Монастырь Матери Мэри, Лос-Анджелес 18 страница

Я вызубрила рецепты всех наиболее популярных коктейлей.

Я поняла, что ненавидела любое крепкое спиртное, кроме текилы. Меня можно было, определенно, называть текила-девушкой.

От вина у меня сводило желудок.

И только пиво являлось моим единственным беспроигрышным вариантом.

Вскоре последовала еще одна небольшая стычка между Пэтти и Джоном Греем, когда моя приемная мать вышла к нам, чтобы приготовить ужин.

Она расстроилась, когда он стал настаивать на том, чтобы заказать пиццу, вместо того, чтобы готовить.

Кухня выглядела так, словно подверглась нашествию врагов. Да и пицца для нас с Пэтти являлась роскошью, которую мы себе никогда не могли позволить.

Когда он высказал подозрение, что она противится его предложению только чтобы потешить собственную гордость, она скрестила руки на груди и с надутым видом заявила, чтобы он не стеснялся и скорее заказывал свою "паршивую" пиццу.

Их глупые пререкания вызвали у меня бурю нетрезвого веселья, но как только я начала хихикать, Пэтти неодобрительно сузила глаза и наградила меня таким взглядом, что мне сразу же перехотелось.

Весь вечер отец задавал мне много вопросов о моей жизни.

Он хотел знать каждую мелочь о Джее и о тех четырех Нефах, с которыми мне довелось познакомиться.

Особенно его заинтересовала история Копано.

— Никогда бы не подумал, что у Алоцера есть слабое место. Наводит на размышления...

— Забавно, да? — пробормотала я, с трудом ворочая языком. — Большинство людей стараются скрыть свои плохие поступки, а Князьям приходится скрывать хорошие.

Во время моего последнего приступа тошноты, когда я была в ванной, отец принес бардовую сумку из багажника арендованной машины.

На ней до сих пор были ярлычки.

— Для вас, девочки.

Он примостил сумку на диване между мной и Пэтти.

— Пожалуйста, возьмите это без споров. И слушайте. Анна, тебе нужны часы, и тебе необходимо сменить имидж. Я хочу, чтобы ты позаботилась об этом немедленно.

Я кивнула, с трудом удерживая свои глаза открытыми.

— И последнее. Не думаю, что вам, девочки, стоит ходить в церковь.

Я никогда раньше об этом не задумывалась. В моей повседневной нормальной жизни было так много того, что просто кричало об антидемоническом образе жизни.

— Мы можем это делать здесь... вдвоем, — уверила меня Пэтти, погладив меня по спине.

Вся эта ночь была сплошным откровением для нас обоих.

Нам нужно было внести некоторые изменения, чтобы создать необходимый фасад, под прикрытием которого я могла бы оставаться незамеченной для радаров демонов.

— Открой это.

Он скрестил руки на груди и кивнул в сторону сумки. Расстегнув замок, мы с Пэтти, пытаясь разглядеть, что находилось внутри, стукнулись склоненными головами.

Затем мы обе обменялись изумленными взглядами — наши лица находились в нескольких дюймах друг от друга.

Сумка была набита деньгами. Я знала, какие мысли посетили Пэтти по ее посеревшей ауре. Это были деньги от продажи наркотиков.

Грязные деньги.

Кровавые деньги.

Мой отец тоже знал о ходе наших мыслей.

— Независимо от того, откуда пришли эти деньги, сейчас они принадлежат вам, и все что вы можете сделать — это правильно ими распорядиться. Для начала, я рекомендовал бы вам приобрести огнеупорный сейф. В боковом кармане ты найдешь мобильный телефон. В нем есть мой номер. Звони мне, если я буду нужен. Не могу дать гарантию, что отвечу, но если нет, и это будет что-то экстренное, просто отправь мне SMS с текстом A-9-1-1.

Это будет значить "Анна — Экстренная помощь". Не оставляй голосовое сообщение и не пиши ничего подробно.

Я встала и крепко обняла его, прижавшись щекой к мягкой коже его куртки.

Он провел рукой по моим волосам, точно так же, как он сделал это предыдущим вечером.

— Когда я снова тебя увижу? — спросила я.

— Не знаю. Я буду в разъездах. Окажешь мне еще одну услугу?

Я разомкнула объятия и посмотрела на него.

— Проверь-ка второй боковой карман своей сумки, — произнес он.

Я запустила руку в небольшое углубление и вытащила ключ с прикрепленной к нему черной цепочкой и маленьким пультом управления для открывания и блокировки дверей.

Я вскинула голову, чтобы встретиться с его серьезным взглядом.

Пэтти прикрыла ладонью рот, в немом изумлении.

— Больше никаких мальчишек, берущих тебя в поездки, слышишь меня? — его голос был сиплым. — Теперь ты можешь позаботиться о себе сама. Самое последнее, что тебе нужно, так это чтобы какой-то мальчишка отвлекал тебя, еще больше усложняя ситуацию. Обещай, что будешь держаться подальше от сына Фарзуфа.

Я открыла рот, но слова застряли в пересохшем горле.

Горячий пот бисерными каплями выступил у меня на лбу.

— Я уже пыталась, Джон, — предупредила его Пэтти. — У меня не слишком получилось.

— Ты вообще видела, как он на нее смотрит? — вскинулся отец. Его взгляд был сосредоточен на Пэтти, но пальцем он указывал в мою сторону.

— Да. И я также видела, как ОНА смотрит на него. Если честно, я думаю, что они нуждаются друг в друге.

— Эти двое нуждаются друг в друге, как пуля нуждается в цели. Поверь мне. Я видел, как Нефилимов убивали за то, что они влюблялись и позволяли чувствам влиять на свою работу.

— Что ж... у тебя нет причин для переживаний, потому что мы не влюбленны друг в друга, — протянула я певучим голосом. — Я не нравлюсь ему в этом смысле.

Отец отрывисто выдохнул, вскинув брови:

— Что ж, он, определенно, должен что-то к тебе чувствовать, потому что он не хотел видеть возле тебя того другого мальчишку.

— Есть кто-то еще, в ком ты заинтересовалась? — удивилась Пэтти.

Я стянула все цвета в один узел и надежно поместила их в свое самое глубокое подсознание. Эмоциональный барьер вновь крепко стоял на защите моих интересов.

На долю секунды я позволила себе вспомнить очаровательные ямочки на щеках Копано, прежде чем вытолкнуть прочь и этот образ тоже.

— Я еще не готова об этом говорить, — уклончиво проговорила я.

Мой отец возвел глаза к потолку, прижав гигантскую ладонь ко лбу. В его низком голосе чувствовалась абсолютная безнадежность:

— Я слишком стар для всего этого.

Глава 25

Снова в школу

Когда неделей поздее начались школьные занятия, я знала, что все будет плохо.

Джей предупредил меня, что по округе все лето гуляло много слухов и домыслов относительно того, что именно произошло между мной и Скоттом на злополучной вечеринке.

Я ожидала — все будут шептаться за моей спиной.

Не очень-то. Многие не стеснялись высказываться мне прямо в лицо. Я чувствовала себя некомфортно, будучи предметом всеобщего внимания.

Все значительно усугублялось тем, что я оставила 14 дюймов своих волос в "Амурных Локонах", осветлилась до платиновой блондинки и сделала коррекцию бровей.

Бобби Дональдсон, подающий школьной бейсбольной команды и исключительный игрок, который ни разу в жизни и словом со мной не обмолвился, подошел ко мне до начала уроков, когда я стояла у шкафчика, окруженный ярко-красной аурой.

— Привет, красавица. Как дела?

— Мм, хорошо?

— Я — Бобби. Ты откуда?

Раздосадованная, я закрыла шкафчик, перекинула бардовую сумку через плечо и убрала упавшую на лицо прядь волос за ухо.

— Я не новенькая. Ты меня знаешь. Анна Уитт?

Он вгляделся в черты моего лица.

— Сегодня жарко, а?

Я усилием воли принудила себя не закатывать глаза, и прошла мимо него. Он кинулся меня догонять.

— Так ты мутила что-то со Скоттом? — он перекрикивал шум голосов учеников, возбужденных первым школьным днем.

— Нет.

Я прибавила шагу, ловко уклоняясь от встречных школьников, но Бобби, не отставая, шел за мной по пятам.

— Потому что это клево, если так. Эй, хочешь сходим куда-нибудь?

Я так резко остановилась, что он налетел на проходившую мимо девушку.

— Это всего лишь я, Бобби. Я все та же странная, чопорная девочка, с которой ты учился в младшей группе и посещал научный кружок последние три года. Та самая, с которой ты никогда не разговаривал. Все, что я сделала — так это сходила на вечеринку и изменила прическу.

— Я слышал, что ты уже не такая скромница.

И, прежде чем я успела дать неубедительный отпор по поводу того, как он ошибался, Бобби, проведя костяшками пальцев по моей щеке, устремился в направлении собственного класса.

Проглотив ком в горле, я с трудом сдерживала слезы, подступавшие к глазам. Я не собиралась плакать из-за Бобби. Не важно, что он думал.

Выдохнув, я направилась на первую пару.

К обеду стало ясно, что я недостаточно серьезно восприняла предупреждение Джея.

Сплетни переходили все мыслимые пределы. Я могла игнорировать взгляды и шепот, но притворяться, что люди не подкарауливают меня по углам для допроса, я точно не могла.

Что случилось с тобой и Скоттом? Он говорит, ты сочиняешь по поводу наркотиков. Ты и правда встречалась с каким-то парнем из группы? У меня вечеринка в эти выходные... не хочешь прийти?

Каждому из них я сказала, что не хочу об этом говорить.

Одно из моих занятий совпало с расписанием Скотта. Как обычно, испанский. Он занял парту на противоположном конце класса и ни разу не посмотрел в мою сторону.

Даже Вероника избегала меня, может быть, слишком смущенная нашей нетрезвой дружбой на вечеринке.

Эти двое были единственными в школе, кого не интересовал разговор со мной.

Я думала, что все прошлые годы я была необщительной, но за последние несколько недель этого года, я превратилась в настоящую отшельницу.

Я ходила по школе, потупив взгляд, и после занятий шла прямо домой.

Никакого футбола.

Никаких посиделок у Джея.

И, определенно, никаких вечеринок или клубов.

Но несмотря на все мои усилия казаться незамеченой, все взгляды неизменно устремлялись в моем направлении.

Только одному человеку было под силу встряхнуть меня.

Лена была застенчивой усердной девушкой, которая не старалась произвести впечатление на других — то самое качество, которое я очень ценила.

Обычно, она держалась отстраненно от других, и лицо ее пряталось под завесой блестящих черных кудрей.

Однажды утром, на перемене Лена прошла в туалетную комнату вслед за мной. Впоследствии я поняла, что она намеренно следовала за мной.

Остановившись рядом, она наклонилась к зеркалу, чтобы осмотреть свою безупречную кремовую кожу. Наши глаза пересеклись. Мы обе поправили волосы, после чего она наклонилась, чтобы проверить, виднелись ли ноги в какой-нибудь из кабинок. Поняв, что мы были одни, Лена заговорила:

— Я...

Она запнулась, словно собираясь с силами.

— Я слышала, что сделал с тобой Скотт МакКалистер.

— Неужели? — я пыталась изобразить поиск какого-то несуществующего предмета. Честно говоря, я была крайне удивлена, что она могла опуститься до подобных сплетен и надеялась, что на этом наш разговор закончится.

Совершенно раздосадованная, я почти что пропустила мимо ушей ее следующие слова, произнесенные мягким голосом.

— Он и со мной сделал то же самое.

Я напряглась и подняла на нее глаза.

— Серьезно?

— Ну, вроде того. — Чувствуя себя неловко, она не отрывала глаз от стеновой плитки. — В прошлом году на вечеринке после Рождественских каникул.

Значит... Кайден был прав. Это был не единственный случай.

Светло-серый нервозный цвет, окутывавший Лену, значительно потемнел от опасений, когда я задержалась с ответом.

— Я верю тебе, Лена.

Серые облака неуверенности уступили место небесно-голобому облегчению.

— Он успел? — она остановилась, но я знала, о чем она хочет спросить.

— Нет, — покачала головой я. — Нас прервали.

Лена продолжала отводить глаза в сторону, поправляя лямку сумки на плече.

— Это хорошо. К сожалению, в моем случае нас никто не прервал. Он не подсыпал мне ничего. Я имею ввиду, Скотт уговорил меня попробовать... но после он сообщил, что я слишком увлеклась и что больше не нужна ему такая. Он просто пытался быть милым.

— О, Господи, Лена. Это.

Я не знала, что сказать.

Теперь она смотрела на меня.

— Ты единственная, кому я сказала. Я просто хотела, чтобы ты знала, что ты не одна.

— Спасибо, — выдохнула я.

Она кивнула и выскочила за дверь.

Я стояла еще минуты две, обдумывая случившееся. Впервые в жизни я ощущала себя жирафой, до которой с большим трудом доходил смысл происходившего.

Когда в кафетерии Джей подсел ко мне, его в буквальном смысле трясло.

Музыканты и ребята из драмкружка заняли другой конце стола.

— Где твой обед? — спросила я.

— Я не хочу есть.

Его колени подпрыгивали, и он хмуро осматривал кафетерий.

— Что случилось? — я отодвинула свой поднос.

— Ничего.

Я придвинулась ближе, мой желудок сжался от плохого предчувствия.

— Нет, расскажи мне.

— У меня есть такое чувство, что грядут неприятности.

— Почему? Что ты натворил? — спросила я.

— Пока ничего.

— Это из-за Скотта?

Джей кивнул, поджав губы, при упоминании этого имени.

— Тебе бы услышать, что он говорит.

— Я не хочу, — отрезала я. — Он не стоит того, чтобы ввязываться из-за него в неприятности, Джей.

— Ну, не знаю. Может стоит закрыть ему рот.

Я проследила за полным ненависти взглядом Джея и увидела Скотта, стоявшего рядом со столиком ребят из секции по борьбе. Сейчас он демонстрировал кого-то, кто, по-видимому, недавно споткнулся и упал.

Ребята наградили его за старания радушным смехом.

Я все думала, сколькими же девчонками он вот так вот воспользовался...

Нельзя было позволить ему выйти сухим из воды, даже несмотря на то, что сама мысль о прямом столкновении вызывала у меня отторжение.

— Тебе следует рассказать своему великому и ужасному папаше о Скотте, — прорычал Джей.

— Он убьет его, — покачала головой я.

— Вот именно.

Я положила руку ему на плечо.

— Слушай меня, ладно? Я собираюсь сказать кое-что Скотту, но хочу, чтобы ты пообещал мне, что не будешь вмешиваться.

Просто постой здесь или прогуляйся где-нибудь неподалеку. Идет?

Джей ничего не ответил, раздраженно потирая ладони.

— Джей.

— Ладно. Как скажешь. Я не стану вмешиваться, но буду наблюдать.

Поднявшись, я освободила от остатков еды свой поднос и поставила его на тележку.

Скотт перешел за другой столик и теперь сидел напротив Вероники и Кристины Миллер.

Я сделала глубокий вдох и приблизилась к нему нетвердым шагом.

— Могу я с тобой поговорить? — тихо спросила я, пытаясь не привлекать всеобщего внимания.

Кровь стучала у меня в висках.

Скотт окинул меня оценивающим презрительным взглядом из-за плеча, словно я была ничтожным насекомым.

— Поговорить о чем? — он встал и оказался со мной лицом к лицу. Под его напором я сделала шаг назад.

— О том, как ты сожалеешь, что врала обо мне, когда я всего лишь пытался быть с тобой вежливым?

Я глубоко вдохнула, прежде чем ответить:

— Скотт, пожалуйста, давай просто пройдем в коридор и поговорим наедине.

— Мне нечего скрывать! — вскинулся он, раскинув руки в стороны.

Я намеревалась поговорить с ним с глазу на глаз, но если он хотел публичного представления, пусть так и будет.

Я сжала кулаки.

— Я не сожалею, потому что ни о чем не врала, и ты это знаешь, — раздраженно бросила я. — Это не я распускаю слухи.

— Будто бы мне надо было тебя накачивать, — язвительно выплюнул он.

Теперь уже весь столик наблюдал и прислушивался к нашей разборке.

— Ты сама вешалась на меня, как безнадежная дура.

Я сделала над собой усилие, чтобы отгородиться от мерзости, исходившей от него. Мне нужно было сохранять трезвый ум.

Отвернувшись от наблюдателей, я спокойно ответила. Мои слова, на удивление, прозвучали в гробовой тишине.

— Я думала, что ты проявлял вежливость, приглашая меня на вечеринку. Но, помню, меня не переставали мучить сомнения по поводу того, почему такой парень как ты, мог заинтересоваться такой девчонкой, как я... Теперь-то я понимаю. Ты знал, что если правда о том, что ты планировал совершить, откроется, все эти люди поверят тебе, а не мне. Мы оба знаем, что ты сделал. Вероника и Кристен тоже это знают.

Кристен громко усмехнулась, словно я была сумасшедшей. Ее окружал грязно-оранжевый цвет, указывавший, что ее забавляло мое унижение.

Глаза Вероники расширились от ужаса, и она отвела взгляд в сторону, окруженная плотным покрывалом стыда за свою подругу.

Что касалось Скотта, то он был окутан вихрем бордовой гордости и серого страха. Одно из опаснейших сочетаний.

На долю секунды я подумала, что могу мысленно приказать всем троим сказать правду. Мне бы это принесло удовлетворение, но я тут же отказалась от мысли об угнетении их свободы воли.

Я понизила голос до шепота.

— Я также знаю, что не являюсь первой девушкой, с которой ты проделал подобный трюк.

Его взгляд ожесточился.

— Ты действительно думаешь, что кто-то в это поверит? Ты — сумасшедшая.

— А ты часто спрашиваешь у сумасшедших разрешения их поцеловать?

Хихикавшие ребята поднялись из-за стола.

— Да уж конечно, — рассмеялся Скотт. — Размечталась.

— Она не врет.

Мы все повернулись к Веронике, которая говорила с дерзкой уверенностью. Но только я могла видеть, как ее окутывала пелена страха.

— Заткнись, идиотка, — со злостью бросил ей Скотт. — Не суй свой длинный нос не в свое дело.

— Ты — лжец! — она вскочила с места и выбежала из кафе.

Скотт, насмешливо улыбаясь, повернулся ко мне.

— Все знают, что ты теперь всего лишь шлюшка той рокгруппы.

У меня зачесались руки от желания врезать ему.

— Тебе должно быть стыдно за себя, Скотт.

— Ооо! — он потряс руками в воздухе. — Очень остроумно.

— Ты такая подделка, — прошептала я. — И вот это уже, поверь мне, действительно грустно. Ты проживаешь свою жизнь, старась угодить кучке людей, которые не принимают тебя таким, какой ты есть. Но, может это потому, что даже ты сам не знаешь, кто ты есть на самом деле.

Темнота морской пеной поднялась из глубин его подсознания — мерзкая и бурлящая. Ноздри его раздувались от злости, и я предусмотрительно шагнула назад, продолжая говорить все тем же низким голосом, чтобы только он мог слышать.

— Тебе нужно разобраться с пожирающей тебя ненавистью к самому себе, вместо того чтобы вымещать злость на ни в чем не повинных людях. Еще не поздно стать тем человеком, которым ты действительно хочешь быть.

Удивление, вина и порыжевшая надежда прорезались сквозь густую грязь его ауры.

— Удачи, Скотт.

Я прошла мимо него в сторону выхода, стараясь идти как можно быстрее.

В туалетной комнате я наткнулась на Веронику, которая с нервным остервенением расчесывала волосы. Ее рука замерла, когда она увидела меня.

— Мне следовала обличить его еще раньше, — выдавила Вероника.

— Все нормально.

— Нет, не нормально. Я слушала, как он врал про тебя целое лето и весь сентябрь в школе. Я надеялась, что все забудется вскоре.

Она засунула расческу в сумочку и всхлипнула.

— Спасибо, что заступилась за меня. Это не просто... пойти против толпы.

— Я знаю, что на вечеринке Джина все облажались по полной, но... тогда мне с тобой было очень весело.

— Мне тоже.

Ее эмоции сейчас превратились в легкий туман.

— Я слышала о тебе и о том ударнике из группы. Высокий с каштановыми волосами, да?

Я кивнула, и она, неожиданно оживившись, схватила меня за руку.

— О, мой Бог, я уверена, что он именно тот парень, который спрашивал о тебе на вечеринке!

— Ах, да, я об этом совсем забыла.

— Хочешь прийти и потусоваться вместе как-нибудь? — спросила она.

Я открылась на встречу ее красочным цветам надежды и радости, позволяя им слиться с моими собственными.

— Конечно. Может ты сможешь помочь мне придумать что-нибудь с моими дурацкими волосами.

Я подергала себя за длинную челку.

Пока она осматривала пряди моих волос, пробегая по ним пальцами и делая комплименты по поводу моего стиля, я удивлялась природе человеческой натуры и тому, как нечто столь милое — вроде дружбы — может возникнуть на почве разврата и затхлости.

В женской дружбе есть свои преимущества.

Ногти на пальцах моих ног никогда не выглядели лучше. Вероника настаивала на идеальном педикюре, если я собиралась носить открытые босоножки.

Сидя на полу в ванной, мы, как обычно, болтали по душам, пока Вероника, склонившись надо мной с пузырьком лака, колдовала над моими ногтями.

— Скотт так и не разговаривает со мной с того дня, — вздохнула она в один из октябрьских полдней, нанося слой яркого голубого лака. — Хотя я... абсолютно не против.

Прошло уже больше месяца со дня публичного представления в кафетерии. Меня мучили опасения, что наши разборки только обострили ситуацию, но после взвинченного потока сплетен, которые с еще большей силой обрушились на нас после публичной сцены, Скотт вдруг бросил это грязное дело, и слухи улеглись сами собой.

Я даже слышала, что он начал встречаться с девчонкой из другой школы.

В конце концов, я вновь начала "зависать" вне дома в послешкольное время вместе с Джеем и Вероникой. Хотя и предпочитала быть у кого-нибудь из этих двоих в гостях, чем идти в одно из заведений.

Если мне доводилось выходить в торговый центр или другое общественное место, я непременно попадала в диапазон наблюдения Шептунов. И меня сковывал страх за моих двух друзей. Духи могли заметить мою повышенную коммуникабельность с обычными людьми. И донести до нужных ушей.

Вероника аккуратно распространяла щедрый слой блестящего лака по моим ногтям.

— Расскажи мне, как это было, с Кайденом, — попросила она.

Я почувствовала возбуждение при мысли о нем, а потом мне стало грустно. Иногда желание быть с Кайденом настолько переполняло меня, что я могла думать о нем часами напролет.

Я рассказала Вероники о наших поцелуях и о том, как он дразнил меня, в своей только ему присущей манере.

Хотя... так много оставалось за кадром того, что я не могла ей объяснить.

— Ты все еще любишь его, верно? — Она не стала ждать моего ответа. — Как долго вы с ним не виделись?

— Около трех месяцев.

— Нам нужно найти тебе другого парня.

— Нет, со мной все в порядке. Я никого не хочу.

— Потому что ты до сих пор хочешь его. В этом вся проблема, — вздохнула Вероника.

Я на самом деле до сих пор его хотела.

— А как на счет тебя? — я попыталась перевести стрелки в ее сторону, как это часто бывало в случаях щекотливых разговоров с Джеем. Хотя мне и не слишком хотелось обсуждать сомнительного парня, с которым она сейчас встречалась.

— Думаю, он начинает потихоньку терять со мной терпение.

Она опустила глаза и принялась вновь красить свои ногти, хотя они и так уже выглядели идеально.

— Но вы ведь вместе всего несколько недель, — возразила я.

— Я знаю, но кажется, что дольше, потому что мы видимся каждый день и еще каждую ночь говорим по телефону, а вчера он сказал: "Не вижу в чем проблема. Ты ведь уже не девственница".

Она симитировала его приглушенную скучающую интонацию.

Я вспомнила о романе Вероники с Майком Рэмзи, который поставил на уши всю школу в девятом классе, и мне еще больше захотелось как-то ее поддержать.

— Он не должен был говорить тебе подобное. ЭТО всё еще имеет большое значение, неважно — девственница ты или нет. Не делай что-либо из чувства вины.

— Я и не собиралась. Я имею в виду, он же не пытается воспользоваться мной или что-то типа того. Он любит меня.

Я пыталась сказать ей что, когда они впервые встретились, у меня появилось плохое предчувствие, но она, казалось, решила не замечать этого.

Сейчас он утверждал, что любит ее, хотя в его ауре не было даже капельки настоящих розовых эмоций.

Я изо всех сил старалась избегать упаднических интонаций, когда произнесла:

— Это только слова, Рони. Если он любит тебя, то подождет.

— Ага, кто бы говорил — сколько ты заставила ждать Кайдена?

Я стала тереть пятнышко от лака на большом пальце ноги.

— Мы никогда этим не занимались. Мы просто целовались и тому подобное.

— Серьезно? — она изумленно уставилась на меня, и я, забрав из ее рук лак, закрыла на нем крышку, чтобы, не дай Бог, жидкость не пролилась на белоснежный ковер.

— Так ты все еще девственница?

— Да. Вопреки всеобщему мнению.

Она подняла глаза и посмотрела на свою детскую коллекцию статуэток единорогов, стоявших на полке.

— Иногда мне жаль, что я уже не девственница. Это ведь не то, что можно вернуть.

Она заправила густые волосы за ухо. Ее прическа в стиле боб уже отросла до самых плеч, и сейчас имела насыщенно черный цвет, с одной бордовой прядью впереди.

Откашлявшись, она вытянула длинные ноги вперед.

— Ты ведь, типа, религиозна, да? — осторожно поинтересовалась она.

— Да.

Вокруг нее завибрировали смешанные негативные эмоции.

Я сделала вид, что поглощена созерцанием собственных ногтей, предоставляя ей возможность справиться со своей реакцией.

— Ты обо мне плохого мнения? — спросила она. — Ну, о том, что произошло в прошлом году?

Я взглянула на нее, в смущении.

— А что произошло?

— Ты знаешь. — Она принялась теребить ногой край ковра. — Об аборте.

Мое сердце замерло.

Я смутно припоминала, что вначале второго года обучения ходили слухи о том, что кто-то сделал аборт, но я никогда не пыталась узнать подробности.

— Я не думаю о тебе плохо, Рони.

В тот же миг она почувствовала облегчение.

— Мой отец заставил меня пойти на это, — проглотив комок в горле, призналась она.

Вероника была "крепким орешком", не такой плаксой как я, но сейчас она боролась с подступающими слезами.

— Ей было бы сейчас пять месяцев.

— Ей? — прошептала я.

Она пожала плечами.

— В моих снах это всегда была девочка. Не то чтобы я хотела ребенка, но... Я не знаю. Мой отец пришел в ярость. Он пошел к родителям Майка, и они объединились, заставив нас разойтись. И конечно, у Майка тут же появилась новая подружка... — Вероника, словно фокусник, щелкнула пальцами. — Но все равно. Самым худшим был день, когда надо было ехать в больницу. Там были все эти люди.

Ее цвета снова потемнели.

— Протестующие? — спросила я.

— Ага. У них в руках были плакаты и фотографии, я старалась игнорировать их, но одна тетка плюнула в меня, когда я проходила мимо. Я дословно помню, что она мне сказала тогда.

Она сказала: "Ты — убийца, ты будешь гореть за это в аду".

Я постаралась отстраниться от грязно-серых потоков вины, злости и страха, окутывавших Веронику, потому что мне выше головы хватало своих.

Мою грудь сжимало, а голос осип от сострадания.

— Она не имела право говорить тебе такое. Это было неправильно. Люди должны любить и помогать друг другу, а не судить. Она не знает, какая ты на самом деле.

Вероника позволила мне взять себя за руку.

Мы еще долго сидели с переплетенными вместе пальцами. Она все еще смотрела на свои ноги, но темнота, окружавшая ее, постепенно начала отступать.

Глава 26

Хэллоуин

Я поверить не могла, что позволила дуэту "Джей-Вероника" потащить себя на вечеринку, посвященную Хэллоуину.

Это был мой первый выход куда-то с тех пор, как я встретила других Нефов.

Предполагалось, что на вечеринке мы услышим выступления четырех групп.

"Лэсивиэс" не играли, но я знала, что Кайден обязательно будет там. Это он дал Джею приглашение.

Моё тело напрягалось уже только от того, что я об этом думала.

Джей, Вероника и я протиснулись сквозь море машин к просторной территории, заполненной сотнями шумевших людей.

Это была полевая вечеринка с импровизированной сценой для выступавших групп. Не слишком внедряясь в толпу, мы разместились на окраине, там, где начиналась граница леса.

Воздух вибрировал от сумасшедшего гула; абсолютно каждый присутствующий был облачен в костюм. Я наблюдала, как пещерный человек бросил Чудо-Женщину на плечо, и она закричала от восторга.

Робот помогал пришельцу установить кальян с одной стороны от нас, в то время как Покемоны катили пивную бочку с другой.

Многочисленная толпа суетилась и прыгала возле сцены.

Мне не давала покоя мысль: какой именно из сексуальных нарядов наденет Кайден. Возможно Адама в набедренной повязке? И кто будет его Евой сегодня вечером? Вот черт.

Это была ужасная идея.

Я разгладила лайковое черное платье, которое одела сегодня вечером. По крайней мере, оно было с длинными рукавами и достигало середины моих икр. Меня терзали смутные опасения, что этот костюм надевался самой Вероникой еще в пору средней школы.

Но она клялась, что платье не обтягивало меня слишком сильно. Если Вероника и лгала, то цветовая гамма ничем ее не выдавала.

Мое лицо, шея и руки были выкрашены в зеленый цвет. К носу я прилепила слепленную из жвачки фальшивую бородавку, что привело Веронику в полнейший ужас. На моей голове взгромоздился отвратительно-черный парик с заостренной черной шляпой.

Дата добавления: 2015-07-12