Глава 5. Совпадение? Закономерность.

Работа в цирке предполагает развитие навыков не только в собственной специальности, но и во многих остальных. Именно по этой причине сразу на следующий день и в несколько последующих со мной занимались все, кто мог: акробаты и гимнасты помогали с растяжкой, хореографы придумывали танцевальные элементы, дополняя мою программу танцем, канатоходец учила держаться на высоте, жонглер ловкости... Все умели все и всего по немного. Это незаменимый опыт, когда все артисты учат тебя чему-то полезному, что можно применить не только на арене, но и в жизни.

Так я уже научился, не глядя, ловить летящие предметы с кровати Джокера, когда парень что-нибудь искал в своем бардаке. Я больше тренируюсь и больше репетирую. Все мое свободное время на протяжении трех-четырех дней было занято подготовкой к предстоящему шоу. Ребята рассказали мне, что из себя будет представлять «Ноев Ковчег». Если все будет выглядеть так, как они описали, то это, в самом деле, будет просто потрясающе. К сожалению, я успел застать только репетиции Куколки, которая невероятно уверенно держалась на канате, пока со страховкой, конечно, но девочка ее даже не замечала. Ну, а репетиции Джокера я вижу каждый день в комнате, когда парень в очередной раз жонглировал всем, что попадалась под руку. Я даже привык к его татуировке, которая поначалу внушала ужас своей натуральностью. Оказалось, что парень сделал ее для поддержания собственного образа.

Лира — художница по костюмам — сняла с меня мерки и уже отправила эскиз на шитье. Не знаю, что там получится, но, судя по ее словам, я буду настоящим красавчиком. Хочется верить, что меня не обрядят во фрак.

Я начал привыкать к обстановке, к артистам, ко всему, что меня окружает. Вечный балаган, музыка и песни — всем этим был наполнен цирк Хоррорхайв.

О смерти монтажника все негласно решили больше не вспоминать.

Работа шла полным ходом: на арене уже появились тканевые навесы, лампочки, и прочее освещение так же были установлены по периметру арены и на мостиках под куполом. Но то, что поразило меня сильнее всего - это гигантская хрустальная люстра в стиле девятнадцатого века, которые обычно висели в бальных залах королей. Именно такую люстру установили в самом центре купола подвешенной над ареной. Она казалась огромной даже на такой высоте, поражая своей величественностью. Дросел сказал мне, что эта люстра — точная копия люстры из тронного зала королевы Виктории. Стоит ли говорить, что хрустальное сокровище идеально вписалось в декорации цирка «Ноев Ковчег»?

***

- Том Трюмпер.

Оборачиваюсь на позвавшего меня импресарио. Дросел подошел ко мне, упираясь тростью в пол.

- Что-то случилось?

- К твоей радости нет, - ответил он с нескрываемым равнодушием. - В костюмерную завезли костюмы, зайди, забери свой. Они подписаны.

- Хорошо, - киваю, непроизвольно скользнув взглядом на руки парня, облаченные в идеально белые перчатки. Почему-то знак на его руке не давал мне покоя. Причем взволновало меня вовсе не то, что он есть на руке у импресарио... А то, что он его старательно прятал.

От Дросела мой взгляд не укрылся. Парень резко развернулся, зашагав прочь.

Что ж... Он, как и все, имеет право на тайны и секреты. Его можно понять. Быть может, татуировка на его руке (или что там у него?) - просто юношеская ошибка или что-то важное для него, что он и не хочет никому показывать. Если уж Дросел так сильно хочет это скрыть, то пускай, меня его тайны совершенно не касаются.

Я послушно пошел в костюмерку, прикидывая, какой костюм могла сделать мне Лира. Я слезно просил девушку не сильно менять фасон штанов, она вроде согласилась, но не знаю уж, что она там придумала и как теперь все это выглядит. На арене и в коридорах было очень шумно, видимо, большая часть циркачей уже получили свои костюмы и теперь дружно их примеряла. Мне уже просто не терпелось взглянуть на то, что приготовили мне!

А влетел в костюмерную и... замер.

Взгляд сам собой упал на тонкую, идеально прямую спину и длинную шею, которую можно было рассмотреть из-за собранных и подколотых вверх волос. На шее, сзади, была видна маленькая родинка. Я так и замер в проеме, прекрасно понимая, что спиной ко мне стоит иллюзионист, которого я гнал из своих мыслей последние несколько дней. Билл Каулитц упорно игнорировал меня все эти дни, не желая ни принимать в коллектив, ни разговаривать со мной, ни даже здороваться. Я понимаю, его статус позволяет чувствовать себя высокомерно. Но ведь из-за статуса он не перестает быть человеком. А человек от человека ничем не отличается, чтобы позволять себе безжалостно меня игнорировать. Шелковая ткань молочного цвета рубашки скрыла от меня спину и плечи, идеально садясь по фигуре. Я, словно завороженный, смотрел на то, как Билл легким движением пальцев расщелкивает заколку, от чего черные волосы рассыпались по плечам.

Я не заметил, как парень успел не только обернуться, но и смерить меня высокомерным взглядом.

- Долго собираешься пялиться? - весьма не дружелюбно поинтересовался он.

Я мотнул головой, впрочем, его образ: узкие темно-коричневые брюки, высокие кожаные сапоги и молочного цвета рубашка с жабо под горлом, приколотым на старинную брошь, кожаные коричневые перчатки, и невероятной красоты лицо с темным макияжем — все это до сих пор стояло в голове.

- Прости, задумался, - отвечаю, наконец, парню, стараясь отогнать непривычное мне смущение.

- Воздержись от того, чтобы озвучивать свои мысли, - едко проговорил он, разворачиваясь обратно к зеркалу.

Я лишь пожал плечами. Десятки проб в цирках научили меня не реагировать на подобные колкости. Хотя, стоит признать, что эти слова из уст иллюзиониста звучат куда обидней.

Я быстро нашел среди вешалок пакет со своим костюмом, бросив его на диван. Туда же полетела моя футболка, которую я стянул с себя. Я стоял спиной к Биллу, и не знал, смотрит он на меня или нет. Хотя, какая разница? Пусть смотрит. Мне стесняться точно нечего.

Постоянные тренировки и занятия спортом позволяют мне находиться в прекрасной форме. Я переключился на свою форму.

Когда я только заказывал костюм, и Лира снимала мерки, пришел Дросел и почему-то сказал девушке про то, что в самом первом шоу цирка «Ноев Ковчег» во время огненного шоу был экранизирован «Пороховой заговор» семнадцатого века в Лондоне, демонстрирующий его последствия, если бы он удался заговорщикам. Тогда я не понял, к чему говорил все это Дросел. Но теперь, как только я вскрыл пакет с формой, я понял, зачем все это было нужно. На форме, сверху, лежала... маска Гая Фокса. И теперь я понял, зачем нужен был пятиметровый макет лондонского здания Парламента, который не так давно закончили монтажники. Они хотят, чтобы я повторил номер, который был в самом первом шоу цирка Хоррорхайв. Они хотят, чтобы я во время огненного шоу поджег «здание парламента».

Дросел Кайнц гениален в своих идеях.

Я взял в руки маску Гая Фокса, немного измененную под стиль цирка Хоррорхайв, но она была легко узнаваема.

Я оглядел улыбку на маске. Поджигать парламент с улыбкой на лице... Надеюсь, лондонцы правильно поймут смысл этого номера. Хотя, сделав правильную подводку, все выйдет просто идеально.

Вздрагиваю от очень громкой музыки, раздавшейся в помещении гримерной. Оборачиваюсь, заметив, как иллюзионист, чертыхнувшись, вытащил из лежащей на столике сумки мобильный телефон. На звонке у парня стояла не позитивная мелодия фильма «Реквием по мечте».

- Да, - рявкнул он в трубку. Он взглянул в зеркало; наши взгляды столкнулись. - Я сказал, сейчас приду! Не смейте без меня ничего делать. Все будет, в лучшем виде. Все, я сказал! Да. Пока.

Он отключился, изящно закинув телефон обратно. Он снова взглянул на меня через зеркальное отражение. Мне не нравился его взгляд.

Поэтому я приложил маску Гая Фокса к своему лицу, увидев, как Билл Каулитц фыркнул. Он подхватил свою сумку и вышел из гримерной, оставив меня в одиночестве провожать взглядом его фигуру. Когда он скрылся в коридоре, я снова глянул в зеркало. С отражения на меня смотрела улыбающаяся маска, впрочем, самой что ни наесть издевательской улыбкой.

***

Каждый человек ставит перед собой цель. У каждого есть главная цель в жизни – ради нее мы проживаем каждую секунду, минуту, каждый день и так по возрастающей, пока не добьемся достижения этой цели, исполнения главного желания.

Но ведь параллельно с главной жизненной целью появляются другие, меньшие по значимости планы, которые так же хочется осуществить, которых хочется добиться.

Моей главной целью в жизни является желание стать настоящим цирковым артистом.

Второстепенная цель и желание, которые появились у меня во время достижения главной цели. Появились только сегодня.

Моей целью будет Билл Каулитц.

На то, чтобы стать циркачом у меня есть целая жизнь.

На то, чтобы добиться расположения Билла… у меня есть только время, пока будет идти шоу «Ноев Ковчег».

Я даже не задаю себе вопрос, почему мне так интересен иллюзионист, ведь он своим поведением, взглядом, повадками, давно четко дал понять, с первого момента нашей встречи… Ему нет до меня совершенно никакого дела.

Но, пожалуй, ничто так не подогревает человеческий интерес, как табличка «STOP». Не так ли?

***

Я сидел в зрительном зале, глядя, как на арене шумят артисты. Фоном играла музыка – самая известная во всей истории циркового искусства. Я слышал, как Дросел, ходящий по бортику арены, наблюдая за ребятами, напевает себе под нос эту мелодию. Порой, импресарио меня пугал.

Не тем страхом, из-за которого кричат и рыдают, как это было с бедными девушками Амандой и Лирой, нашедшими труп монтажника несколько дней назад, Дросел скорее внушал такой страх, от которого по спине бежали мурашки. От его взгляда хотелось спрятаться. Он словно воплощение детских страхов перед клоунами и цирковыми артистами, которых так часто показывают в фильме ужасов. А раз страх поистине детский, то и спрятаться от него хотелось таким детским способом – закрыть глаза ладошками, проговаривая: «Я не вижу тебя. А значит, ты не видишь меня»…

Я вздрогнул, когда импресарио прошел совсем рядом, а я расслышал песенку, что он мурлыкал себе под нос…

- Цирк - не парк, куда вы входите грустить и отдыхать.

В цирке надо не высиживать, а падать и взлетать,

И под куполом, под куполом, под куполом скользя,

Ни о чем таком сомнительном раздумывать нельзя….

Я видел, как он посмотрел прямо на меня.

Нет, он не пытался меня запугать.

Я просто знал – я все еще нахожусь под подозрением импресарио цирка Хоррорхайв.

- Браво, отлично! – прокричал Джокер, который, как оказалось, сидел в первом ряду с другой стороны. Он весело захлопал, когда ребята закончили свою программу.

Я оглядел арену, где собрались циркачи: Джокер весело болтал с гимнастами, Дросел спускался к ним, Аманда давала распоряжения монтажникам, которые почти закончили свою работу над декорациями, Долл весело хохотала, сидя на шее у Спенсера.

Я улыбнулся, вставая и спускаясь к ним.

Стоило мне сойти на кроваво-красную арену, как я услышал диалог:

- Дросел, на сегодня ведь все репетиции закончились? – к импресарио подошла одна из воздушных гимнасток. Дросел Кайнц, развернулся к ней, упираясь острым концом трости в красную арену.

- Допустим, - проговорил он, одергивая голову в сторону.

- Ты не против, если я останусь? Ребята устали, а мне нужно один элемент отработать, я просто боюсь сбиться во время выступления.

- На шоу все должно быть идеально, - источая холод, проговорил импресарио. – Оставайся и отрабатывай до тех пор, пока не будет идеально.

Он казался жестоким в своем тоне, но гимнастку это, похоже, даже не задело. Она радостно улыбнулась, похлопав в ладоши. От такой улыбки не мог бы не улыбнуться в ответ никто. Ее веселый смех и радость были не только в улыбке, но и в глазах, которые горели живым огнем от радости репетиции. Одурманенная феерией цирка, как и все мы.

Воздушная гимнастка… Ее звали Камилла Тайнэ.

У нее были длинные темные волосы и красивая фигура. Ее милая улыбка и голубые глаза были мечтой многих артистов и зрителей, я уверен.

Ей, кажется, было всего двадцать лет.

- Спасибо, Дросел! Тогда я начну репетировать, когда вы пойдете отдыхать! – радостно прокричала она.

- Хорошо… - ответил он едва слышно. Его пальцы сжали трость.

И мы ушли отдыхать, как и планировалось, скрываясь за занавесом цирка, оставляя позади себя кроваво-красную арену и воздушную гимнастку, которая хотела еще порепетировать, чтобы добиться идеальности.

Камилла Тайнэ больше никогда не улыбалась.

Ей было всего двадцать лет.

И это был самый последний день в ее короткой жизни…

***

Пронзительный крик, раздавшийся почти заполночь, заставил всех содрогнуться и броситься из своих комнат туда, откуда доносился вопль ужаса. На арену цирка Хоррорхайв.

Я бежал туда, сломя голову, как и Джокер, который бежал впереди меня. Я похолодел, услышав его перепуганный голос:

- Это Бист…

Я задохнулся от страха. Одна только мысль, что крик дрессировщицы смолк, заставляла кровь холодеть в жилах. Что если с ней… что-то случилось?

Я видел панику в сиреневых глазах Джокера, который, казалось, бежал быстрее, чем был на то способен.

Я не верил. Не верил, что что-то могло случиться. Опять.

Еще и ночью…

- Дросел! – закричал Джокер, а я завидел импресарио, который на полной скорости свернул с соседнего коридора, мчавшийся туда же, куда и мы. – Это крик Бист!

- Я знаю.

Больше не говоря ни слова, мы втроем побежали к арене, мысленно молясь, чтобы все самые плохие и ужасные предчувствия не оправдались…

Арена встретила нас горящими красными лампами, лучами, падающими на арену сверху.

Мы еле прорвались сквозь толпу артистов, которые быстрее нас прибежали на крик дрессировщицы. Все они словно приросли к арене, не желая отходить в сторону. Впервые я с таким нетерпением расталкивал людей локтями.

То, что я увидел, заставило меня замереть.

- Бист? – нахмурился Джокер, выходя вперед. – Какого черта ты кричала?

И я понимал его раздражение – на арене была только она и та самая тигрица, которой я не понравился с первой встречи. Дрессировщица сидела прямо на полу, а в ее красных глазах плескался страх. В них застыл ужас, но вокруг не было никого и ничего страшного. Единственное, что могло испугать, это рычащая тигрица, пытающая вырвать ошейник из сильно стиснутых рук Бист. Кити не собиралась нападать на дрессировщицу. Она вырывалась, раздраженно дергая длинным хвостом, но девушка, сидя на полу, словно не видела этого…

- Джокер… - пролепетала она, слишком медленно переводя испуганный взгляд на жонглера.

А потом она подняла голову вверх…

Нет.

Догадка пришла неожиданно. Так же, как и слеза, скатившаяся по щеке бедной девушки, что до сих пор стойко сжимала в руках поводок беснующейся тигрицы.

Я задрал голову вверх, понимая, что так мучает рычащую Кити. Там, наверху, на одном из мостов, спустив руку и ногу, безвольно и неподвижно лежала… Она.

Камилла Тайнэ.

Лицо девушки так и замерло, исказившись от ужаса, а пустые мертвые голубые глаза были распахнуты от страха, который она пережила за секунду до смерти, и смотрели на нас вниз с такой высоты.

Упала. Сорвалась. Несчастный случай.

Да, все было бы так. Если бы не один омрачающий факт – из горла девушки густым потоком стекала кровь, капая прямо на спущенную вниз изящную руку, ручейком стекая вниз, по кисти, по ладони и замирая на кончиках ее пальцев.

После чего капли рухнули вниз, к ногам близнецов, пропитывая красную арену в кроваво-багровый цвет.

- Ааа! – завизжал кто-то из артистов, словно давая сигнал для всеобщей паники и страха, которая поднялась на арене.

Липкий ужас сковал все тело, заставляя не сводить взгляда с мертвого лица воздушной гимнастки, в ранее живых глазах которой теперь обосновалась смерть. Кровь обильней стала стекать из перерезанного горла девушки, оставляя темное пятно на арене.

Красный. Цвет цирка.

- Камилла! – раздался громкий голос импресарио, вызвавший новую волну паники и слез. Я перевел взгляд на Дросела, пытаясь подавить волну тошноты, что поднималась к горлу. Я сглотнул, тяжело дыша, пытаясь взять себя в руки. Мне казалось, что я чувствовал запах крови, вытеснивший весь воздух из зала арены. Липкий, противный, он застревал в носу, наводя леденящий ужас.

Она мертва. Снова пришла смерть, отбирая жизнь у циркового артиста.

И именно это заставило глаза импресарио сверкнуть беспощадной яростью, когда он резко зашагал к подвесной лестнице, что вела на второй ярус мостиков, где находилась мертвая гимнастка.

- Джокер, присмотри за Бист, пусть кто-нибудь отведет Кити в клетку, - крикнул он, дотягиваясь тростью до лестницы и подтягивая ее к себе. После чего ловко вскочил на нее, поднимаясь вверх, к трупу.

- Вызвать полицию? – закричал Спенсер басом, от которого я вздрогнул.

Импресарио не ответил. Я смотрел, как он забирается все выше и выше, не выпуская из рук острой трости. Блеснувший в свете красного прожектора острый конец, заставил меня дернуться. Он очень острый, как говорил мне жонглер…

Нет, импресарио не может быть… Тем. Тем, кто убил ее.

Сорвалась. Упала. Несчастный случай.

Больше на это надеяться не приходилось, теперь всем стало предельно ясно. Это убийство. И то, что вводило в ступор не только меня, но и все остальных, - убийца был среди нас.

Я видел, как Дросел, не показывая ни одной эмоции, подхватил безжизненное тело девушки, пачкая белую перчатку в крови, что тут же впиталась в ткань, марая и его белую рубашку.

Но парень, словно не замечая этого, начал спускаться вниз по лестнице, спуская вместе с собой и мертвую гимнастку.

Он не спрыгнул на арену, держа труп, словно тряпичную куклу одной рукой.

- Джокер, - мурлыкнул он, - не одолжишь сюртук?

Жонглер, который проследил, чтобы парни из труппы увели Кити, обернулся к близнецу, кивнув. Он стащил со своих плеч синий сюртук, расстилая его на арене. Дросел спрыгнул с лестницы, укладывая труп девушки на расстеленную ткань.

Вот дрянь. Впервые мне захотелось врезать импресарио. Хотя бы из-за его маниакальной преданности цирку, которая была мне пока не ясна. Он даже сейчас позаботился о том, чтобы не замарать арену. Не любит, когда портят шоу, так? Его волнует только это?

Ему важен цирк. А не его обитатели, так?

Я сжал кулаки, со злостью глядя на рыжего парня, что оглядывал мертвую гимнастку. Он присел перед ней на корточки, проводя по залитой кровью шее пальцами, облаченными в белую перчатку. Он подхватил немного вязкой жидкости, растирая между пальцами и что-то обдумывая.

- Нужно вызвать полицию! – сказал я, когда мне все это надоело. Запах крови отчетливей ощущался в носу, раздражая и подзывая новую волну тошноты.

- Он прав, - раздалось из толпы.

Я обернулся, когда вперед вышел… иллюзионист.

Джокер, приобняв за плечи подрагивающую Бист, удивленно уставился на Билла, впрочем, как и я сам.

Он согласен со мной?

Это удивило, но на секунду потешило мое самолюбие. Я успел заметить, что Билл и Дросел не очень ладят. Было это сказано им только для того, чтобы лишний раз позлить импресарио или же парень, в самом деле, разделял мое мнение? Это так и осталось тайной.

Дросел поднялся на ноги, разворачиваясь к нам.

- Что с погодой на улице? – вдруг спросил он.

Что? Я потерял дар речи, не веря своим ушам. Как он вообще может думать о погоде в такое время? Да у нас посреди арены лежит окровавленный труп, где-то в цирке находится убийца, а он спрашивает о погоде!?

Это разозлило настолько, что даже тошнота отошла на второй план.

- Ты в своем уме!? – закричал я. – Нужно звонить в полицию! Немедленно!

Но Дросел Кайнц даже глазом не повел в мою сторону.

- Там ливень, - ответил Джокер близнецу. Тот обернулся в его сторону, а жонглер вздохнул. – Все залило и дороги размыло. Он не прекращался с самого утра, я выходил на улицу перед сном, чтобы закрыть ворота.

Да, я помню, как жонглер заходил вечером в комнату весь мокрый.

Так вот в чем дело…

Полиция не приедет. Они просто не доберутся до цирка Хоррорхайв на машинах по размытым дорогам.

- Но что нам делать с трупом? – поинтересовался Билл.

- Можешь создать иллюзию, что его здесь нет, ты ведь в этом мастер и иллюзии твой конек, - безэмоционально бросил ему импресарио.

Билл сжал кулаки, шикнув.

- Придурок. У тебя труп на арене. А ты шутить вздумал? – прошипел Билл Каулитц, прожигая его взглядом.

- М, ты прав. Не лучшее время для шуток, - голос Дросела изменился. Я услышал в нем не скрываемый гнев, который был тогда, когда нашли мертвого монтажника.

Вторая смерть на этой неделе. Мне стало по-настоящему страшно…

Потому что теперь цирк Хоррорхайв полностью оправдывал свое название.

«Улей ужасов». И мы в нем заперты вместе с убийцей.

***

- Бист, как ты нашла труп? – спросила Долл, которую успокаивал Спенсер одним своим присутствием. Он и правда был ей словно папа, всегда оберегая и защищая хрупкую девочку.

Дрессировщица потупила взгляд, вздрагивая каждый раз, когда произносили это безжалостное мертвое слово «труп». Я видел, как сильная, самоуверенная девушка была напугана, как изменился ее неприступный образ и взгляд. Она опустила голову на руки, зарываясь пальцами в черные кудряшки. В гостиной стояла полная тишина, кажется, что все пытались смириться с мыслью, что кто-то убил их подругу. И этот кто-то все еще находится здесь…

- Я вышла с Кити потренироваться, у нее уже лапы устали в клетке находиться.

- В полночь? – спросил Джокер.

Девушка вскинула на него обиженный взгляд, словно он сильно задел ее этим вопросом, в котором скрывалось недоверие. Она отвернулась от парня, поглядев на спокойного импресарио. А этот опять играет в бездушную равнодушную куклу?

Как бы эта маска не приросла к нему навечно…

- Я плохо засыпаю в последнее время, поэтому и занимаюсь с Кити по ночам. Да и это интересней, потому что ночью кошки куда активней.

- Да, они любят охотиться по ночам, - сам мурлыкнул Дросел, поглядев на набалдашник в виде черепа на своей трости. – Вот Кити и нашла кусок мяса, на который хотела поохотиться… Камилла Тайнэ. Кити учуяла кровь, потому и взбесилась. Верно?

- Да… - выдохнула дрессировщица. Мне стало невероятно жалко красавицу. А вот Дроселу хотелось врезать.

Звать мертвого куском мяса? Да импресарио не только безэмоционален, он еще и равнодушен к тому, что убили артистку его же цирка!

Бист мотнула головой, обхватив себя за плечи.

- Кити учуяла запах крови и попыталась вырваться. Я успела натянуть поводок, чтобы она не убежала, но не могла понять, что так на нее подействовало. А потом подняла вверх голову и...

- … и закричала, - закончил за нее импресарио.

В гостиной снова повисла тишина. Я огляделся, заметив, что многие не сдерживали слез, новость о смерти воздушной гимнастки шокировала и напугала всех. Девушку было очень жалко. Кому потребовалось убивать ее?

- Значит, ты не планируешь вызывать полицию? – я обернулся к Дроселу Кайнцу, задумчиво разглядывающему свою трость.

Он обернулся ко мне, склонив голову вбок.

- Нет разницы, в каком веке ты живешь, в двадцать первом или в девятнадцатом… Когда размывает дорогу, полиция не проберется, будь ты в прошлом веке, или же в настоящем. Тысяча причин не успеть на расследование, особенно, когда помехой становится погода и сильнейший ливень. Пока приедет полиция, труп успеет разложиться. А мне не очень бы хотелось, чтобы наша сестренка Камилла на похоронах выглядела как куча сгнившей кожи и мяса. Ты плохо знаешь Лондон, Том Трюмпер. Дожди тут могут идти целую вечность.

Я скривился при этих словах. Я запутался. В словах Дросела была безразличность к происходящему, но слово «сестренка», произнесенное с нежностью, давало понять, что парню не наплевать на погибшую. Я запутался, не понимая, как он относится к происходящему.

- Но что нам делать с трупом? – спросил Бирс.

Я глянул на стилиста, замечая неизменную шляпу на его голове, которых у парня, казалось, целая куча. Неизменные большие модные очки восседали на переносице парня. Симпатичный парень, но очки искажают его лицо, так что не стоит заранее судить о его красоте. Я перевел взгляд, скользнув им по стоящему чуть поодаль иллюзионисту… Вот в чьей красоте уж точно сомневаться не приходится.

- Думаю, я решу эту проблему, - задумчиво протянул Дросел. – Джокер, не одолжишь свой телефон?

- Конечно, - парень ловко выудил мобильник из кармана, кидая его близнецу. Дросел, не глядя, поймал телефон, сжимая его в окровавленной руке. Перчатка, которая раньше была идеально белого цвета, теперь была пропитана багровой кровью. И ведь он не снимает ее… Значит, есть что прятать.

Импресарио в старинном наряде так нелепо смотрелся с современным мобильным телефоном. Он быстро набрал какой-то номер, приложив телефон к уху. На несколько секунд повисла полнейшая тишина, после чего Дросел промолвил в трубку:

- Здравствуй, гробовщик, мне нужна твоя помощь…

***

Ледяной дождь хлестал по лицу, крупными каплями стекая по нему и всему телу. Одежда моментально пропиталась, становясь очень тяжелой. Шум от удара капель по шатру закладывал уши, а холодный ветер пронизывал до костей. Я пытался вглядеться в ночную темноту, в которой исчез Дросел Кайнц, уйдя куда-то вперед. Я пошел следом, ориентируясь только благодаря мигающим тусклым фонарям, установленным на территории цирка Хоррорхайв.

- Дросел! – закричал я, уже окончательно потеряв парня из виду. Дождь хлестал, попадая в глаза, в рот, а я только проводил ладонью по лицу, стряхивая капли, чтобы хоть как-то вернуть себе зрение.

Совсем рядом мелькнула молния, на секунду осветив пространство вокруг меня.

Фигура Дросела стояла под вывеской, что у входа в ворота на территорию цирка. Я успел увидеть надпись с обратной стороны…

«Приходите к нам еще!».

Меня передернуло от ужаса, когда оглушительный раскат грома словно сотряс землю. Я ускорил шаг, пробиваясь через стену ледяного дождя, пытаясь добежать до импресарио.

Он позвал меня с собой, сказав, чтобы я помог ему встретить важного гостя. Он говорил о гробовщике…

Но я не понимал. Как этот гробовщик сможет проехать по дорогам, если этого не может сделать полиция? Машины везде и у всех одинаковые!

Новая вспышка молнии показалась неожиданно. Я отступил в сторону, чуть не закричав от страха, когда лицо Дросела оказалось прямо перед моим. Я не видел из-за темноты и дождя, как он оказался рядом. Снова громыхание, и голос импресарио, скрытого в темноте.

- Идем, иначе ты заблудишься.

Дросел схватил меня за ворот футболки, потянув за собой. Шею перетянуло; хрипло выдыхаю, когда в голову полезли ужасающие мысли о странном совпадении: перерезанное горло Камиллы Тайнэ и острие трости импресарио.

- Почему именно я? Почему меня ты взял с собой встречать его? – почти рычу, вырвавшись из хватки Дросела.

Новая вспышка молнии. Глаза Дросела недобро сощурились, а пропитанная кровью рубашка прилипла к его телу. Рыжие волосы прилипли ко лбу и щекам.

Я пытался перекричать шум дождя, потому что он, казалось, начал идти еще сильнее.

Импресарио схватил меня за ворот футболки, под аккомпанемент грома резко дергая на себя. Его глаза оказались слишком близко, сверкнув фиолетовым цветом.

- Потому что ты под подозрением, - прошипел он мне в лицо. – И я хотел сказать это тебе, оставшись наедине.

- Что? Ты с ума сошел!? – закричал я. – Дросел, я был в комнате вместе с Джокером, когда произошло убийство!

- Оно произошло раньше, - протянул парень, а я слышал ярость в его спокойном голосе. – Ты, Том Трюмпер, мог сделать это в тот момент, когда Джокер выходил на улицу. Я трогал кровь Камиллы Тайнэ, она начала сворачиваться, а значит, времени прошло прилично.

Так вот зачем он растирал ее кровь между пальцами на арене, сняв девушку с мостика.

- Кто был в комнате вместе с тобой в момент, когда ушел Джокер? Кто может подтвердить это?

- Никто… - шепчу, не веря своим ушам. Дросел подозревает меня в убийстве? Да на кой черт мне это нужно? – Ты сумасшедший, Дросел! Я ее даже не знаю! У тебя есть доказательства?

- Нет, но должно же на кого-то падать подозрение… Первое убийство произошло после твоего появления, мастер огня.

- Первое? Так ты думаешь, что монтажника тоже убили?

Вспышка молнии. Дросел отпустил мой воротник, отпихивая тем самым от себя. Я еле устоял на ногах, скользя в этой огромной луже грязи, размытой сильным ливнем. Гром заглушил его ответ.

- Ты не имеешь права обвинять меня, импресарио! При первом «убийстве» у меня есть алиби, ты сам это говорил. А во втором, я думаю, подозревать можно кого угодно. – Я прошипел, утирая мокрое от дождя лицо. – Даже тебя.

Новая вспышка молнии открыла для меня усмешку на лице импресарио.

- Даже меня? – мурлыкнул он.

- Тебя в первую очередь! – закричал я, пытаясь переорать гром. - Твоя трость отличное орудие убийства, как считаешь!?

- Моя трость… - пролепетал он в ответ…

Мне даже показалось, что эти слова удивили его. Мы замолчали, а я пытался отдышаться, сплевывая противную воду, что непрекращающимся потоком стекала по лицу.

Вокруг была только темнота и громкий шум дождя, ноги увязали в грязи, а одежда промокла до нитки.

- Он едет… - проговорил вдруг импресарио.

- Он? – не понял я. – Кто он? И как едет? Полиция ведь не может проехать ты сказал! Значит и никто не может.

Я никак не мог понять мотивов поведения этого странного парня. Что с ним такое? Что он задумал? И ведь он ничего не ответил по поводу трости и моих подозрениях…

- Потому что полиция – это не Скотланд-Ярд, верно? Они ведь ездят на машинах, а колеса этой жестяной коробки никогда не проедут по такой грязи. Скотланд-Ярд были куда умнее… Как и он.

- Да кто он!? – закричал я, когда молния в очередной раз осветила все вокруг.

И я успел увидеть, как к воротам цирка Хоррорхайв подъехала… повозка. Я отшатнулся, увидев фыркающих черных лошадей, которыми управлял человек в черном. Кони фыркали, отплевываясь от дождя, их гривы прилипли к телам, а глаза горели даже в такой черноте.

- Он все еще пользуется методами девятнадцатого века. Поэтому-то и смог проехать к нам, - проговорил Дросел.

Так вот, что он имел ввиду. В девятнадцатом веке не было машин, зато кареты и повозки могли проехать благодаря запряженным лошадям. Я поспешил за импресарио, который направился к повозке.

- Добро пожаловать в цирк Хоррорхайв, Лэг Тайкер, - Дросел склонился в заученном поклоне, когда, встав с места кучера, человек в черном спрыгнул вниз. При прыжке темная ткань плаща чуть задралась, открывая высокие черные сапоги, тут же увязшие в грязи. Лошади взволновано зафыркали, поднимая копыта из лужи.

- Приятно видеть тебя, мой мальчик, - проговорил человек мужским хриплым голосом, приближаясь к нам. Дождь намочил его седые волосы, а челка скрыла глаза. На нем был длинный черный плащ и странного вида черная шляпа, накренившаяся от сильного дождя. – Жаль, что видимся при таких обстоятельствах. Хи-хи-хи…

И он еще смеется!?

- Ты прав, гробовщик, - проговорил Дросел, указав рукой на меня. – Знакомься, это Том Трюмпер, наш новый мастер огня.

После его слов старик вдруг запрокинул голову, начиная истерично и громко смеяться. Я отшатнулся, когда он, проскользив по вязкой грязи, оперся рукой о плечо Дросела, продолжая хихикать.

- Огонь не надежен в такую погоду, не правда ли, мой мальчик? – проговорил он, успокаиваясь. Но его лицо озарилось широкой улыбкой.

- Для гробовщика у вас слишком странное чувство юмора, - бросил я, сквозь шум дождя.

Мужчина развел руками, скрытыми под настолько длинными рукавами плаща, что даже пальцев видно не было.

- При моей работе не так часто посмеяться можно, - он пожал плечами. – Так что, не осуждай старика за эту маленькую слабость. Хи-хи…

- Мне все равно, пойдемте лучше в цирк. Здесь слишком холодно и…

Сверкнула молния, заставив вздрогнуть.

- И… что? – явно издеваясь, проговорил седовласый старик.

- И действительно страшно, - четко ответил я.

Громкий раскат грома был тому весомым подтверждением.

Он думал, что я не договорю свою фразу? Что скрою очевидное? Какой в этом смысл, если я, в самом деле, дрожу от страха от одной только мысли, что на кроваво-красной арене уже побывали два трупа, омывая ее багровой кровью. Да еще и зная, что тот, кто совершил эти преступления – один из тех, кто находится внутри цирка.

И убийцей можно считать кого угодно.

Но почему-то у меня совершенно не было в голове мыслей, что я могу уйти. Уехать. Сбежать. Бросить, этот чертов «Ноев Ковчег», который должен был открыться в конце недели, и вернуться в Америку к Бетти, которая меня прекрасно поймет. И забыть все это, как страшный сон.

Я не могу этого сделать. Во-первых, не позволила бы цель – Билл Каулитц, которой я так хочу добиться. А во-вторых… инстинкт самосохранения. Как только я покину цирк, все подозрения падут на меня.

А этого я допустить не могу, потому что точно знаю – я не виновен. Осталось доказать это всем остальным.

***

- Что ж, приятно было повидать вас, мальчики, - протянул Лэг Тайкер, приобняв Джокера и Дросела. - Давно я не приезжал по вашему зову. Не густо на этот раз, в прошлый я забирал своих гостей в несколько заходов...

- Гробовщик! - рявкнул Дросел, перебивая.

- Все-то ты шутки шутишь, - хохотнул Джокер, похлопав седовласого мужчину по плечу. - Мы были рады увидеть тебя, но, не принимай на свой счет, надеюсь, что больше и не увидимся.

Гробовщик расхохотался.

- Да уж, надеюсь, не увидимся... Хи-хи-хи...

Гробовщик, небрежно поправив свою шляпу, развернулся, зашагав к парадному выходу из шатра.

А я стоял вместе с близнецами и смотрел вслед седовласому странному мужчине, понимая, что кто-то очень хорошо водит всех за нос. И этот кто-то — Дросел Кайнц. Иначе как понимать слова гробовщика о том, что в прошлый раз он забирал куда больше гостей?

Мне уже не было страшно. Было как-то... пусто. Я слишком устал, мы полночи ждали гробовщика, потом рассказывали, что произошло, а потом помогали перетащить труп Камиллы Тайнэ в его повозку с деревянным гробом.

Готов поклясться, воспоминания этой жуткой ночи еще долго будут преследовать меня в кошмарах. Лэг Тайкер явно давно знает и импресарио, и жонглера. И не первый раз приезжает на их зов.

Это-то и кажется подозрительным.

Дросел с огромным усилием захлопнул массивные входные двери, изнутри закрывая ключом. Я прищурился, глядя на то, как импресарио, до сих пор мокрый от дождя, так как наша одежда не успела высохнуть и еще раз намокнуть после поклажи тела Камиллы в повозку, прячет ключ в карман.

- Идемте в гостиную.

С этими словами импресарио пошел прочь, а следом за ним засеменил Джокер, явно чем-то сильно расстроенный. Я еще не видел парня в таком состоянии. Неужели, его так терзала смерть Камиллы Тайнэ? Я не видел, чтобы они были близки, но... наверное, жонглер и правда переживает из-за смерти воздушной гимнастки.

В гостиной сидели все цирковые артисты и приближенные, задействованные в работе цирка. Импресарио, войдя в комнату, тут же оглядел всех.

Я сделал то же самое. Некоторые до сих пор плакали, некоторые уже успокоились, кто-то пил чай, судя по запаху, с ромашкой, а кто-то мирно спал. Как, например, Куколка, которая уснула на диване, положив голову на колени Спенсеру. Но вид у всех был подавленный. Никто и не думал улыбаться. А ведь эти люди здесь для того, чтобы дарить другим улыбки.

Как-то не вязалось все это вместе. Место, где, по идее, должны рождаться радость и веселье, где должны мелькать сотни, даже миллионы улыбок, превратилось в итоге в клетку со спущенными с цепи тиграми, впрочем, запуганными до смерти. Потому что в этой же клетке сидел и охотник, убивая зверей без зазрения совести. И умело прятался среди полосатых жертв.

Я мотнул головой, сбрасывая подавляющие мысли.

- Ночь выдалась тяжелой, - проговорил спокойным голосом импресарио. - Но завтрашний день будет еще труднее. Не забывайте, что в конце недели нам предстоит открыть ворота цирка для зрителей. Надеюсь, дождь будет благосклонен к нам, и к тому времени дороги высохнут. Чтобы не случилось... Шоу будет продолжаться. Мы откроем цирк Хоррорхайв и шоу «Ноев Ковчег» состоится. Нам быть здесь больше месяца. Поэтому, надеюсь, что больше подобных инцидентов не случится. Скрывать от вас нет никакого смысла... - проговорил он, сжав багровой перчаткой, набалдашник трости, - Камиллу Тайнэ убили. И тот, кто это сделал, находится среди нас.

В гостиной тут же поднялся шепот и шум.

- Дросел, о чем ты? Как ты можешь? - донеслось со всех сторон. - Это невозможно!

- Возможно, - отрезал импресарио. - Поэтому... будьте начеку. А убийце я скажу, что я обязательно узнаю, кто он. И я отомщу. Пусть не смеет портить наше шоу и наш цирк. И тем более не смеет трогать наших сестер и братьев.

В его голосе было столько угрозы и ярости, что я непроизвольно сжался. Наверное, еще и его вид не располагал: взъерошенные рыжие волосы, заляпанные кровью рубашка и перчатки, мокрая одежда, вымученный холодный взгляд.

- А сейчас идите спать и постарайтесь выспаться. Всем доброй ночи.

Он вышел, оставляя всех с грустными и испуганными лицами смотреть себе вслед.

А у меня сейчас было только одно желание — исполнить его слова.

Я просто хотел дойти до кровати и уснуть. Немедленно. Ночь выдалась слишком тяжелой.

Дата добавления: 2015-10-26