Переводчик: Shottik Редактор: natali1875

Глава 28

Колдо наблюдал, как Захариил приземляется на окраине облака Германуса... нет, теперь владельцем стал Клириси.

Золотые крылья сложились за спиной воина, и внезапный приступ зависти накрыл Колдо – как всегда. Он должен был перестать чувствовать это, но, ох, что могло бы быть. Он был не из тех, кто верит в то, что все происходит по какой-то причине. Плохие вещи случаются, потому что у людей есть свобода воли.

Конечно, он верил в то, что нечто плохое могло пойти на пользу человеку. Однако, потеря крыльев? Колдо не мог представить себе, что хорошего это может принести.

А его потеря способности перемещаться? Нет. От этого тоже не могло произойти ничего хорошего. Как бы он путешествовал? Как бы выжил? Он был благодарен, что исцелился.

Либо яд Сирены исчез сам по себе, либо его радость от присутствия Николы помогла побороть его. Возможно, последнее. С каждым днем он все крепче привязывался к нежному человеку. Нуждался в ней чуть более неистово.

Захариил начал двигаться, говоря:

– Клириси желает встретиться с тобой.

Колдо шел с ним в ногу, ботинки с глухим стуком ударялись о булыжники, которые образовывали дорогу через облако к помосту храма. Цветы росли по сторонам, кристально чистая река змеилась вдоль всего пути. Небо было ярко-синим, солнце отбрасывало лучи золотого и оранжевого цветов и скручивало их, подобно лентам.

– Ты знал, что я хотел Николу до того, как ты поручил мне охранять ее, – сказал он.

– Да. Но ты знал, что это временно.

– Конечно. Чего я не мог понять, так это то, как ты догадался.

Никто не выдал, что чувствует неловкость, Захариил пожал плечами, демонстрируя, что его это не заботит.

– Всевышний послал моему разуму видение. Я наблюдал, как ты вернулся в больницу.

Слышал ваш разговор в лифте.

Колдо был не против иметь видения о других. Но чтобы у других были видения о нем?

– Он хочет тебе счастья, – добавил Захариил.

– Знаю. – Но верил ли он в это в действительности? После всего, что сделал Колдо... – Так вот почему ты послал Джамилу в ее офис?

– Да. Я хотел, чтобы ее хорошо охраняли, пока ты отсутствуешь. Ты был так нестабилен, Колдо. Знаешь, что был. Ты был как бомба, близкая к детонации, и каждый на твоем пути почувствовал бы отголоски взрыва. Девушка успокоила тебя, и я рад этому. – Захариил похлопал его по плечу.

Голубокрылые ангелы открыли двойные двери.

– Сейчас я уйду, раз у тебя встреча, – сказал Захариил.

– Отлично. И спасибо. – Колдо прошел внутрь здания, его шаги отдавались эхом.

Коридор оказался пуст.

Прежде он был заставлен антикварной мебелью и всегда трещал по швам, заполненный Посланниками, которые сновали здесь и болтали. Демоны скорее всего испортили обстановку, а Посланники ждали вызова.

Призывы, которые посылал Германус.

Сжав руки в кулаки, Колдо пошел дальше по коридору. Двери в тронный зал охранялись еще одной парой ангелов и уже были открыты. Колдо тихо вошел, отметив, что стены теперь голые, фрески реальности небес Всевышнего закрашены.

Их тоже испортили?

Он должен быть там, охотиться на преступников. Вместо этого Колдо играл в шкодливого кота и восстанавливающуюся мышку со своим отцом.

– Наконец-то я вижу знаменитого Колдо.

Низкий голос раздался справа, и Колдо повернулся. Клириси сидел на средней

ступеньке, ведущей к кафедре, и полировал меч. На нем были свободная белая футболка и штаны, такие же, как предпочитал Колдо. На его руках была видна грязь, как и на талии и лодыжках.

В то время как Германус выглядел зрелым, Клириси казался молодым, даже по меркам их вида. Примерно на двадцать лет, с каштановыми волосами, карими глазами и скромным лицом. Невзрачный, если честно. Но что-то в нем притягивало внимание Колдо. Обаяние. Проблеск... любви, наверное, ярко сиял в темных глазах.

И, как у Колдо, у него не было крыльев.

– Ты ожидал другого, знаю, – сказал Клириси, проводя тряпкой по всей длине оружия.

– Я даже не думал о тебе. Кивок головой.

– Грубая правда. Мне это нравится.

– Все мы честно отвечаем.

– Да, но твой голос не несет истину. Ты говоришь правду добровольно. Изъян, который в нем чувствовали все Посланники.

– У тебя есть задание для меня?

Клириси отставил меч в сторону и поднял взгляд.

– В настоящее время нет. Смутившись, Колдо спросил:

– Почему нет? – он подумал о том, зачем его тогда позвали сюда.

– Ты не готов.

Это определенно ложь!

– Откуда ты знаешь? – прорычал он. Его забраковали в первом же раунде, и это было

так.

Новый король Посланников одарил его полуулыбкой и стукнул в центр груди, где

находится сердце.

– Просто знаю.

И сейчас моя ярость обрушится на тебя.

– Я сильный, способный.

– Нет. Тебя поработили эмоции.

Он стиснул челюсть. Колдо не станет обсуждать свою мать. Не с этим незнакомцем. И понимал, что этим руководствовался мужчина.

– Зачем ты призвал меня?

– Возможно, хотел поприветствовать в своей обители. – Голова Клириси наклонилась, и он внимательно рассматривал Колдо, который ответил тем же. – Возможно, хотел спросить тебя, скучаешь ли ты по своим крыльям.

Больше всего на свете. Однако все, что он сказал, было:

– Ты скучаешь по своим?

– Кто сказал, что они у меня были? – Клириси поднялся и приблизился к нему, а затем Колдо почувствовал его силу, потрескивающую на коже, посылающую разряды против его собственной, сжигающую его извне.

– Так что?

– Ах, но эта информация не для тебя, верно?

Конфиденциальность. Это Колдо понимал и уважал. Он кивнул головой.

– А сейчас вернемся к нашему делу, – сказал Клириси. – Я предложил каждому из

Элитной Семерки награду за их преданную службу Германусу. И ожидал просьб о богатстве, облаках и других материальных ценностях. Но, должен сказать, все воины поразили меня. И больше всего твой Захариил.

Он не успел ответить.

– У меня есть подарок для тебя, – добавил Клириси. Он легко положил руки на плечи Колдо, но сила была и не нужна. В момент прикосновения теплая ласковая волна накрыла Колдо, окутывая его и поддерживая. – Не потому, что ты этого достоин. Это не так. В отличие от Милосердного, Помазанного и Всемогущего я не могу заглянуть в твое сердце и узнать, на какое добро ты способен. Могу видеть только твои поступки, если Всевышний не сообщит мне иного. Но Захариил назвал тебя в качестве получателя его награды, и я пообещал отдать ее.

Но... почему Захариил так поступил? Темные глаза смотрели вглубь его души.

– Прямо сейчас, Колдо, ты так переполнен ненавистью, что не осталось места для любви. Я чувствую это. А без любви... что ж, ты падешь, и Захариил не горит желанием видеть это.

– Я...

– Тихо.

Простой приказ царя, но Колдо не мог воспротивиться. Он чувствовал, как его губы склеиваются, когда кивнул.

– Рот может завести в ловушку, – мягче добавил Клириси. – Иногда лучше ничего не говорить.

Он отлично понимал это и снова кивнул.

– Ты знаешь, о чем попросил Захариил для тебя? – спросил Клириси.

Прежде чем Колдо смог подумать над ответом, все его тело пронзила боль. Такой боли он не испытывал даже в лагере отца, когда его подвесили к потолку за крюки, воткнутые в мышцы груди, и каждому из воинов Нефас позволил ударить его один раз любым оружием.

Его колени подогнулись, и он с глухим стуком впечатался в пол. Футболка на нем порвалась, хотя ее никто не трогал, лоскуты упали на пол. Спину словно пронзили копьем, резко и мучительно, и он упал вперед. Подбородок ударился о мрамор, медный вкус ощущался на языке.

Крик сорвался с чуть приоткрытых губ. Что Клириси сделал с ним? Ему не суждено пережить это.

Это было слишком... это... прекращалось? Да, прошло, боль исчезла также быстро, как появилась. Задыхаясь и потея, Колдо поднялся на ноги. Клириси нигде не было видно, а спину оттягивала ощутимая тяжесть, будто два воина набросились на него и отказывались отпустить.

Он потянулся назад... и почувствовал мягкое прикосновение перьев.

Сердце стукнулось о ребра, он дернул то, что держал, на себя. Белые перья с прожилками золота предстали перед глазами, массивные сухожилия, сильные и не покрытые шрамами. У него перехватило дыхание, и Колдо вновь упал на колени. Он снова дернул, но это осталось прикрепленным к нему, затем потянул сильнее, чувствуя самую чудесную боль.

Крылья. У него были крылья.

Голова закружилась, когда он поднялся.

– Спасибо. Спасибо!

Ошеломленный, Колдо пошел к двери, но, пересекая выход, он набрал скорость. Вскоре он уже бежал наружу, минуя вторые двери, мчась по мощеной дороге, достиг края облака и...

Прыгнул.

Колдо расправил крылья, и они, поймав попутный ветер, выровняли его скольжение. Он запрокинул голову и рассмеялся от безудержной радости. Он летел! Вверх, вниз, вверх, вниз, хлопая этими крыльями. Нет, не "этими". Его крыльями. Его. Они принадлежали ему. И никто не сможет отнять их у него.

Ветер хлестал по коже, по крыльям. Он взлетел так высоко, как только мог, становилось холоднее. Он опустился низко к земле, воздух потеплел, затем окутал его тело и поддержал. Облака клубились над ним, холодные и влажные, и птицы летели рядом. Он выполнил сальто, все время смеясь.

Никогда прежде Колдо не был таким беззаботным.

Что бы подумала Никола, увидев его? Он представил ее дома, в их комнате, на кровати, ждущей его. Она улыбнется и ахнет. Она восхитится красотой его крыльев. А почему нет? Его перья были чистейшего белого цвета, переплетенные с расплавленным золотом, создавая прекраснейший узор.

Она первая коснется их.

Он летел, пока позабытые мускулы на спине не стали гореть от напряжения, не в силах продолжать. Пока его крылья не застыли, отказываясь двигаться даже на дюйм, и Колдо не начал падать. Прежде чем приземлиться, он переместился во двор своего ранчо. Ударился с большей силой, чем привык, и покатился от столкновения. Грязь и трава запутались в его бороде, одежде и перьях.

Он вскочил и побежал внутрь в тот же момент, как остановился. Не было никаких признаков Захариила или Акселя. Лайла спала в своей комнате. Он ворвался в спальню Николы. Она сидела на краю кровати и подскочила, увидев его. Она была... расстроена.

Его улыбка и возбуждение сошли на нет.

– Что не так? Что-то случилось?

Она моргнула и уставилась на его крылья.

– Мы вернемся к этому. А сначала, как...?

– Так тебе не больно?

– Физически нет.

Возбуждение вернулось, и он крутанулся.

– Крылья – подарок. – Удовольствие наполнило его, когда Колдо сложил кончики крыльев, а потом вытянул их во всю длину. – Потрогай. Они реальны.

Она протянула руку, и кончики пальцев заскользили вниз по изгибу крыла. Колдо закрыл глаза и наслаждался. Еще в детстве никто кроме матери не прикасался к ним, и никогда именно так. Никогда так нежно, так ласково.

– Они прекрасны, – сказала она. – Но довольно трудно наслаждаться ими, когда знаешь, что в хижине на заднем дворе заперта женщина, и не понимаешь почему.

Колдо развернулся, его восторг исчез. Она знает. "Он хотел этого", – напомнил себе. Хотел, чтобы она узнала об этой его стороне. Чтобы узнала его, всего его. Чтобы хотела быть с ним, несмотря ни на что.

– Она требовала освободить ее.

– Но ты этого не сделала, – заявил он. Она не могла. Там нет двери.

– Нет. – Ее рука взметнулась к шее, потирая. – Кто она?

Колдо наблюдал, как перо парило в воздухе, опускаясь на пол, и боролся со страхом.

Что если Никола посчитает его монстром? Что если решит оставить его?

Выясним сейчас, прежде чем она станет зависеть от него сильнее.

– Моя... мать.

Челюсть Николы отвисла.

– Что? Почему? – спросила она, подходя к нему и кладя руку на обнаженную грудь. – Потому что она лишила тебя первой пары крыльев?

Во рту пересохло.

– Среди прочего, да. – Пойми. Пожалуйста. – Кроме того, она бросила меня в гнезде гадюк. Я был настолько ослаблен, что не мог сбежать, и годами меня заставляли делать ужасные вещи, чтобы выжить.

Сочувствие отразилось на ее лице.

– Я сожалею об этом. По-настоящему, но нельзя заставлять ее платить за это таким образом. Тебе нужно отвести ее к судье из ваших людей. У вас же есть судья, да?

Он сухо кивнул.

– Я не знаю, каким будет ее приговор, будет ли он достаточно суровым. Никола нахмурилась.

– Это не твоя обязанность.

– Она ненавидит меня. Без всяких причин ненавидит. И даже не сожалеет о содеянном.

Она гордится.

– А ты что? Хочешь подвергнуть ее всей той боли, что она причинила тебе? – спросила она ошеломленно. – Да. Хочешь. Это ее волосы ты отрезал в тот день, так?

Он помедлил, затем кивнул.

– И ты так разозлился на себя, так расстроился. Колдо, разве ты не видишь? Чем дольше ты ее держишь, тем больше вероятность, что нанесешь ей непоправимый вред. И если сделаешь это, то никогда не сможешь простить себя.

Он вдохнул... выдохнул.

– Она заслужила страдания.

– Может быть и так, но ненависть делает тебя таким же пленником, как и она. Ты неспособен даже увидеть это.

– Меня это не заботит.

– Ну, а меня заботит. Отведи ее к вашим судьям. Упрямая женщина, как ему и было известно.

Гнев заклокотал в груди.

– Тебе тоже причинили боль. Ужасную боль, и ты даже была не в состоянии дать сдачи.

Ну, что бы ты сделала, если бы наконец представилась возможность взять реванш?

Прежде чем она смогла ответить, он переместился в квартиру мужчины, убившего ее родителей и брата. О, да. Он запомнил адрес. Мужчина сидел на диване, смотрел телевизор и пил пиво. Нахмурившись, Колдо материализовался. Человек заметил его, выругался и отполз. Колдо схватил его за шиворот и вернулся в спальню в Панаме.

Никола, до этого расхаживающая перед кроватью, замерла. Колдо толкнул мужчину на пол, лицом вниз.

– Что у тебя есть сказать тому, кто убил твою семью?

– Ч-что происходит? – закричал человек, о котором шла речь. Его глаза расширились и остекленели, метаясь между Колдо и Николой.

Наконец, его взгляд остановился на Николе, и он выдохнул.

– Ты.

Итак. Он узнал ее, несмотря на прошедшие годы. Никола прикрыла рот руками.

– У тебя действительно есть силы простить его? – потребовал Колдо.

Она не сказала ни слова. Не сводила глаз с того, кто ответственен за ее потерю. Слезы катились по покрасневшему лицу человека.

– Мне жаль, – плакал он. – Мне жаль. Но, пожалуйста, отпустите меня.

– Ты сожалеешь, потому что тебя поймали, – Колдо закричал на него сверху вниз. Мужчина зажмурился, слезы потекли сильнее.

Колдо посмотрел на Николу.

– Вспомни своего брата в гробу, а затем скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал с этим человеком.

Когда мужчина попытался отползти, Колдо надавил ногой на его поясницу, удерживая внизу.

– Мне жаль. Мне так жаль, – повторял тот.

– Ну что? – настаивал Колдо. Прекрати. Ты должен прекратить. Но он не остановился.

Он начал это. И доведет до конца.

Наконец, Никола подняла подбородок и встретила взгляд Колдо. Ее глаза были холодны, безучастны.

– После аварии Лайла и я отправились в его дом, намереваясь убить, когда его выпустили под залог. Да. Это правда. Мы действительно задумали хладнокровное убийство. В нас было столько злости, столько боли. Думали, что умрем в любом случае, и тогда хотели умереть. Так почему бы нет?

Колдо слушал, гнев сменился страхом. Она тихо продолжала.

– Его жена открыла дверь. Она держала их маленькую дочь. Мы поняли, что не сможем причинить им такую же боль, какую он причинил нам.

Страх тоже оставил его, остались только отчаяние и безысходность. Он должен заставить ее понять его.

– Я уверяю тебя. Никто не пострадает от той боли, что я причиняю своей матери.

– Ты пострадаешь. Тебе придется жить с содеянным, и мы оба знаем, что ты не сможешь.

В этот раз у него не нашлось ответа. Никола невесело рассмеялась.

– Все это время мы думали, что исцеление необходимо мне, но на самом деле оно нужно тебе. Ты ранен внутри, и эти раны гноятся. Тебя переполняет собственный яд, – сказала она и вышла из комнаты.

Переводчик: Shottik Редактор: Ekadanilova

Глава 29

Колдо совершил ужасную ошибку. Ему вообще не стоило хотеть, чтобы Никола узнала о его матери.

Нужно было держать двух женщин раздельно отныне и навеки. Если бы он так сделал,

то мог бы продолжать жить своей жизнью, как и раньше.

Его мать... чтобы мучить, подпитывая его жажду мести.

Никола, чтобы вкушать и касаться, подкармливая его желание любить.

Сейчас же у него есть мать, но нет Николы. Она избегала его взгляда. Всякий раз, когда он входил в комнату, она ее покидала.

Пока он не мог решить проблему, которую создал, но, безусловно, мог сжечь напоминания о ней. Через два дня после их размолвки Колдо переместил мать в дом в Южной Африке и поджег клетку в Панаме. Он не мог вернуть ее в Западную Индию Сирена, а теперь и Джамила, знали это место.

Когда он закончил, то вернулся в пещеру над водопадом.

Приковал Корнелию к стене. Ее волосы отрастали, макушку покрывала щетина. Она плевалась проклятиями и пыталась дотянуться до его крыльев.

– Тебе не следовало говорить с девушкой.

– Ой, – усмехнулась Корнелия. – Она поумнела и решила, что ты слишком отвратителен для нее?

Его кровь закипела, но он перенесся прежде, чем успеет сделать что-то, о чем всегда будет сожалеть. Как и сказала Никола.

Он провел день с Акселем, охотясь на Нокса. Они нашли несколько цепочек следов, но каждая вела в тупик, Нефасов нигде не было видно. Посланники нанесли им столько увечий, что они должны были скрываться, зализывая свои раны. Но где?

Он хотел покончить с этой войной.

Колдо хотел сконцентрироваться на Николе. Девушке, чье сердце изумляло его. Она столкнулась с худшим в жизни, и все же свет по-прежнему сиял внутри нее. Он столкнулся с худшим в жизни и позволил тьме поглотить его.

Она права. Колдо был ранен. Но понятия не имел, что делать и как вылечить себя. Он просто знал, что должен правильно поступать рядом с его женщиной.

– Включи свою голову в игру, – пробормотал Аксель.

Колдо моргнул, сосредотачиваясь... и понял, что чуть не врезался в Шарлотту и ее девочек, которые стояли на вершине облака и обсуждали... Николу.

–...нужна рыженькая, чтобы приготовить мне еще один омлет. Это так вкусно!

– Я знаю! Думаешь, Колдо позволит мне одолжить ее на несколько лет? Он взял выше и навис над ними, избегая контакта. Раздался крик:

– Эй!

Когда ветер хлестнул его, он посмотрел на Акселя.

– Мне нужно идти. Увидимся завтра и продолжим дело.

– Ох. Узнаю этот взгляд. Папа Медведь собирается унижаться, так? – Воин самодовольно улыбнулся. – С удовольствием бы на это посмотрел, но мне надо разобраться с некоторыми людьми. Увидимся.

Они разделились. Колдо переместился в полете, передвигаясь от одного штата к другому и пересекая океан в мгновение ока, пока, наконец, не оказался на ранчо.

Открывшийся вид почти заставил сердце остановиться.

Темное облако окружало все ранчо, а не белое, которое он оставил.

В темноте он увидел множество демонов, ползущих по стенам. И тогда он понял.

Его облако, было накачано ядом демонов. Он слышал о таком только однажды, и думал, что это слухи. Ложь.

Он вызвал огненный меч, переместился к вершине облака и разрубил мрак.

Края, шипя, свернулись, создавая отверстие. Колдо пролетел сквозь него и приземлился на крышу дома, складывая крылья и прижимая к бокам как можно ближе. Он никогда не сражался с ними, и не обучен такому.

Но сейчас это не заставит его отказаться от битвы.

Демоны карабкались прочь от него, но Колдо повернулся и взмахнул мечом, повернулся и взмахнул, разрезая пополам одного за другим. Черная кровь брызгала во все стороны. Тела падали на траву.

Наконец, крыша освободилась, и он мог зайти в дом. Демоны, демоны повсюду, и каждый больше и сильнее предыдущего, и все отчаянней их желание сеять хаос.

Двое прыгнули на него сзади, вырывая пучки перьев из крыльев. Колдо стиснул зубы и отпустил меч, затем стащил существ, сломал им шеи и бросил как мусор, каким они и были.

Где Никола? Лайла?

Он взял в руку меч и проложил себе путь по коридору. Его запястье не останавливалось. Демоны падали как мухи. В комнате Лайлы их было еще больше, но никаких признаков самой девушки. Также не видно было никаких следов человеческих травм, хотя мебель была опрокинута, одежда разбросана по полу. Если ее украли...

Демоны обнаружили его и напали, нырнули вниз, захватывая его лодыжки и опрокидывая его. Равновесие нарушилось, и он не устоял. Огненный меч исчез, когда Колдо упал. Дыхание сбилось, и остальные демоны напали на него, столпившись вокруг.

Выдернули еще больше перьев. Его кожу кусали, царапали. Кто-то пытался жевать его ахилловое сухожилие.

Колдо схватил двух существ, вцепившихся в его ногу, вырвал их позвоночники через горло и отбросил к дальней стене. Затем схватил еще двух и сделал то же самое, и еще, до тех пор, пока не смог подняться. Остальные демоны упали на пол. Он пинал их, бритва в его ботинке легко разрезала их внутренности.

Закончив, он прошел по коридору. Дверь в комнату Николы оказалась закрыта. Колдо ворвался внутрь, щепки разлетелись во все стороны. В центре он увидел Левшу и Правшу которые царапали когтями облачко белого тумана.

Никола стояла на коленях внутри этого тумана, прикрывая своим телом Лайлу. Она смотрела на татуировки на ее руках. Цифры ожили, образуя защитный барьер вокруг нее.

Девушки здесь. Они живы. И в безопасности.

Мощная волна облегчения послала его вперед. Левша заметил его и попятился, увлекая за собой Правшу. Вдвоем они набрали скорость и исчезли, пройдя сквозь стену.

Колдо последовал за ними, решив покончить раз и навсегда, но они оказались хитрее и ускользнули в небо, прячась в облаках.

Смирившись, он вернулся к Николе и упал на колени. Колдо погладил твердую оболочку вокруг нее и почувствовал, что она истончается, размягчается. Наконец, ничего кроме воздуха не осталось.

– Никола, – позвал он.

Звук его голоса встряхнул ее, и она сразу же выпрямилась. Широко распахнутые, темные глаза уставились на него, и хныканье сорвалось с ее губ.

– Мне жаль, – сказал он. – Мне так жаль.

Она обняла его и крепко прижалась. Ее маленькое тело дрожало.

Лайла продолжала лежать с закрытыми глазами, свернувшись клубочком и ровно дыша.

Он понял, что она потеряла сознание.

Колдо откинулся, гладя заплаканные щеки Николы.

– Что случилось?

– Я убедила Лайлу прийти в мою комнату, чтобы я могла почитать ей. Все было хорошо, а спустя секунду везде кишели демоны. Не думаю, что Лайла могла видеть их, но она их почувствовала и закричала. Они хотели убить нас, а не только заразить ядом еще больше. Они хотели, чтобы ты нашел наши окровавленные тела. Все, что я могла сделать, это броситься к ней, пересечь комнату и смотреть на татуировки, как ты говорил.

Новая волна облегчения накрыла его.

– Ты поступила абсолютно правильно. Она обмякла в его объятиях.

– Я так испугалась.

– Но ты отбросила страх и действовала. – Он провел руками по ее спине, вдоль позвоночника. – Прости, что накричал на тебя. Прости, что хотел, чтобы ты причинила боль другому живому существу. Прости, что пытался опустить тебя до моего уровня, до моей боли. Что бросил тебя. Что меня не было здесь, чтобы помочь.

Теплые слезы намочили его кожу.

– Я прощаю тебя.

Так легко, подумал он. Это так легко, и понимание вызвало слезы на его глазах.

Она могла бы бросить его слова ему в лицо. Она могла бы искать мести, и он ее заслужил. Вместо этого Никола обняла его.

– И я сожалею, что игнорировала тебя последние несколько дней, – ответила она. – Я пыталась дать тебе время решить свои проблемы без давления с моей стороны, хотя все, чего мне хотелось – это целовать тебя. Или задушить. Не уверена, что конкретно.

А теперь она извиняется перед ним.

Колдо понял, что любит эту женщину. Любит всем сердцем и душой.

Это понимание поразило его с силой отбойного молотка, пробив огромную дыру, через которую свет наконец затопил его изнутри, обнажая тысячи отвратительных личинок зла, что он хранил. Личинки шипели и отползали, избегая контакта со светом и теплотой.

Он любил Николу Лейн.

Но он был все еще не достоин ее.

Ее сердце – чистое, безупречное. Его – запятнано. Ее надежды и мечты были такими неиспорченными. А его всегда темными, жестокими. Она увидела путь, оставив в стороне подобные порывы.

Никола как-то сказала ему, что хочет путешествовать по миру. Она хотела прыгнуть с парашютом, погладить слона и станцевать на небоскребе. И он мог дать ей все это. Прямо сейчас, это было его единственной спасительной силой. Спасительной силой, которой он воспользуется.

Он заслужит ее любовь... заработает... так или иначе.

И затем, когда станет достоин, женится на ней, как принято у его народа, и навсегда соединит ее судьбу со своей, сплетая их жизненные пути. Он не вынесет жизни без нее.

"Я должен отпустить свою мать".

Каждый его мускул напрягся, и ум сразу же взбунтовался. Нет, нет. Он не может. Не может отказаться от мести. Но или месть, или Никола. Нельзя получить и то, и другое. Его мать всегда будет стоять между ними, словно стена, которую он никогда не сможет сломать.

Поэтому, да, он вынужден будет отпустить свою мать. Нельзя и дальше оглядываться в прошлое. Нужно смотреть в будущее.

Пока формировались мысли, дыра становилась все шире и шире, позволяя свету сиять и разливаться, уничтожая темноту.

Колдо поцеловал Николу мягко, нежно, и она приняла его. Но он знал, сейчас не время раскрывать свои планы. Их эмоции были слишком сильны. И он еще не ухаживал за ней как подобает.

– Давай убираться отсюда, – сказал Колдо.

– Пожалуй.

Он помог ей подняться на ноги, затем опустился на корточки перед Лайлой и подхватил ее. Ее небольшой вес почти не ощущался.

– Подойди ко мне сбоку, – попросил он Николу, – и обхвати меня руками.

Она послушалась, и Колдо переместился в дом Захариила на небесах. Туман клубился вокруг них, когда он позвал:

– Захариил? Аннабель?

– Я здесь, – откликнулась Аннабель.

Туман развеялся, создавая сказочный проход, по которому он ринулся вперед. Никола ахнула, протягивая руку.

– Что это за место? – несколько завитков тумана закрутились вокруг ее пальцев, но он знал, что она также натолкнулась на прочную стену.

– Обычный дом Посланника, – ответил он.

Аннабель в очередной раз сидела в гостиной перед кофейным столиком с книгами, занимающими всю поверхность. Она взглянула вверх, золотистые глаза сразу же остановились на Николе.

– И кто у нас здесь?

– Моя женщина, – сказал он, ощущая, как гордость расцветает в груди. – У меня на руках ее сестра. Им нужно где-то остановиться на некоторое время.

Ухмыльнувшись, Аннабель развела руками.

– Что ж, добро пожаловать в дом Захи Восхитительного.

Он вздохнул с облегчением. Ни вопросов. Ни выпытывания ответов.

– Я надеюсь, мы ничему не помешали, – нерешительно сказала Никола.

– Нисколько. Я изучаю особенности Посланников и возможность привлечь кого-нибудь, чтобы подкинуть несколько идей. То есть, я жена одного из лидеров армий, и мне нужно знать законы, сильные и слабые стороны.

– Я тоже изучала это, – сказала Никола и уселась рядом с азиатской красавицей. Ее взгляд не отрывался от сестры. – Кстати, меня зовут Никола.

– Я бы сказала, что рада познакомиться с тобой, но это не передало бы всего моего счастья. Ты первая человеческая женщина, которая вошла в это облако за... все время. Я соскучилась по приличной беседе. И, кроме того, любая, кто может принять вызов Колдо и выжить, мне заранее нравится.

Колдо положил Лайлу на диван. Слабый стон сорвался с ее губ, и она перевернулась на бок, но, помимо этого, осталась в сонном состоянии. Он выпрямился.

– С ней все будет в порядке, правда? – спросила Никола. Прежде чем ответить и испортить ей настроение, он сказал.

– Мне нужно кое-что сделать.

– Что?

– Здесь ты в безопасности, – продолжил он, игнорируя и этот вопрос. – Аннабель такой же воин, как и Захариил.

С этими словами он переместился в пещеру в Южной Африке. Хотя Корнелия была прикована цепью к дальней стене, влажный воздух пропитал ее одежду. Грязная роба работы человека прилипла к ее коже.

Ее голова склонилась набок в попытке опереться на плечо. Под глазами появились мешки, щеки впали, кожа сморщилась. Губы потрескались.

Он встал перед ней. Несмотря на остатки гнева, который Колдо испытывал, он неожиданно ощутил сочувствие к ее положению... и раскаяние за то, что именно он заточил Корнелию здесь.

Моргнув, она открыла глаза. Заметив его присутствие, она тут же плюнула в Колдо. Он вытер слюну со щеки.

– Вся моя тяжелая работа напрасна, – сказала она, все еще кипя от злости из-за его крыльев. – Ты получил подарок, который никогда не заслужишь.

Как она была права, хоть они и говорили о разных вещах.

– Я знаю.

– Я буду молиться ежедневно, чтобы кто-нибудь забрал их у тебя.

И я буду молиться ежедневно, чтобы ты нашла способ простить меня за то, что я, по твоему мнению, сделал неправильно.

– Я собираюсь начать новую жизнь, мама.

Ее ноздри гневно раздулись, когда она резко втянула воздух.

– Ох, ну, хорошо. Я надеюсь, это убьет тебя.

– Тебя в моей новой жизни не будет.

Ее губы изогнулись в мерзкой ухмылке.

– Наконец-то решил прикончить меня, да? Ну-ну. Самое время. Тебя изгонят с небес. Ты будешь опозорен, унижен и забыт. На тебя будут охотиться демоны всю твою оставшуюся жизнь, но ты не сможешь остановить их. Ты будешь страдать и, наконец, умрешь. И проведешь вечность в аду, которому ты и так принадлежишь.

"Вся эта ненависть, – подумал он. – Она живет внутри нее. Путешествует с ней, ест с ней. Наверное, общается с ней. Она всегда в компании этого ненадежного компаньона. И всегда будет, пока она взращивает его на своей груди. Это причиняет боль ей, а не ему, также как его ненависть вредила только ему, но не ей".

Никола была права. Он был пленником. Но сейчас освободится.

Он вытащил кинжал из воздушного кармана рядом с собой и вытянул руку. Она подняла подбородок – мужественная, ожидающая, готовая. Вместо того чтобы перерезать горло, как Корнелия ожидала, Колдо сломал наконечником один из наручников.

– Ч-что ты делаешь?

– Освобождаю тебя. Я выбросил ключ от цепей в самом далеком океане. – Ему нужно было поработать с металлом, протолкнуть кинжал сквозь цилиндры, и в конце концов кандалы открылись. Колдо проделал тоже самое с другим запястьем, потом с лодыжками.

– Почему ты это делаешь? – спросила она.

– Это имеет значение?

Напряженная пауза, и ее замешательство пропитало воздух, словно вода.

– Это ничего не меняет.

– Я знаю, – сказал он.

В миг, когда металл упал, она оттолкнула его. Корнелия была слишком слаба, чтобы вложить много силы в это действие, поэтому Колдо отошел сам. Она пристально посмотрела на него, будто ожидая, что это уловка, и захромала к уступу пещеры. Затем расправила крылья.

Движения, скорее всего, причиняли ей боль, потому что она поморщилась.

– Когда стану сильнее, я приду за тобой.

– Я буду готов. Но если ты попытаешься навредить мне, навредив моей женщине, я прикончу тебя. Я больше не предоставлю тебе возможность добраться до нее.

– Как будто я причиняю боль невинным. – С этими словами она вылетела из пещеры, падая ниже, ниже и ниже. Он не был уверен, что у Корнелии достаточно сил, чтобы удержать себя, пока, секунду спустя, не увидел, как она поднимается. Ее полет казалось был жестким, медленным, но все же ей удалось удержаться в воздухе.

Он сделал это. Наконец.

Колдо ждал, что сожаление обрушится на него. Но испытал только... умиротворение. Такое сладкое умиротворение. Он все сделал правильно. Он избавился от этого вопроса. И отвернулся от искушения.

А теперь – время вознаграждения.

Переводчик: Shottik Редактор: Ekadanilova

Глава 30

Изменения в Колдо пугали, восхищали и возбуждали Николу.

Только полчаса назад он прилетел к Аннабель, чтобы забрать Николу на "свидание".

Колдо дал ей розовую робу ангела и подождал, пока она переоденется.

Прежде чем уйти, девушка пошла проверить Лайлу, которая, очнувшись от обморока, бросилась к Николе и зарыдала.

В конце концов, она успокоилась и пообещала выслушать все, что Никола скажет о добре и зле, радости и страхе... утром. Ночью же она хотела расслабиться. Забыться, хотя бы на некоторое время.

Благодарная за перемены, Никола согласилась на свидание и позволила Колдо обнять ее и перенести.

И вот оно, ее свидание. Первая часть? Полет. Колдо держал ее, пока они летели по небу, ветер трепал волосы, ласкал кожу. Запах облаков, утренней росы и солнечного света заполнил все ее существо.

Он был за ней, крепко удерживая. Давление воздуха прижимало ее ноги к его, не давая им болтаться. А мир... мир был пышным, живым и прекрасным. Яркость зеленого и голубого объединяла землю и океан.

Горы возвышались, долины опускались. Здесь зима, а там лето. Настоящий праздник для ее чувств.

– Все такое красивое, – восхитилась она.

– Было время, когда я видел только уродство. – Он поцеловал заднюю часть ее шеи, и Никола задрожала. – Но не сегодня. Сегодня новый день, новое начало. Я... я освободил свою мать.

Она попыталась повернуться и взглянуть на него, но не смогла сделать это.

– Ох, Колдо.

– Ты была права. Я мог держать ее и усугубить все, или отпустить и исцелиться. Ей так хотелось обнять его.

– Это оказалось трудно, да?

– Самое сложное, что я когда-либо делал, и, в то же время, самое простое. Она сжала его руки, соединяя их на своей талии.

– Я рада, – сказала Никола, как часто он говорил ей.

– И обрадуешься еще больше. – Он переменил положение их тел и начал спускаться.

– Куда мы направляемся? – спросила она, задыхаясь.

– Увидишь.

Никола уже могла разглядеть... сафари в джунглях? Река петляла среди пышных деревьев и участков грязной земли. Львица преследовала стадо газелей. Птицы всех цветов парили в воздухе. Слоны пили у пруда.

Колдо выпрямился перед посадкой и мягко поставил ее ноги на землю. Знакомые запахи наполнили все вокруг. С такими она сталкивалась в зоопарке, куда родители несколько раз водили ее, но здесь было и то, что ей еще не встречалось. Экзотические цветы и разросшийся плющ. Влажная растительность и поразительная чистота.

– Ты в реальности духов со мной. Они не могут видеть тебя. – Сказал Колдо. – Вперед.

Подойди ближе.

– На самом деле?

В ответ он мягко подтолкнул ее.

Никола нерешительно двинулась вперед. Несмотря на слова Колдо, она ждала, что эти великолепные животные побегут. Вместо этого, слоны продолжали втягивать воду хоботами и пить. Они даже купались сами и поливали друг друга.

Она рассмеялась, но животные оставались на месте. Колдо стоял в стороне, наблюдая.

Наконец, она подошла к одному из немногих детенышей, очаровательный, он весил больше чем она и Лайла вместе взятые. Он посмотрел вверх, будто заметив ее. Но... слоненок не мог видеть ее. Или мог?

– Прикоснись к нему, – сказал Колдо. – Он не причинит тебе вреда.

– Он почувствует меня?

– Его дух – да.

Итак... некоторые животные могли чувствовать, что происходит в реальности духов, как некоторые люди. Ее ладонь ощутила мягкую, теплую плоть и прошла сквозь нее. Из-за спины хобот скользнул по ее руке. Пораженная, она обернулась. И оказалась лицом к лицу с мамочкой.

Очевидно, дух Николы тоже мог чувствовать такие вещи!

Самка не испугалась ее, а заинтересовалась. Мама потрогала и понюхала ее, а затем попыталась поиграть с ее волосами. Никола рассмеялась, радостно и беззаботно.

Спустя некоторое время, животные ушли, заскучав с ней.

Колдо подошел и сжал ее в объятиях, от него исходило тепло и напряжение.

– Подожди. Я грязная. Не хочу, чтобы...

– Ты не грязная.

Никола посмотрела вниз. Конечно, она... не может быть. Грязь и пятна, оставленные

слонами, полностью исчезли.

– Носить робу – то же самое, что разгуливать, постоянно принимая душ.

– В таком случае, я никогда не сниму ее.

– Посмотрим, смогу ли я изменить твое мнение об этом, – сказал он хрипло.

Ее кровь начала закипать, она так отчаянно нуждалась в этом мужчине, что это всегда происходило.

Он переместился на вершину здания. Настоящего высокого здания с плоской крышей. Солнце уже село, и луна поднялась высоко. Ветер ласково окутывал. На специальном участке росла трава, и повсюду посажены цвета оттенков драгоценных камней. В стороне она увидела разноцветные, мигающие огоньки. Мягкая музыка играла на заднем фоне.

Колдо развернул ее и прижал к себе.

– Сейчас мы потанцуем.

– Почему ты... – Никола поняла, что он давал ей все, чего она хотела. Путешествовать по миру, погладить слона. Станцевать на небоскребе. Такой сладкий, сладкий мужчина. Слезы жгли ее глаза, и она оперлась лбом на его грудь. Сердце Колдо стучало около ее виска.

Они покачивались вместе, и, хотя никто из них не знал, что они делают, момент был идеальным. Его руки гладили ее спину, лаская. Он играл с тканью ее робы. Расчесывал пальцами волосы. Каждым действием соблазняя ее, опьяняя, прогоняя страх и боль.

– Колдо, – сказала она.

– Никола, – ответил он, его приятное дыхание коснулось ее щеки. – Хочу, чтобы ты знала... должен сказать... я... я люблю тебя.

Она остановилась, уверенная, что ослышалась, и посмотрела на него. Колдо вглядывался на нее сверху вниз с надеждой и неистовым собственническим инстинктом в глазах.

– Я хочу, чтобы ты вышла за меня по обычаям моего народа. – Он встал перед ней на колено, по обычаям ее народа. – Хочу защищать тебя своими именем и статусом, судьбой и будущим.

Он... действительно сказал это. Колдо любит ее. Ее. Обычную Николу Лейн, которая прожила половину жизни в больнице, а остальную половину переживала одну трагедию за другой. И он хотел жениться на ней. По мировым стандартам она была невзрачной, не заслуживающей второго взгляда.

И все же этот мужчина любил ее достаточно, чтобы исполнить желания ее сердца.

Достаточно, чтобы отпустить свое прошлое. И захотеть построить будущее с ней.

– Но я постарею, – сказала она, желая оградить его от дальнейшей сердечной боли. – Ты нет. И...

– Нет. Твою жизнь свяжут с моей, и пока я жив, ты тоже будешь жить. Пока ты жива, буду жить я.

Как... как... идеально. Он предлагал ей жизнь, о которой она только начинала мечтать.

– Я тоже люблю тебя, Колдо, – сказала она дрожащим голосом. Да. Никола любила его. Любила мужчину, каким он был и каким начинал становиться. Мужчину, которым он однажды станет. Она любила его сильные стороны и признавала его слабости. Колдо подходит ей, а она подходит ему. – И да. Да, я выйду за тебя.

Уголки его губ медленно поднялись в улыбке.

– Правда?

– Да. – Он стал частью ее, неотъемлемой частью.

Спустя секунду, он вскочил на ноги и переместил ее в спальню, которую Никола раньше

не видела. Колдо перенес ее вновь, в этот раз на огромную кровать, и навис над ней, кружевной полог виднелся за ним.

– Был так уверен, что я скажу да? – спросила она с усмешкой, поглаживая его грудь.

– Так надеялся.

Никола оглядела комнату. Увидела темный бархат и светлый шелк, мебель Викторианской эпохи и атмосферу Старого света. Аромат роз наполнял воздух.

– Где мы?

– В одном из моих любимых домов.

– Сколько их у тебя?

– У нас их шестнадцать. Я покажу тебе каждый из них. Позже.

Он наклонил голову, прижал своими губами к ее, и... сладкие небеса. Их необходимость друг в друге снова взорвалась. Довела до безумия, стремясь к большему. Ко всему.

– В этот раз мы не остановимся, – сказал Колдо.

– Ни на секунду.

– Ни по какой причине.

Если это случится, то ее сердце, в конце концов, откажет. Не из-за болезни, а от разочарования. Они только что признались в любви друг к другу. Сейчас она хотела показать ее.

Она потянула за воротник его рубашки, говоря:

– Хочу, чтобы твоя кожа прикоснулась к моей. – Мне это необходимо.

Колдо помог ей стянуть его одежду через голову. Ее роба стала следующей, оставив ее в лифчике и трусиках. Рычание поднялось из его груди.

– С каждым разом, что я вижу тебя, ты все ослепительней.

Он заставлял ее чувствовать себя такой. Будто неважно какая у нее прическа и нанесен ли макияж. Словно Колдо хотел ее независимо от того, как много она весит.

– Я чувствую то же самое по отношению к тебе.

Он поднялся на колени, торопливо снимая брюки. Но с этим возникли трудности и, в конце концов, дернул с такой силой, что на пол полетели куски ткани. В другое время, это заставило бы ее смеяться. Всякий раз, как они оказываются в постели, одежда выходит из строя. Но одного взгляда на него у Николы перехватило дыхание. Такой напряженный, решительный.

– Ты делаешь меня счастливой, Колдо, – сказала она искренне. Он вновь прижал ее всем своим весом, возбуждая.

– Надеюсь, такой же счастливой, каким ты делаешь меня.

– Давай посмотрим, смогу ли я сделать тебя еще более счастливым. Замри. Не двигайся.

– Зачем? – спросил Колдо, повиновавшись.

– Хочу знать все о мужчине, которого люблю. Все, что тебе нравится. Все, чего ты хочешь. – Они делали похожее раньше, но сейчас все иначе. Это обязательство перед телом и душой. Она отдаст ему все, что имеет, и он узнает ни с чем несравнимое наслаждение. Никола позаботится об этом.

Ее руки гладили мускулы его груди, скользнули по его рукам к татуировкам и мягким крыльям. Затем она вернула руки обратно к груди, двигаясь ниже... еще ниже.

Кубики пресса. Лишенные волос икры. Гладкие ступни. Кроме перьев на нем нет ни одного хрупкого места. Он словно скала, сила, которую она всегда жаждала для себя.

Он был нежным теплом, мягким виски, которое опьяняло, прогоняя запреты. Он был

всем. Светом в темноте. И... надеждой.

– Никола, – Колдо заскрежетал зубами. – Я не хочу замирать. Я хочу двигаться. От его грубоватого тона она задрожала.

– Так тебе нравится то, что я делаю?

– Люблю это. – Капля пота скатилась по его виску. – И ненавижу. Сдавленный смех сорвался с ее губ.

– Тогда я делаю все правильно.

– Чертовски правильно, – простонал он. – И очень неправильно. – Черты его лица напряжены, губы сжаты. Отчаяние Колдо нарастало, как и ее собственное.

Как можно было не любить этого мужчину? Он никогда не пытался играть в холодность, не пытался скрыть глубину своих чувств, удовольствие или потребность в ней. И запах солнца, исходящий от него, ее тело начало ассоциировать с удовольствием. Сейчас происходило точно так же, и ошеломляющая нужда превратилась в неутолимый голод.

– Никола. Я не могу... Я должен... – Секунду назад она возвышалась над ним, сейчас же он навис над ней. – Все хорошо, правда?

Когда он прижимает ее своим весом, вынуждая получать удовольствие от собственной уязвимости?

– Дааа.

Колдо словно с цепи сорвался, поглаживая ее тело руками, подготавливая к дальнейшему, опаляя своим жаром, от чего перехватывало дыхание, пока он давал ей то, чего она так отчаянно хотела.

– Для тебя никогда больше не будет других, – сказал он.

– Как и для тебя.

– Никогда. Я так рад, что нашел тебя, любимая. Любимая. Это слово ласковее его прикосновений.

– Я тоже.

Послышалось мужское удовлетворенное урчание.

– Ты такая мягкая. Такая теплая. Моя.

– Так отчаянно нуждаюсь в тебе. – Во всем, что он предлагал. Грубо или нежно, стремительно или медленно.

Но он успокоился и посмотрел на нее, напряженно и решительно.

– Я хочу, чтобы мы стали мужем и женой, прежде чем мы будем вместе.

– Здесь? – пропищала она. – Сейчас?

– В эту секунду.

Никола вновь растаяла... Колдо настолько хочет заявить на нее свои права легально, что добровольно откладывает секс на потом. Сколько мужчин готовы на это?

– Хорошо, – выдохнула она. – Согласна. Но поторопись. Пожалуйста. Он поцеловал ее и сказал:

– Я принадлежу тебе, Никола. И связываю свою жизнь с твоей.

– Я рада. Теперь, если ты просто...

– Скажи мне те же слова. Ох.

– Я принадлежу тебе, Колдо. – Она потерлась коленями о его талию и сжала. – И связываю свою жизнь с твоей. Теперь, скажи мне, что делать дальше или...

– Отныне и навеки.

– Отныне и навеки. Так мы можем уже...

Вдруг, хоть Колдо и не двигался, она почувствовала как разделилась надвое, ее спина выгнулась над кроватью. Никола испытывала боль. Горела. И убийственное тепло распространялось как лесной пожар, плавя кости, сжигая внутренности. Она больше была не одним существом, а двумя, и обе части были в агонии.

Но ощущения пропали так же быстро, как и возникли, и Никола опустилась на матрас, тяжело дыша.

– Что это было? – выдохнула она. Колдо оперся на локти.

– Мы только что поженились.

– И все?

– И все.

– Как?

– Наши души теперь связаны.

– Ты имеешь ввиду, что мы... едины? – даже говоря эти слова, она испытывала дикое, глубокое удовлетворение.

– В каком-то смысле, да. А сейчас будем по-другому. – Колдо поцеловал ее снова... этот поцелуй затронул каждый дюйм ее тела, заставляя забыть о боли и помнить только о грядущем удовольствии. – Я рад, что мы подождали этого момента. Теперь ты станешь моей во всех отношениях.

– А ты моим.

– Никола, – сказал он и наконец-то... наконец-то... вошел в нее.

Она закричала. Колдо остановился и посмотрел на нее сверху вниз, излучая беспокойство и ужас.

– Я в порядке, – выпалила Никола. – Правда. Прости меня. Просто не знала, чего ожидать, а затем это произошло, и сейчас я болтаю, а ты не двигаешься, и я действительно сожалею. Пожалуйста, продолжай.

– Насколько больно я тебе сделал? – спросил он, очевидно сдерживаясь.

– Нисколько. Честно. Ну, не сильно. Колдо не поверил.

– Ты скажешь, если сделаю больно?

– Да.

Он нерешительно наклонился и вновь поцеловал ее. Мягко, нежно. Возобновление их страсти не заняло много времени, и тогда, ох, тогда, их тела слились воедино вновь.

Она безоговорочно отдалась ему, принимая его, загораясь для него, любя его, обнимая, выкрикивая его имя, умоляя о большем, покусывая его губы.

– Мне всегда будет мало, – прохрипел он.

– Рада. – Она смогла произнести только это слово.

Колдо медленно продолжал. Его взгляд нашел ее и удерживал. Он мог бы отвернуться, но не сделал этого. Он вглядывался в нее сверху вниз, словно никого не хотел видеть, кроме нее, будто был полностью очарован ею.

Никто и никогда не смотрел на нее так прежде.

И он будет моим. Навеки.

В этот момент произошло что-то проникновенное. Связь между ними стала сильнее, и их души запели красивейшую песню.

Он мой. Всегда будет моим. Спасибо. Ох, спасибо.

Эта любовь никогда не умрет.

И, в самом деле, ее сердце будто расширялось, принимая еще больше любви к нему. Любви, радости и мира... все, что он хотел, чтобы она почувствовала, в наивысшей степени.

Она отдала ему все, что имела, и все, что когда-либо у нее будет, ее дыхание стало неровным. Он отдал ей все, что имел, и подарит все, что когда-либо у него будет, его мышцы напряглись под ее руками.

– Люблю тебя, Никола.

Она поняла, что Колдо ощущал ту же глубину чувств. Должен ощущать.

– Люблю. Да. – Ох, ласковое тепло... Больше, больше, пожалуйста больше... Ее сердце колотилось... тело, казалось, расширялось, как и сердце, не в силах сдержать ее сокровенную сущность.

– Быстрее, – умоляла она.

Он подчинился, его движения стали резкими и уверенными.

– Да. Да! Колдо, я почти... – Никола взорвалась и улетела. Именно это и произошло.

Она взорвалась. Она летала. И неважно, где Никола приземлилась, полное удовлетворение накрыло ее, наконец успокоив боль, которая мучила ее с их первого поцелуя.

Она внезапно стала цельной, женщиной, которая пережила худшее и нашла лучшее.

В отдалении Никола услышала эхо рыка Колдо, мужское удовольствие вернуло ее назад.

Он упал на нее, и его тяжелый вес почти раздавил ее легкие. Но это было намного прекраснее, чем раньше. Она дрожала и хваталась за него, за этого мужчину, за ее мужа.

– Как ты... Ты чувствуешь... – сказал он.

– Восхитительно, – выдохнула она.

– Да. Это было... Это было... У меня нет слов.

– У меня есть. – Никола поцеловала его в шею, где бился пульс. – Это стоит повторить.

Дата добавления: 2015-10-23