Монастырь Матери Мэри, Лос-Анджелес 9 страница

— А что же девушки, с которыми ты встречался? — осведомилась я, осознавая, что перехожу границы. — Уверенна, были те, которые тебя любили, и, возможно даже, те, которых любил ты...

— Ни одна девушка не любила меня. Необходимо знать кого-то, чтобы любить. Все они были просто страстно увлечены. Они хотели обладать мной. Это природа физического желания.

Мой желудок сжался от вины, когда я распознала в себе те чувства, которые он описал.

Но в тот самый момент, как я начала опасаться, что он заметит, в моей голове мелькнул образ Джейми Мур.

Она была бы способна его полюбить, если бы получила шанс. И, насколько мне не хотелось о ней думать, я чувствовала непреодолимое желание узнать больше о том, что случилось.

— В нашей школе учится девочка, с которой ты встречался в прошлом году. Я полагая, это случилось, когда ты только приехал. Она действительно хорошая.

—Джейми Мур?

Он кивнул в знак признания, но продолжал смотреть на дорогу.

Я не стала продолжать, опасаясь, что и так слишком увлеклась; к тому же тема заставляла меня нервничать.

— Смотри, здесь вот в чем дело, — произнес Кайден. — Они все с самого начала знают, что меня не интересуют отношения. Я никогда не лгал ни одной из них. Нет необходимости. Правда ранит сильнее, чем ложь. Джейми думала, что может изменить меня. Это было глупое предположение.

Казалось, он хотел, чтобы я поверила в его бесчувственность, но я не верила. За всеми его словами я видела проблески чего-то неравнодушного. Поэтому я решила капнуть поглубже.

— Ты когда-нибудь испытываешь сожаление или грусть оттого, что причиняешь им боль? — Я поспешила продолжить до того, как он ответит. — Пожалуйста, я не собираюсь судить. Просто пытаюсь понять тебя.

Он сжал руль сильнее, от чего костяшки его рук побелели.

— Что, если я скажу — нет, ммм? Что если я не испытываю никакого сострадания к тем, кому причиняю боль, или — еще лучше — тем, кто позволяет причинить себе боль и даже ищет этого?

Я держала свои руки на коленях и смотрела невидящим взглядом на надкусанное яблоко, постепенно темневшее по краям.

— Тогда мне было бы жаль тебя, — произнесла я.

— Почему?

— Потому что это печальный образ жизни и... я беспокоюсь о тебе.

— Не говори так. — Его тон был резким, почти сердитым. — Тебе не следует говорить об этом... о заботе. Ты едва меня знаешь.

— Ты тоже едва ли меня знаешь. И все же мы сейчас здесь. Ты предложил взять меня в эту поездку. Ты отвечаешь на мои бесконечные вопросы. Ты не принуждал меня ни к чему и не выдал своему отцу. Я рада находиться здесь, с тобой.

Вот.

Я сказала это.

Какое-то мгновение мы всматривались в глаза друг другу, прежде чем он вновь отвернулся к дороге и его хватка на руле ослабла.

Мой пульс снизился до нормального.

— Я бываю с девушкой только один раз, — начал он. — Иногда провожу время с одной девчонкой два... максимум три раза. Но я стараюсь никогда не думать о них, как о личностях. Чисто физическое удовлетворение. Я не обещаю звонить. Я даже не даю мой номер телефона; они сами его берут у других людей. Они приходят на выступления группы или на вечеринки, где я бываю, и делают мне подарки — уверен, ты можешь себе представить.

Хотелось бы мне, чтобы я не могла.

— Но после нашей третей встречи, Джейми дала мне нечто отличное от других. Она записала диск. Я видел, что она его детально продумала. Она сказала, что каждая композиция имела свое убийственное барабанное соло или уникальное ударное отступление. Это была отличная подборка. Мы встречались с ней три недели, довольно часто. Но, когда она сказала, что любит меня, мне пришлось порвать с ней. Мне нужно было, чтобы в конце она возненавидела меня. Поэтому на одной из репетиций я оставил свой телефон включенным с ее фотографией, одной из тех, что она мне присылала.

Он кинул на меня быстрый вызывающий взгляд, после чего вновь посмотрел на дорогу.

Полагаю, мне нужно было услышать все это.

Я совершенно во всем запуталась.

— Ты был в нее влюблен? — спросила я.

Он застонал и покачал головой:

— Боже, Анна.

Я вздрогнула.

— Верно. Забыл, что я еду со святошей.

Он вздохнул и, прежде чем продолжить, провел рукой по волосам:

— Нет. Я не был в нее влюблен. Я никогда и ни в кого влюблен не был. Я всего-навсего отвечаю на твой вопрос о том, было ли мне жаль кого-либо. Ответ — да. Ее мне было жаль. Боже, я не верю, что говорю об этом с тобой.

Прислонившись к спинке кресла, я смотрела в окно на растянувшиеся пейзажи Техаса, залитые вечерним солнцем, надеясь, что Кайден не видит, как я вытираю одинокую слезу сострадания, катившуюся по моей щеке.

— Не жалей меня, Анна, и не думай обо мне хорошо, только потому что я сделал это признание. Не обманывая себя, думая, что я не наслаждаюсь своей работой. Потому что я наслаждаюсь. Ты должна знать, с кем ты имеешь дело.

Что ж, настало время узнать больше о том человеке, с которым я имела дело.

— Ты когда-нибудь накачивал девушку наркотиками или подмешивал что-либо в ее напитки? — осведомилась я, все еще всматриваясь в вечерний Техас.

— Нет. Это для неуверенных в себе.

— Ты когда-нибудь использовал девчонку в своих интересах, если она пьяна или потеряла сознание?

— Нет. В чем смысл, если она не сможет вспомнить?

— Принуждал к чему-либо, что девушка не хотела?

— Нет. Пытаешься быть психологом?

— Я не сомневаюсь, что ты испытываешь физическое наслаждение, Кайден. Если ты хочешь, чтобы я знала, с кем имею дело, тогда ответь: тебе доставляет удовольствие причинять людям боль?

Я видела, как его грудь поднялась и опустилась в молчаливом вздохе. Его голос был лишен каких-либо чувств и граничил с раздражительностью.

— Я ничего к ним не чувствую. Я игнорирую их боль. Я не позволяю всему этому проникать в мои мысли. Их страдания не доставляют мне ни удовольствия, ни боли, за одним исключением, о котором мы уже говорили. Достаточно это чувствительно для тебя?

Что ж, мне придется читать между строк, там где дело касалось Кайдена.

Чтобы знать его, мне нужно было бы понять, почему он игнорирует боль, и ЧТО бы случилось, если бы он позволил страданиям проникнуть в его мысли.

Если бы он получал удовольствие от чужой боли, то он бы грелся в лучах этого чувства, а не старался его подавить.

— Почему ты прикладываешь столько усилий, чтобы заставить меня думать, что ты отрицательная личность? — спросила я.

— Потому что для тебя было бы лучше иметь здоровый страх по отношению ко мне, чтобы ты не могла в последствии сказать, что тебя не предупреждали. Я не похож на парней из твоей школы. Вспомни, какую тягу ты чувствуешь по отношению к наркотикам. Это то, как я чувствую по отношению к сексу.

Ох...

— Теперь начинаешь понимать? Позволь мне быть даже более ясным. — Его голос понизился, пока он посвящал меня в тонкости своей работы. — Я могу почувствовать в течении пяти минут общения, ЧТО нужно сказать и сделать, чтобы завлечь девушку в постель. И это — включая тебя, хотя я и признаю, что вчера вечером был не в лучшей своей форме. С одними людьми, цена вопроса — простая лесть и внимание. С другими требуется больше времени и сил. Я предпринимаю все, что необходимо, чтобы снять с них одежду, а после стараюсь сделать так, чтобы они больше никогда не смогли быть с кем-то другим, не думая обо мне. Я знаю секреты человеческого тела, о которых большинство людей даже не догадываются. И когда я ухожу, я знаю, что, умоляя меня остаться, они ощущают себя полностью разрушенными.

Мое сердце колотилось.

Теперь я боялась.

Он скользнул глазами по моей ауре.

— Как раз вовремя, — произнес он.

Глава 12

Одеколон кайдена

Мы держали свои мысли при себе, когда въехали в Нью-Мексико.

Резкое изменение ландшафта принесло моему сознанию некоторое облегчение. Плоские равнины Техаса преобразились в просторы мягких холмов и небольших гор, в отдельных местах покрытых кустарником. На юго-западе было широкое открытое пространство.

Я поразилась, насколько далеко могла видеть.

Когда солнце уже было на заходе, Кайден сбросил скорость, чтобы сделать остановку. Мы припарковались у закусочной и вышли из машины, чтобы размять ноги.

Отсутствие влаги в воздухе казалось для меня крайне странным. Я была привычна к тому, чтобы захлебываться от влажности.

Мы заказали еду и ели ее в молчании, сидя напротив застекленной стены, выходившей на площадку для парковки.

Закат окрашивал всю панораму в розово-оранжевый оттенок.

— У вас славная страна. Очень разнообразная.

— Она потрясающая, — согласилась я, подталкивая в его направлении вторую половину своего цыпленка. Он расправился с ним, пока я дощипывала остатки картошки фри.

— Мы проедем еще немного, а потом остановимся на ночь. Заправимся завтра утром.

Я кивнула и собрала оставшийся мусор, приготовившись уходить. Мысль, о том что мы вновь проведем ночь вместе, заставляла меня нервничать.

Забравшись в машину, мы продолжили путь по маршруту трассы I-40. Виды Старого Запада немного меня приободрили.

Кайден окинул меня беглым взглядом, когда я, подобрав под себя голые ноги, повернулась в его направлении.

— Есть еще кое-кто, кого мне нужно увидеть в Лос-Анжелесе... помимо моего отца.

Он кивнул головой, давая возможность продолжить.

Я рассказала ему об Ангеле, который посещал Пэтти, и как она стала моей приемной матерью, а потом — о сестре Рут и ее просьбе.

— Я даже представить не могу, что она хочет сказать такого, чего не могла сказать Пэтти.

— Хм... Я ничего не слышал о случаях, когда ангелы являлись бы людям и напрямую говорили с ними в наши времена.

— Я волнуюсь, что настоятельнице Рут осталось жить совсем недолго, и я не успею с ней свидеться. Я думаю, это одна из причин, почему Пэтти отпустила меня с тобой.

— Мы доберемся вовремя.

Хотелось бы верить.

—Я хочу узнать как можно больше о демонах. ВСЕ, что ты сможешь мне о них рассказать, — добавила я.

Кайден прочистил горло и приступил:

— Есть семь смертных грехов: гнев, праздность, чревоугодие, зависть, жадность, вожделение и гордыня. Гордыня является матерью всех грехов. По большому счету, иерархия работает следующим образом: каждый из семи грехов олицетворяется один демоном в человеческом обличии. Исключением являются праздность и чревоугодие. Они были объединены, потому что часто идут рука об руку.

Есть еще шесть грехов, появившихся после: ложь, убийство, ненависть, воровство, измена и токсикомания. Так появились 12 падших ангелов в человеческом обличии. Их называют Князьями, и они вершина зла на земле.

— Наши отцы двое из этих Князей?

— Совершенно верно.

Было странно слушать речь Кайдена. Его акцент приобретал насмешливый апломб, когда он был взволнован или злился, но через время, как, например, сейчас, он звучал, как студент из школы, делавший свой доклад. Я осознала, что он корректировал свой образ под стать аудитории.

Кайден мог сыграть брутального плохого парня или же высокообразованного джентльмена, если того требовала ситуация.

Но кем он был на самом деле? Я немного потянулась и размяла шею, которая начала уже затекать.

— В чем же разница между Князьями и остальными демонами, такими, как, например, тот в ресторане?

— По сути, они похожи, но Князья — единственные демоны, которым позволено обладать человеческими телами. Каждый Князь командует легионом демонических шептунов, которые преследуют человеческие души. Их называют легионерами. Иногда мы называем их просто духами. В целом - на земле 666 демонов.

Моё вспыхнувшее вдруг недоверие было охлаждено фактами.

Я посчитала.

— И так: 12 Князей и 654 легионеров или шептунов... И где Нефилимы в этой истории?

— Мы побочный продукт. Мы не считаемся людьми, но и к демонам-легионерам нас тоже не относят. Мы работаем на наших отцов и держим рот на замке. Вот и всё.

Мне оставалось только кивнуть, испытывая тошноту, в то время как он продолжал.

— Раньше было больше Князей. Когда-то к каждой из Десяти Заповедей было прикреплено тоже по демону, не считая тех, кто олицетворял Семь смертных грехов. Теперь они не актуальны. Изменения были обоснованны необходимостью. Ложь и измена — две единственные заповеди оставшиеся из Десяти по сей день. Специализация Князей сильно зависит от того, в какую эпоху и в каком обществе они прибывают. В настоящее время, например мой отец, занимается распространением порнографии.

Я сжала бутылку с водой на коленях, стараясь сдерживать тошноту, подступавшую к горлу при его словах.

— Я слышал, твой отец имел большой успех с алкоголем в прошлом столетии. Но в настоящем, его конек — наркотики. Демоны чувствуют изменения в своей сфере деятельности и пробуют новые подходы. Будучи женщиной, у тебя возможно развито дополнительное чувство, и ты можешь сказать, у кого есть предрасположенность к наркотикам или алкоголю.

— А почему это связанно именно с тем, что я принадлежу к женскому полу?

— Я точно не уверен, но нефы женского пола, кажется, всегда были более чувствительны. Женская интуиция или что-то подобное. Последняя из дочерей моего отца могла чувствовать девственность и период фертильности, как и отец, но я не могу.

— Это интересно. Хорошо. Что ещё?

— Ладно. Давай посмотрим. Я полагаю, тебе следует знать, что каждый демон страстно мечтает добиться позиции Князя. Они все хотят иметь возможность побыть в человеческом обличии. Была даже война между темными духами. Люцифер собственной персоной предпочел бы быть на земле, но он заперт в аду вмете со своими правой и левой рукой: Безельбабом и Амадеусом.

— Они не могут покинуть ад? — спросила я, не скрывая прилив облегчения.

— Нет, не могут. Люцифер живет за счет Князей и Легиона.

— Почему так мало демонов на земле? Он же может прислать и большее количество, верно?

— Полагаю, что может, конечно, но вся его деятельность происходит в виде какого-то тайного плана или договора. Что крайне иронично, если учесть, что каждый на небесах знает о том, ЧТО затевается во тьме. Но Люцифер, похоже, хочет все-таки действовать тихо и скрытно.

— Он напуган, — я задумалась.

— Смысл в том, — произнес Кайден, игнорируя мое замечание, — что легионеры не могут заставить человека делать все что угодно. Человек волен выбирать свой путь. Демоны просто периодически подкидывают идеи в их головы. Это все. Но люди эгоцентричны по натуре. Очень часто демоны говорят только то, что люди на самом деле хотят слышать — поощряя тем самым человеческую эгоистичную натуру.

Эти вещи было неприятно слушать.

Кайден рассказывал обо всем этом бегло, выдавая мне лишь основные факты, которые, впрочем, были взяты прямиком из демонологии.

— А Князья тоже нашептывают людям? Я имею в виду, что они в действительности делают?

— Нет, они не могут шептать в человеческой форме, но они имеют определенные возможности вербального внушения. Князья внедряются в общество, добиваются влияния над всеми социальными и политическими верхами.

— Они никогда не пытались править?

— Никогда. Запомни, их главная задача — поощрять людей пролезать на самую верхушку этой жизни и в процессе этого разрывать свою душу на клочки.

То, как он говорил о людях, огорчало меня. Было невозможно не думать о людях, которыми манипулировали.

Боль в сердце. И факт, что мой собственный отец принимал участие в этой дьявольской игре...

Кайден поднял бровь:

— Ты пропустила слезу.

Я вытерла ладонью свои мокрые щеки. Ух... я раздосадовано махнула рукой.

— Я всегда плачу, когда в эмоциях, что бывает почти всегда. Просто не обращай на меня внимание и продолжай, пожалуйста.

Он вздохнул и, обогнав фургон, сделал глоток воды, прежде чем продолжить.

— Хорошо, Князья стратегически расставлены по всей Земле и перемещаются, когда того требует ситуация. Они встречаются раз в год, чтобы обсудить, кто из них в каком месте может нанести особо ощутимый урон. За исключением тех, конечно, кто находится в заключении, как твой отец.

В Штатах сейчас находится три Князя: мой отец, твой отец и Мальком — Князь Зависти. К каждому из Князей раз в квартал является персональный вестник Люцифера — Азаэль. Они отчитываются перед ним о своей работе и о состоянии, в котором находится человечество, затем этот отчет передается Люциферу. Я слышал, что он удовлетворен тем, как дела складываются в нынешние дни.

— Но люди могут быть и хорошими, — возразила я. — Не сомневаюсь, что многие люди могут устоять.

— Пожалуй, но даже у самых набожных есть слабости. Демоны имеют индивидуальный подход к каждой культуре, потому что одни больше предрасположены к греху, другие — меньше. Здесь весь вопрос в игре слов и форме изложения. Князья разработали что-то вроде маркетингового плана: Ищи наслаждение. Ешь, пей, веселись. Carpe diem.

— Лови момент, — шепотом перевела я с латыни.

Отель в Альбуркерке был большим прогрессом, по сравнению с тем, в котором мы ночевали первую ночь.

Кайден включил плеер и положил его на тумбочку между нашими кроватями. Я уже начала воспринимать его музыку, как саундтрек к нашему путешествию.

Я плюхнулась на кровать и решила позвонить Пэтти, испытав удивление, что мне пришлось для этого включить телефон Кайдена. Он скорее всего отключил его в какой-то момент нашего путешествия. Теперь, обнаружив это, я поняла, что без постоянного дилиньканья день прошел спокойнее.

Пэтти, казалось, почувствовала облегчение, услышав мой голос. Я могла только теряться в догадках, какие ужасные вещи она представляла весь день.

Кайден выключил музыку и, пока мы говорили, вышел на балкон.

— Завтра и в субботу я буду все время на юбилее, — сообщила Пэтти. — Как насчет того, чтобы я звонила тебе следующие два вечера около одиннадцати часов сразу по возвращению домой? Это будет, примерно, восемь часов на Западном побережье.

— Отлично. Я буду все время держать телефон при себе.

— Анна?

— Да?

— Как там Кайден? Он все еще ведет себя достойно?

Я свернулась калачиком, почувствовав бабочек в районе живота, когда подумала о нем.

— Да, — ответила я. — Пожалуйста, не беспокойся о нас. Мы узнаем друг друга. Он многому меня научил.

— Хорошо, — одобрила она. — Я рада, но все же... Просто будь осторожна и не теряй бдительности.

Пэтти продиктовала мне номер телефона монастыря, и мы договорились, что я позвоню туда, как только доберусь до Калифорнии, чтобы узнать, была ли сестра Рут в состоянии принимать посетителей.

Мы отключились после имитирования забавных звуков поцелуя и смеха. Потом я сбегала к автомату в конце коридора и добыла нам две бутылки воды. Вернувшись в комнату, я вновь включила музыку.

Подойдя к открытой двери балкона, я наблюдала за Кайденом, стоявшим ко мне спиной. Холодная вода в бутылках замораживала мои пальцы.

Я представляла, как обнимаю его плечи и прижимаюсь щекой к его спине. Но... он не был моим, чтобы я могла позволить себе подобное. Вчерашний поцелуй был всего лишь счастливой случайностью. Сейчас казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Я не могла позволить себе растрачивать эмоции подобным образом. Тем более сейчас, когда меня "официально" предупредили.

Я подошла к нему ближе и прижала бутылку с водой к его предплечью.

— Спасибо, — сказал он, взяв бутылку в руки.

Мы облокотились на перила, вглядываясь в спящие здания и вдыхая теплый сухой воздух. Наши руки касались друг друга, и я, невольно, улавливала легкий запах его манящего одеколона. Мое дыхание опьяняюще участилось, и я предусмотрительно удалилась в комнату.

Мне нужно было чем-то срочно отрезвить свой мозг. Возможно, выйти на пробежку. Схватив свое спортивное обмундирование, я направилась в ванную, чтобы переодеться. Открыв дверь, я остановилась. Мой взгляд упал на сумку с туалетными принадлежностями Кайдена. Я изнемогала от любопытства узнать каким одеколоном или лосьоном после бритья он пользовался, потому что я никогда раньше не чувствовала подобного аромата ни от кого другого.

Понимая, что поступаю ничтожно, я все же поддела кончиком пальца бортик сумочки и заглянула внутрь.

Никакой бутылочки с одеколоном. Только бритва, пена для бритья, зубная паста, зубная щетка и дезодорант. Я вытащила дезодорант, сняла крышку и понюхала его.

Нет, это не он.

Звук тихого грудного смеха Кайдена рядом с дверью, заставил меня вскрикнуть. От ужаса я с грохотом бросила дезодорант прямо в умывальник.

Прижав одну руку к груди, я схватилась за умывальник другой.

Теперь уже он смеялся во весь голос.

— Ладно, это, должно быть, выглядит очень плохо, — пробормотала я в сторону его отражение в зеркале. Потянувшись, я подобрала упавший дезодорант. Я защелкнула крышку и бросила его в сумку.

— Но я... просто пыталась выяснить, каким одеколоном ты пользуешься.

Мое лицо пылало огнем, когда Кайден прошел в тесную ванную и облокотился на стойку, скрестив руки на груди.

Я отступила назад.

Казалось, он получал удовольствие от моего затруднения.

— Я не пользуюсь одеколоном. — Ох. Я откашлялась. — Что ж... я не увидела никакого одеколона, поэтому подумала, что, возможно, это твой дезодорант, но это также не он. Возможно, это запах стирального порошка или чего-то еще. Давай просто забудем об этом.

— А какой именно запах ты почувствовала? — его голос приобрел хриплую интонацию, и мне стало казаться, что он занимает почти все пространство.

Я не могла заставить себя посмотреть на него. Что-то здесь происходило весьма странное. Я отпрянула назад, ударившись пятками об ванную, и попыталась подобрать слова, чтобы точнее описать запах.

— Я не знаю. Это как цитрусы и лес или что-то в этом роде... Листья и сок деревьев. Я не могу объяснить.

Его глаза впивались в мои, и на его губах играла ослепительная сексуальная усмешка. Его руки все еще оставались скрещенными.

— Цитрусы? — переспросил он. — На подобии лимонов?

— По большей части, на подобии апельсинов. И чуть-чуть лайма, тоже.

Он кивнул и мотнул головой в сторону, чтобы убрать упавшие на глаза волосы.

Его улыбка исчезла, и символ начал пульсировать.

— То что ты чувствуешь — это мои феромоны, Анна.

У меня вырвался приглушенный нервный смешок.

— Ох, хорошо, тогда. Ладно...

Я измерила взглядом небольшое пространство, которым можно было воспользоваться, чтобы проскользнуть через дверь, и сделала неловкую попытку продвинуться вперед. Но он переместил свое тело, и мне пришлось отступить назад.

— Обычно, люди не могут чувствовать феромоны, — произнес он. Ты, должно быть, используешь свои экстра способности, даже не осознавая этого. Я слышал, что Нефы могут терять контроль над своими чувствами, если испытывают определенные эмоции. Страх, удивление…желание.

Я нервно потирала ладониями свои предплечья, желая в этой жизни ничего больше, кроме как перевести разговор в нейтральные воды.

— Да... мне, действительно, иногда очень трудно сдерживать свою чувствительность к запахам, — проговорила я, чтобы сказать хоть что-то. — Временами мой нос выходит из-под контроля даже во время сна. Я просыпаюсь, думая, что Пэтти готовит рулеты с корицей, а в итоге оказывается, что этот запах бал из соседнего дома. В итоге я завтракаю в обнимку с овсяными хлопьями. В любом случае...

— Тебе бы хотелась узнать о своем собственном запахе?

Мое сердце расширилось в груди до огромных размеров, а потом сжалось снова.

Вся эта тема о запахах была слишком чувственной, чтобы обсуждаться в столь тесном пространстве.

В любую секунду мое предательское тело начнет источать эти самые феромоны, а моя аура окрасится в красный.

— М-м... не то чтобы, — пробормотала я, стараясь избегать его взгляда. — Я думаю, мне следует идти.

Он не сделал ни малейшей попытки, чтобы сдвинуться от дверного проема.

— Ты пахнешь, как груши и немного как ландыши.

— Вау... ладно.

Я откашлялась, все еще отказываясь смотреть ему в глаза. Мне нужно было убираться от сюда.

— Я думаю, я просто...

Указав на дверь, я начала протискиваться мимо Кайдена, стараясь сделать все возможное, чтобы его не затронуть. В конце концов, он сделал шаг назад, вытянув руки по бокам в знак того, что не тронет меня. Я вырвалась из тесной ванны и сделала глубокий вдох.

Кеды.

Мне нужно добраться до моих кед. Роясь среди своих вещей, лежавших на полу, я отыскала обувь и, запихнув в нее ноги, пыталась завязать шнурки.

Конечно же, Кайден Роу будет знать, как пахнут ландыши. Вполне возможно, он проходил курс флороведения во время своих тренировок.

— Куда-то собираешься?

Боковым зрением я обнаружила его стоящим в дверном проеме ванной. Я старалась не встретиться с ним глазами, опасаясь, что его взгляд будет таким же интенсивным и неспокойным, как это было после нашего поцелуя.

Я встала и посмотрела на часы. Было девять.

— Да... хочу пробежаться.

— Не против, если я присоединюсь?

Я сделала решительный выдох и посмотрела прямо на него.

— Только если ты сделаешь кое-что для меня.

Он подял брови в ожидании.

— Научи меня скрывать цвета.

Глава 13

Скрывая эмоции

На пробежке, тишина между нами была комфортной. Немного времени ушло на то, чтобы приспособиться к шагу друг друга.

Мы миновали ближайший торговый центр и направились к холмам. За исключением случайных машин, мы были одни.

Добежав до скопления горных пород и больших валунов, мы вскарабкались на них настолько высоко, насколько представлялось возможным. На вершине Кайден лег на спину, заложив руки за голову.

Я села рядом с ним, скрестив ноги, и уставилась на ясное небо, перебирая пальцами свои шнурки.

Кайден был таким тихим и неподвижным, что мне показалось, будто он уснул. Я посмотрела вниз и обнаружила, что он разглядывает звезды. Одна из его рук лежала в области талии, а другая — вытянувшись вдоль его тела, рядом со мной.

Это была сильная рука с длинными пальцами, мужскими костяшками и короткими ногтями.

Под воздействием инстинктивного порыва, я вложила свою руку в его.

На протяжении одной ужасной секунды я ожидала, что он отстранится от меня, но он не сделал этого. Он продожал вглядываться в небо, хотя его дыхание, казалось, замедлилось.

Я переплела свои пальцы с его, испытывая совершенно новые ощущения, не сравнимые с теми, которые я ощущала, держась за руки с Пэтти, или когда Скотт вел меня за руку во время вечеринки.

Это казалось чем-то очень личным и таким приятным. Не слишком правильные ощущения для "здорового" стараха.

Что-то проскользнуло пониже нас среди пыли, скорее всего — ящерица. Мне нравились ящерицы. А, может, это была змея или скорпион. Подобная вероятность заставила меня содрогнуться.

— Замерзла? — спросил он.

— Нет, просто думаю о ядовитых рептилиях.

Он усмехнулся.

Я надеялась, что у него был нож, прямо в сумке.

Интересно, как бы наши тела отреагировали на яд.

— Ты, правда, собираешься научить меня скрывать эмоции? — спросила я.

Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Ладно.

Как только он сел, я разъединила наши пальцы и приготовилась внимательно слушать.

— Ты упоминала, что можешь блокировать эмоции, исходящие от других, — произнес Кайден... — Как ты это делаешь?

— Я стараюсь игнорировать эти эмоции, заставляю себя не думать о них.

— Это — тот же самый принцип. Представь каждую эмоцию в своей голове, как нечто физическое — в виде любого объекта по своему выбору — а потом вообрази, как ты выталкиваешь все это прочь или, например, накрываешь наглухо одеялом. Все, что угодно. Лишь бы работало. Можно, как ты говорила, включить полнейшее игнорирование. Делать вид, что ничего не происходит. Будь боссом своего разума. Давай сначала сосредоточимся на положительных эмоциях. Думай про Пэтти... Хорошо, я могу видеть твою любовь к ней. Начни с этого.

Я представила свою любовь к ней, как физическую вещь, — в виде пушистой подушки.

Сжав подушку в компактный светло-розовый комок, я пнула ее своей воображаемой ногой так сильно, как только могла.

Кайден пробежался глазами вдоль меня. Судя по выражению на его лице, он был впечатлен.

— Оно исчезло? — спросила я.

Он кивнул, что вызвало у меня глубокое потрясение.

Может, я смогу делать это! Это отличалось от блокирования чужих эмоций, потому что мне нужно было больше сосредотачиваться.

Отстраняться от чего-то внешнего было гораздо легче, чем блокировать то, что происходило внутри сознания.

— Это было быстро. У тебя хорошо получается. Сейчас перейдем к чему-нибудь менее приятному. Такому, что вызывает у тебя злость или печаль.

Я подумала о своем отце и словах, которые он сказал мне в день моего рождения. Я поняла сейчас, что это, видимо, был полный сарказм.

Он не мог на самом деле ожидать, что я откажусь от наркотиков, если предполагалось, что они должны быть моей работой, не так ли? Почему он не пытался заставить меня работать все эти годы?

— О чем бы ты ни думала, это тебя не злит. Попробуй это. Подумай о том мерзавце, который сначала подсыпал тебе наркотики, а потом попытался тобой воспользоваться. Подумай о тех девушках, с которыми его план сработал.

Дата добавления: 2015-07-12