Глава 8. Во всем виноват цирк.

- Леди и Джентльмены, встречайте! На арене цирка Хоррорхайв прекрасная принцесса нашего шоу — канатоходец Долл!

Поклон импресарио, аплодисменты зрителей и свет, направленный вверх, под купол цирка. Я и сам задрал голову вверх, затаив дыхание, когда у меня впервые за неделю появилась возможность увидеть ее выступление. Там, на одном из мостиков, стояла Куколка в своем цветочном наряде. Сердце упало куда-то вниз, когда я понял, что на девчушке нет страховки и нет ни шеста, ни чего-либо еще в руках, что могло бы придать ей равновесия.

Заиграла красивая мелодия, а свет стал чуть приглушен, давая возможность канатоходцу не быть ослепленной прожекторами.

Долл изящно взмахнула рукой и, подобно самой настоящей куколке, сделала первый шажок на канат. Я замер, боясь дышать, но не мог отвести глаз от артистки...

И она, широко улыбнувшись, тут же убрала ножку с мостика, сделав пируэт вокруг себя и развернувшись, ловко поставила ее на канат чуть дальше первой ноги. Зрители ахнули, поражаясь, как она устояла. А девочка, точно в такт музыке, пошла дальше по канату, умудряясь двигать руками, изящно изгибая ладошки. И даже немного качать головой, словно она была на прогулке, а не на высоте под куполом цирка. Да, она была не на самом верхнем уровне, не под огромной викторианской люстрой, гораздо ниже, но даже эту высоту можно было назвать смертельной.

Канат, по которому шла девочка, был не один, как я всегда видел в других цирках. Только сейчас я заметил, что несколько мостиков соединяются перекрещенными в виде паутинки канатами. Это позволяло ей идти не только вперед...

И под более громкую музыку, канатоходец перешагнула в сторону, на другой канат, ловко ухватив что-то на мостике, после чего снова развернулась вокруг себя, а я понял, что в ее руках... зонтик. Белый, кружевной зонтик, так подходящий под ее костюм.

И теперь я понял, зачем он ей был нужен. Зонтик, с которым девочка, пританцовывая, шагала по канатам, был отличным способом держать равновесие. Его форма позволяла контролировать воздух вокруг себя.

Я смотрел с немым восторгом, как и зрители, затаив дыхание от страха и глядя вверх.

Красавица Долл выполняла свою программу, ни разу не показав своего страха, она переходила по паутине из канатов, словно цветок, попавший в сети паука. Она как белоснежная бабочка пыталась найти выход, кружа под куполом цирка, не пошатнувшись, не испугавшись. Словно и не было этой огромной высоты.

И, как только она добралась до последнего, финального мостика, девочка ловко прицепила карабин страховки и, под ускоряющуюся музыку, просто побежала по канатам и, добежав до середины, прыгнула вниз!

Я ахнул, как и зрители, когда девочка словно начала падать, но... она раскрыла зонтик и... начала спускаться медленней, словно летела на нем до земли. Я знал, что просто трос опускают медленней, создавая эффект полета на зонтике, но сам заворожен этим...

И Куколка спрыгнула на арену, закрывая зонтик и склоняясь в реверансе.

Зал оглушило криками и аплодисментами восхищенных представлением зрителей.

***

Уже чуть больше недели мы даем шоу «Ноев Ковчег» в Лондоне, каждый раз собирая полный зал, который с невероятной благодарностью аплодирует нам по окончанию представления. Словно каждый раз, заряжаясь атмосферой девятнадцатого века и повторяя программы сто восьмидесятилетней давности, я отрабатывал огненное шоу все лучше и лучше. Я не уставал от повторения, я позволял себе импровизировать, потому что уже наизусть выучил музыку, которая теперь играла во время моего шоу. Я сливался со своим персонажем, со своей маской Гая Фокса, каждый раз играя куда убедительней.

Даже Дросел отметил это, похвалив после очередного шоу.

Сам же импресарио каждый раз, во время каждого выступления, из-за кулис следил за номером иллюзиониста. Не отводя взгляд, вглядываясь в темноту, он словно пытался разгадать тайну его номера. Я же уже не пытался этого делать, потому что понял — это бесполезно.

Понять, что ты видишь перед собой, когда на арене выступает Билл, иллюзию или реальность — невозможно. И Билла я об этом тоже не просил, хотя за прошедшую неделю мы пару раз все же общались. На работе Билл вел себя строго и гордо, словно не снимая маски, одетой на арене. Его густо накрашенные глаза, гордо вздернутый подбородок, прямая осанка, эта винтажная рубашка с высоким воротом и жабо, коричневые штаны и высокие, выше колена сапоги, кожаные перчатки... Я был готов любоваться этим вечно, не смотря на то, что иллюзионист и близко меня к себе не подпускал, находясь в этом образе. Я чувствовал себя безродным простолюдином или бунтарем, пытающимся дотронуться до породистого дворянина каждый раз, когда он одаривал меня прищуренным строгим взглядом, избегая разговоров.

Но радовало меня то, что после работы, этот домашний обычный Билл мог улыбаться мне и просто разговаривать.

Однако, обманывать себя я не люблю. Такой Билл меня совершенно не впечатлял. Но он оставался человеком, а значит это его право, как ему выглядеть, что говорить и как себя вести. Я не имею права заставлять его быть кем-то другим только потому, что гордым и серьезным он нравится мне гораздо больше.

Я поставил перед собой еще одну второстепенную цель — понять, хочу я чего-нибудь от иллюзиониста, или же нет.

***

Иду по коридору после очередного шоу, радуясь, что сегодня воскресение. Хотя в пределах цирка день недели не играл никакой роли, потому что выходных просто не было. Суббота и воскресение отличались от будних дней только тем, что представлений в эти дни было больше. Поэтому-то я и мог почувствовать радость и облегчение — выходные закончились, теперь снова неделю будет всего одно шоу в день.

Я с удовольствием потянулся, разминая позвоночник и расстегивая верхние пуговицы на рубашке. Ворот уже перетянул всю шею, поэтому я с удовольствием ослабил жабо.

Отвлекшись на собственное маленькое раздевание, я и не заметил, как чуть не сшиб с ног девушку.

Она ойкнула, еле устояв на невысоких каблуках, а из ее рук выпала папка с документами, со стуком и шорохом оказываясь на полу. Я виновато поглядел на Аманду, которую чуть не сбил.

- Прости, пожалуйста, я тебя не заметил.

- Ничего страшного, - коротко улыбнулась она. - Ну вот, теперь опять счета собирать. Какая же я неуклюжая...

Она присела на корточки, а я поспешил помочь девушке. Она была очень милой, жаль, что такая неуклюжая, хотя это добавляло ей определенного шарма.

Я помог собрать некоторые бумаги, оглядывая верхний, где была напечатана наша викторианская люстра.

- Счет на люстру? — улыбнувшись, спросил я, радуясь возможности пообщаться с распорядителем. Она все время работает, поэтому мне жаль Аманду, все-таки ей приходится заниматься бумагами даже после того, как наш рабочий день закончен.

Девушка приняла у меня документы.

- Да, дорого она цирку обошлась.

- Дорогое шоу требует дорогих декораций, - улыбнувшись ей, помогаю собрать остальные бумаги, после чего помогаю ей подняться на ноги.

Ее щеки трогательно порозовели.

Я подмигнул распорядителю, продолжив свой путь и не отвлекая ее от работы.

До комнаты я добрался быстро; она пустовала.

За последние несколько дней Спенсер в основном пропадал на репетициях или тренировках, тягая тяжести, а Джокер просто не приходил в комнату. Скорее всего, он был у Дросела, после разговора, что я подслушал неделю назад, парень стал заметно сторониться меня, хоть и думал, что я не замечаю. Возможно, если бы не тот разговор, то я бы и не заметил. Но теперь-то я прекрасно вижу, что Джокер меня опасается. Интересно, импресарио сообщил ему, что это именно я подозревал его близнеца в убийствах?

Эти двое слишком много тайн имеют.

Убийства, совершенные Дроселом, знак на руке, который он отчаянно прячет, знакомство с гробовщиком и трость импресарио. По сути, все загадки принадлежали именно ему, Джокер оказывался лишь бесплатным приложением ко всем тайнам из-за того, что они близнецы.

Я переоделся, натянув на себя спортивные широкие штаны и футболку, убрав костюм в шкаф. Идеальный порядок на кровати Спенсера и бесконечный многодневный хаос на верхней полке Джокера — привычный вид в нашей комнате.

Дверь приоткрылась, а на пороге, обернувшись, я увидел...

- Билл? - удивленно спрашиваю, хотя иллюзиониста я бы узнал из толпы людей.

Домашний облик: зауженные джинсы и приталенная яркая футболка, меня лишь позабавили. Такой контраст: из девятнадцатого века в двадцать первый... Почти то же самое, что с небес на землю.

Он прошмыгнул в комнату, прикрывая за собой дверь.

- Ты что же, соскучился? - спрашиваю у парня, надеясь услышать в ответ какую-нибудь гадость.

Похоже, я становлюсь зависим от грубости этого человека.

Это странно.

- Есть немного, - пожал он худыми плечами, улыбнувшись.

Еле сдерживаю желание поморщиться. Остается напоминать себе: сейчас он человек, а не артист.

Он подошел ко мне, разглядывая комнату вокруг себя.

Красивые, даже нежные, черты лица, прямой нос, пухлые губы, ровный подбородок, красивые коричневые глаза. Хотелось, черт возьми, увидеть в них тот волшебный блеск. Арена делает из него совершенно другого человека.

Сейчас мне кажется, что я пудрю ему мозги. Сначала поцеловал его, потом подумал, что мне это не понравилось, потом снова пускаю на него слюни. Я поставил себе цель добиться расположения иллюзиониста, но не сказал себе точно, что меня интересует и в качестве кого он меня интересует. В качестве коллеги, друга или парня. Как кто он мне нужен?

Я запутался, потому что эти два его образа вызывали во мне разные чувства, начиная от жгучего желания оказаться ближе и заканчивая безразличием. Так не может продолжаться вечно. Вот сейчас он стоит передо мной и мне нужно решить, наконец, что я к нему испытываю.

Раз и навсегда.

Не помню и не хочу помнить, как я оказался рядом с Биллом, не реагируя на его озадаченный вид, и провел ладонью по его лицу, по шее, перекладывая ладонь на талию и притягивая парня к себе.

Не помню, как после этого парень переложил руки мне на плечи, обвивая шею.

Не помню, как начал его целовать, уверенно накрывая его губы своими и, раздвинув их языком, скользнул им в горячий рот.

Но помню, как за закрытыми глазами, за чернотой, видел картинку, всплывшую в голове. Влажный от прошедшего дождя воздух окутывал со всех сторон, вместо привычного пола в комнате под ногами была плиточная дорога, а до слуха вместо тишины доносилось цоканье копыт проезжающей мимо кареты, запряженной лошадьми. Там, на обочине старой лондонской улицы, под тусклым светом витрины ближайшего паба, стояли двое: я и иллюзионист.

Вместо всех тех тряпок, чтобы были на нас надеты еще тогда, в комнате, я чувствовал под своими пальцами ткань шелковой винтажной рубашки, когда притягивал парня ближе к себе, крепко обнимая и спуская руки в район поясницы. Его ладони, облаченные в грубую кожу перчаток, гладили меня по шее и щекам. Иллюзионист склонял голову, позволяя целовать себя настолько глубоко, насколько хочу, проникать языком в его рот все глубже, вовлекая в глубокий страстный поцелуй. Он прижался ко мне всем телом, словно ткань рубашки не защищала его от холодного вечернего лондонского ветра, а я послушно обнимал прижимающееся ко мне тонкое гибкое тело, наслаждаясь жаром его кожи, что не скрывала ни моя рубашка, ни его. Я кусал его губы, позволяя себе отдаться этой фантазии, шарил ладонями по гибкой спине, спускаясь ниже и поглаживая поясницу через грубую ткань плотных штанов.

Иллюзионист отталкивает меня так, что я впечатываюсь во что-то. В реальности это была просто кровать, а в моей голове, где разыгралась эта бурная фантазия, спиной я приземлился в стену того самого паба, у входа в который собрались не самые благородные дамы и не самые трезвые мужчины, которым до нас не было совершенно никакого дела. Аристократ прижался ко мне, безродному бунтарю, снова накрывая мои губы и обвивая свой язык вокруг моего. Поцелуй и фантазия кружили голову, картинка становилась все ярче, постоянно появлялись новые детали, но мы оставались неизменны: руки ласкают кожу, губы к губам, тела все теснее.

Я не выдержал, спуская ладони ниже и сжимая ягодицы парня. Слабый стон потонул в поцелуе, заставляя внезапную вспышку совести потухнуть. Поцелуй становился все напористее, мокрые звуки вперемешку со звуками лондонской улицы звенели в ушах. Шум собственного пульса долбился в висок, а дыхание сбилось, поднимая волну возбуждения.

Аристократ поймал меня в свои сети.

Дыхания не хватило, и Билл резко отстранился, от чего я распахнул глаза.

Картинка старого Лондона, где мы с иллюзионистом так самозабвенно целовались у стены придорожного паба, развеялась.

Яркая футболка Билла с блестящим принтом уничтожила эти фантазии окончательно. Только сейчас я понял, что мне трудно дышать, дыхание сбивается, а внизу живота приятно теплеет от легкой волны возбуждения. Я убрал руку с талии Билла, чуть улыбнувшись.

Можно ли это считать ответом на мой вопрос, интересует меня иллюзионист или нет?

Наверное... да. Будем считать, что да.

Лицо Билла горело от смущения, а парень тяжело дышал, облизывая покрасневшие губы.

Он успел только открыть рот, чтобы что-то сказать, как в кармане парня заиграл мобильник. Музыку я узнал сразу — Майкл Джексон. Парень быстро выудил телефон, глянув на дисплей.

- Вот черт, - протараторил он, поднимая на меня виноватые глаза. - Том, мне нужно идти. Давай... Черт, давай встретимся попозже?

- Когда и где? - улыбаюсь я.

- Ммм... Черт, ну давай на арене. Давай когда все уходят потрындеть в гостиную, ладно? А то и у тебя, и у меня в комнате кто-нибудь может быть.

Его мобильный телефон не переставал звонить, а парень, виновато улыбнувшись, прикусил губу и выскочил за дверь.

От теплой комнаты, так резко контрастирующей с прохладой лондонского вечера, что стоял перед глазами, почему-то начало тошнить.

***

Я вышел на арену, когда все собрались в гостиной на ежедневные вечерние посиделки. Это была традиция артистов, так они могли не потеряться в постоянных репетициях и чисто по-домашнему пообщаться. Тем более, что они семья.

Я остановился в кулисах, наблюдая весьма интересную картину. Билл сидел на полу, а вокруг него раскинулась длинная шелковая ткань, волнами лежащая на кроваво-красной арене. Черный шелк струился от его рук почти до занавеса, охватывая всю площадь арены. Парень прищуривал свои густо накрашенные глаза, от которых у меня внутри бурей поднялось странное чувство, а нахмуренное лицо говорило о желании Билла выругаться. Его белая, чем-то напоминающая винтажную рубашка, была расстегнута на верхнюю пуговичку. Пальцы быстро прослеживали ткань, скользя по черному шелку. Сам он сидел почти в центре.

Я не сдержал улыбки, потому что восторг от его вида так и заполнял всего меня.

На секунду мне показалось, что сзади я слышал шаги и торопливый бег. Но, обернувшись (обернулся я не сразу, не смог оторваться от лицезрения иллюзиониста), я никого не увидел.

Прислушиваюсь, прислонившись плечом к косяку.

- Твою мать, как ее порвать можно было? Вот черт, - выругался иллюзионист сквозь зубы.

Я прошел на арену, стараясь переступать через ткань и не наступать на нее. Билл услышал шорох, поднимая на меня глаза. Его бровь вздернулась вверх.

От одного только взгляда шоколадных глубоких глаз по спине побежали мурашки.

- Ты для меня старался? - улыбнулся я, пальцами обводя свое лицо, намекая на косметику.

Билл опустил руки, в которых позже я заметил иголку с ниткой.

- Куда пропал твой инстинкт самосохранения, когда в твою голову пришла идея сказать мне это? - весьма спокойно поинтересовался он.

Волна безграничного восторга заполнила меня всего при одном только его голосе и этих словах. Именно это мне нравилось в нем: умение грубить и дерзить так, что любой бы позавидовал. Его аристократический образ прямо делал из него благородного дворянина. Только они умели так общаться с людьми, которых считали ниже себя.

Я проигнорировал его вопрос, так же как и Билл проигнорировал меня. Иллюзионист снова вернулся к своему делу — пытался зашить маленькие дырочки на черном щелке; эту ткань он использует во время своего номера.

- Не боишься ночью один на арене находиться? Маньяк все еще не пойман, - спрашиваю у него, пробираясь через ткань все ближе.

Билл аккуратно кончиками пальцев поправил прядь волос, падающую на глаза, после чего на его губах появилась усмешка.

- Так я же маньяк, забыл? - ответил он, на секунду глянув на меня.

- Подозрения не гарантируют факт, - говорю, присаживаясь рядом с ним. Билл выразительно одарил меня высокомерным взглядом, но ничего не сказал. Я смотрел на то, как он пытался справиться с непослушной скользкой тканью, которая так и норовила скатиться с его коленей. - Тем более, что я не считаю тебя убийцей.

- С чего вдруг?

- Ты сам предоставил мне право выбора, насколько помню. Я свой выбор сделал. Я считаю тебя невиновным, правда, мне не ясно твое желание оставаться под подозрением.

- А что я могу? Яростно отрицая факт, который кажется им невероятно очевидным, я только больше навлеку на себя подозрений, - ответил он, а ткань в который раз соскользнула, от чего парень укололся иголкой. - Черт.

Он прижал пораненный палец к губам, слизнув каплю крови кончиком языка. От этого зрелища у меня перехватило дыхание.

Билл удивленно оглядел меня, заметив мой пожирающий взгляд. Он фыркнул, после чего глубокомысленно изрек:

- Ты ужасен в этой футболке и этих штанах.

Я вскинул брови. Что-то они его смущали, пока мы в комнате после выступления целовались. Но раз играть, то играть до конца.

- И чем же они тебе не нравятся?

- Ты в них какой-то... современный. Дьявол, чертова ткань! - выругался он, в очередной раз, уколовшись иголкой.

Его раздраженный вид так и подмывал сделать или сказать какую-нибудь гадость. Но я только уселся поудобнее, заглядывая Биллу через плечо.

- Давай помогу.

Парень недоверчиво глянул на меня, а на его лице появилась усмешка.

- Ну, помоги, - властно разрешил он, чуть разворачиваясь ко мне и протягивая край ткани. - Держи и немного натяни на себя.

Я сделал, как он велел. Натянутая ткань не соскальзывала, поэтому иллюзионист мог спокойно зашивать прорехи в черном шелке.

- Разве современность это плохо? - спрашиваю у него, припоминая его слова о моей одежде.

Билл неоднозначно повел плечами.

- Современность, это, в первую очередь, наиглупейшие законы. У меня не самое лестное мнение о современном мире, поэтому все, что связано с ним мне не нравится.

- Да ты идеально подходишь цирку Хоррорхайв, - улыбнулся я. Современность он не любит, зато блестящие футболки и узкие джинсы носит, как ни в чем не бывало. - Тебе больше нравится девятнадцатый век?

Билл глянул на меня, аккуратно зашивая ткань.

- В сравнении с двадцать первым или вообще?

- И так, и так.

Он хмыкнул.

- Если сравнивать с нынешним веком, то он явно нравится мне больше. Тогда все было как-то проще. Люди преданы королеве Виктории и скорбят по ее погибшему мужу Альберту, Скотланд-Ярд и его ищейки не осмеливаются противиться ее воле, дьявольские дворяне, прислуживающие ей, прибегают по первому зову. Во всех дорогах того мира было одно завершение — королева Виктория. Это было проще. Люди знали, кого восхвалять, люди знали, кому подчиняться, люди знали, кому кланяться в ноги, и по каким законам жить. Сейчас же каждый сам за себя и старается сделать все так, чтобы выжать из любой ситуации максимальную выгоду. Прямо как эта история с убийствами. Тут для каждого главное оправдать себя, их больше волнует собственная невиновность, нежели поимка настоящего убийцы.

Мне стало немного стыдно. Я думал точно так же. Я думал, как оправдать себя, но не думал о том, как можно скорее найти убийцу, чтобы предотвратить новые жертвы.

Билл словно понял, о чем я думал.

- Расслабься, я, насколько помнишь, тоже не тороплюсь найти маньяка. Ну, а что касается самого девятнадцатого века... Проституция, бесконечные убийства, незаконные поставки опиума, королевские ищейки, снующие на каждом углу и грозящие уличить тебя в чем-нибудь, все эти мистические истории, как история Джека Потрошителя или собаки Баскервилей... Наверное, мне это нравится. В самом деле, меня это увлекает, несмотря на всю вышеперечисленную грязь.

Он прав. Не смотря на грязь того века, все, что он перечислил, звучит довольно заманчиво. Особенно мистические истории. Я ведь и сам упомянул имя Джека Потрошителя в разговоре с Дроселом, когда он интересовался моими знаниями истории девятнадцатого века.

- Тебе бы пошла роль дьявольского дворянина, - улыбнулся я, не забывая натягивать ткань.

- Я тоже так думаю, - самодовольно усмехнулся Билл.

Я заулыбался, периодически поднимая глаза на сосредоточенное лицо иллюзиониста, а потом снова опускал его на эти ловкие пальцы, управляющиеся с иголкой.

- И тебе больше идет стиль девятнадцатого века. Этакий бунтарь-поджигатель, - ухмыльнулся он, не отвлекаясь от шитья.

Я изумился. Я ведь и сам ассоциировал себя как бунтаря в своем цирковом костюме.

- Да ты не только иллюзионист, но еще и экстрасенс. Ты просто читаешь мои мысли. И спасибо за комплимент.

- Это не комплимент, а констатация факта, - отрезал он.

- Я сам решу, как мне это воспринимать, - отвечаю, припомнив парню его слова про убийцу.

Он хмыкнул, делая узелок и перекусывая нитку.

- Отлично, - иллюзионист явно остался доволен своей работой. Шов получился аккуратным и почти незаметным. Он положил ткань себе на колени, прикалывая иголку к своему манжету. Билл поднял на меня глаза. - Спасибо за помощь, мастер огня.

Его глаза прищурились, а в них я видел смех. Черт, я никогда не ощущал такой потребности к кому-то прикоснуться. Вот к этому статному человеку с горделивой осанкой и невероятными глазами. Взгляд сам собой упал на губы иллюзиониста, а меня разрывало от желания поцеловать его. Не знаю, что со мной, но такого влечения, словно нас нитями связывают друг с другом, я давно не испытывал. Уже подаюсь вперед, чтобы ладонью коснуться его щеки и притянуть к себе, как... Глаза Билла распахиваются.

- Эй, кто там!? - закричал он.

Он попытался вскочить на ноги, но ткань опутала ноги парня, и он повалился обратно. Я тут же резко развернулся, вглядываясь туда, куда смотрел иллюзионист. Сердце пропустило удар, когда я увидел там фигуру, одетую во все черное. Словно в черный плащ или накидку, струящуюся за спиной и мешающую разглядеть фигуру.

Незнакомец пробежал мимо зрительных сидушек, пытаясь скрыться.

- Стой! - закричал я.

Догадка о том, что неизвестный может быть убийцей, пришла неожиданно. Я вскочил на ноги, откидывая ткань и с себя и с Билла. Хватаю парня за руку, дергая вверх, после чего мы вдвоем понеслись через арену в сторону зрительного зала, где по сидениям убегал этот «кто-то». Мы не можем его упустить!

Адреналин взбурлил в крови, пульсом стуча по вискам. Билл обогнал меня, вскакивая прямо на бортик арены. Фигура в черном, чьего лица невозможно было разглядеть из-за огромного капюшона, накинутого на голову, вдруг остановилась, стоя гораздо выше нас. Сердце оборвалось, когда в руке человека блеснуло что-то.

Догадка о том, что это может быть, пришла позже. Мое тело среагировало быстрее, подбегая к Биллу, сгребая его в охапку и оттаскивая в сторону. Именно в этот момент мимо нас, в том самом месте, где до этого стоял иллюзионист, пролетел нож. Он острием впился в кроваво-красный ковер, а я понял, что готов лишиться сознания от страха.

Пальцы Билла впились в мои руки, крепко сжимающие его талию, но парень не торопился отстраниться. Он тяжело дышал, словно только сейчас поняв, что произошло.

В него запустили нож.

И наверняка попали бы.

От этих мыслей сводило живот от страха. Иллюзиониста потряхивало, а я успокаивающе провел пальцами по его животу через ткань рубашки. Он обернулся ко мне, глядя расширившимися от страха глазами. Мы несколько секунд позволили себе отдышаться, я не переставал успокаивать парня легкими прикосновениями, крепко прижимая к себе.

Но пара секунд прошли.

- Где он? - закричали мы одновременно, начиная озираться.

Пришлось выпустить гибкое тело из своих объятий.

Черт, мы оглядели все, но никого не было видно. Досада захлестнула волной; я еле сдержался, чтобы грязно не выругаться. Как мы могли его упустить?

Но, прежде чем я успел позаниматься самобичеванием, кто-то схватил меня за запястье, утаскивая вслед за собой. Этот «кто-то» был, конечно же, Билл. Иллюзионист побежал к кулисам, заставляя бежать вслед за ним. Его пальцы цепко держали мое запястье, почти до боли.

Но сейчас это было не важно.

Мы видели убийцу.

***

Мы влетели в гостиную, чуть не сбив стоящего на пороге парня. Все циркачи тут же удивленно замолчали, уставившись на нас.

Страх — вещь не контролируемая. Как бы ты не хотел от Него избавиться, Он все равно не станет тебя слушать. У Него свои биологические часы. Он знает, когда Ему приходить, а когда нет. Единственное, что ты можешь сделать со Страхом, научиться привыкать к Нему. Именно так я смог приручить огонь, которого так сильно боюсь.

Но сейчас Страх был другим. Он был не за свою жизнь. Он был за жизнь другого человека.

- Что случилось? - вслед за вопросом Дросела несколько человек вскочили со своих мест. Фиолетовые глаза импресарио сузились, пристально разглядывая нас.

- Что с вами? - взволнованно спросил Бирс, а его лицо было предельно... грустным? Черт с ним, не до него сейчас!

- Мы видели убийцу! - закричал я, подаваясь вперед.

- Что? - всеобщее удивление переросло в шум и шепот, - кто он?

- Не знаем, мы видели только черную фигуру, - проговорил иллюзионист. Он старался скрыть дрожь в руках, но у него это плохо получалось.

Впрочем, та же проблема была и у меня.

- С чего вы тогда взяли, что это убийца? - поинтересовался Джокер, вставая со своего места. - Я тоже могу ходить в черном, и что?

- А то, что он кинул в меня нож, ничего тебе не доказывает? - ядовито прошипел Билл.

И только сейчас до меня дошло. Впрочем, как и до Билла. Иллюзионист развернулся ко мне.

- Нож! Дьявол, мы забыли его на арене.

Я сдержался от того, чтобы выругаться, прекрасно понимая раздражение парня. Мы забыли главную улику на арене! Досада захлестнула нас обоих, но я прекрасно понимал, почему и не вспомнил тогда про оружие, страх за жизнь иллюзиониста перекрыл все остальные мысли. Я мог думать только о том, что оттащил его вовремя, что смог спасти ему жизнь.

Страх за него был куда важнее, чем какой-то ножик.

- Ничего страшного, сейчас вернемся за ним, - как можно спокойней говорю парню, хотя сердце разрывало грудную клетку.

Билл что-то прошипел, снова разворачиваясь к толпе циркачей.

Дросел Кайнц подхватил свою трость, но с места не сдвинулся.

- Вы видели его лицо?

Я готов был ударить рыжего парня прямо сейчас. Как он может стоять и задавать глупые вопросы в тот момент, когда на арене, а точнее где-то за ее пределами сейчас скрывается убийца? Иллюзиониста это, похоже, тоже сильно разозлило. Его пальцы сжались в кулаки.

- Если бы мы видели его лицо, то, вероятнее всего, назвали бы его имя, - проговариваю я, незаметно для остальных коснувшись пальцами кулака Билла. От неожиданности иллюзионист разжал пальцы, расслабляя кулак.

Я тут же убрал руку.

- Хорошо, но... - начал было уже жонглер, как...

- Что за столпотворение, на ночь глядя? - за нашими с Биллом спинами раздался голос Бист.

Мы машинально отошли в сторону, пропуская дрессировщицу, но стоило ей войти в гостиную, как мое сердце замерло от шока.

Я видел, как распахнулись глаза иллюзиониста в неверии, а потом мое тело снова сработало быстрее разума. Я успел перехватить его в тот самый момент, когда он уже хотел схватить Бист за большой черный капюшон плаща на ее плечах. Я перехватил руки парня, заводя их за спину, но он и не пытался вырываться, лишь гневно шипя на девушку. Та недоуменно уставилась на иллюзиониста, отходя подальше.

- Что с тобой, Билл? - проговорила Бист. Она отошла подальше, к Джокеру, явно боясь, что я не удержу парня и, он броситься на нее.

- Интересный вопрос после того, как запыльнула в меня нож, - усмехнулся он, стоя смирно, но его напряженное тело словно было готово к нападению в любую секунду.

- Что? — на лице девушки отразилось непонимание. - Ты с ума сошел?

Я смотрел на нее и понимал, что не верю в то, что дрессировщица и есть кровожадный убийца, но ее одежда: черные узкие джинсы, черная кофта и плащ с капюшоном... - были так похожи на облачение незнакомца, что мы видели на арене.

- Почему вы решили, что это Бист? - строго проговорил Джокер, сложив руки на груди. Рядом с ним стоял близнец, недобро прищурившись и разглядывая нас с иллюзионистом.

Билл вырвался из моих рук, что крепко держали его до этого. Поняв, что парень не собирается броситься на девушку, спокойно отпускаю его.

- Ее плащ. На том человеке был такой же, - четко проговорил иллюзионист.

- На каком человеке? - Бист уже совершенно ничего не понимала, начиная раздражаться от неясных ей подозрений и упреков.

Дросел подошел к дрессировщице, стягивая с ее плеч черный плащ и, сжав ткань в пальцах, безэмоционально проговорил:

- На, потрогай.

Он швырнул плащ в Билла, который иллюзионист тут же поймал руками. Его глаза недоуменно уставились на вещь в его руках.

- Он мокрый, - пролепетал Билл.

- Естественно мокрый! Я на улице была! - воскликнула девушка. - Я выгуливала Лестера, черт вас дери! Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Стоп. Если Бист в это время выгуливала Лестера, своего тигра, то получается, что входила и выходила она, наверняка, через служебный вход, что с другой стороны от шатра. Именно там находятся клетки диких зверей, а значит, войти через парадный вход она не могла. На улице пошел дождь, а значит, она была там.

А не на арене.

- А как же плащ? Мы ведь точно такой же видели, - говорю импресарио.

Тот спокойно склонил голову вбок.

- Ты, Том Трюмпер, просто не в курсе, а ты, Билл Каулитц, не следишь за происходящим в труппе. Поэтому ни один из вас не знает, что мы закупали одинаковые плащи для всех работников цирка Хоррорхайв. И большая их часть до сих пор лежит в костюмерной.

Значит... это мог быть кто угодно.

Досада и разочарование сменились паническим страхом.

- Где Куколка? - голос Спенсера, вошедшего в комнату, прошелся холодком по позвоночнику. - Я оставлял ее с вами.

Циркачи переглянулись, а у меня какое-то плохое предчувствие засело в сердце.

Где Долл?...

Пронзительный девчачий визг со стороны арены отдался ужасом в отчаянно забившемся сердце. Спенсер, глаза которого наполнились страхом, выбежал их гостиной, а мы с Биллом сразу вслед за ним. Такого страха и панического ужаса я не ощущал еще никогда. Понимая, что с Долл могло что-то случиться, я старался бежать как можно быстрее. Никому не прощу, если с девочкой что-то случится. Ей всего шестнадцать! Господи, да она обязана жить! Мы вылетели на арену, откидывая бархатный красный занавес. Из-за широкой спины силача мы не сразу смогли видеть, что произошло.

Ноги заскользили по шелковой черной ткани, что по-прежнему струилась по красной арене. Я машинально ухватился за Билла, чтобы не упасть, а иллюзионист, схватив меня за рукав футболки, оттянул в сторону от Спенсера, позволяя увидеть, то, что происходило на арене.

- Куколка! - мужчина тут же подбежал к девочке, которая была... жива.

Она сидела на полу, закрыв лицо руками, а из-за маленьких ладошек доносились отчаянные всхлипы. Плач Долл разносился над ареной, а в нос ударил... запах крови.

Нет, не может быть. Облегчение от того, что девочка была жива, сменилось тошнотой и отвращением. Зажав рот рукой, я обернулся в ту сторону, куда смотрели все остальные...

На черном шелке лежал кто-то, а его горло практически наполовину было разрезано, так что голова была неестественно одернута в сторону, а из шеи густым обильным потоком стекала алая кровь, лужей собираясь на скользкой ткани. Мужчина, что лежал мертвой кучей на арене с почти отрезанной головой, показался мне смутно знакомым. Из его открытого рта и носа так же текла кровь, пачкая лицо. А глаза застыли, сменяя живой блеск на мертвенный ужас.

Сильный, противно кислый запах крови, поднимал волну отвращения от самого живота. Ком уже скопился в горле, а я боялся, что меня может стошнить от того, что я видел перед своими глазами.

Снова труп. Четвертое убийство!

Я обернулся к Долл, которую пытался успокоить Спенсер, накинув на худые плечи девочки свою огромную куртку. Ее сильно трясло, а слезы нескончаемым потоком стекали из красивого большого голубого глаза, заливая побелевшие щеки Куколки. Длинная намокшая челка прилипла к заплаканному лицу, а девочка нелепым движением руки отодвинула ее в сторону, убирая с лица.

Меня парализовало.

Ступор был секундным, а я не отрываясь смотрел на лицо Долл, теперь, наконец, понимая, почему ее челка постоянно закрывала один глаз, как и шляпка на ее сценическом костюме...

Левая сторона лица, включая глаз, была сильно изуродована шрамами, а глаз был закрыт, просто не в состоянии открыться. Это был жуткий ожог, лишивший девочку одного глаза и навсегда изуродовавший ее милое лицо.

Бывает, что боль, отчаяние, паника, страх заполняют всего тебя, лишая уже всяческих других эмоций и обычных человеческих сил. Теряется самообладание, желание жить и все остальные человеческие чувства. Все перестает существовать, становится глубоко все равно, на то, что происходит вокруг.

Сейчас я уже почти ничего не чувствовал.

Видимо, заметив мой взгляд, Спенсер ладошкой прикрыл левую часть лица Куколки, на которой был уродливый ожог.

- Не смотри на труп, - сказал он, закрывая ей глаза полностью. Девочка уже не могла сопротивляться, продолжая плакать и напугано цепляясь пальчиками за руку мужчины.

Я даже глазом не повел, когда импресарио цирка, находясь, скорее всего, на грани ярости и бешенства, подошел к трупу и, мурлыкнув что-то вроде «Кристофер, твоя очередь...», накрыл его обезображенное тело краем длинной черной шелковой ткани. Кажется, Билл больше не сможет использовать ее в своем выступлении.

Но зато теперь я знал, что сделал правильный выбор в отношении иллюзиониста. Я оказался прав — Билл не убийца. Он невиновен.

Вот сейчас я, в самом деле, почувствовал облегчение. Обернувшись, я понял, что Билла рядом не было. Парень стоял не так далеко, с другого края арены, где... где в него прилетел нож. Точно, нож! Я подбежал к иллюзионисту, который встал с корточек, обернувшись ко мне. В его глазах я не смог прочесть, что он испытывает в этот момент. Однако, на его лице пролегла тень тревоги.

Он, ухватив меня за плечо, притянул чуть ближе к себе, шепнув:

- Нам крышка. Ножа нет.

- Как? - так же шепотом спросил я, не поверив.

Но я же собственными глазами видел, как острие впилось в ковер!

- Не знаю как. Но могу предположить, что именно этим ножом убийца и зарезал Кристофера, - иллюзионист, пытаясь справиться с едва уловимой паникой в своих глазах, кивнул на укрытый тканью труп. - Мы ушли, забыв нож.

Получается, что из-за нас убийца смог убить мужчину-циркача.

- За что его-то? - шепчу, уже не зная, что делать.

- Может, свидетель? - предположил Билл.

- Скорее всего.

Мы отстранились друг от друга, услышав мурлыкающий спокойный голос Дросела, который говорил Спенсеру отвести Долл в комнату и дать ей успокоительное. Джокер уже звонил кому-то, хотя, скорее всего, гробовщику. Остальные же с ужасом и слезами на глазах стояли около арены, не желая верить в очередное убийство.

Я окликнул импресарио.

- Дросел!

Парень развернулся на каблуках сапог, упираясь тростью в черную атласную ткань и протыкая ее самым острием.

- Теперь ты убедился, что мы не виновны? - строго спрашиваю у парня. - Мы были с вами, когда произошло убийство.

На лице импресарио пролегла едва заметная усмешка. Джокер, быстро закончив разговор, тоже поднял глаза на нас. Близнецы переглянулись, после чего жонглер задал вопрос, на корню уничтоживший наши с Биллом надежды на снятие подозрений:

- А где доказательства, что убийство произошло во время вашего появления в гостиной, а не ДО этого, когда вы были здесь вдвоем?

Нам с Биллом оставалось только переглянуться, понимая одну простую вещь...

Мы навлекли на себя еще больше подозрений. Теперь слова Дросела, что я подслушал в том кабинете, встали на свои места: двое убийц, главных подозреваемых, он уже нашел.

Это были я и иллюзионист.

***

Наверное, не так страшно быть подозреваемым в убийстве, когда знаешь, что ты не виновен. Гораздо сложнее и ужасней быть под подозрением, когда ты действительно являешься тем, кто отбирает жизни у циркачей.

Именно такими мыслями я пытался успокоить себя, когда двое рыжеволосых близнецов сказали нам, что мы с Биллом являемся главными подозреваемыми в убийстве. Более того, они считают, что мы делали это сообща.

Господи, да Билл только пару дней назад начал хоть как-то со мной общаться! Только им как это доказать? Что наша ненависть и случайные склоки были реальными, а не просто хорошо сыгранным фарсом? Они все равно не поверят. Мы теперь для них — два маньяка.

Тоже мне, нашли Джеков Потрошителей!

Джокер увел Билла в его комнату. Дросел остался со мной на арене.

Все остальные разошлись по своим комнатам, в тщетной надежде уснуть сегодня ночью.

Мне оставалось только сесть на бортик арены, ожидая приезда гробовщика. Но, скорее всего, импресарио оставил меня вовсе не за тем, чтобы я составил ему компанию и скрасил одиночество в ожидании Лэга Тайкера. Скорее всего, он просто боялся оставлять меня одного. Или же жаждал поговорить со мной.

Я оглядел нескладную фигуру импресарио, облаченную в свой привычный наряд: синие штаны, сапоги на шнуровке, белая рубашка и синий сюртук с красным бантом на шее.

- Ты, в самом деле, подозреваешь меня, так? - спрашиваю у Дросела, а он даже не обернулся.

- Если ты добавляешь «да» в конце вопроса, то на какой ответ надеешься, Том Трюмпер?

Я скривился.

- Надеюсь на отрицательный, а ожидать приходится положительного.

- Правильно ожидаешь. Я отвечу да, потому что, в самом деле, подозреваю и тебя, и Билла в этих убийствах.

- Глупость, - шикнул я себе под нос. Не знаю, услышал он меня или нет, но виду уж точно не подал.

Гробовщик появился в том, в чем я видел его и в первый раз. Седовласый старик с мокрыми, налипшими на лицо волосами от дождя, появился на арене через парадный вход, держа в руках сложенные носилки для переноски трупа.

- Ну и погодка, - хихикнул он в излюбленной, очевидно, манере, после чего оперся на носилки, отсалютовав рукой Дроселу. С его кончиков волос и с длинного плаща капала вода. - Здравствуй, мой мальчик! Встречаешь?

Дросел чуть склонился в поклоне перед мужчиной.

- Хотел проводить к трупу.

Лэг Тайкер громко захохотал, запрокидывая голову, словно импресарио сказал что-то очень смешное. Пытаться понять чувство юмора гробовщика абсолютно бесполезно. Этот мужчина явно себе на уме.

Он утер слезы от смеха с глаз под длинной челкой.

- Хи-хи... Какие же вы все забавные. Меня не нужно провожать. У меня слишком большой опыт работы с трупами, чтобы не суметь найти своего очередного клиента.

Его это рассмешило? Я фыркнул, вставая на ноги.

- О, а вот и мастер огня! Как огонь, не потух еще? - издеваясь, прохихикал он.

- Разгорается все сильнее и сильнее, - отвечаю ему, сложив руки на груди.

- Какой суровый мальчик, - проговорил Лэг Тайкер, опираясь на носилки. На его лице появилась широкая улыбка. - Прямо Цербер. Дросел, он у тебя еще не рычит, на людей не кидается? Ты его косточками прикармливай.

Он снова истерически заржал, а я только сжал кулаки. Да как этот безумный старик еще смеет издеваться в такой момент? У нас на арене труп Кристофера практически с отрезанной головой, а он смеется и не может остановиться!

- Гробовщик, прости, что прерываю, но тело нужно скорее перенести в гроб. Оно заливает арену кровью.

- О, и правда, и правда, - посетовал старик. - Такую красоту пачкать нельзя!

Они меня раздражали. Оба. Нашли друг друга: псих и сумасшедший.

В этот момент на арену из-за кулис вышел Джокер, приветственно кивнув гробовщику. Я же смерил жонглера раздраженным взглядом. Конвоир, блин.

- Отлично, мальчики, перекладывайте труп на носилки, - весьма воодушевленно скомандовал старик, взмахнув руками.

Близнецы принялись выполнять его указание, перенося тело Кристофера. Я отвернулся, не желая смотреть на залитый кровью труп с почти отрезанной головой. Не удивительно, что убийце не удалось отрезать ему голову. Тем ножом, что он кинул в Билла, трудно было бы раздробить позвоночник. Меня передернуло.

Я вскинул взгляд на арену только тогда, когда фигуры импресарио и жонглера скрылись в парадном выходе. Парни вытаскивали носилки с трупом, покинув зал.

А вот Лэг Тайкер, очевидно, не сильно спешил.

Он развернулся ко мне, а на его лице, верхняя часть которого была скрыта волосами, появилась усмешка. Гробовщик поправил плащ, стаскивая со своей головы уродливую непонятную шляпу и сжимая ее в руке.

Я не отодвинулся, когда он начал подходить ко мне, а вторая его рука с длинными тонкими пальцами поддела длинную седую челку, откидывая ее вверх. Вот теперь я отступил на шаг назад. Отказываясь верить своим глазам, я пялился на того, кого минуту назад считал стариком...

Резкие, прямые черты лица гробовщика поразили своей молодостью и даже красотой. А седые брови и ресницы наводили ступор. Зато ярко-зеленые, с желтым отблеском глаза вызывали восхищение. Он был молод.

Лэг Тайкер приблизился почти вплотную, шепнув мне на ухо:

- Никогда не верь в то, что видишь, мой мальчик. Каждый умело носит свою маску, - шептал он приглушенным голосом. - Как полоумный старик смог оказаться юношей, так и кровожадный убийца мог оказаться жертвой.

Он отстранился, убирая руку из своих волос, от чего седая длинная челка снова упала на глаза, а шляпа вернулась на свое законное место. И снова предо мной предстал старик.

Он захихикал, разворачиваясь и начиная уходить прочь, ступая по длинной черной шелковой ткани, перепачканной кровью Кристофера. Лэг Тайкер не оборачивался, когда сказал мне это:

- Будь начеку, ведь во всем виноват цирк! - хриплый крик эхом разнесся по арене, а после к нему присоединился и поразительно громкий истеричный смех гробовщика.

***

- Том, Том, да проснись ты, - шепот разбудил меня посреди ночи.

Я разлепил глаза, казалось, вот-вот только уснув. Сонно моргая, я с трудом смог рассмотреть в темной комнате силуэт иллюзиониста. Ну, вернее, привычного одомашненного Билла.

- Билл? Что такое? - я сел, откинув с груди одеяло и потерев глаза.

Оглядев парня, присевшего на край моей кровати, я обернулся в сторону двухъярусной кровати в другой стороне комнаты. Спенсера не было, наверняка, он не бросил малышку Долл после ночного происшествия. А Джокер спал, что было слышно по его равномерному посапыванию. С его кровати ужасающе свисала «костяная» рука.

- Я хотел поговорить с тобой, - прошептал парень.

Его чистое от косметики лицо выглядело обеспокоенным.

- Я тебя слушаю.

- Я просто хотел попросить тебя, ну... - он замялся, покусав губы в сомнении. Его взгляд устремился в стену, мимо меня. - В общем... Давай, пожалуйста, не будем днем, во время работы показывать, что мы общаемся довольно... тесно. Сам понимаешь, после сегодняшнего случая, нас и так подозревают в заговоре и убийствах, а это сможет только усугубить ситуацию. Давай лучше будем встречаться вечером или ночью, за пределами арены. Хорошо?

Он протараторил текст так, словно долго подготавливал его перед тем, как сообщить мне.

Его слова мне не понравились. Во-первых, парень снова напомнил мне о том, что я считаюсь одним из убийц, а, во-вторых, перспектива видеться с ним только ночью и прятаться при этом ото всех, меня не впечатлила. Я же не виноват, что меня тянет к нему, когда он в своем сценическом образе. А вот таким вот он меня вообще не впечатляет.

Но мне оставалось только кивнуть.

- Хорошо.

Билл радостно улыбнулся.

- Спасибо, - и, мягко коснувшись губами моих губ, он покинул комнату, не переставая улыбаться.

Я улегся на подушку, мечтая поскорее провалиться в долгожданный сон, и чтобы на этот раз во сне я не слышал слов странного Лэга Тайкера...

«Будь начеку, ведь во всем виноват цирк!»

Дата добавления: 2015-10-26