Искушение. 2 страница

Здесь же, в МакЛеод Ганж^[244], он был поражен нехарактерной для Индии чистотой.

В «Белой гавани», отеле непритязательном, но чистом, Генри устроился с удовольствием. Типично-европейские черты лица американца не бросались в глаза из-за обилия туристов из Европы и России, которыми кишмя-кишели окрестности резиденции Далай-ламы. Ярко освещенные отели и ресторанчики не раздражали. Баркер поймал себя на мысли, что впервые за последний месяц чувствует себя умиротворенным. Мысли, которые не давали ему покоя последние дни, здесь ушли на второй план. Хотелось думать о вечном или не думать вовсе.

Монах, который привел Баркера на веранду, казалось, растворился в воздухе. Поразительное душевное состояние, овладевшее Генри, заставило его подойти к невысокому металлическому парапету. Из-за гор тихо выплыла полная Луна и воцарилась в ночном небе, затмевая звезды. Редкие метеоры прочеркивали осенний небосклон мгновенными всполохами.

- Мистер Баркер, Его Святейшество ждет Вас, - монах вновь материализовался на веранде.

Они прошли анфиладу комнат и, наконец, сопровождающий остановился у неприметной двери, открыл ее и предложил Генри пройти внутрь.

Помещение было небольшое, без окон, только два кресла и ковры. Ковры были повсюду. Они скрадывали звук шагов, и, наверняка, заглушали звуки беседы. Складывалось впечатление, что хозяин знал, с чем пришел к нему советник президента.

Не успел гость произнести приветственные слова, как услышал:

- Добрый вечер, мистер Баркер. Не думал, что придется так долго Вас ждать. - Видя нескрываемое изумление в глазах гостя, он уточнил, - с того момента, как в Ваши руки попал свиток из архива Генриха Харрера, прошло немало времени. Но, коли Вы здесь, Высшие силы исправили мою ошибку, которую я совершил в молодости, когда передал в чужие руки тайну сплава богов.

- Добрый вечер, сэр. - От неожиданности, Генри забыл о правилах этикета и о том, что перед ним духовный лидер всех буддистов планеты. Сейчас перед ним сидел человек с добродушным, немного лукавым лицом. Глаза спелого каштана из-под очков внимательно вглядывались в собеседника. И от этого взгляда на душе американца стало легко и просто, как будто он встретился со старым закадычным другом.

- Присаживайтесь, мистер Баркер. У нас, к моему глубокому сожалению, очень мало времени, а обсудить надо многое.

С этими словами он позвонил в колокольчик, и в комнату вошел монах, который, похоже, стоял у двери.

- Принеси нам чая и постарайся, чтобы нам никто не мешал. Итак, - обернулся он гостю, - по изумлению в Ваших глазах я понял, что не свиток привел Вас ко мне. Так что же? - улыбка на его лице исчезла.

«С чего начать?», - неожиданно подумал Баркер. Всю дорогу из Рима он проговаривал будущую беседу, подбирал слова, отрабатывал мимику перед зеркалом. Но несколько слов первосвященника свели на нет все его усилия. Гостю понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. В этот момент принесли чай и эти несколько минут окончательно успокоили его.

- Ваше Святейшество, - помолчав, начал Баркер, - я прибыл к Вам по рекомендации Его Святейшества Папы Римского Бенедикта XVI. - Далай-лама согласно кивнул, подтверждая, что Понтифик сообщил ему о предстоящей встрече. - Так как Вы предупредили меня о том, что у нас мало времени, разрешите задать Вам два вопроса. Первый, что Вы знаете о ЦЕНТРЕ СИЛЫ? Второй, известно ли Вам пророчество о появлении в год Черной Змеи человека, обладающего сверхвозможностями?

В тишине, воцарившейся в комнате, стали слышны приглушенные звуки отдаленных шагов, крики ночных птиц, далекий звон колокольчика. Все эти звуки сливались едва слышный, но постоянный шум. Наконец, хозяин нарушил молчание.

- Сэр Генри, Вы задали мне вопросы, на которые никто не даст исчерпывающего ответа. Ответы на них отрывочными сведениями рассеяны по странам и континентам. За многие тысячелетия что-то утрачено безвозвратно, что-то исказил несовершенный человеческий разум, тщетно пытаясь понять и описать. Поэтому то, что я смогу рассказать, возможно, только малая толика ответа на эти вопросы. Боюсь, не смогу в полной мере удовлетворить Ваши надежды.

Во-первых, по поводу ЦЕНТРА СИЛЫ. По-моему это миф. Речь идет о воображаемом поясе по 10-15 градусов в обе стороны от 35-го меридиана восточной долготы, который пролегает через Ледовитый океан на севере России, Москву, Иерусалим, Синайский полуостров, Красное море, ну, и так далее. Здесь располагался гомеровский Илион, с точки зрения сторонников эволюционной гипотезы — место появления Homo Sapiens^[245] как биологического, вида. Здесь зарождались существующие ныне монотеистические религии^[246], они же — «религии спасения». Это зона мощнейшего тектонического разлома. Так скажем, осевая линия существующей западной цивилизации. Мы, сторонники, восточной традиции, считаем иначе, но это тема для отдельной дискуссии, а у нас на это нет времени. Так вот, в преддверии нынешнего тысячелетия равновесие, сохранявшееся тысячелетиями, неожиданно нарушилось. Этот своеобразный «пояс» стал смещаться на Запад. Я слышал даже мнение, Америка теперь станет новой «цивилизационной осью», вокруг которой будет развиваться Человечество. К счастью этого не произошло и все говорит о том, что этот дисбаланс временный. «Кружится, кружится ветер и возвращается на круги свои» ^[247], так, по-моему, в Библии пишется, - продемонстрировал Далай-лама знание Книги Екклесиаста.

И, если с этим вопросом все относительно ясно, то по поводу Предсказания – все гораздо сложней, серьезней и, главное, опасней. – На последних словах хозяин задумался и стал, молча протирать стекла очков.

- Мистер Баркер, Вы знакомы с древнеиндийским и древнекитайским эпосом? – Неожиданно спросил он гостя и, видя нескрываемое изумление в его глазах, уточнил, - «Рамаяну» или «Путешествие на Запад», - лицо гостя стало принимать виноватое выражение. - Возможно, Вы что-нибудь слышали о Ханумане или Царе обезьян, - Генри обрадовано закивал головой. - Так вот, это не выдуманный герой, он реально существовал, совершал подвиги, подчас, более грандиозные, чем описано в «Рамаяне» или у Чэнъэня^[248], только события, связанные с Хануманом произошли во времена гораздо более ранние, чем могут себе представить современные ученые.

Царь обезьян стремился помочь Раме в его стремлении избавить мир от демонов Зла. Воевал, летал, вырастал до небес, переносил целые горы - подвиги, которые он совершил невозможно перечислить. Он обладал поистине божественным могуществом и возможностями. И все племя обезьян-перволюдей беспрекословно следовало за своим предводителем. В эпосе нет упоминаний о металле, однако, в одной из легенд о Царе обезьян есть упоминание о том, что у него были волшебные браслеты и волшебный посох, из которых Хануман смог соткать волшебную ткань. Подозреваю, Вы догадываетесь, о какой ткани идет речь.

Далай - лама откинулся в кресле, потер виски и собственноручно разлил чай по небольшим пузатым чашкам без ручек.

Сделав пару глотков, он посмотрел на собеседника из-под очков и продолжил.

- Человеческая память избирательна. Память народа тем более. Кровавые самодуры-тираны остаются в истории реформаторами. Великие ученые - безумными чудаками. Пожалуй, только поэтам повезло - их произведения помнят такими, какими их сочинил автор. Но я отвлекся. Нечто подобное произошло и с Царем обезьян. Каким образом этому предку человека попал в руки металл неизвестно, но он сумел сделать из него браслеты, а потом соткал ткань. Хануман с легкостью заставлял чудодейственный сплав исполнять его желания. Человеческий предок приобрел возможности бога, и все соплеменники восприняли его как мессию, вожака, и он повел их на поля битв войны, которую вели боги. В людской памяти почти ничего не осталось от тех эпических времен. Некому было помнить. Последствия применения оружия богов привели к тому, что прото-человеческая цивилизация почти прекратила свое существование, но и боги не смогли жить среди безжизненных равнин и ушли. Хануман ужаснулся содеянному, собрал немногих оставшихся в живых и увел их далеко в горы и спрятал их от взора богов. Чудесный металл, одарив его нечеловеческими возможностями, не наделил Царя обезьян бессмертием. Когда дни его были сочтены, Хануман призвал своих самых преданных слуг и поручил им следить за Миром, чтобы больше никогда не повторилось подобное. Со временем, их потомки образовали религиозный орден, который, следуя заветам Царя обезьян, следил за возможным появлением человека, обладающего божественными способностями. Если находили – безжалостно уничтожали. Наши хроники свидетельствуют, что подобный случай случился только единожды, и это было около 60 000 лет тому назад.

Как часто бывает, страх перед возможной бедой порождает суеверия и предсказания. Так случилось и здесь. В незапамятные времена появилось пророчество о том, что родится среди людей подобный Хануману человек, способный овладеть всеми тайнами божественного металла. Он уподобится богам и, повелевая людьми, преобразует Землю так, чтобы богам было вольготно жить на ней.

То, что я Вам сейчас рассказал, записано в наших священных свитках, передаваемых из поколения в поколение.

Тэнцзин Гьямцхо^[249] умолк, в задумчивости перебирая четки. Его собеседник сжимал и разжимал кулаки. Со стороны складывалось впечатление, что он не решается принять какое-то важное решение.

- Ваше Святейшество, - наконец, Барокер нарушил молчание, - Вы можете уделить мне еще некоторое время? Информация, которой я обладаю, имеет исключительное значение, в свете того, что Вы мне сейчас рассказали.

- Конечно, конечно, мистер Баркер. Если Вы непротив, разрешите обращаться к Вам по имени, - в глазах хозяина Генри прочитал искреннюю симпатию и согласно кивнул.

Разговор их затянулся надолго. Монах несколько раз приносил чайник со свежим чаем.

- То, что Вы мне сообщили, говорит о том, что пришло время, когда древние легенды трансформируются в реальную жизнь, - обращаясь к гостю, медленно произнес Далай-лама, - и над Человечеством нависла смертельная опасность. Меня удивляет только одно, почему этот русский с такой неприязнью выбросил металл?

Глава 4. О том, что пропа́сть может все, даже содержимое папок с грифом «Особой важности» и пометкой «Изъятию не подлежит. Хранить вечно».

12:00. 2 апреля 1958 года. Москва. Лубянская площадь. Кабинет Председателя КГБ.

- Петр Иванович, зайди ко мне на пару минут, и захвати с собой начальников архива и кадров. - Председатель Комитета повесил трубку и с раздражением оттолкнул две тонкие папки «Личное ДЕЛО» на край стола. На каждой стояли штампы «НКГБ СССР», грифы «Особой важности. Совершенно секретно» и знакомым размашистым почерком бывшего министра МГБ красным «Кремлевским» карандашом стояла резолюция «Изъятию не подлежит, хранить вечно. В. Абакумов». В который раз Серов[250] поразился, что «В» в росписи напоминает число «13».

Впервые глава госбезопасности столкнулся с невозможным. В личных делах двух сотрудников его ведомства, которые дослужились до полковничьих погон лежали только автобиографии. Четким, хорошо поставленным в гимназии почерком Свиридов и Ильин, когда они, два молодых сотрудника Коминтерна пришли работать в ВЧК, кратко описали свою скудную на события жизнь. Все.

Когда его первый зам во главе немногочисленной стайки старших офицеров попросил разрешения войти, Председатель уже немного успокоился.

- Прошу садиться, товарищи офицеры. – Он обвел всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Петр Иванович, обратился он к заму, - ознакомьтесь, пожалуйста, с содержимым этих личных дел. - Когда ошарашенный подчиненный уставился на жалкие несколько пожелтевших листов, - глава госбезопасности продолжил, - как могло случиться, что эти папки практически пусты?

В огромном кабинете повисла напряженная тишина. Неожиданно, ее нарушил начальник архива.

- Товарищ генерал-армии, 30 июля 1950 года, как раз за год до своего ареста, генерал-полковник Абакумов^[251] затребовал себе все материалы по работе Ильина и Свиридова за рубежом, личные дела членов групп, которые они возглавляли, и все материалы по Якову Григорьевичу Блюмкину. Особо его интересовали материалы по работе Блюмкина в Монголии в 20-м и его участию в Тибетской экспедиции Николая Константиновича Рериха^[252]. Однако, уже тогда выяснилось, что все документы, связанные с работой Блюмкина были утеряны еще при Ежове. Не известно даже, был ли приведен в исполнении смерный приговор в отношении Блюмкина. Когда же Абакумова арестовали, сейф в его кабинете оказался практически пуст. Только эти две папки. Обыск проводился с пристрастием. Сняли лепнину, обои, паркет. Под паркетом был найден тайник, к сожалению, уже пустой. Скорее всего, его использовали для хранения драгоценностей – уж очень мал. Бумаги хранить в нем было невозможно. Полковник Свиридов в конце 52-го погиб в автомобильной катастрофе, а Ильин считался «пропавшим без вести». Возможно, Абакумов уничтожил содержимое папок.

- Как могло случиться, чтобы документы исчезли из архива? – поразился заместитель Председателя, - такие документы без срока давности, наверняка.

- Товарищ генерал, это, конечно, так, но на самом деле после арестов Ягоды и Ежова, многие документы сжигали коробками. Потом за голову хватались, но было поздно. – Начальник архива нервно крутил в руках толстый двуцветный сине-красный карандаш «Кремль».

Председатель Комитета госбезопасности потер виски.

- Товарищи, все свободны, – и помедлив, остановил зама, - Петр Иванович, задержитесь на минутку.

Минутка растянулась на несколько часов. Первые лица КГБ несколько раз пили чай, вызывали сотрудников, которых вызывали из разных подразделений. Беседы, как правило, были короткими. Люди выходили из кабинета с озабоченными лицами, и, не вступая в обсуждение с коллегами, быстро выходили из приемной Председателя.

Секретарь главы КГБ, прослуживший в «органах» не год и не два, быстро сообразил, что все опрашиваемые когда-либо работали с Ильиным и Свиридовым. Что-то прикинув про себя, он сделал несколько звонков по внутреннему телефону. Когда последний посетитель покинул приемную, из кабинета вышли генералы. Верхние крючки кителей были расстегнуты, под глазами пролегли темные круги. По сосредоточенно-недовольным лицам начальства было видно, что их усилия были напрасны.

- Товарищ полковник, - обратился Председатель к секретарю, - передайте от моего имени указание подготовить короткие справки по последним делам, которые Абакумов контролировал лично и список документов, которые он получил в секретной части. Да, и еще, оперативные ориентировки на родственников Свиридова и Ильина.

21.00. 11 июля 1951 года. Москва. Колпачный переулок 11. Квартира министра ГБ СССР В.С.Абакумова.

Наконец-то им удалось уединиться. Парень и девушка уже полчаса плутали от Чистых прудов по переулкам, натыкаясь то на веселые компании доминошников, продолжавших «рыбачить» в темноте, несмотря на то, что завтра на работу, то на такие же парочки наслаждающиеся теплотой летней ночи и друг другом. Она ласковым движением отвела в сторону длинный чуб, скрывающий лицо любимого. Их глаза встретились. Мир исчез, время остановилось.

Приближающийся глухой рокот мощного мотора вернул их к действительности и заставил ее прижаться к груди спутника.

Машина подкатила к дому и затихла. Шум ночной столицы не мог пробиться сквозь густую листву столетних деревьев. Казалось, переулок вымер. Подъезд, у которого остановился автомобиль, освещался двумя подвесными фонарями и восьмигранным окном над дубовыми дверями. Это было единственное яркое пятно среди погруженных в темноту домов переулка. Из машины вышел высокий массивный мужчина в военной форме. По блеснувшим золотом погонам на его покатых плечах парочка поняла, что приехал какой-то генерал. К сожалению, рассмотреть цвет околыша и лампасов различить было нельзя. Да и не особенно интересно. Летняя ночь манила их своими соблазнами.

Генерал, не дожидаясь, когда водитель откроет перед ним парадную дверь, торопливо прошел в дом. Этим генералом был всесильный министр государственной безопасности Виктор Семенович Абакумов. Можно сказать, бывший министр. Уже завтра его арестуют и поместят в одиночную камеру Матросской тишины. Но это будет завтра, а сейчас он затравленным зверем метался по огромной квартире. То, что он искал, нашлось на шкафу в ванной комнате – большой эмалированный таз. Даже с его большим ростом дотянуться до него сразу не удалось. Приставив табурет, генерал-полковник государственной безопасности с грохотом достал помывочно-постирочное средство и принес его в гостиную. Теперь можно было скинуть китель и налить стакан конька. Обжигающая ароматная жидкость, растекаясь по жилам, немного успокоила. Виктор Семенович прошел в кабинет, открыл массивный сейф и задумчиво осмотрел его содержимое. Небольшие коробочки с ценностями, личное оружие, патроны и папки, папки, папки. Стопки папок. То, что еще вчера казалось ему архиважным теперь предстало простой макулатурой, которой только «зад подтереть», да и то жестка́. Здесь лежали материалы по изделиям из таинственного сплава. Все, что удалось собрать за последние десять лет. В отдельной стопке лежал компромат на всех, кто в дни парадов и демонстраций вальяжно стоял на Мавзолее^[253], вялым помахиванием руки приветствуя марширующие полки и толпы ликующих «строителей коммунизма». На всех, кроме Хозяина^[254]. Теперь, вся надежда только на него. Только Иосиф Виссарионович может его защитить от Берии^[255].

Надо отдать Хозяину все собранные изделия. С ними он свернет этот мир «в бараний рог»!

Неожиданно перед глазами материализовался призрак тестя. Остановившийся взгляд Орнальдо^[256] буравил генерала.

- Предупреждал я тебя Витя, - губы призрака не шевелились, но голос отчетливо слышался в голове, - не надо было в дерьмо это лезть. Сам сидишь теперь в нем «по уши», меня до срока на Тот Свет пристроили, девочку мою и внука еще испытания ждут. И все жажда твоя. Власть да почести. Э-эх, знал ведь, что это все на миг, а как сюда попадаешь, так и не ясно - чего ради жил?

- Чего тебе? - оборвал словоохотливое привидение Абакумов. Состояние истерического страха ушло. Мысли стали четкими. Изумление, возникшее при появлении призрака, сменилось любопытством. - Меня не сегодня-завтра заберут. Порядок я знаю. Так, что скоро свидимся, - он криво усмехнулся.

- Тебя завтра заберут. – Со знанием дела подтвердил усопший тесть. - Ты не расстраивайся особо, шлепнут тебя не сразу, да и пытать особо не будут. Не об этом печаль. Главное, не допусти, чтобы предметы попали в руки Сухорукому^[257]. Не спасет он тебя. Не надейся. Это он охоту на тебя открыл. Дошел до него слушок про то, что ты компроматец на «ближний круг» собираешь, да и о сплаве, из которого цацки эти сделаны, - Орнальдо полупрозрачной рукой указал на дверь кабинета, - не ты один знаешь. Многих вас вычистят, пока Сухорукий не помрет. И Лаврентию сплав нужен. Уж очень он хочет Хозяина вашего потеснить, - привидение очень по-человечески хихикнуло, - ну, ладно, бывай «служивый». Пора мне. А свидимся мы с тобой не скоро. Поживешь еще. – И неожиданно глухим «замогильным» голосом процитировало Шекспира^[258], - Прощай, прощай! И помни обо мне…^[259] - вновь хихикнуло и исчезло.

Игривое настроение призрака привело Абакумова в бешенство. Схватив, стоявшую рядом напольную фарфоровую вазу с портретом Сталина, подарок подчиненных к сорокалетию, поднял над головой и в исступлении обрушил ее на пол. Грохот раскалывающегося фарфора немного успокоил его. Генерал-полковник, хрустя осколками, прошел в свой кабинет. Из крохотного сейфа, скрывающегося под паркетом, достал лаковую шкатулку, обернутую по старинке в шелковый платок. Шелк неслышно соскользнул под ноги. Из открытой шкатулки, выложенной внутри черным бархатом, ему в лицо поблескивали выложенные рядком небольшие металлические фигурки животных и птиц.

«Телефон, конечно «на прослушке». Возможно, и в квартире уже микрофоны установили», - мрачно размышлял Абакумов, - «Значит, пожарный вариант», - криво усмехнулся он. «Пожарный» вариант Виктор Семенович организовал, когда еще только собрался переезжать на новую квартиру. В высоком красно-кирпичном доме, что скрывался в густой зелени через переулок было оборудовано помещение с отдельным входом, из окна которого наблюдатель мог контролировать, что происходит в квартире министра во время его отсутствия. Немецкая оптика и фотоаппараты, позволяли фиксировать посетителей и даже текст бумаг на столе, в случае, если понадобится. Обычно, окна абакумовской квартиры были зашторены. Дежурных, ввиду особой важности поручения министр отбирал сам. Сегодня должен был дежурить полковник Свиридов. Это было особенно кстати. Этот был посвящен в тайну изделий из таинственного сплава, и ему ничего не надо было объяснять.

Подойдя к столу, Абакумов обмакнул перо в непроливашку малахитового чернильного прибора и, разбрызгивая чернила на сукно стола, размашисто написал на листе бумаги: «В кустах рядом с домом через 10 минут». Раздвинул тяжелые шторы, встал рядом со столом и указал пальцем на лист. Через несколько секунд скомканный лист уже горел в тазу. Его пепел стал почином горы сгоревшей бумаги, которую в большом эмалированном тазу обнаружили на следующий день оперативники, когда пришли с обыском на квартиру арестованного министра.

23.55. 17 сентября 1963 года. Москва. Квартира семьи Свиридовых.

В семье Свиридовых традиционно с днем рождения поздравляли в полночь с боем часов, оповещавших о наступлении праздничного дня. Сегодня, младший Илья Свиридов вернулся со службы буквально за несколько минут до хриплого звука старых курантов. Он только в этом году окончил высшую школу КГБ и старался с первых дней службы заслужить авторитет и уважение коллег. В суете последних дней он совершенно забыл о собственном дне рождения, поэтому стараясь не тревожить мать, прошмыгнул на кухню, тихо оттянул тугую ручку ЗиС-а^[260] и по старой привычке быстро намазал себе бутерброд - черный хлеб, масло, соль, горчица. Свиридовы никогда не бедствовали, хотя, отец погиб давно, но, парень всегда «лепил» эту простую еду и запивал ее очень крепким и сладким чаем, когда надо было быстро чего-нибудь перехватить.

Мама вошла на кухню неслышно, когда лейтенант, уже прожевал свой ужин и, сидя на подоконнике и прихлебывая сладкий чай, изредка затягиваясь, выпускал дым в широко распахнутое окно. Окна старого дома выходили на Сокольнический парк. Сейчас, редкие уличные фонари выхватывали из ночной темноты купы листвы парковых деревьев. Тишину нарушали крики ночных птиц и шорох, волнуемых ветром ветвей.

После привычных слов о том, что она его любит, что волнуется за него, что очень им гордится, мама протянула ему небольшую шкатулку.

- Папа, просил вручить это тебе, когда тебе исполнится 23, и если ты выберешь путь офицера государственной безопасности. То, что так будет, он был уверен. Никто не должен знать, что в ней. Только ты, - в ее глазах стояли слезы, и сын привлек ее к себе, и пожилая женщина больше не в силах сдерживаться разрыдалась на груди сына. Младший Свиридов неумело успокаивал ее, целовал седые волосы, в нетерпении ожидая, когда можно будет заглянуть в шкатулку.

Наконец, мама немного успокоилась и, все еще всхлипывая, достала из холодильника праздничный «Королевский» пирог. Это был торт, рецепт, которого передавался в их семье уже несколько поколений. Женщины готовили его в особых, исключительных случаях.

- Ма, ну зачем ты достаешь эту красоту-вкусноту, - сын придал лицу выражение притворной грусти, предвкушая «тяжелую борьбу» с двумя, а может быть и тремя кусками семейного лакомства, - вечером гости придут, вот и угостим.

- Вечером я еще один сделаю, - улыбнулась Свиридова-старшая.

Пока она разрезала торт, сын открыл шкатулку и обнаружил в ней сложенный в несколько раз пожелтевший листок бумаги, который прикрывал небольшую металлическую птицу, скорее всего орла. Шкатулка, вероятно, предназначалась для хранения нескольких предметов, потому что в ней было еще несколько пустых лунок. Не обращая внимания на фигурку, молодой человек, с нетерпением развернув записку, и узнал почерк отца.

Письмо полковника МГБ Свиридова сыну.

Здравствуй Илюша.

Поздравляю тебя с днем рождения. Если ты читаешь это письмо, значит, мои слова обращены к сотруднику органов государственной безопасности, иначе мама не вручила бы тебе эту шкатулку. Возможно, наше ведомство в твое время называется не так, но сути это не меняет. В шкатулке мой подарок тебе. Уверен, что мама вырастила нашего сына так, что мне не может быть стыдно за тебя. Предмет, который ты видишь, - Свиридов-младший непроизвольно заглянул в шкатулку и увидел тускло поблескивающую в свете кухонного светильника миниатюрную фигурку птицы, - обладает огромной силой. Тот, кто держит его в руке, может убедить любого человека, во всем, что угодно. Сейчас тебе исполнилось 23 года, возраст, когда вступаешь на трудный тернистый и не всегда благодарный путь служения на благо Родины. Извини за пафос, но это именно так. Много человеческих жизней оборвалось до срока, прежде чем Орел попала в эту шкатулку. Никогда не используй ее во вред нашей стране. Защищай ее. Не допусти, чтобы Орел попал в руки наших врагов. Никому не доверяй, кроме Валентина Кирилловича Ильина. Эта шкатулка принадлежала человеку, которого скоро не будет. Последние дни я обнаружил, что нахожусь под наблюдением и, понимая, что это означает, решил уйти из жизни сам. Прости меня, но иначе вас с мамой ждет арест и тяжелые испытания, а этого я допустить не могу.

Обнимаю тебя.

Твой папа.

27.10.1952 г.

Глава 5. О том, что много знать иногда бывает вредно для здоровья. (Часть I).

11:00. 31 октября 2012 года. Москва. Аэропорт «Шереметьево».

Холодный пронизывающий ветер и редкие колючие брызги дождя, который, похоже, только чудом не превращался в снег, заставили Баркера поднять воротник пальто. Водитель посольской машины позвонил ему сразу, как только самолет подрулил к гофрированному рукаву перехода. Однако, к центральному выходу он подъехать не смог, и Генри пришлось пройти пару сотен шагов под ледяным дождем. Багажа у него не было, только небольшая сумка с самым необходимым. Кинув ее в чрево багажника, он с удовольствием плюхнулся на мягкие подушки представительского авто. Только сейчас он заметил просыпающегося сэра Уинсли, который с видимым усилием разлепил глаза. Видимо, англичанина сморил сон в ожидании партнера.

- Добрый день, сэр Артур, и Вы здесь? – меньше всего Баркер хотел сейчас видеть своего английского коллегу.

- Рад Вас видеть живым и здоровым Генри, - не очень внятно, пытаясь бороться с зевотой, проворчал Уинсли. – Ну, как, есть чем похвастаться?

- Что Вы имеете в виду? Если Вас интересует, узнал ли я что-нибудь новое от Далай-ламы? То, да. Если, Вас интересует, пригодится ли эта информация нам – очень сомневаюсь.

Баркер замолчал и стал рассматривать унылую серую картину за окном автомобиля.

Пролетев несколько километров по широкой автостраде, машина уткнулась в вялотекущий в город автомобильный поток.

Уинсли, окончательно проснулся и, молча, внимательно рассматривал осунувшееся лицо Баркера. Наконец, его терпение лопнуло.

- Генри, неужели это все, что вы можете мне рассказать.

- ОК! Решайте сами. Хотя, я хотел рассказать все, что узнал, когда смою всю грязь делийского аэропорта, и мне перестанет мерещиться везде запах их ароматических палочек.

Машина тащилась до отеля пару часов, и Баркер в лицах рассказал сэру Уинсли все, что узнал. К его удивлению, англичанин отлично знал древнеиндийский эпос и «Путешествие на Запад».

- Как же я сразу не догадался, - покачал он головой, когда Баркер закончил свое повествование, - это совершенно непростительно! Ведь, Хануман – один из моих самых любимых героев детства. Хорошо. Все, что Вы сейчас рассказали, требует серьезного осмысления. Здесь нельзя спешить. Предлагаю, вернуться к этой теме позже. Сегодня вечером у нас запланирована встреча с Михаилом Борисовичем. По информации моих друзей из посольства, наш русский партнер развил бурную деятельность по диверсификации своих нефтяных активов в коммуникационную сферу.

- Спасибо, Артур, я как раз хотел узнать у Вас, как поживает наш русский «друг». Тем более, что мне надо вернуть ему статуэтку Горгоны. Думаю, что он уже начал нервничать, ведь брали мы ее всего на несколько дней.

Про себя же он подумал, что артефакт, артефактом, а вот то, что Беленин уклоняется от предложения в финансовой поддержке при покупке Гумилевских активов симптом настораживающий.

О том, что переговоры между Белениным и Гумилевым идут, Баркеру сообщали его информаторы в АНБ, а значит, нефтяной олигарх нашел средства помимо США. Где?

Номер Баркер велел зарезервировать в «Редиссон», бывшей «Украине». Место было выбрано неслучайно. Причина заключалась не в том, что отель располагался в непосредственной близости от американского и британского посольств. Определяющим было наличие великолепной конспиративной квартиры в жилой части здания гостиницы, в которую можно было пройти из номера, не попадая в поле зрения камер наблюдения, и, главное, российских спецслужб. Баркер был уверен в том, что русские не могли знать, во что превратился лабиринт переходов и помещений сталинской высотки после реконструкции, которую контролировали архитекторы из Ленгли.

Дата добавления: 2015-07-08