Глава 28. Когда я была маленькой, Метиаса иногда вызывали, чтобы разобраться с небольшими

КОГДА Я БЫЛА МАЛЕНЬКОЙ, МЕТИАСА ИНОГДА ВЫЗЫВАЛИ, ЧТОБЫ РАЗОБРАТЬСЯ С НЕБОЛЬШИМИ МЯТЕЖАМИ, А ПОТОМ ОН РАССКАЗЫВАЛ МНЕ О НИХ. Истории всегда были одинаковые: около десятка бедняков (обычно подростки, но иногда и взрослые) создавали проблемы в секторах, негодуя по поводу карантинных зон и налогов. Несколько пылевых бомб, а затем их всех арестовывали и отправляли под суд.

Но я никогда не видела такой бунт, как этот: с сотнями людей, рискующими своими жизнями. Ничего даже близкого к этому.

— Что с этими людьми? — спрашиваю я Томаса. — Они сошли с ума.

Мы стоим на возвышающейся платформе перед Баталла Холлом, а весь остальной патруль пытается сдержать толпу перед нами. Остальные солдаты из патруля коммандера Джемесон стараются оттолкнуть толпу назад со щитами и дубинками в руках.

Раннее я заглянула к Дэю, когда доктор оперировал его ногу. Интересно, он уже очнулся и видит весь этот хаос на мониторах в коридоре? Надеюсь, что нет. Ему не нужно видеть то, что из-за него началось. Мысли о нем — о его обвинениях против Республики, то, что она создает чуму, убивает детей, которые не прошли Испытания, все это очень злит меня. Я вытаскиваю пистолет из кобуры. Нужно быть наготове.

— Когда-нибудь видели что-нибудь подобное? — спрашиваю я, стараясь говорить так, чтобы мой голос не дрожал.

Томас качает головой.

— Только однажды. Давным-давно. — Темная прядь волос упала ему на лицо. Они не забраны назад, как обычно — должно быть, он до этого тоже сдерживал толпу. Одна рука лежит на пистолете, прикрепленном к поясу, а другая держит винтовку, висящую на плече. Он не смотрит на меня. Он не посмотрел на меня ни разу с тех пор, как пытался поцеловать меня прошлой ночью в холле. — Толпа дураков, — отвечает он. — Если они вскоре не успокоятся, коммандеры заставят их пожалеть об этом.

Я поднимаю голову вверх и вижу нескольких коммандеров, стоящих на одном из балконов Баталла Холла. Сейчас слишком темно, чтобы разглядеть, но я не думаю, что коммандер Джемесон тоже там. Я знаю, что она отдает приказы через микрофон, хотя бы потому, что Томас все время напряженно что-то слушает, приложив руку к уху. Но то, что она говорит, предназначается только Томасу. Толпа перед нами продолжает прорываться. Я могу сказать по их одежде — рваные рубашки и брюки, обувь вся в дырках — что они все из бедных секторов, таких как Озерный. Нужно как-то тайком сказать им, чтобы уходили отсюда, пока не стало хуже.

Томас наклоняется ко мне и кивает в центр толпы.

— Видите эту жалкую кучку дураков?

Я уже заметила то, на что он мне показывает, но из вежливости проследила за его взглядом. Группа протестующих выкрасила волосы в алый цвет, имитируя окровавленную прядь на волосах Дэя, которую они увидели во время его приговора.

— Плохого они выбрали героя, — продолжает Томас. — Дэй умрет раньше, чем закончится эта неделя.

Я киваю, но ничего не говорю.

Несколько криков эхом отдаются из толпы. Один из патрулей обошел толпу сзади, и теперь они зажимают людей в центре площади. Я хмурюсь. В протоколе не прописано, что так нужно вести себя с неконтролируемой толпой. В школе нас учили, что для таких случаев можно использовать пылевые бомбы или слезоточивый газ. Но ни на одном из солдат нет респиратора. А теперь и еще один патруль теснит оставшихся людей с площади в узкие проходы между улиц.

— Что коммандер Джемесон сказала вам? — спрашиваю я Томаса.

Темные волосы Томаса падают ему на глаза и скрывают их выражение.

— Она сказала оставаться на месте и ждать ее команды.

Мы ничего не делаем уже полчаса. Я держу одну руку в кармане, рассеянно потирая кулон Дэя. Почему-то эта толпа напоминает мне бои Скиз. Возможно, здесь даже есть те же самые люди.

В этот момент я вижу солдат, бегущих по крышам зданий на площади. Некоторые бегут к выступам на зданиях, другие же выстроились в линию на крышах. Странно. Обычно на мундирах солдат есть черные кисточки и полоса серебряных пуговиц на жакетах. На рукавах у них голубые, красные, серебряные или золотые знаки отличия. Но у этих солдат нет пуговиц на жакетах. Вместо этого на груди у них по диагонали проходит белая полоса, а на руках серые повязки. В следующую секунду я понимаю, кто они.

— Томас, — я касаюсь его и указываю на крышу. — Палачи.

Он даже не удивился, в глазах нет никаких эмоций. Он прочищает горло.

— А вот и они.

— Что они делают? — Мой голос повышается. Я смотрю на протестующих на площади, затем обратно на крыши. Ни у одного из солдат нет пылевой бомбы или респиратора. Зато у каждого из них есть ружье, перекинутое через плечо. — Они не собираются разгонять их, Томас. Они загоняют их в ловушку.

Томас строго смотрит на меня.

— Стойте смирно, Джун. Следите за толпой.

Я смотрю обратно на крыши и вижу, как коммандер Джемесон выходит на крышу Баталла Холла в окружении солдат. Она что-то говорит в микрофон.

Проходит несколько секунд. Тревожное чувство зарождается в груди — я знаю, что сейчас произойдет.

Томас что-то бормочет в микрофон. Ответ на приказ. Я смотрю на него. Он на секунду ловит мой взгляд, затем поворачивается в сторону патруля, стоящего на платформе перед нами.

— Огонь по цели! — кричит он.

— Томас! — Я хочу сказать еще что-то, но в этот момент со всех сторон, с крыш и платформ, раздаются выстрелы. Я подаюсь вперед. Я не знаю, что делать — может, помахать руками перед солдатами? Но Томас хватает меня за плечо, прежде чем я успеваю сделать шаг вперед.

— Назад, Джун!

— Скажи своим людям прекратить, — кричу я, пытаясь выбраться из его хватки. — Скажи им…

Затем Томас так сильно бросает меня на землю, что я чувствую, как рана на боку открылась.

— Черт побери, Джун! — говорит он. — Назад!

Земля оказалась на удивление холодной. Я сажусь в растерянности, не в силах пошевелиться. Я не очень понимаю, что сейчас произошло. Кожу вокруг раны сильно жжет. Дождь из пуль падает на площадь. Люди в толпе падают, как дамбы во время наводнения. «Томас, остановись. Пожалуйста, остановись». Я хочу подняться и крикнуть ему это в лицо, ударить его. «Метиас убил бы тебя за это, Томас, если бы был жив». Но вместо этого я закрываю уши. Выстрелы оглушают меня.

Шквал выстрелов длился только минуту — а как будто целую вечность. Томас наконец-то выкрикивает приказ прекратить огонь, а люди в толпе, которых не расстреляли, падают на колени и поднимают руки над головой. Солдаты подбегают к ним, заламывают руки за спины, подгоняя их встать вместе. Я поднимаюсь и встаю на колени. В ушах до сих пор звенит..... Я просматриваю представшую передо мной картину из крови и мертвых тел протестующих. Девяносто семь, девяносто восемь мертвых тел. Нет, около ста двадцати. Более сотни теперь под стражей. Я даже не могу сконцентрироваться, чтобы сосчитать их.

Томас смотрит на меня перед тем, как сойти с платформы — выражение на лице напряженное, но я знаю, что он чувствует вину только за то, что бросил меня на землю. Не за эту резню, которую он оставил за спиной. Он идет обратно в Баталла Холл с несколькими солдатами. Я отворачиваюсь, чтобы не смотреть на него.

Дата добавления: 2015-07-11