Солярный культ славянской мифологии

Солнце – небесный огонь: это универсальный и исходный мотив первобытной мифологии буквально во всем мире. Аналогии между солнцем и огнем подсказывали первобытному человеку видение связей между земными и небесными явлениями.

Освоение огня – самое яркое проявление человеческого гения. Чтобы добывать и долгое время поддерживать огонь, необходим довольно высокий интеллект. Культ огня и солнца приводил к постепенному, очень медленному, но неуклонному вызреванию предпосылок астрономических, химических, математических и биологических знаний. Как и от солнца, от огня люди получали прежде всего тепло и свет, но с течением времени понятие огня приобретает все более богатый смысл.

Вечернее солнце у горизонта и пламя погасающего костра – красные (день, безусловно, воспринимался как белый). А потом наступала черная тьма, полная опасных и неизвестных угроз. Красное и черное – антиподы: красное ассоциировалось с теплом, жизнью, благосостоянием, черное – с холодом, тьмой, смертью. Недаром первые краски, которыми рисовали люди каменного века, – красные (охра) и черные (зола). Триколор (белый, черный, красный) – универсальный код человеческой культуры.

Некоторые ученые полагают, что первые стремления людей соорудить что-то вроде стен жилья возникли не для себя, а для огня, чтобы сберечь его от ветра, снега, дождя: типичная конструкция в виде конуса лучше всего соответствовала конфигурации пространства, в котором «жило» пламя.

Двуединство – огонь и жилище – возможно, содействовало и возникновению живописи. Гениальный и очень загадочный художник эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (ХV–ХVІ вв.) полагал, что первые рисунки были подсказаны людям именно огнем, отбрасывавшим тени на стены пещеры: обводя тень-силуэт, человек получал контур освещенного предмета.

Огненно-солнечные истоки живописи и архитектуры роднят эти виды искусства со всем, что силой знания создавалось в дальнейшем на Земле – от производства керамики и металлов до термоядерной реакции и лазера.

Огонь отгонял зверей, он согревал не только физически, но и создавал особую атмосферу для коллектива, объединял людей – у костра они обменивались мыслями, чувствами, пели и танцевали. У костра родились семья и мораль.

Интересно, что в белорусских волшебных сказках многие пространственные локусы соединяют в себе две важнейшие для человека природные стихии – огонь и воду: огненная река, огненное озеро, огненный колодец, огненная баня.

Аналог греческого ПРОМЕТЕЯ в Древнем Египте – цивилизатор (т.е. даровавший людям блага цивилизации) бог ТОТ – пришел из «страны двух огненных озер», как говорится в египетском мифе. Вообще в каждой мифологической системе, кроме богов Солнца и Луны, обязательно был бог, или подаривший огонь людям, или воплощавший собой огонь. В Античной Греции одна из олимпийских богинь – ГЕСТИЯ (в Древнем Риме ей соответствовала ВЕСТА) – охраняла священный очаг каждой семьи, каждого города и всего народа. Ее алтарь в Дельфах был общим очагом Эллады, и одновременно он являлся храмом бога Солнца АПОЛЛОНА. Дельфийский храм и его алтарь – самый известный в античном мире. Здесь ГЕСТИИ приносили первые плоды урожая во время праздников. Это говорит о мудрости греков, почитавших в образе любимой богини прежде всего семью, затем – общество, наконец – Отечество.

На алтаре огонь должен был гореть днем и ночью – греки верили: судьба города связана с этим очагом. Огонь тут – символ Огня солнечного, небесного. Как только из города, бывало, изгоняли врага, все семейные очаги гасили и зажигали вновь от Солнца, справедливо полагая, что враг осквернил их своим присутствием. Каждая семья разжигала домашний очаг углями из Общего Очага (Алтаря) города. Погас очаг – погибла семья. У греков «потухший огонь» и «захиревший род» – тождественные понятия.

У славян и балтов тоже был негасимый огонь, принадлежавший всему роду, племени – он так и назывался Огонь, или Знич (скорее всего, литовско-белорусское название, от него белорусская «зничка» – звезда). Характерно, что в европейских сказках действует множество героев с именами от корня «пепел»: Иван Попело, Запечный, Матюша Пепельный, Золушка. Они отражают идею огня семейного очага, являются типами-представителями всего племени, рода.

Огонь в очаге – символ и того огня, что в наших сердцах, – огня творчества, огня любви.

Символическое изображение огня, солнца, а также семьи – круг (отсюда кольца жениха и невесты, венцы в обряде венчания). В круге царит согласие. Круг – генотип семьи у индоевропейских народов. Однако семантика круга шире. Круг олимпийских богов. Круглый стол короля Артура и его рыцарей у кельтов. Круг казаков. Вече в средневековых русских городах. Сегодня – встреча политиков «за круглым столом», означающем равенство всех и каждого. Кстати, князь у наших далеких предков был охранителем огня, защитником очага (как в священном смысле, так и в бытовом). Языческие святилища – всегда круглые. Наиболее яркий пример – Стоунхендж в Англии, Аркаим в России, открытый сегодня в Беларуси аналог Стоунхенджа – святилище близ Орши.

Круг (аналог Солнца) – знак культуры. Культура – то, что объединяет. Для Знамени Мира известный русский художник, философ и культурный деятель Николай Рерих (ХХ в.) взял знак трех красных кругов на белом фоне, заключенных в один большой круг: символ единства прошлых, настоящих и будущих достижений человечества – вечного единства, потому что круг издавна означал также вечность. Культ огня / солнца – начало и основа человеческой культуры.

Солярные мифы (солярные – от лат. sol – солнце) – это мифы, где главный персонаж – бог или богиня Солнца, а также персонификации Весны, Лета. Солярные мифы, как правило, заключают в себе философскую идею, а в нарративной форме насыщены жизнеутверждающей по смыслу лексикой. С солярным культом связаны многие онимы, среди них топонимические названия: Соловецкие острова, Кольский полуостров. Последний пример (Кольский) не должен вызывать удивления: морфема «кол» – то же, что и «сол», так как в индоевропейских языках [к] и [с] – взаимозаменяемы. Мифологема Солнца, прежде чем стать многозначным символом и предпосылкой науки (например, астрофизики), прошла продолжительный путь развития.

Авторитетные российские ученые (В. Иванов, В. Топоров) считают солнечные мифы не такими уж и архаическими в сравнении с мифами лунными, во всяком случае, по их мнению, почитание Солнца связано с развитым патриархатом, государственностью, культом царей. Однако о том, что это заблуждение, свидетельствует необычайно древняя религия Египта, а также цивилизация Триполья, существовавшая частично на нашей территории (район Полесья), а в основном на территории Украины и Молдовы в ІV тыс. до н. э., являясь, в свою очередь, реликтом еще более древней мощной земледельческой культуры Балкан и Восточной Европы.

Из всех многочисленных богов Древнего Египта главным все же традиционно, на протяжении тысячелетий, считался бог Солнца РА, причем истоки солярного монотеизма теряются в неисчислимой глубине времени. Показательно то, что имя бога РА в разных модификациях встречается не только у египтян, но и у древнеарийских, тибетских, монгольских и даже полинезийских народов: РАХ, РАХУ, АРАХИ, РАЙ. Собственно, морфема «ра» входит и в имена античных богов и героев: У РА Н, ГЕ РА, ДЕМЕТ РА, ГЕ РА КЛ и др. Все это говорит в пользу исключительной древности приведенных имен.

Солнце РА в Древнем Египте – понятие настолько укоренившееся, что при всех других именах светила, возникавших на протяжении долгой истории страны, – АТУМ, АМОН, АТОН – название РА все равно присутствовало, только присоединялось к новым, например, АМОН-РА. Все фараоны Египта считались сыновьями РА. Но это отнюдь не исключительное явление: от Солнца выводили свои царские династии древние инки в Южной Америке, индийские раджи, китайские богдыханы, славянские князья. Сегодня сыном богини Солнца считается японский император. Кажется, приведенные факты говорят в пользу российских ученых, отрицающих древность солярных мифов, однако укореняющаяся монархия в любой стране всегда использовала наиболее распространенный культ, в данном случае – солнечный.

Напомним об исключительном факте в истории цивилизации – введении насильственным путем в Древнем Египте единобожия (монотеизма) в ХV ст. до н. э. – примерно за два века до пророка Моисея. Фараон Аменхотеп ІV (более известный как Эхнатон) провел религиозную реформу и заменил многочисленных языческих богов, ведущих свое происхождение от тотемных божков разных племен, культом одного только Солнца – АТОНА. Таким образом, царь утвердил идею солярного монотеизма – до того известную только жрецам – и одновременно освободил религию от мифологического «балласта».

Реформа Эхнатона на первый взгляд закончилась неудачей: после его внезапной смерти-исчезновения (причем мумия не найдена) Египет вернулся к почитанию прежних богов, часто зооморфных, в количестве двух тысяч. Но все равно Солнце, уже под именем АМОНА, осталось верховным богом. Все чаще в гимнах он начинает восхваляться как бог единый, вечный, главный, сущность которого неизвестна и непостижима и проявления которого (ипостаси) – все остальные боги. В такой обстановке происходило становление мировоззрения еврейского пророка Моисея, который (будем помнить) на протяжении сорока лет, согласно Библии, являлся египетским жрецом и, значит, постиг всю мудрость древнейшей из цивилизаций.

В искусстве Египта всех эпох изображения солнца многочисленны и разнообразны: большое око, красный или золотой диск, диск с крылышками, диск между рогов священных животных и богов, например, ИЗИДЫ (она часто представлена именно с рогами), диск с длинными лучами, на концах которых – ладошки. Символика мифологических представлений Египта чрезвычайно сложна. Скажем, диск – это отец РА, лучи воплощают его сына ГОРА, а что же означают ладошки?

Днем СОЛНЦЕ путешествует по небу (на лодке или колеснице, запряженной белыми либо золотыми лошадьми), а ночью движется в челне по подземному Нилу в царстве тьмы и холода. Тут на пути СОЛНЦА встают многочисленные преграды, в преодолении которых оно теряет свою энергию и в полночь окончательно потухает. Но практически сразу происходит волшебное возрождение СОЛНЦА: в центре Земли (надире) находится таинственный исток, который дает новую энергию ночному СОЛНЦУ, – можно назвать этот исток СОЛНЕЧНОЙ МАТЕРЬЮ. Полагают, что первоначально ее имя звучало как ФЕНИКС. Ладошки на изображениях Солнца и есть Материнская животворящая сила, которая дает, дарит тепло, свет, энергию всем и каждому и способна воскресить угасшее светило. О Матери Солнца говорится и в некоторых славянских сказках, например, в белорусской «Огонь в сердце, а разум в голове». Позднее в Египте женская сущность ФЕНИКС забылась или была закодирована, а ее функции в значительной степени взяла на себя могущественная и наиболее популярная в народе богиня ИЗИДА (ИСИДА). Остался очень красивый миф о птице Феникс, которая сжигает сама себя, но сразу возрождается из пепла такой же, какой была, и никогда не умирает окончательно. В позднейшей культурной традиции под Фениксом стали понимать вообще Солнце как таковое, которое умирает ночью, но неизменно возрождается, и каждое утро встает на востоке ярким, сияющим, животворным.

Почему Солнце чаще всего воплощено в образе птицы? Видимо, потому, что птицы связаны с небом, а значит, и с солнцем. Сам бог ГОР, сын РА, – молодое, утреннее СОЛНЦЕ, рожденное СОЛНЕЧНОЙ МАТЕРЬЮ, – представлялся в образе сокола. ГОРА, который понимался и как солнечный луч, в архитектуре символизировал обелиск – форма, созданная именно египтянами и позаимствованная позже другими народами. Впрочем, наиболее ценятся именно настоящие египетские обелиски, вывезенные из страны в разные эпохи, начиная с Античности и завершая ХIХ в., и украшающие сегодня центральные площади Рима, Парижа, Лондона, Стамбула, Вашингтона.

Характерно, что в религиозных гимнах российской секты духоборов, которым покровительствовал Лев Толстой, символом Солнца тоже был сокол. Но наибольшую связь с традициями Египта сохраняет чудесная сказка, встречающаяся у всех восточных славян, про Финиста–ясного сокола, в образе которого слилось представление и о ГОРЕ-соколе, и о ФЕНИКС – СОЛНЕЧНОЙ МАТЕРИ. В наиболее распространенном белорусском варианте сказки Финист днем превращается в перо (то есть луч), падающее в окно к девушке, а ночью – в чудесного царевича. Зависть и злоба родственников его невесты приводит к тому, что Финист вынужден улететь в тридесятое царство (это символизирует исчезновение солнца зимой), где после долгих путешествий и мук последовавшей за ним девушки, влюбленные встречаются.

Сказка явственно свидетельствует о связи культуры славянских народов с традициями Египта, но на самом деле это связь и с нашими собственными праславянскими, арийскими традициями, потому что, как мы полагаем, в формировании древнеегипетского этноса участвовал и арийский субстрат. А возможно, у них был единый исток, поскольку, действительно, в мифологии Египта и Триполья, как показал академик Борис Рыбаков, много общего.

Солнце у славян воплощает не только мифологический ФЕНИКС, но и сказочная Жар-птица (в поэзии Ивана Бунина, настоящего огнепоклонника, встречаем этот образ: «И солнце мутное Жар-Птицей // Горит в их дебрях вековых». У белоруса Петруся Бровки в одном из лучших его стихотворений «Пахне чабор»: «Сонца за борам жар-птушкай садзіцца»), а также птица Рарог, ставшая эмблемой варяжского князя Рюрика, и Золотой Петушок, который упоминается во многих сказках и загадках (скажем, в украинской «Сядзіць півень на вярбі, звесіў косы да зямлі»), но увековечен в удивительной одноименной сказке Александра Пушкина.

Как своеобразно трансформируются народные космогонические представления на протяжении тысячелетий и переплетаются с бытовыми мотивами, свидетельствует белорусская сказка «Золотое перо». В ней главный герой Иванька поднял на дороге сияющее перо (луч) и отнес пану, затем по приказу пана поймал и Золотую Птицу, перо потерявшую. В результате у пана сгнило сено, потому что птица же – в плену, а значит, солнца на небе не было. По-философски воплощает народные представления о потерянном пере-луче гениальный Якуб Колас в притче о блуждающем луче в поэме «Сымон-музыка». Луч подарил свой свет тучке, а не земле, куда был послан солнцем, и за непослушание

Ён быў асуджан на выгнанне

І на бясконцае блуканне

Паміж нябёсаў і зямлі.

Старшее поколение русских людей и белорусов в детстве еще играло в игру под названием «Гуси-лебеди». А раньше она имела ритуальный характер: волк в ней – темная ночь, стремившаяся догнать и проглотить светлые солнечные дни – гусей-лебедей.

Один из любимых эпитетов народной поэзии всех арийских народов – «золотой» – связан, безусловно, с солнцем. Так, в индийской мифологии у ВАРУНЫ золотой панцирь, у ИНДРЫ – дворец из золота; в украинских песнях – золотые столы, ножи, лодки, серпы, в литовских – кольца, подковы, ключи, седла. И везде – золотые колесницы, на которых путешествует СОЛНЕЧНЫЙ БОГ. Российские ученые В. Иванов и В. Топоров связываюттакого рода тропы с довольно поздним временем, когда золото стало самым дорогим металлом. Однако они не учитывают археологические находки недавнего времени. Так, у болгарского города Варна раскопали некрополь, которому восемь тысяч лет. Все вещи в нем – исключительно золотые, причем многие связаны с солярным культом, хотя помещены, собственно говоря, в могилы. Но понятия смерти как таковой у древних людей не было: как возрождается Солнце каждое утро, так и они надеялись на свое возрождение (пусть и в ином виде) после умирания.

Особенно часто Солнце в глубокой древности представлялось в виде быка, белого или рыжего, изредка на рисунках и в скульптуре изображались отдельно его рога, а между ними – диск. Возможно, отождествление быка или тура («тур – золотые рога» в фольклоре) с Солнцем, а оно характерно практически для всех народов Европы и Передней Азии, связано с тем, что приблизительно с ІV тыс. до н. э. точка весеннего равноденствия вступила в зодиакальный знак Тельца. Это чрезвычайно важное космическое событие, поскольку оно связано с главным принципом движения Земли – прецессией, было, безусловно, зафиксировано жрецами Египта и Шумера. Все Мироздание в то время люди разделяли на три уровня: Небо, Землю и Подземное царство. Небо воплощал СОЛНЦЕ-БЫК, Землю – Великая БОГИНЯ-МАТЬ – женщина (у разных народов под разными именами), Подземное царство (которое часто понималось как водная стихия) – ЗМЕЙ/ ПОСЕЙДОН / ВЕЛЕС. Нормальный хозяйственный цикл, по мысли наших предков, мог происходить только тогда, когда все три персонажа находились между собой в тесной связи. Вот почему ВЕЛИКАЯ БОГИНЯ весной вступала в символический священный брак с БЫКОМ-СОЛНЦЕМ, а осенью – со ЗМЕЕМ-ВОДОЮ, в результате чего на свет рождались растения, животные и люди. Например, в наиболее древних мифах Индии, известных из Ригведы, с Землей по имени ПРИТХИВИ вступает в брак Небо ДИЯУС в виде быка.

В рамках подобных представлений делается понятным чрезвычайно распространенный культ быка на острове Крит (а критская цивилизация явилась основой античной): в раскопанном здесь Кносском дворце-лабиринте нашли огромные рога, многочисленные фрески с изображениями быков, мелкую пластику в виде скульптурок быка. В мифологии Крита фигурируют: а) ЗЕВС, в образе быка укравший ЕВРОПУ; б) дочь бога Солнца ПОСИФАЯ, рождающая дитя-чудовище от ПОСЕЙДОНА-БЫКА; в) само чудовище МИНОТАВР, убитый знаменитым героем Греции ТЕСЕЕМ.

МИНОТАВР – получеловек-полубык, монстр, страшилище, людоед. Его уничтожение могло означать конец космической эры Тельца и начало эры Овна – по времени как раз совпадает. Победа над МИНОТАВРОМ и выход ТЕСЕЯ из лабиринта символизирует, как утверждали писатели поздней Античности, победу духовного человека над своей животной природой. Таким образом, миф, как всегда, имеет глубоко символический смысл. Однако культ быка и реально существовал, и некие обряды с ним действительно на острове проводились. Состязания с быком, напоминающие корриду, красочно изображенные на стенах дворца-лабиринта, имели, безусловно, ритуальный характер: возможно, в Кноссе происходила инициация молодежи. Она была настолько трудна (включала, в частности, бой с быком), что часто завершалась трагически: это, возможно, и породило миф об ужасном МИНОТАВРЕ. Однако в мифе, повторяем, отразились и космогонические, и общефилософские представления.

В культовой практике древних земледельческих народов в качестве жены БЫКА-СОЛНЦА и ЗМЕЯ-ВОДЫ выступала жрица или просто красивая девушка (девушки, как ни удивительно, широко представлены как участницы коррид на фресках Крита). А вот у народов Азии еще недавно существовал чрезвычайно архаический обряд обручения самой красивой девушки конкретного населенного пункта со ЗМЕЕМ – хранителем воды, с рекой, которая, собственно, и представлялась змеевидной. Девушку усаживали на убранный цветами плот-кровать и пускали в реку. Естественно, помост вместе со змеевой невестой погружался в воду. В фольклоре арийских народов, где этот обычай также, судя по многим данным, имел место, девушку от злого ЗМЕЯ (ЦМОКА) в последний момент спасал какой-нибудь герой. Примеров – множество. Скажем, освобождение в греческом мифе ПЕРСЕЕМ красавицы АНДРОМЕДЫ, привязанной к скале в качестве жертвы ДРАКОНУ, выходящему из моря (эту скалу – окаменевшего Дракона – и сегодня показывают в море напротив столицы Израиля Тель-Авива). Подобные ПЕРСЕЮ мужественные парни встречаются в мифах и сказках буквально всех народов Евразии. Но не так было первоначально: раньше потенциального освободителя народ к осуществлению подвига просто не допустил бы, а то и убил, поскольку он ставил под угрозу будущий урожай, благоденствие общины. Брак мифологического существа (на самом деле, реки) с девушкой в сущности был жертвой, приносимой во имя урожая. Однако народное творчество зафиксировало нежелание юношей мириться с положением, когда каждый год их невест топили в реке или в море.

Греческая мифология сохранила многочисленные реликты (но именно реликты, в которых уже все оказалось перепутанным) этих представлений о символическом браке с БЫКОМ и ЗМЕЕМ. Так, ГЕРА часто виделась коровой. На острове Родос существовал культ ЗЕВСА в виде быка. ЗЕВС крадет ЕВРОПУ и перевозит ее на Крит также в виде белого быка. (Этот эпизод воплотил в известной картине «Похищение Европы» русский художник начала ХХ в. Валентин Серов). Бог Солнца АПОЛЛОН, который в классический период Античности заменил собой СОЛНЦЕ-ГЕЛИОСА, убивает стрелами-лучами жуткого змея ПИФОНА. Чтобы очиститься от греха убийства, АПОЛЛОН хоронит тело ПИФОНА под землей и возводит над ним Дельфийский храм – самое знаменитое, прославленное в античном мире святилище. Тот же АПОЛЛОН восемь лет пасет стадо быков и коров у царя АДМЕТА. Быков пасет он и под Троей, выступая на стороне не греков, а именно троянцев.

Необходимо отметить, что в истории индоевропейских народов, к которым принадлежали и эллины, и славяне, быки / волы сыграли исключительную роль: на них передвигались по Великой Степи, на них пахали, их употребляли в пищу, из их шкур и рогов делали одежду, обувь и многочисленные бытовые предметы.

Кроме известных мифов о солнечных богах ГЕЛИОСЕ и АПОЛЛОНЕ мотивы солярных представлений сохранились и в других преданиях. Двенадцать подвигов ГЕРАКЛА – наиболее известного героя Греции – отражают, возможно, путь Солнца через двенадцать созвездий Зодиака. Например, победа над критским быком – созвездие Тельца, над немейским львом – созвездие Льва. Другие подвиги связаны, скорее всего, с более древними названиями созвездий, которые в классическую эпоху, когда писатели уже значительно обработали мифы, забылись. Данная версия, ныне принятая большинством российских исследователей, подсказана идеями одного из наиболее значительных ученых-мифологов ХІХ в. Александра Афанасьева, выводившего все сюжеты славянских сказок из космогонических мифов.

Известный английский исследователь, занимавшийся первобытным мышлением, – Э. Тейлор – высказал соображение, что ОРФЕЙ, спускавшийся в Аид за своей женой ЭВРИДИКОЙ, – это само Солнце, которое заходит и вновь выходит из Подземного мира. Не так ли следует понимать и путешествие героя в славянских сказках, который в поисках своей невесты или жены отправляется в тридесятое царство, иносказательно обозначающее потусторонний мир, параллельное пространство (например, в белорусских и русских сказках «Красавица-жена», «Стеклянные горы», «Царевна-лягушка»)? Кстати, и АПОЛЛОН половину года проводил в таинственной стране Гиперборее, откуда родом была его мать ЛЕТА.

Но есть и другая версия об искателях тридесятого царства – она о людях, которые идут как раз к Солнцу, туда, где оно восходит, где край земли и вход в чудесную солнечную страну. «Есть одно бессмертное, характерное во все времена и для всех народов, переживание мистического опыта, которое вызвано у нас заходом и восходом солнца. Начало и окончание дня на нашем небосводе – естественное напоминание о “вечном дне” на краю земли. <...> Для языческого сознания страна, где ночует солнце, есть область настоящей и, безусловно, счастливой жизни. Это вечный возбудитель торжественного настроения, духовного и особенно сказочного подъема». В связи с приведенной необычайно глубокой мыслью русского философа князя Евгения Трубецкого позволим и мы себе высказать соображение, что в таком человеческом стремлении «встречь солнцу» живет, может быть, и генетическое воспоминание о Золотом веке земного бытия, когда на небе сияло два солнца, а ночи, как и зимы, вообще не было. Возможно, идея грехопадения из Библии – тоже символ перехода от какого-то первоначального идеального состояния к нынешнему, в целом очень драматичному для человека.

Пусть двух Солнц и не было (мы подчеркиваем, что это – современный научный миф), но у человечества все равно оставался Идеал, вечный движитель стремлений – Солнце. Люди всегда понимали, что они – «дети Солнца» (Максим Горький). Потому и лучшие герои фольклора имели атрибуты солнца («во лбу солнце, на затылке месяц», руки в золоте, ноги в серебре; золотые волосы у многочисленных красавиц). Золотые атрибуты были у всех порождений Солнца: гривы у лошадей, рога у туров, у свинок – «золотая щетинка», у петушка – «золотой гребешок». Чрезвычайно широко представлены в мифах и сказках волшебные золотые предметы: яички, нитки человеческой судьбы, цепи от неба до земли, кольца, яблоки – средство вечной молодости, наконец, золотое царство как осуществление мечты сказочного героя.

Само Солнце, поскольку оно – величайшее и ценнейшее, что есть у человека, в Украине представлялось отблеском Лица Божьего или Оком Божьим, чем и объясняется его всеведение. Особенно интересными являются украинские и белорусские сказки, где Солнце предстает человекообразным существом, которое крадет себе девушек на земле и берет их в жены. Тут как раз и выявилась извечная мечта о связи Неба и Земли, Божественного и человеческого. В сказках вообще прослеживается наиболее явственное единство царств подземного, земного и небесного. Так, падчерица, спустившись в колодец и попав под землю, взбивает там снежную перину Мороза, в результате чего снег идет с неба. Или у матери рождаются на протяжении одной ночи три сына – вечером, в полночь и утром (Вечерник, Полуночник и Иван Зорькин). Все они воплощают Солнце: раньше солнце разных пор года и разного времени суток, действительно, называлось по-разному. Фольклор – закодированная в устойчивых образах и сюжетах родовая память народа – дает сотни и тысячи примеров космического отношения к миру наших мудрых предков.

Люди верили, что «огонь их души» – от солнца: он делает человека благородным, добрым, творчески активным. Белорусский поэт 30-х гг. ХХ в. Аркадий Морковка в своих, хотя и не очень поэтически оформленных, но искренних строках, выразил по сути глубоко философские народные взгляды:

Мо таму нас несмяротным палам

Сонца шчодрае адухавіла,

Каб трывожна ў сэрцы трапятала

Неспакойная жывая сіла.

Поэзия всегда связывала Солнце и моральные нормы людей. У известного белорусского поэта Олега Лойки:

Суддзёй усходзіць сонца строгім.

На мёртвых і жывых – а д н о.

О Солнце-идеале вспоминает в притче-версете Алесь Рязанов: «На даляглядзе, у самым канцы пакручастай дарогі, – сонца, а на дарозе, ва ўсю яго даўжыню, мы, людзі...» Сегодня пишут, что «мышление – та высшая форма, в которой идет накопление и использование солнечной энергии. Таким образом, мышление – цепь всеобщего круговорота» (русский философ ХХ в. Э. Ильенков).

В мифологической истории славян, а значит, и белорусов, древнерусский летописец выделяет как бы две мифологические эры: эру небесного бога СВАРОГА и эру его сына Сварожича – ДАЖДЬБОГА. СВАРОГ упоминается, кроме «Хроники Иоанна Малалы», и в некоторых фольклорных текстах. О ДАЖДЬБОГЕ говорится в летописях, в «Слове о полку Игореве», в церковных поучениях, направленных против язычества. Солнечное имя ХОРС, также упоминаемое в «Слове», по мнению большинства исследователей, заимствовано у тюркских народов, хотя совершенно ясно, что те восприняли его от египтян, где бог Солнечного утра, победитель тьмы, молодое Солнце – ГОР / ХОР – один из самых почитаемых. Скорее всего, как мы полагаем, это чрезвычайно архаическое имя, существовавшее у общих предков будущих египтян и будущих славян. У западной их ветви солнечный бог носит имя РАДИГОСТ, у южной – ДАБОГ. Но, повторяем, кроме названий солнца как конкретного объекта, видимого на небе, существовали у разных народов и имена солнца в разных его временных состояниях (хотя визуально – это то же самое солнце). Большинство этих названий забылось.

Большая статья о солнце помещена в знаменитом «Словаре живого великорусского языка» Владимира Даля. Возьмем оттуда наиболее известные выражения, связанные с этим понятием: «Солнце на лето, зима – на мороз»; «Одно красно солнце на небе, один царь на Руси»; «На солнышко, что на смерть, во все глаза не взглянешь»; «Взойдет солнце и над нашим двором»; «И на солнце есть пятна»; «Что мне золото – светило бы солнышко!»; «Не солнце – всех не обогреешь»; «И сокол выше солнца не летает».

Дети весной пели шуточные припевки:

Солнышко, солнышко, выгляни в окошечко:

Твои детки плачут, по камешкам скачут,

Сыр колупают, в окошко кидают.

Владимир Даль приводит и различные словоформы, включающие морфему «сол», общую для русского и для латинского языков: солнцепек, подсолнечник, солнцепись, солнцеворот, солнцезарный, солодкий (сладкий), соль и т. д. Можно полагать, что и название певчей птицы – «соловей» – происходит от названия солнца.

Народные загадки насквозь космогоничны. Так, о солнце существует общероссийская загадка: «Красная девушка по небу ходит». Или же: «Бурая корова через прясло глядит». О солнце и месяце говорится: «Золот хозяин – на поле, серебрян пастух – с поля. Хоть и видятся, а не сойдутся». Или о них же: «Сестра к брату в гости идет, а он от сестры прячется». О солнечном луче: «Из ворот в ворота лежит чурка золота».

О культе солнца у белорусов наиболее ярко свидетельствуют народные обычаи и обряды, причем для наших предков характерно религиозное отношение и к Солнцу как таковому, а не только воплощенному в человеческом облике (сказочные персонажи Иван Быкович, Иван Сучич, Иван Попелов, Иван Царевич – все это воплощения в образах Солнца людей).

Еще относительно недавно – в ХІХ ст. – белорусы каждое утро молились на восход солнца. Отец новорожденного выносил ребенка из избы и «представлял» всем космическим стихиям, прежде всего – Солнцу. А хоронят умерших и в наше время после полудня и обязательно до захода солнца: похоронные обряды в наибольшей степени сохранили связь культа предков с почитанием Солнца, поскольку в данном случае речь идет о бессмертии человеческой души. В Могилевской области зафиксирована молитва невесты Солнцу, оставшаяся нам от далекого языческого прошлого (по Ирине Казаковой). Таким образом, с солнцем связаны важнейшие семейно-бытовые обряды белорусов. Но прежде всего речь должна идти об обрядах календарного цикла.

Каждый из нас, можно полагать, задавался вопросом, почему мы до сегодня используем, казалось бы, неудобный двойной отсчет времени: как по строго закрепленным датам, так и по переходным, таким, например, как Пасха?

Без необходимой потребности ничего в жизни не продолжается и не сохраняется. Мы можем горько сожалеть об утраченных ценностях, но очень многое вернуть уже невозможно. В то же время некоторые культурные явления существуют буквально на протяжении тысячелетий. Рождались и погибали народы, державы, цивилизации, и среди всех перемен люди продолжали праздновать одни и те же дни, и только названия их менялись, да разные мифы комментировали эти праздники.

То, что мы сегодня называем Рождеством, Пасхой, Троицей, празднуется людьми разных народов и конфессий с таких древних времен, что их даже и подсчитать нельзя. Дело в том, что праздники не просто закрепляют исторические или даже суперважные сакральные события, а отмечают в самом ходе времени, в годовом, даже в космическом (движении вокруг центра нашей Галактики) круге что-то принципиально неизменное в человеческих представлениях о Мироздании. Безусловно, такими неизменными датами являются только переломы, вершины движения земного времени.

Возьмем для примера начало календарного цикла – новый год. Его можно было перемещать по календарю. Наши предки славяне-язычники отмечали Новый год в марте, весной, когда возрождается природа после зимнего сна-умирания, что, вообщем-то, логично. С ХV в. Православная Церковь восприняла от Византии начало года в сентябре (и сегодня церковный год начинается 1 сентября). Наконец, уже несколько столетий у нас, как и во всем западном мире, новый год – с 1 января (дата утвердилась еще в календаре Юлия Цезаря в I в. до н. э.).

У других народов, например, мусульманских, – иная календарная система, как в отсчете, так и в праздновании нового года. То же касается всех религий. Но вот зиму и весну, лето и осень не сдвинешь, произвольно не перенесешь. Не отменишь дней солнцеворотов – зимнего и летнего, и равноденствий – весеннего и осеннего. Их было четыре и столько же остается, поскольку они обусловлены движением Земли. И только на них (перемещениях Солнца через границу эклиптики) основывается счет времени у всех народов планеты. Эры можно вести от Сотворения Мира, от первой Олимпиады, от основания Рима, от рождения Бога, от революций – это счет по решению людей. Но сеять и собирать урожай, выгонять домашний скот на луг или косить траву по своему желанию не будешь. Тут включается счет природный, не зависящий от человека. Народы, чья жизнь и труд идут в одном ритме с жизнью природы, знают один календарь – солнечный. Он постоянный. Так, в одни и те же дни мы отмечаем Рождество и Благовещенье: 25 декабря (7 января) и 25 марта (7 апреля).

Переходный же календарь – лунный: им пользуются евреи, китайцы, иранцы. Христианскую Пасху на Никейском соборе 325 г. было решено праздновать обязательно после еврейской пасхи, поскольку Христа распяли именно в этот день, и Он не мог воскреснуть раньше. Однако на самом деле Пасху и праздники, связанные с ней, например, Вознесение, Троицу, – высчитывают не только по Луне, поскольку христианская Пасха всегда празднуется в первое полнолуние после дня весеннего равноденствия, то есть события, связанного и с Солнцем. Иначе говоря, Пасха – это день, объединяющий оба календаря – солнечный и лунный. Есть версия, что распятие Христа пришлось именно на день весеннего равноденствия – ведь событие совершалось космическое. Но в то же время и историческое. Поэтому в связи с логической необходимостью отмечать Воскресение после дня еврейской пасхи Пасха христианская стала праздником, не закрепленным за одной и той же датой. И все же она обязательно отмечается после дня весеннего равноденствия, то есть окончательной победы Света над тьмой, Жизни над смертью. Совмещение календарей в цикле важнейших христианских праздников – одно из самых гениальных открытий в истории. Оказались связаны две главные силы, от которых зависит жизнь человеческая на Земле – через солнечный счет, круг тепла и холода, и через счет по Луне, водный круг, водообмен (Луна управляет не только приливами-отливами, но и влажностью почвы, дождями и снегом, ходом жизненных соков в живых организмах).

Правда, в результате хронологически сдвинулись некоторые языческие праздники, поскольку у славян они неизменно связывались с годовой жизнью Солнца. Так, судя по богатой солярной символике, Масленица, видимо, приходилась, снова-таки, на день весеннего равноденствия. Сегодня же радостная встреча весны и солнца происходит в последнюю неделю перед Великим постом, часто в начале марта или даже феврале, когда и в России, и в Беларуси еще холодно и полно снега.

Российский писатель Виктор Марьясин пишет: «Пробуждение культуры в самом широком смысле этого слова предполагает настройку на животворящее солнечное начало. <…> Если представить, что жизнь – это круговорот разумной энергии между небесным светилом и человеком, то при дефиците такого энергообмена появляется потребность в противоестественном возбудителе, будь то садомазо, игромания, алкоголь, героин. Иными словами, где ослабевает культурная связь с жизнеутверждающим вселенским началом, там свои мефистофельские услуги непременно предложит бездна». Понимая это, Церковь вынуждена была согласиться на празднование народом Масленицы и Купалы, поскольку связь Христа с солнечным культом внешне оказалась несколько утраченной.

В христианской философии Солнце является символом Логоса, то есть физическим телом второй ипостаси Святой Тройцы – Христа. С этой точки зрения солнечный миф передает важнейшие евангельские истины, потому что Евангелие – не только рассказ о прошлом, но и о том, что было, есть, будет, что совершается каждое мгновение в Космосе и в душе каждого человека.

Самая значительная часть жизни СОЛНЕЧНОГО БОГА (а таковому под разными именами поклонялись все цивилизованные народы) заключена в границах первых шести месяцев года: от зимнего солнцеворота до летнего. Остальные шесть месяцев – период сохранения, сбережения светила. СОЛНЕЧНЫЙ БОГ (ГЕЛИОС, АПОЛЛОН, ГОР, МИТРА, ЯРИЛО и др.) всегда рождается в день зимнего солнцеворота (25 декабря), после трех самых коротких дней в году, когда созвездие Девы, до того скрытое, поднимается над горизонтом, – он всегда рождается от Девы. Сначала СОЛНЦЕ слабое, хилое и беспомощное, его детство наполнено опасностями, ибо царство тьмы пока превалирует над царством света (ночь длиннее дня). Вот почему на зимние Святки (Коляды) СОЛНЦУ должен помогать его земной брат – ОГОНЬ: отсюда обычай ярких украшений, огней, фейерверков. Но СОЛНЦЕ растет – дни увеличиваются. Наконец наступает день пересечения, равновесия сил тьмы и света (когда день равен ночи) – день весеннего равноденствия (21 марта). Бог, рожденный в день зимнего солнцеворота, обязательно распинается на кресте в весеннее равноденствие, умирает, затем воскресает, побеждая «смерть смертью», возносится на Небо, своей силой наливает колосья, отдает мощь, энергию для созревания растений, роста живых существ. В день весеннего равноденствия умирал-возрождался бог МИТРА в Иране, ТАММУЗ в Вавилоне, ДИОНИС в Греции, ЯРИЛО у восточных славян. Всюду – одна идея и всюду она представлена изображением креста (перекрещивается путь Солнца и плоскость эклиптики). Эти рассуждения не стоит рассматривать как кощунство, а необходимо христианские истины соизмерять и с космическими событиями. Христианская быль о распятии на Голгофе является и главной частью солнечного мифа; она касается не только конкретной индивидуальности – Иисуса, но и Мирового Христа, символизирующего Божественную Сущность и представляющего собой основную духовную Истину.

Еще одна важная календарная дата – летний солнцеворот (24 июня). Хотя после него дни становятся короче, все же главный праздник прославления Солнца – Купала (Иванов день). Можно считать его апофеозом благодарности людей Солнцу и забот о нем.

Комплекс купальского праздника чрезвычайно сложен, он включает: 1) разжигание костров и прыжки через них (культ огня); 2) купание в речках, озерах (культ воды); 3) хороводы – движение по кругу (культ Солнца); 4) плетение венков и бросание их в воду (культ Солнца, растительности и воды в комплексе); 5) сжигание чучела, воплощающее смерть, мрак (культ предков и хтона – подземного мира); 6) переодевание (травестия), маски (культ предков, в том числе тотемных); 7) поиск цветка Папоротника (символ подземного, ЧЕРНОГО СОЛНЦА).

Мы полагаем, что в день летнего солнцестояния заключались браки и принимали новых членов в род, вот почему для праздника характерен и значительный эротический элемент. Возможно, даже название праздника связано с идеей семьи, как считал академик Борис Рыбаков: от корня «куп», который создает гнездо слов, обозначающее единение людей: «вкупе», «совокупно», «купножитие». Белорусский исследователь ХІХ ст. Иван Носович также приводит в своем знаменитом «Слоўніку беларускай мовы» слово «купа» со значением «збор чаго-небудзь, куча, натоўп».

Возможно, название праздника «Купала» связано и с культом бога КУПАЛЫ (близкого к АПОЛЛОНУ), который персонифицировал собой летнее солнце. Как бы мы сегодня ни объясняли название Купалы (а расшифровок его – более двадцати), ясно, что речь идет о том, что дарует людям жизнь, счастье, радость, проще говоря – рай (в санскрите слово «raj» означало: 1) блестеть, сиять; 2) являться; 3) быть во главе, царствовать).

Таким образом, свою непосредственную зависимость от Солнца люди понимали издавна. Свои чувства они воплотили в художественной литературе. Призывы к солнцу, гимны солнцу встречаются уже в наиболее древних произведениях, известных человечеству, – в религиозных книгах арийцев Авесте и Ригведе. В «Рамаяне» – грандиозном народном эпосе индусов – к Солнцу-Сурье обращается главный герой Рама с просьбой найти его любимую жену Ситу, украденную драконом Раваной. Рама, скорее всего, сам сын Солнца, как и в наших сказках Иван-царевич, однако фольклор и героический эпос скрывают свою мифологическую основу.

Одним из любимых персонажей русских былин и сказок является Владимир Красное Солнышко. Это отнюдь не реальный персонаж, как почему-то принято считать в последнее время, не Владимир Креститель, а образ собирательный, воплощающий в себе лучшие черты нескольких князей, в том числе, конечно же, и Владимира Святославовича.

Языческие гимны Солнцу почти в неизменном виде вошли в христианскую литературу. Например, в «Слове на Антипасху» Кирилла Туровского (ХІІ в.): «Ныне сонца красуяся к высоте восходит и радуяся землю огревает». Сам объект поклонения придает стилю одного из первых белорусских писателей праздничную возвышенность, торжественность, лирическую тональность и внутреннюю симметрию.

«Слово о полку Игореве» буквально насыщено солярной символикой. Русичей тут называют внуками солнечного бога Даждьбога. Князь Всеслав Полоцкий в облике оборотня-волколака перебегает дорогу утреннему солнцу Хорсу – это значит, он бегает быстрее солнца, которое за ночь должно продвинуться под землею с запада на восток. Исследователи обращают внимание на важность солнечных затмений в жизни представителей династии Олега Святославовича, к которой имеют отношение герои поэмы: затмение как раз и происходит накануне похода Игоря в 1185 г. Жена Игоря Ярославна, как и Рама, обращается к Солнцу (а также к Ветру и Днепру Славутичу) и, можно сказать, «магия» женской любви спасает героя: Игорь сразу же бежит из плена. С солнцем связаны и «золотые» эпитеты, которыми наполнено не только «Слово», но и русские былины, скандинавские саги, героический эпос многих народов. Золотыми там являются и дворцы, и башни, и мебель, и посуда, и оружие, и кони, и даже разные дикие животные, как и в фольклоре.

Иное понимание Солнца – как символа идеального общества – мы видим в эпохи Возрождения и Просвещения, в так называемых утопиях ХVІ–ХVІІІ вв. Известно, что марксизм-ленинизм с гордостью выводил свое происхождение (по линии искусства) как раз из этих произведений. Но сегодня мы их оцениваем иначе. При всей непохожести утопий друг на друга им всем в значительной степени присущи черты казарменного образа жизни. Он проявляется в жесткой регламентации быта и мышления простых людей. Утописты таким способом боролись против индивидуализма, эгоизма, себялюбия, нарождавшихся вместе с капиталистическими отношениями: им они противопоставлялись одинаковость, стандарт в действиях и мыслях. Так, в «Городе Солнца» известного итальянского гуманиста Томмазо Компанеллы (ХVI в.) царит порядок, близкий к военному; обращает на себя внимание и колоссальное количество чиновников (как в сегодняшней России); контроль державы за личной жизнью граждан (тенденция, характерная во все большей степени для большинства развитых капиталистических стран). Нам кажется, что священная, солнечная, народная идея «купы», то есть гармоничной жизни общины, здесь изуродована, дискредитирована. В то же время у гениев литературы эпохи Возрождения уже встречаются метафоры совершенно удивительные, например, у Данте: «Солнца луч умолк».

Совсем другое, по сравнению с представлениями утопистов, отношение к Солнцу у русских писателей-классиков ХІХ ст., которые во многом опирались на народное мироощущение. Прекрасно-поэтический, сказочный мир царит в пьесе выдающегося русского драматурга Александра Островского «Снегурочка» (сказка, на основе которой создано произведение, есть и у белорусов). Поры года и космические стихии предстают здесь живыми, яркими – не без противоречий – характерами. Впечатляют необычные отношения Мороза и Весны, родителей Снегурочки. Но сюжет в пьесе движет великое Солнце-Ярило, которому и поют гимны, и адресуют упреки за трагическую коллизию с главной героиней, главное несчастье которой – неумение любить. Мифологический образ ЯРИЛЫ в ХІХ ст. лучше всего сохранился у белорусов.

Русские писатели любили не столько живописать солнце, сколько «наполнять» им пространство своих произведений. У Александра Пушкина торжественно: «Погасло дневное светило». Он же удивительно соединил: «Мороз и солнце; день чудесный!» Пушкин, пожалуй, одним из первых описывал не собственно солнце, ведь на него смотреть трудно, да и вредно, а его отблески на земле: «Под голубыми небесами // Великолепными коврами, // Блестя на солнце, снег лежит». Иван Никитин, поэт начала ХІХ в., широко использовавший фольклорную образность, прославился своим описанием летнего утра: «Вот и солнце встает, из-за пашен блестит, // За морями ночлег свой покинуло. // На поля, на луга, на макушки ракит // Золотыми потоками хлынуло». Очень точные слова находит Афанасий Фет для описания жары: «Солнце нижет лучами в отвес, // И дрожат испарений струи». Он же с непревзойденным мастерством живописует весну: «Уж солнце черными кругами // В лесу деревья обвело». То есть деревья создают тень в пространстве, заполненном солнцем. Для сравнения: замечательная картина российского художника Архипа Куинджи «Березовая роща» вся наполнена солнцем – это одно из самых ярких, солнечных произведений в русской живописи, но если присмотреться, то убеждаешься, что весь передний план в ней затенен – тенью, отбрасываемой деревьями. Так и у Фета. Несколько поколений русских людей радостно начинали день и будили своих близких хрестоматийными строками этого поэта:

Я пришел к тебе с приветом,

Рассказать, что солнце встало,

Что оно горячим светом

По листам затрепетало.

У гениального Федора Достоевского почти нет описаний природы в романах. Единственное, что заметили исследователи, – косые лучи заходящего солнца, которые появляются в произведениях в самые ответственные, кульминационные моменты развития действия – этот мотив очень частый, он встречается более пятидесяти раз. Писатель противопоставляет лучи заходящего солнца мрачному, страшному, грозному виду Петербурга. Символ солнца указывает на светлое и возвышенное начало среди болот, грязи, вечной слякоти неприветливого имперского города, враждебного простому человеку.

Русские классики со временем находят все более и более изощренные метафоры для изображения солнца, скажем, у Ивана Бунина: «Солнце, улыбаясь в нежной дымке, // Перламутром розовым слепило». У поэта Серебряного века Вячеслава Иванова весенняя оттепель передана через соединение образов солнечного света и капели: «Ленивым золотом текло // Весь день и капало светило». У его же современника, учителя С. Есенина – Николая Клюева, выходца из крестьян, сравнения неожиданны, но часто напоминают о занятиях коренного населения: «Как лещ наживку, ловят ели // Луча янтарную иглу». В поэме «Дева Солнца» один из лучших поэтов Серебряного века Николай Гумилев писал: «Он видит деву, блеск огнистый // В его очах пред ней потух, // Пред ней, такой невинной, чистой, // Стыдливо-трепетной, как дух». Собственно, всегда все лучшее славяне сравнивали с солнцем, называли эпитетами, напоминающими о нем.

Гениальным мастером метафоры был, как известно, Сергей Есенин. Некоторые его образы можно понять, только учитывая мифологический контекст. Например:

Холмы поют о чуде,

Про рай звенит песок.

О, верю, верю – будет

Телиться твой восток!

Имеется в виду восход солнца, которое не раз у поэта предстает теленком. Ведь в верованиях ариев Небо – КОРОВА. Есенин расширяет толкование:

Перед воротами в рай

Я стучусь:

Звездами спеленай

Телицу-Русь.

Поэт славит космические стихии в духе народного христианства или даже славянского язычества:

В вихре снится сонм умерших,

Молоко дымящий сад,

Вижу, дед мой тянет вершей

Солнце с полдня на закат.

Древние арии верили (и вера эта сохраняется и сейчас в некоторых регионах Индии), что Солнце светит благодаря душам умерших, летящим на него после смерти человека. То есть предки (деды) непосредственно питают Солнце энергией, и чем сильнее их души, тем лучше людям на Земле. Вот откуда такая удивительная образность у Сергея Есенина, который, кстати, глубоко интересовался мифологическими представлениями народа.

У замечательного русского советского поэта второй половины ХХ в. Александра Яшина, поскольку он – из северной Вологды, где солнца мало, особенно благоговейное отношение к светилу: «Солнцем смотрит каждая былинка»; «Водопад – светящиеся струи, // Солнечные брызги и лучи»; «Очень много солнечного света, // Будто счастьем все озарены». Для Дмитрия Кедрина красота родины ассоциируется с Солнцем: «Я теперь понимаю, что вся красота // Только луч того солнца, чье имя – Россия».

Прозаик Константин Паустовский в продолжение отечественной традиции описывает состояние земли, освященной солнцем. Вот, например, как рождается вдохновение у гениального Петра Чайковского в «Повести о лесах»: «С неба свет лился прямыми потоками, и под этим светом особенно выпуклыми и кудрявыми казались вершины леса, видимого сверху, с обрыва. На опушку падали косые лучи, и ближайшие стволы сосен были того мягкого золотистого оттенка, какой бывает у тонкой сосновой дощечки, освещенной сзади свечой. И с необыкновенной в то утро зоркостью он заметил, что сосновые стволы тоже отбрасывают свет на подлесок и на траву – очень слабый, но такого же золотистого, розоватого тона. И, наконец, он увидел сегодня, как заросли ив и ольхи над озером были освещены снизу голубоватым отблеском воды. Знакомый край был весь обласкан светом, просвечен им до последней травинки. Разнообразие и сила освещения вызвала у Чайковского то состояние, когда кажется, что вот-вот случится что-то необыкновенное, похожее на чудо».

В белорусской литературе все классики обращались к образу солнца, но наиболее часто он встречается в творчестве Якуба Коласа, что связано с жизнеутверждающим, оптимистическим мироощущением писателя. Например: «На ўсходзе сонца грае // Пераліўным блескам, // Сыпле золата над гаем // І над пералескам»; «Як пасмы золата, праменні, // Бруяцца з сіняй глыбіні»; «Сонца сцеле на ўзгоркі парчу залатую»; «Сонца – радасць, сонца – казка». Другой гениальный поэт Янка Купала мечтает о Золотом веке, чудесной стране: «Як самае сонца, // Дзе ясна – так ясна, // Як самае сонца, // Дзе шчасна – так шчасна». Поэтическая мысль Купалы основывается на антитезе, у него «сонца з цемрамі змагаецца», и потому создается особенное напряжение материального мира. С другой стороны, Купала, который всегда так страстно мечтал о весне, призывает-заклинает солнце заключить вечный брак с землею: «З непатульнай, пакорнай зямліцай // Заручыся, шлюб вечны вазьмі». Иногда поэт говорит о «сонца пажарах», о «сонцавых косах». С рассветом он связывает национальное возрождение, как и с весной, молодостью, девичеством (чистотой, синонимичной свету).

В мифологии СОЛНЦЕ путешествовало ночью по воде на челне, который тянула утка или лебедь. Днем, как известно, оно мчалось по небу на колеснице, запряженной огненными конями, у славян – четырьмя, которые символизировали четыре стороны света. На многих произведениях декоративно-прикладного искусства славян (ковши, вильцы на крышах традиционного жилища) встречаются головы лошадей или птиц, а иногда они как будто соединяются в единый образ. Суточный ход Солнца выявляется солярными знаками и на фронтонах изб, на прялках, в соломенных изделиях – самых совершенных и красивых именно у белорусов, как было отмечено на Международном фестивале соломенного искусства в 2003 году.

Мы уже упоминали Подземное (ЧЕРНОЕ) СОЛНЦЕ – то, что продвигается ночью под землей. Особенное значение имел этот образ у германских народов. Интерес к земным глубинам определил в итоге смысловую глубину немецкой философии и художественной литературы. Движение СОЛНЦА под землей подробно разработано и в древнеегипетской религии, хотя в архаических текстах и на многочисленных рисунках еще далеко не все расшифровано. Солнце РА у египтян путешествует на лодке по подземной реке, встречает на своем пути различные препятствия, но неизменно их преодолевает. С СОЛНЦЕМ связано и посмертное существование человеческой души. Ее цель – попасть к РА в лодку и сопровождать его в ежедневных путешествиях, что обеспечивает душе бессмертие. Получается, что душа сливается с СОЛНЦЕМ. Но и древние арии верили, что души умерших после смерти летят на Солнце и пополняют его энергией, которая и поддерживает жизнь на Земле. Наши предки белорусы тоже, безусловно, интересовались теневой, потаенной стороной природы. Но на востоке Европы, как отмечал российский философ Георгий Гачев, не было того интимного срастания с недрами Земли, с ее глубинами, с ЧЕРНЫМ СОЛНЦЕМ, той тяжелой тяги к подземной сфере, что есть у англосаксов и германцев (это не случайно, ведь они – на западе, на заходе солнца). Вот почему у славян нет в мифологии персонажей подземного народца – разных гномов и эльфов, характерных для культуры Западной Европы.

Символом отношений СОЛНЦА ПОДЗЕМНОГО И СОЛНЦА НЕБЕСНОГО у славяно-балтов может быть янтарь, который находят на берегу Балтийского моря – в Литве и в Калининградской области. Янтарь, фигурально выражаясь, – застывшее солнце, затвердевшее в море, стихии Подземного царства. Янтарь концентрирует в себе электричество, собирает энергию обоих солнц, поскольку электроток можно рассматривать как противоположное Солнцу течение энергии, перенос ее в мире, стягивание полюсов. Значит, у нас – круговорот неостановимый, постоянный, переход одного состояния в другое: жизни – в небытие, небытия – снова в существование.

Народная философия утверждала, что все в мире – добро, потому что все – едино, зла не существует, это временное отклонение от нормы, нужное только для того, чтобы добро проявилось явственнее, чтобы его видели, лучше чувствовали, и оно обязательно всегда побеждает...

Впрочем, о ЧЕРНОМ СОЛНЦЕ говорит и мифология белорусов, воплотив его, как мы предполагаем, в образе чудесного Цветка Папоротника. Только в те земные сутки – в день летнего солнцестояния, когда НЕБЕСНОЕ СОЛНЦЕ стоит в зените, НОЧНОЕ СОЛНЦЕ выходит на поверхность земли в виде огненного цветка. Нашедшему его человеку оно дарует счастье, богатство, успех, мистические знания... Прекраснее всех описал цветок папоротника Николай Гоголь в рассказе «Вечер накануне Ивана Купала» из книги «Вечера на хуторе близ Диканьки»: «Дикий бурьян чернел кругом и глушил все своею густотою. Но вот блеснула на небе зарница, и перед ним показалась целая гряда цветов, всё чудных, всё невиданных; тут же и простые листья папоротника... Глядь – краснеет маленькая цветочная почка и, как будто живая, движется. В самом деле чудно! Движется и становится все больше, больше и краснеет, как горячий уголь. Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя». Впрочем, Петру – герою рассказа – цветок не принес счастья, потому что за него было заплачено жизнью невинного ребенка. Видимо, цветок заслуженно дается только безгрешному человеку, и вот тогда приносит удачу. Ветка папоротника – эмблема Белгосуниверситета, образ, с нашей точки зрения, не самый удачный: ведь не цветок здесь изображен, а ветка, к тому же больше напоминающая перо, а символ не может быть размыт – он должен изображаться совершенно четко.

Одно из лучших психологических воплощений черного солнца как видения, возникшего в сознании человека, создано Михаилом Шолоховым в «Тихом Доне»: в самый страшный в своей жизни момент – во время похорон любимой Аксиньи Григорий Мелехов «поднял голову и увидел над собой черное небо и ослепительно сияющий черный диск солнца».

Культ Солнца в наибольшей степени характеризует как мифологию славянских народов, так и в целом их культуру.

Дата добавления: 2015-07-12