, будет и мучительным и трудным. Но... ведь Вы же не остановитесь? Ведь деваться Вам некуда — или настоящее или борьба и страданье.

До свиданья!

Н. Демидов.

Н. В. Демидов из письма к В. Ц. Найдаковой

05.08.1949 г. Москва.

Милая и дорогая Валя!

<...> Теперь о Вас. Конечно, быть совсем одной в колхозном театре среди «старших», «более опытных» и довольно-таки на сцене самоуверенных и «смелых» — это будет и трудно и... грустно.

Но... надо быть только умной и не терять своей линии искусства. Пусть кругом Вас врут, фальшивят, нажимают, — а вы ведите свое, ищите свое и непременно: работайте над правдой одна, сама с собой, чтобы не потерялось чувство правды. Этим главным образом отличаются даровитые от недаровитых — своим чувством правды. У одних оно есть — у других оно с изъянцем.

Трудно — но ведь и Комиссаржевская начинала с провинции и водевилей, и Дузэ — с бродячей труппы.

Не падайте духом. Берите всё от того, что Вам дается и идет в руки. А роли, с которых Вам придется начинать — это ведь всё-таки Чехов, а не стряпня наспех — вроде «Одного вопроса».

Что касается нашей с Вами встречи — все остается по-прежнему. Если у меня что-нибудь будет серьезное и стоящее — многое зависит от моей книги — о Вас я не забыл и не забуду. Теперь же на ближайшее время, во-первых, с книгой, — как я писал — не так-то все сразу; во-вторых, браться сейчас за большое и серьез-

ное и сам я несколько боюсь после моей больницы в Ул. Удэ — надо чуть-чуть окрепнуть. А дальше — видно будет.

Что касается моего возвращения в Ул. Удэ — тоже еще неизвестно. Ясно только, что, если все ребята разбрелись кто куда, если — как планирует Цыдыпжапов — остатки театрального отделения превращаются в музыкальное, то что же я там буду делать?

Но всё равно — вопрос моего возвращения еще не решенный. Хотя, судя по той картине, какая там в Ул. Удэ рисуется, — что-то как будто бы приезд мой туда и не ко времени...

Вы пишете мельком о режиссерском факультете в ГИТИСе. А кто его знает. Может быть, все-таки там много теоретических и всяких общеобразовательных предметов, которые Вам нужны будут в дальнейшем... а работа со мной... все-таки не уйдет? Боюсь тут что-нибудь советовать. Во всяком случае, рассчитывать только на работу со мной... А вдруг со мной что-нибудь приключится — Вы так и останетесь в колхозном театре Бур-Монголии.

Ведь Вы стремитесь к большему. И к большему знанию, и к большему умению и кругозору.

Идите, как ведет вас ваша интуиция — совсем как в нашей творческой работе — «не задерживайте», «пускайте», «не перестраивайтесь» сами рассудком — и все после этих мероприятий должно быть верно.

Всего вам лучшего.

Ваш Ник. Вас.

P. S. Привет от Е<катерины> Ал<ександровны>.

Н. В. Демидов из письма к В. Ц. Найдаковой

27.10.1949 г.

Москва Милая и дорогая Валя!

Первое, и довольно неприятное: я лежу. Лежа и пишу вам. Меня уложили, т. к. еще неизвестно что у меня: похоже, что опять, хоть и не такие скандальные выпады, но капризничает мое сердце. Опасного, по-моему, ничего, но все-таки хлопотно и мешает делу.

Дата добавления: 2015-07-26