Глава 30. В этот вечер Томас полчаса стоял под дверью, пытаясь извиниться десятками разных

В ЭТОТ ВЕЧЕР ТОМАС ПОЛЧАСА СТОЯЛ ПОД ДВЕРЬЮ, ПЫТАЯСЬ ИЗВИНИТЬСЯ ДЕСЯТКАМИ РАЗНЫХ СПОСОБОВ. Он правда сожалеет. Он не хотел, чтобы я поранилась. Он не хотел, чтобы я шла против приказа коммандера Джемесон. Он не хотел, чтобы у меня были неприятности. Он пытался защитить меня.

Я сижу на диване вместе с Олли и смотрю прямо перед собой. В голове до сих пор звучит эхо выстрелов. Томас всегда был дисциплинированным.

В принципе, как и сегодня. Он не колебался, даже ни секунды, перед тем как подчиниться нашему коммандеру. Он выкрикнул приказ об уничтожении, как будто делал обычный обход или собирался на ночное дежурство на аэродром. Не знаю, что хуже, то, что он без колебаний следует любому приказу, или то, что он не понимает, что именно за это я хочу, чтобы он извинился?

— Джун, ты меня слушаешь?

Я сосредоточилась на почесывании Олли за ухом. Старые журналы Метиаса по-прежнему разбросаны на кофейном столике, вместе с альбомом с фотографиями наших родителей.

— Ты попусту тратишь время, — отвечаю я ему.

— Пожалуйста. Дай мне войти. Я хочу тебя увидеть.

— Увидишь завтра.

— Я ненадолго, обещаю. Мне правда очень жаль.

— Томас, увидимся завтра.

— Джун...

Я повышаю голос.

— Я сказала, до завтра.

Тишина.

Я жду еще минуту, стараясь отвлечься, почесывая Олли. Потом я встаю и смотрю в глазок. В коридоре никого нет.

Когда я наконец-то убедилась, что он ушел, прошел еще один час без сна. В голове крутятся мысли о событиях на площади, появление Дэя на площади, возмутительные утверждения Дэя о чуме и Испытании, а затем они снова возвращаются к Томасу. К Томасу, который без лишних вопросов исполняет приказы коммандера Джемесон, и к другому Томасу, который беспокоился о моей безопасности в Озерном секторе. Подростком Томас был неуклюжим, но всегда вежливым, особенно со мной. Или, может быть, это я изменилась. Когда я проследила за Дэем до дома его семьи и смотрела, как Томас застрелил его маму, когда сегодня я смотрела, как они расстреляли людей на площади.... Неужели я такая же, как Томас? Правильно ли мы поступаем, следуя приказам? Правда ли Республика знает, что для нас лучше?

То, что Дэй сказал мне...я злюсь, когда думаю об этом. Мой отец работал за этими двойными дверями — Метиас обучался у Хиана, чтобы тоже наблюдать за Испытаниями. Зачем нам травить и убивать свой народ?

Я делаю глубокий вдох, сажусь и беру один из журналов Метиаса с кофейного столика.

В этом описаны события изнурительной работ по зачистке после урагана Илия, пронесшегося по всему Лос-Анджелесу. В другом — первая недели работы в патруле коммандера Джемесон. В следующем — всего один абзац: жалоба на работу две ночи подряд. Я улыбаюсь. Я до сих пор помню его слова.

— Я еле стою на ногах, — сказал мне Метиас, когда пришел с первой ночной смены. — Она серьезно думает, что мы можем что-то охранять после напряженной ночной смены? Я сегодня как будто где-то летал, так что даже если бы сам Канцлер из Колоний прошел мимо Баталла Холла, я бы его не заметил.

Я чувствую, как слеза стекает по щеке, и быстро вытираю ее. Олли лежит рядом со мной и тихо скулит. Я протягиваю руку, и она тонет в густой шерсти у него на шее, он со вздохом опускает голову мне на ноги.

Метиас всегда переживал из-за таких мелочей.

Я продолжаю читать и чувствую, как веки тяжелеют. Слова на страницах начинают расплываться, пока наконец-то я не теряю весь смысл написанного. Я откладываю журнал в сторону и засыпаю.

Во сне я вижу Дэя. Он держит мои руки в своих, и сердце так сильно стучит в груди от его прикосновения. Волосы у него падают на плечи шелковым покровом, а одна прядь алого цвета, и в глазах отражается боль.

— Я не убивал твоего брата. — Он притягивает меня ближе. — Я клянусь тебе, я бы не смог.

Я просыпаюсь и лежу какое-то время не вставая, стараясь еще раз прокрутить в голове слова Дэя. Я смотрю на компьютерный стол. Что же произошло той ночью? Если Дэй ранил Метиаса в плечо, как нож оказался у него в груди? От этих мыслей мне снова становится больно. Я смотрю на Олли.

— Кто желал зла Метиасу? — спрашиваю я его. Олли смотрит на меня жалобными глазами. — И почему?

Спустя несколько минут я встаю с дивана, сажусь за стол и включаю компьютер.

Я снова просматриваю отчет о преступлении возле Центральной Больницы. Четыре страницы, описывающие преступление и одна страница с фотографиями. Я решила еще раз тщательно их просмотреть. В конце концов, коммандер Джемесон дала мне всего несколько минут, чтобы осмотреть тело Метиаса, я плохо выполнила это задание, но как вообще я могла сконцентрироваться в таких условиях? Я не сомневалась, что убийца это Дэй. Я должна была тщательней изучить эти фотографии.

Я дважды щелкаю по фотографиям и увеличиваю их на весь экран. От этого зрелища у меня слегка кружится голова. Холодное безжизненное лицо Метиаса устремлено в небо, волосы спутанными прядями лежат под головой. Кровь пропитала рубашку. Я делаю глубокий вдох, закрываю глаза и заставляю себя сосредоточиться на этот раз. Я уже просматривала текст отчета, но никак не могла заставить себя посмотреть фотографии. Но сейчас я должна это сделать. Я открываю глаза и смотрю на тело брата. Нужно было рассмотреть раны лучше, когда у меня был шанс.

Для начала я убеждаюсь, что нож действительно торчит из грудной клетки. На рукоятке несколько пятен крови. Лезвия ножа совсем не видно. Затем я смотрю на плечо Метиаса.

Несмотря на то, что оно закрыто рукавом мундира, я вижу большое кровавое пятно на одежде в этом месте. Столько крови не могло быть только от ранения в грудь, там должна быть еще рана. Я еще больше увеличиваю фотографию. Нет, слишком размыто. Даже если там есть ножевая рана, я не могу увидеть ее с этого угла.

Я закрываю фотографию и нажимаю на другую.

И я понимаю, что все фотографии на этой странице сняты под углом. Я с трудом могу разглядеть плечо и даже нож. Я хмурюсь. Ужасная съемка с места преступления. Почему нет фотографий ран крупным планом? Я еще раз просматриваю отчет, возможно, я что-то пропустила. Ничего не изменилось. Я снова открываю страницу с фотографиями и пытаюсь во всем разобраться.

Возможно, остальные фотографии засекречены. Что если коммандер Джемесон убрала их, чтобы избавить меня от боли? Я отрицательно качаю головой. Нет, это глупо. В этом случае, она не стала бы присылать мне даже этот отчет. Я смотрю на экран и представляю себе другое развитие событий.

Что если коммандер Джемесон скрывает что-то от меня?

Нет, нет. Я снова смотрю на первую фотографию. Зачем коммандеру Джемесон скрывать от меня подробности убийства моего брата? Она любит своих солдат. Она была расстроена смертью Метиаса — даже организовала его похороны. Она назначила его в свой патруль. Благодаря ей, он стал капитаном.

Но я сомневаюсь, что на месте преступления фотограф так торопился, что не сделал ни одной точной фотографии.

Я думаю об этом с разных точек зрения, но прихожу к одному и тому же выводу. Этот отчет неполный. Я запускаю руку в волосы в отчаянном жесте. Я ничего не понимаю.

Я пристальней смотрю на нож. Изображение нечеткое и детали практически невозможно рассмотреть, но в памяти всплывают воспоминания, от которых все внутри замирает. Кровь на рукоятке темная, но есть отметины темнее, чем кровь. Сначала мне кажется, что это продолжение узора на лезвии, но эти отметины находится поверх следов крови. Они выглядят почти черными, густыми и на них что-то изображено. Я пытаюсь вспомнить, как выглядел нож в ту ночь, когда я его видела.

Эти черные отметины похожи на остатки жидкости для чистки винтовки. Почти такие же, какие я видела у Томаса на лбу в ту ночь.

Дата добавления: 2015-07-11