Искушение. 4 страница

Оглянувшись по сторонам, Всеволод заметил, что извозчики с любопытством наблюдают за ним, не предпринимая никаких попыток помочь или вызвать милицию.

- Пролетарии хреновы, - сплюнул в сердцах Исаев, - вот и спасай их после этого от «мирового империализма».

Он нагнулся над телами и откинул белую тряпку, похожую на саван. Как он и предполагал, на него напали «попрыгунчики».

Про банду «попрыгунчиков», которую возглавлял некто Иван Бальгаузен, уголовник с дореволюционным стажем, Исаев слышал еще год назад по оперативке на этого «экспроприатора экспроприаторов». Бальгаузен больше известный в преступной среде под кличкой «Ванька-Живой труп» отличался определенной «гуманностью» на фоне безжалостного бандитского разгула. Так по официальным данным питерской ВЧК выходило, что на известном бандите «висело» всего два покойника. Хватало того испуга, который испытывала жертва, едва завидев надвигающиеся на нее привидения. Привидения были шустрыми и перемещались огромными прыжками. Дело в том, что бандиты, укутанные в белые балахоны, использовали длинные ходули и пружины с особыми креплениями. Старые «спецы», которые служили в «криминалке» еще при царе-батюшке, говорили, что прием этот не новый, и раньше лихие люди, таким образом, пугали жертву перед ограблением, но случаи такие были крайне редки. Бальгаузен же грабил «социально чуждый элемент» чуть ли не каждый день. По данным питерского ЧК банда «Живого трупа» была большой - насчитывала около двадцати человек.

- Теперь, на троих меньше, - пнув ногой тело одного из бандитов, пробормотал Исаев.

Когда он подошел к извозчикам, они почтительно встали, кроме одного.

- Куда изволите, вашество? – откашлявшись, обратился сидящий к Всеволоду. Остальные, молча, ждали. Обратившийся был невысокого роста, хорошие сапоги, добротный тулуп и золотое пенсне на большом пунцовом носу выдавали в нем главного в этой извозчичьей компании.

- Для вас, господа «пролетарии гужевого труда», я – товарищ-щ, - с нескрываемым вызовом прошипел Исаев. После короткой схватки возбуждение еще не прошло. Кровь стучала в висках. Мокрый от пота затылок прихватывало порывами ледяного ветра. Он готов был уложить еще пару-тройку бандитов. Более того, он жаждал этого.

Однако, предводитель «пролетариев» чутьем бывалого извозчика понял, что с незнакомцем лучше не связываться и решил не лезть на рожон.

- Товаришч, так товаришч. По нам, хоть хрен с горы, лишь бы платил. Куда везти-то?

- Какая твоя будет? - отвечая вопросом на вопрос, кивнул в сторону лошадей молодой человек.

- Та, что под бордовой попоной стоит. Только не дорого ли для Вас, господин-товарищ, будет? Я дешево не везу. – Действительно, крепкий вороной рысак был впряжен в красные санки с откидным верхом, в проеме был виден край меховой полости, рядом с облучком в стеклянном фонаре теплился огонек толи свечи, толи керосиновой лампы.

Когда приезжий положил ему в рукавицу царский серебряный рубль, у извозчика поползли на лоб глаза.

- Да, вмиг долетим! Хоть, на Васильевский, хоть на окраину! Прошу располагаться! - он торопливо откинул меховую полость санок, и, не дожидаясь, когда клиент сядет в сани, взлетел на облучок. - Куда изволите?

- На Гороховую в ВЧК, - с мрачным предвкушением испуга медленно с расстановкой проговорил ездок. Однако, ожидаемого эффекта Исаев не дождался.

- На Гороховую, так на Гороховую, - даже весело откликнулся возница. Спокойная реакция кучера несколько озадачила ездока, но он не придал этому большого значения.

Рысак, видимо озябший, резво мчался по ночному Невскому, не встречая никого на пути. Редкие освещенные окна главной городской магистрали усугубляли ощущение пустынности. Изредка пространство освещалось кострами, вокруг которых стояли или сидели группы людей. Костры отчаянно чадили, разбрасывали искры. Воздух Невской перспективы, казалось, был пропитан ядовитым запахом креозота^[282].

- Погоди, не уезжай, возможно, понадобишься еще, - бросил Исаев извозчику, вылез из санок и подошел к караулу к парадному входу в здание ВЧК. Бойцы в тулупах и засупоненных буденовках неподвижно стояли у освещенного входа. В теплом, скупо освещенном настольной лампой фойе за письменным столом сидел дежурный в тщательно отутюженной гимнастерке. На локте дежурного была едва заметная аккуратная латка.

- Что нужно, товарищ? – исподлобья взглянул на Исаева дежурный, и, как бы невзначай, положил руку на лежащий перед ним видавший виды наган.

Московский гость не спеша достал из-за пазухи конверт и протянул его чекисту.

- Всеволод Исаев. Уполномоченный из Москвы. Вот мой мандат. Прошу определить меня на ночлег в приличное заведение. Желательно по быстрее. Устал с дороги. – Он решил не рассказывать о привокзальном эпизоде. Лишняя шумиха ему сейчас была ни к чему. – И, прошу Вас, доложите о моем приезде руководству.

Дежурный, читая мандат, менялся на глазах. Наконец, лицо его приобрело просветленно-восхищенное выражение.

- Товарищ, спецуполномоченный, о Вашем прибытии оповещены. Номер в «Интернационале», это бывший «Англетер», - как бы извиняясь, уточнил он. - Давно ждем, товарищ Исаев. Разве Вас на вокзале не встретили? – В его глазах читалась паника, видимо, именно ему было поручено организовать встречу уполномоченного из столицы.

- Встретили, встретили, - раздалось за спиной. Знакомый запах овчины, мороза и креозота заполнил пространство. Давешний извозчик улыбался во все свои прокуренные 32 зуба.

Глава 8. О пользе чтения бесплатных газет.

13:00. 19 ноября 2012 года. Москва. Кабинет Кирилла Ильина.

Мысль о том, что пора идти на обед плавно возникла из вздрогнувшего от бурчания живота. О том, что не удалось попить «утреннего чайку» Кирилл Иванович вспомнил только сейчас. Ильин уже было собрался идти столовую, когда на глаза попался сегодняшний номер бесплатной газеты «Подземка». Статья в этой газете и внесла в голову ученого смятение и сумбур. Заголовок публикации гласил: «Вирус-мутант спасет Человечество». Абсурдность заголовков бесплатных изданий уже давно не привлекала внимания химика. Однако сегодня, под броским заглавием был размещен рисунок, который он нарисовал совсем недавно в пылу научного энтузиазма - шарообразное образование, из которого во все стороны торчали «присоски» на длинных ножках подозрительно похожие на сантехнические вантузы. Разумеется, мимо такой картины Ильин пройти не мог. На беду, или к счастью ему удалось сесть в углу вагона метро и предаться чтению очередного «опуса», посвященного концу Света, а также очередному способу благополучно его пережить. Автор, якобы, только что вернувшийся из далеких стран, а точнее из джунглей Вьетнама, рассказывал о чудесах этой страны. Видимо, статью проплатила какая-нибудь турфирма, у которой упал туристопоток в эту страну, а автор решил сполна отработать заплаченные деньги. Его фантазия породила некий вирус, который возник в теле больного бойца освободительной армии Вьетнама в годы войны со Штатами, под воздействием Оранжа^[283]. Этой ядовитой гадостью американцы поливали с самолетов джунгли, чтобы гибла листва скрывающая «гуков»^[284]. Якобы безвредное зелье проявило себя через несколько лет, когда во вьетнамских деревнях стали рождаться неизлечимо больные и мертвые дети.

Так вот, однажды, один доблестный вьетнамский боец во время короткой передышки между боями, болея гриппом, был облит Оранжом. Невзирая на стремление Дяди Сэма «уконтропупить» болезного вьетконговца^[285], наш герой выжил. Под действием американской отравы, вирус гриппа изменился до неузнаваемости. Вместо насморка и кашля – всегда отличное здоровье, в свои 72 года ветеран выглядел на сорок, а главное – он стал обладателем феноменального пищеварительного тракта. С тех пор, житель глухой вьетнамской деревушки никогда не голодал – его организм переваривал все, ну, возможно не все, железо, там, или пластик-то – вряд ли, но растительную пищу включая прошлогодние опилки – запросто. Журналист поведал, что уникальными способностями героя войны заинтересовались власти страны. Местные ученые выделили вирус-мутант и теперь предлагали всем желающим получить его за небольшое вознаграждение. «Счастливый обладатель», переболев небольшой простудой, начинал, есть все подряд, и голодная смерть ему не грозила. «Даже, если древние майя окажутся правы, и Конец Света все же наступит, счастливчику, посетившему курорты Вьетнама, и «вкусившему» чудо-вирус, голодная смерь не грозит!». Заканчивалась статья огромной цветной иллюстрацией, в которой, как уже было сказано, Кирилл Иванович признал свою «чудо-молекулу сборщика».

- Да-а, - пробурчал себе под нос Ильин, - мне бы в брюхо такой вирус, сожрал бы эту газету, и на обед ходить не надо.

Весь день его не оставляла мысль о том, что идея, пришедшая в голову после удара током, не что иное, как ВИРУС. Вирус, использующий элементы окружающей среды, строит себе подобные молекулы, которые, цепляясь друг за друга лапками-отростками, будут образовывать пленки, герметические сверхпрочные покрытия, огромные строительные конструкции. Красивая идея, занимавшая Ильина последнее время, неожиданно предстала совершенно в ином свете - неуправляемый или мутировавший вирус выходит из-под контроля и начинает «пожирать» окружающий мир, всю планету. Ильин с омерзением и испугом, как зачарованный, уставился на иллюстрацию в газете.

- Кирилл, я тебя на минутку побеспокою, - голос начальника службы охраны вывел Ильина из ступора.

- Да, да, заходи, - промямлил ученый.

Санич вошел, огляделся по сторонам и плотно прикрыл за собой дверь.

- Ты последние дни ничего необычного не замечал?

Вопрос застал Кирилла врасплох. Он вспомнил, что Олег просил его сообщать о любых странных происшествиях, которые случаются с ним или с кем-нибудь из домочадцев. Однако, воплощение идеи молекулы-робота так увлекло Ильина, что он перестал замечать происходящие вокруг события. Только вечером, дома он, усилием воли, отвлекался от своей идеи фикс.

- Да нет, вроде. Вот лифты третий день не работают, но я к этому отношения не имею. Через центральный подъезд проталкиваюсь, как все.

- Авария серьезная в лифтовой шахте. Никак не отремонтируем. - коротко прервал его Санич. - Ты, Кирилл Иванович, лучше расскажи, у тебя лично или у домочадцев твоих в эти дни подозрительного ничего не произошло?

- Кажется, ничего, если не считать… - Ильин на мгновение замолк, сомневаясь, стоит ли говорить начальнику службы охраны о недавней потере сознания.

- Чего? – поторопил его Санич.

- Да нагнулся к попугаю, а меня так шибануло, что сознание потерял.

- Ну, это не в счет, - облегченно вздохнул Санич, - за последнее время ты уже привыкнуть должен к тому, что тебя «шибает». Что, дома тоже оголенные провода?

Ильин почесал в затылке.

- Да нет, домашняя проводка в порядке, но сознание потерял, будто от удара током. А когда отключился, мне картины мерещились...

- Ладно, что тебе мерещилось, меня не касается, - оборвал воспоминания Кирилла Санич, - в общем, помнишь, если что - сразу звони.

Возвращаясь к фсбешникам, «шаманившим» у места пятничной трагедии, Олег поймал себя на мысли, что рядом с Ильиным он испытывает безотчетное чувство опасности. Он не мог пронять, то ли источником опасности является ученый, то ли опасность угрожает Ильину. Начальник службы охраны выругал себя, что не попросил ученого быть осторожней, и набрал номер помощника.

- Выдели пару толковых ребят для личной «опеки» Ильина. Только, чтобы он не заметил. Нет, нет. Все в порядке. Проследи, чтобы он был в безопасности. Отслеживайте все входящие на его телефон. Да и на телефоны его семьи, - подумав, добавил Санич.

Ильин же посмотрел на закрывшуюся за начальником службы безопасности дверь, пожал плечами и вновь посмотрел на иллюстрацию в газете. К счастью, Олег отвлек его от тягостных «вирусных» мыслей, и Кирилл вспомнил о том, что утром договаривался с сыном пообедать вместе в маленькой столовке-закусочной.

Она ютилась в подвале «яйца птицы Рух», так Ильин-старший про себя называл здание рынка, которое огромным серо-цементным куполом возвышалось среди ларьков и киосков неподалеку от нового места его работы. Илюша, у которого бывали дела в тех краях, всегда старался пообедать в этой столовке.

- Пап, там так готовят, что многим московским супер-ресторанам и не снилось. - После того, как он узнал, где теперь работает отец, его не оставляла мысль пообедать там вместе.

Кирилл набрал сына, но трубка ответила длинными гудками.

Мысли о сыне перенесли его в тот вечер, когда Илюша спросил его о возможном Конце Света. На мгновение Кириллу показалось, что он передал сыну нечто важное и опасное, но мысль, промелькнув, исчезла, только лицо сына осталось перед глазами.

Ильина накрыло щемящее чувство теплоты и заботы о сыне. Показалось, что не было прожитых лет, что Илюшка - не взрослый серьезный и самостоятельный мужчина, а маленький голенастый улыбающийся мальчишка, бегущий ему навстречу. Когда-то давно, когда дети были маленькие, теплыми летними вечерами Ксения выходила с ними встречать Кирилла с работы. Вот и сейчас, Алиса с Илюшей бегут к нему, раскинув руки, по аллее парка, Любимая, улыбаясь, идет вдалеке. Сердце гулко стучит в висках. Счастье. Тоненькие ручки обвивают шею. Звенящий детский смех. Счастье. Счастье до дрожи в руках, до остановки сердца.

- Надо перевести дух. Еще не хватало, чтобы хватил удар от счастья. – Вслух принялся успокаивать себя Ильин. Он взглянул на расплывшееся в улыбке лицо в настенном зеркале и успокоил себя, - от счастья не умирают.

Он еще раз попытался связаться с Ильей, но и вторая попытка оказалась неудачной.

В это время. «Кофе-Хаус» у станции метро «Крапоткинская».

О том, что собирался пообедать с отцом, Илья не забыл. Все утро понедельника молодой человек пробегал по делам. Москва стояла в пробках, и он, бросив машину, перемещался по городу на метро. До папиного обеденного перерыва было еще больше часа, поэтому он решил посидеть в тепле с чашечкой кофе. Он хотел позвонить Ильину-старшему, но в этот момент позвонила Даша.

- Илюш, я тебе на «мыло» ссылку отправила^[286]. Сегодня в библиотеке к курсачу просматривала подшивку «Итогов» за 2010 год, а там статья Чазова. Это врач, который Брежнева лечил. Оказывается, он и Насера лечил. Чазов тоже говорит, что Насера, возможно, убил агент «Моссада». Этот агент под видом врача, проводившего массаж, втирал мази, которые вызвали остановку сердца египтянина. Точно, как ты рассказывал, когда дедушку твоего в Болгарии встретили^[287]. Ладно, у меня дел «по горло», надо бежать. Постарайся сегодня пораньше прийти. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое, - ее «люблю, целую» и звонкий чмок прервали частые гудки.

Илья положил телефон на стол и залпом выпил обжигающий кофе. «Лучше бы водки», - мрачно подумал парень. Последнее время он старался не думать о том, что произошло в Болгарии. О письме деда и встрече с ним Илья не рассказал никому. На днях он хотел рассказать обо всем родителям, но приступ, который случился с отцом, не дал ему этого сделать, и Ильин-младший расценил это как предупреждение судьбы держать язык за зубами. Действительно, вал работы, обрушившийся на него в последние дни, не давал возможности размышлять о событиях месячной давности. А вот и на тебе, Дашкин звонок вновь всколыхнул эту «муть» в голове. Хотя, неправда, ему было приятно вспомнить лицо деда, которого он совершенно не знал. В этом лице, неожиданно для себя, Илья обнаружил знакомые по отражению в зеркале, собственные черты. «Балбес, а чьи еще ты мог увидеть», - усмехнулся он про себя.

Он уже набирал отцовский номер, когда в голову пришла неожиданная мысль - не на эту ли фантастическую встречу намекал Гумилев, когда они разговаривали? Но в таком случае, выходит, что этот олигарх-ITишник, возможно, что-то знает о подобных путешествиях во времени и надеется получить еще какую-нибудь информацию от Ильи.

- Вот разгребу чуток дела и заеду к олигарху, - пробормотал себе под нос Илья, положил деньги на стол и вышел из кафе.

В это время в рабочем кабинете Ксении Ильиной.

Ксения Ильина рассеяно смотрела в окно своего кабинета. Хмурое ноябрьское небо нависло над городом, но лицо женщины освещала счастливая улыбка. Несколько минут назад звонила дочка и намекнула, что ждет прибавления. Все сиюминутные мысли о работе и хозяйственных заботах отошли на второй план. Все сразу стало неважным. Когда Алиса, запинаясь от волнения, сообщила о долгожданном событии, сердце наполнилось теплотой и нежностью к зарождающемуся крошечному комочку новой жизни. Казалось, солнце, пробив дождливую пелену, высветило осенний город.

Глава 9. О размышлениях Президента одним ноябрьским вечером 2012 года.

21:30. 19 ноября 2012 года. Москва. Кабинет Президента России.

«Удивительное дело, работаешь с людьми, видишься день-через-день, а поговорить, бывает, не получается годами. Вот Осокин, пришел сегодня, проговорили часа два, будто годами не виделись», - непроизвольно взглянув на часы, улыбнулся – ошибся всего на 2 минуты (есть еще порох в пороховницах).

Хотя, вопрос, который они обсуждали с вице-премьером, на заседании правительства не обсудишь. Информация Осокина, конечно, не новость, но масштаб деятельности Беленина и то, что эта информация пришла от Гумилева, настораживало. Противостояние двух олигархов - дело обычное, и «разруливать» эту «возню» он уже привык, благо, напрямую на политику, как бывало при Борисе Абрамовиче, влиять они теперь не могли. Настораживало то, что между Белениным и Гумилевым не было конфликта. Более того, один другому продавал колоссальные перспективные активы. Эксперты оценивали сумму в десятки миллиардов «нерублей». Два года назад они вместе финансировали оппозицию, всех этих Кальмаровых и Овальных. А тут, на тебе, по данным Гумилевских аналитиков, Беленин, как паук контролирует коррупционную сеть всего Кавказа. Михаил Борисович, который на каждом углу талдычит о своем патриотизме, самым тесным образом связан с англо-саксонскими секретными службами.

Как всегда, решение пришло неожиданно. Время еще было «детское» и руководитель Аппарата президента снял трубку служебного телефона после первого гудка.

- У тебя сейчас никакой горячки нет? - усмехнулся про себя Президент, прекрасно понимая, что в Аппарате российского президента «горячка» - обычное рутинное состояние. – Заскочи на пару слов?

- А я как раз раздумывал – звонить или нет. Тут несчастье такое, Борис Натанович Стругацкий умер. Мы с пресс-службой соболезнование подготовили, надо согласовать.

- Ну, заходи.

Информация Гумилева у руководителя Аппарата особенного удивления не вызвала. Внимательно выслушав то, о чем говорил Осокин, он ограничился только одним замечанием:

- У Андрея Львовича весьма хорошие аналитики. В 90-х к нему много толковых ребят из Конторы ушло, особенно из тех, кто специализировался на Китае, странах Юго-Восточной Азии. Главным образом из управлений «Т» и «И»^[288]. В столице тогда многие спецы в подвешенном состоянии оказались, а семьи-то кормить надо.

- Это ты мне рассказываешь? – удивился Президент, - ты мне лучше скажи, почему эту информацию мне сообщил человек, ответственный за «оборонку», а не за государственную безопасность.

- Эта информация подготовлена на основе данных автоматизированной системы анализа информации открытых источников «Покров» (разрабатывается такая у Гумилева, и, кстати, в рамках госзаказа федерального правительства). По большому счету, это умозаключение искусственного интеллекта на основе информации, которую он почерпнул в интернете, прессе, передачах радио и телевидения по всему миру. Конечно, главным образом, из интернета. Видимо, Андрей Львович сам удивился результатам анализа своей системы. Формирование запроса к системе, да и ее запуск, по мнению директора ФСБ, вызван тем, что на днях в корпорации Гумилева произошел ряд ЧП с сотрудниками их службы безопасности. Два смертельных случая за пару месяцев - это много. И, если один еще можно «списать» на несчастный случай (следствие не закончено), то последний случай – конкретная диверсия. И ниточки ведут на Кавказ.

- Завтра обязательно подготовьте мне подробную справку по Беленину, - голос Президента не предвещал олигарху ничего хорошего, - его контакты, направления его коммерческой и политической активности. Да, и справочку по Гумилевским проектам: «Покрову» и что еще у него там разрабатывают, не забудь.

Ночная Москва привычной чередой темных силуэтов домой со светящимися дырками окон пролетала за окнами лимузина. Казалось, низкие облака огромными мохнатыми чудовищами лежат на крышах домов. Огни столицы окрашивали облачное подбрюшье грязно-желтым цветом. Пустынный проспект окружали перекрытые гаишниками выезды, сверкающие скоплениями фар. «Надо пересаживаться на вертолет. Сколько народу сейчас в этих пробках злится», - вздохнул Президент. Верхние этажи небоскребов «Москвы-Сити» погрузились в желтоватую «вату» низких облаков. Неожиданно эта сумрачная осенняя картина ассоциировалась в его голове с Россией, накрытой плотным покрывалом коррупции, предательства, воровства, животной нечеловеческой злобы, одним словом, всего того «дерьма», которое разгребаешь-разгребаешь, а ему - не конца, не края.

Из головы не шел разговор с Осокиным. Мужик он импульсивный, но правильный. Да и Гумилев всегда производил впечатление человека «без камня за пазухой». Другое дело Беленин. Вокруг олигарха постоянно клубилась оппозиционная тусовка. Слухи о связях с чеченскими боевиками, которые ходили пару лет тому назад, вроде, как не подтвердились, но, как говориться, «осадочек остался». Подумав об «осадочке», Президент со вздохом признался себе: «Мутный» человек этот Михаил Борисович».

Те несколько страниц, которые передал Гумилев с Осокиным, представляли Беленина этаким гипер-злодеем Блофельдом^[289] из романов Флеминга^[290] об агенте 007. Но, странное дело, Михаил Борисович, при всех своих капиталах, общественной значимости и публичности, всегда вызывал у Президента чувство некоей вторичности, ведомости, что ли. Он объяснял себе это «комсомольским» прошлым олигарха, когда в ходу была поговорка: «Партия сказала - надо! Комсомол ответил - есть!», и комсомольские вожаки всегда были проводниками указаний, поступавших из «обкомов-горкомов». Теперь же выходило, что Беленин не просто «ведомый», он, скорее всего, представлял собой «ширму», за которой находился действительно могущественный «кукловод». Президент был человеком не робкого десятка, но, зная степень «финансовой независимости» Михаила Борисовича, ему стало не по себе. Использовать миллиардера первой двадцатки Forbes в качестве «мальчика на побегушках», даже крупнейшие державы были не в состоянии. Другое дело – коррупционные источники доходов. Особенно коррупция «Нашей житницы, кузницы и здравницы»^[291]. Без бакшиша здесь «ишак и шага не сделает». Президент усмехнулся – хорошая фраза, надо запомнить. А при тех миллиардах, что страна «вливает» в дотационную «бедную» кузнеце-здравницу, в «тень» уходили астрономические суммы. Не на них ли Михаил Борисович покупает активы? Не на эти ли средства он решился на вторую попытку «проверить на прочность» политическую устойчивость страны? В таком случае, может, никто и не стоит за олигархом. Он сам «стоит» за всем тем коррупционным кошмаром, который не дает спокойно жить стране.

От «Беленинских» размышлений Президента отвлекли ярко освещенные окна загородной резиденции, когда лимузин плавно затормозил у шишек балюстрады.

В это же время. Усадьба Беленина. Курительная комната.

Не спал и предмет размышлений первого лица государства. «Предмет» пил коньяк в обществе рослого сухощавого китайца, который развязно развалился в кресле и рассеянно слушал возбужденную речь хозяина дома.

- Вы, то появляетесь, то исчезаете, оставляя массу проблем, которые мне приходится разгребать, и при этом имеете наглость появляться вновь. Уверен, что к провалу наших совместных усилий с неонацистскими кругами, Вы, Чен, приложили руку. И Вы же убеждали меня, что наци – «сыгранная карта» и о них можно благополучно забыть, а недавно меня посетил Макс Шмитке с предложением, «от которого нельзя отказаться».

То ли от нервного напряжения, то ли от выпитого коньяка лицо хозяина дома налилось кровью. На висках выступили тяжелые капли пота.

«Как бы удар не хватил», - вяло подумал его собеседник, и неожиданно для себя произнес вслух:

- Это от чего же нельзя отказаться?

Вопрос гостя озадачил Михаила Борисовича. В голове промелькнула недавняя встреча с эмиссаром международного национал-социалистического движения, и олигарх неожиданно осознал, что так и не понял того, в чем была конкретная цель визита наци. Да, Шмитке запугал его. Да, поразил своей осведомленностью о тайных переговорах, которые вел олигарх. Да, заставил перепроверить все возможные утечки информации в загородной резиденции Беленина. Выходило, что визит Шмитке был своего рода предупреждением, напоминанием, мол: «Никто не забыт, ничто не забыто».

Обратив внимание на то, что китаец ожидает от него ответа, хозяин влил в себя остатки коньяка, бросил в рот щепоть орешков и пожал плечами.

- А хрен его знает? Появился ниоткуда, напугал до полусмерти и исчез, опять же - вникуда.

Чен с удивлением заметил на лице миллиардера неподдельное изумление. Таким он русского еще ни разу не видел.

- Не волнуйтесь, Михаил Борисович, я побеспокоюсь о том, чтобы этот немец больше Вам не докучал. Давайте вернемся к конструктивному разговору.

- Отличная мысль, господин Чен. Так с чем Вы пожаловали в этот раз?

Оказалось, что Чен привез предложение ряда банков Китая финансировать сделку по покупке IT-шных активов Гумилева. Настораживало, что сумма, предложенная Поднебесной, поразительно точно соответствовала результатам вчерашних переговоров. Опять Беленин поймал себя на мысли, что кто-то плотно «опекает» его. Такая осведомленность не позволила олигарху сразу согласиться на столь щедрое предложение, и он решил немного потянуть время.

- Господин Чен, время позднее, можно было бы и поужинать. Где предпочитаете, чтобы нам накрыли? Здесь или пойдем в гостиную?

Гость неожиданно отказался.

- Благодарю, Михаил Борисович. Я к Вам отправился прямо из-за стола. Вы уж меня извините, что хозяина заставил голодать, - холодный немигающий взгляд никак не соответствовал широкой полнозубой улыбке китайца. Более того, подвыпившему Беленину показалось, что перед ним сидит огромная хищная рептилия, которая собирается заглотать его целиком, и, гипнотизируя жертву, демонстрирует хищный оскал. Хмель отступил. Перед олигархом вновь сидел его старый компаньон – китайский биолог профессор Чен.

Он действительно был сыт. Еще пару-тройку часов назад он сидел за столом в ресторане на 30-м этаже высотки на берегу Москва реки. Чен, обычно, не любивший экспериментировать с непривычной кухней, в этот раз решил попробовать русский суп темно красного цвета с «варварским» названием «BORSCH». Было непонятно, почему в русской столице, в итальянском ресторане можно было заказать украинский суп? Заказ был неслучаен. Этот красный суп был не только невероятно вкусным, он обладал одним неприятным свойством - неизбежные мелкие брызги оставляли следы на белой скатерти и салфетках. Приходилось постоянно поправлять салфетку, чтобы не запачкать белоснежные манжеты и грудь сорочки.

Со стороны могло показаться, что белоснежные салфетки, то и дело, падали на пол у неуклюжего китайца. Бедняге пришлось несколько раз нагибаться, чтобы поднять их с пола. Дважды официанты спешили к нему, чтобы предложить новую салфетку. Когда же этот растяпа наклонился в третий раз, официанты и метрдотель сделали вид, что не заметили этой неловкости.

В этот момент Чен и забрал миниатюрный арбалет, с помощью которого убрал несколько дней назад чересчур любопытного молодого человека.

Макакин уже давно попал в поле зрения работников китайского посольства в Москве. Обширные связи пиарщика делали его «лакомым куском» для любой спецслужбы. С того момента, как наблюдавшие за контактами Беленина сотрудники китайского посольства сообщили Чену о встрече олигарха с Баркером и Уинсли, англосаксы сразу попали под пристальный контроль китайского профессора. «Жучка» на Колин пиджак прицепил атташе посольства, когда тот выходил из зала ресторана. Этот московский пижон уже был готов рассказать своим англо-саксонским приятелям, что ему рассказал его источник, ответственный за информацию по Гумилеву.

Это была давнишняя Колина подружка по МГИМО, работающая в секретариате корпорации Гумилева. Дурочка мечтала «окольцевать» своего Коку после того, как он, однажды прокатив ее по ночной Москве в своем открытом Porsche Boxster 97-го года, пустил в свою постель. С тех пор она жила с ним, по утрам рассказывая Макакину все сплетни и интриги Гумилевской корпорации. По словам болтушки выходило, что основным проектом, на который нацеливается Гумилев, является «Искусственное солнце». Главным партнером российского олигарха будет Китай, а переговоры Андрей Львович ведет с неким профессором Ченом из Китайской Народной Республики. Вот этого, как раз, никто пока и не должен был знать.

Направляя трубку пневматического арбалета в макакинский затылок, Чен боялся только того, что стрела заденет скатерть, потому что приходилось стрелять из-под стола, но все обошлось. Не обошлось только для Коли Макакина.

Дата добавления: 2015-07-08