Глава 12.

Первой, инстинктивной, выработанной за годы подозрений и неверия реакцией было – бежать. Бежать, схватив Витю в охапку, бежать, прятаться, как в войну в бомбоубежище, укрыться, забраться под одеяло с головой, чтобы не нашёл, не увидел, никогда… Да. Так бы она и сделала. Ещё вчера. Но не сегодня. Не здесь. Не у могилы деда, который смотрит на неё с памятника своим живым взглядом с хитрым кулёминским прищуром. Что ж – время пришло. Стас прав – хватит бегать. Карты на стол, господа!

- Здравствуй, Витя. Давно не виделись, - голос почти не дрожит – хорошо. Главное – не разреветься.

- Леночка…, - шёпотом, на выдохе, как имя божества, как «аминь». – Теперь ты не убежишь?

- Нет. Не убегу. Давай сядем. Нужно поговорить. Витя, иди сюда, - это уже маленькому.

Малыш – точная копия своего смущенного судьбоносной встречей отца – насупился было: мама вроде как отвлекла его от очень важного дела – ковыряния коры на молодой берёзе, но послушно потопал к маме и высокому дяде, который протягивал ему большую, чуть дрожащую ладонь.

- Витенька, познакомься, это дядя Витя, наш старый друг. И твой теперь тоже.

У большого сильного мужчины сжалось сердце, когда малыш важно – как взрослый! – пожал своей лапкой – еле обхватил! – его протянутую руку. Сын… Его сын…

- Лен, а почему?.., - начал было, но наткнулся на предостерегающий взгляд. Ладно, пусть пока так – дядя Витя. Это уже большой прогресс.

После ритуального мужского знакомства Виктор-младший возжелал усесться рядом со Степновым на скамейку и ковыряться в извлечённой из кармана машинке. А взрослые тем временем мялись и смущались, не зная, как начать разговор.

- Лен…, - первым нарушил молчание Виктор.

- Да?

- Лен, так больше продолжаться не может. Мы должны быть вместе, - каждое слово давалось Степнову с трудом, но последующее – легче предыдущего. – У нас растёт сын. Я люблю тебя…

- А меня ты не спросил? – молодая женщина резко отстранилась. Больше всего на свете ей не нравилось, когда кто-то решет за неё, а сейчас, на её взгляд, происходило именно это.

- Лен… Но ты же… Ты же меня не забыла…, - в глазах мужчины промелькнул нешуточный испуг. Ведь то, что все эти годы у неё никого не было, не значит, что она прямо с ходу кинется к нему в объятия. Да, шанс очень маленький, почти призрачный, но он – есть!

- Зато ты меня быстро забыл, - раздражённо бросила Лена – и зачем сидит, душу ей выворачивает?!

- Лен, всё было совсем не так. Это ужасная ошибка, фатальная случайность…

- Это ты Михеевой своей расскажи! – воспоминания о пережитой боли сразу же перевели разговор в повышенный регистр.

- Леночка, ну какая может быть Михеева?! – тоже почти сорвался на крик Степнов.

- Значит, ты и её уже забыл? – Боже, как больно, но надо продолжать иронизировать, иначе – последствия непредсказуемы.

- Кулёмина, ну, может, хватит уже, а?! – вспылил Виктор. Маленький Витя, не обращавший до этого внимания на глупые взрослые разговоры, испуганно взглянул на большого дядю, который так громко кричит. Виктор перехватил взгляд малыша и тут же сник – ну вот, теперь его боится собственный сын.

- Лена… Всё ведь было совсем не так…

Господи, как же хочется верить этим словам, этим голубым глазам, которые светятся такой болью и надеждой…

- Ладно, давай, говори, - и будь, что будет.

- Я ничего не буду говорить – просто послушай, - пальцы уже бегали по клавишам мобильника, отыскивая нужный файл – разговор Ильзы и Михеевой.

Через 15 минут, когда прозвучали последние слова из разговора двух женщин – сильной и умной и глупой и слабой – Лена со стоном закрыла лицо руками и опустила голову. Виктор порылся в кармане, что-то звякнуло – Кулёмина подняла голову: прямо перед её носом раскачивался золотой брелок – книжка с пером, а в пере – изумрудик.

- Откуда? – только и смогла пробормотать Лена севшим голосом - от таких сумасшедших открытий, от роя мыслей в голове сдавливало горло и хотелось пить.

- Михеева вернула. Конечно, после того, как эта вещь так долго была в её лапах… Но всё равно, он мне очень дорог, потому что подарила мне его ты.

- Витя, я сейчас… не могу…, - голос дрожал, а на глаза набежали слёзы, - Какая же я была дура… Ты меня никогда не простишь…

- Ленка, - лицо Степнова просияло, - Леночка… Я люблю тебя, глупая. Имне нечего тебе прощать – я тоже был идиотом…

Маленький Витя (пока ещё Кулёмин) с удивлением наблюдал, как большой, сильный и в целом симпатичный (ну, когда не кричит) дядя, обнимает его рыдающую маму и прижимает к себе. А мама – Витя никогда её такой не видел – плачет и плачет себе преспокойно, хотя ему долго не разрешает. Решив покончить с этой несправедливой ситуацией, малыш слез со скамейки и подошёл к маме, положил ручку ей на колено:

- Мам, чего ты плачешь? Мам, плакать нельзя…

- Ничего, Витенька, это я от счастья. Всё хорошо, правда…, - Лена одной рукой гладила по голове сына, а другой – Виктора по плечу. Такие похожие, такие родные…

- Лен, - через некоторое время нарушил идиллическое молчание Степнов, - нам нужно что-то решать. Ты замужем за Комаровым, Витя тоже «Станиславович» по метрике – это же неправильно. Комаров, конечно, молоток, спасибо ему огромное – он и тебя не бросил, и мне помог. Только я всё никак понять не могу – нафига ему это нужно? То, что вы как муж и жена не живёте – это понятно. Но зачем ему тогда понадобилось всё это на себя брать – на тебе жениться, Витю признавать – зачем?

Лена вздрогнула – да, этот вопрос неминуемо должен был возникнуть, и лучше даже рано, чем поздно. Но вот как теперь всё это разгребать? Как же у неё всё было ровненько выстроено, по полочкам разложено, на ключик закрыто – а тут на тебе – всё разрушилось, вся её стройная схема: Степнов – сволочь, Стас – ангел, она – жертва невинная. Нет, две составляющие схемы не изменились – Стас по-прежнему ангел, она по-прежнему – жертва невинная, только вот Степнов – больше не сволочь. Тугой, слишком тугой клубок интриг и хитросплетений, пора уже распутывать его – например, таким вот признанием:

- Вить, ты совершенно прав – незачем ему. Если бы не одно «но»: Стас – гей.

Глаза Степнова поползли вверх, а челюсть ухнула вниз – ничего себе, заявочки!

- То есть, как?

- А вот так, - спокойно продолжала Лена. – Давно, ещё со школы, - прочитала она немой вопрос в глазах Виктора. – Он с Борей Южиным встречается, они хотели после школы вместе жить, но мама Стаса… Она стала что-то подозревать… Стас, в обшем-то, особо и не скрывался, но Татьяна Савельевна.. Короче, она считает это болезнью… И, как только стала что-то подозревать, заставила Стаса пойти к психиатру – своей знакомой, которая придерживается аналогичного мнения. Знакомая сказала, что все признаки налицо, и, что если это во что-нибудь разовьётся, то его нужно будет класть в клинику и делать лоботомию. Короче, мать поставила Комарову условие – чтобы у него была девушка, иначе – сам понимаешь. А тут как раз нарисовалась я. Со сроком. Татьяна Савельевна до сих пор думает, что Витя родился недоношенным. А мы так и жили – три дня Стас ночует дома, четыре – у Бори. Все привыкли, всех устраивало. Витьке я сочиняла сказки про папины командировки. Стас Витю очень любит, да и Борька тоже – им же своих не видать. А тут теперь всё под откос…

Степнов сидел, как мешком прибитый – так вот значит как! Ну, Комаров… Во даёт!

- Но так же не может больше продолжаться! Так же нельзя! Я не допущу, чтобы моего ребёнка воспитывал какой-то пидор!

Сердитый взгляд зелёных глаз из-под светлой чёлки – как молния, как выстрел, бьющий в цель:

- За языком следи! Стас, между прочим, мне помог, когда никого рядом не было! И, чтоб ты знал, это он ребёнка Виктором зарегистрировал. Мы стольким ему обязаны! А теперь – я не знаю, что делать. Бросить его я не могу – это будет предательство. Ты понимаешь?

Внутренне коря себя за несдержанность, кивнул – конечно, он понимает. А ещё понимает, что легче даст перерезать себе горло, чем отпустит Лену и Витю от себя. Волна тёплого чувства к Комарову – ну и пусть он гей! – захлестнула Виктора: надо же, назвал пацана в честь отца – как знал. Наверное, у этих… у геев интуиция лучше работает.

- Короче, я не знаю, что делать, - обречённый Ленкин голос снова вернул Виктора к действительности. – Всё так сложно… Витя, иди сюда! Не рви цветы! – наконец обратила внимание на сына, который, пользуясь взрослыми горестями, побрёл гулять по окрестностям, срывая там и сям головки ещё не отцветших хризантем. – Витя! – вскочила со скамейки, с намерением призвать непослушного ребёнка к порядку.

- Лен, ты сядь.. Давай я, - Степнов уже встал, и, мягко, но настойчиво усадив Лену обратно, пошёл к маленькой фигурке. Со скамейки Лена наблюдала, как Виктор сел перед малышом на корточки и стал что-то ему рассказывать, попутно вытирая ему запачканные ладошки носовым платком. По щеке Кулёминой сползла одинокая – последняя на сегодня – слеза: «Если бы только…».

Мобильный на то он и мобильный, чтобы доставать своего владельца повсюду – и вот, пожалуйста, Лена Кулёмина кому-то очень срочно понадобилась. На экране – улыбающийся Стас:

- Да, привет. Мы сейчас с Витей у деда на кладбище. Ты как?

Из трубки донеслось:

- Кулёмина, я еду домой. Желательно, чтобы и ты туда как можно раньше приехала. Нам нужно поговорить. В общем, Лен, мне нужен развод.

Дата добавления: 2015-07-08