К 10 часам фактически закончились боевые действия этого полка» (44, стр. 143). Из дальнейшего описания однозначно следует, что Белов имел в виду именно 10 часов утра.

Будущий маршал авиации Скрипко в те дни находился в районе Смоленска, за сотни километров от места гибели 33-го ИАП. Тем не менее в его воспоминаниях появляется уже и «объективная причина» того, почему последний налет «Мессершмиттов» привел к таким огромным потерям:

«...в боевой готовности встретил войну 33-й ИАП, базиро­вавшийся в 75 км от государственной границы, в районе Пружан. Летчики авиачасти неоднократно перехватывали боль­шие группы фашистских бомбардировщиков Не-111 на дальних подступах к своему аэродрому... После одного из таких воздуш­ных боев наши летчики вернулись на аэродром почти с пустыми топливными баками... В этот момент к аэродрому на малой высоте подошли, не замеченные постом ВНОС, 10 фашистских «мессеров». Они с ходу атаковали рулящие, заправлявшиеся то­пливом истребители, расстреливая их огнем из пушек, пулеме­тов. Противовоздушной обороны здесь не было, и нападение противника продолжалось более часа...»

Ивот описание тех же событий, выполненное на основа­нии документов, составленных пунктуальными немцами:

«...в 21.20 четвертый штаффель (эскадрилья) истреби­тельной эскадры JG-51 в составе девяти Bf- 109F под командо­ванием обер-лейтенанта Э. Хохагена атаковали стоянки са­молетов 33-го ИАП на аэродроме Пружаны, затем в 21.31 и 21.38 подошли еще две группы «Мессершмиттов». По возвра­щении на базу немецкие летчики доложили об уничтожении на земле 17 советских самолетов...» (63).

Итак, потеря 75% матчасти после первого удара (версия Сандалова), успешное отражение первого удара и полное уничтожение всех самолетов полка последующими ударами противника к 10 часам утра (версия Белова) и, наконец, поте­ря на земле всего лишь 17 самолетов (39% от первоначальной численности) в 10 часов вечера. Привычное и столь любимое историками «на рассвете 22 июня» («внезапное нападение», «мирно спящие аэродромы», «роковая ошибка Сталина») превратилось в 9.30 вечера. Часовая штурмовка аэродрома (технически абсолютно невозможная исходя из запаса топли­ва и боеприпасов на «Мессершмитте») превратилась в три от­дельные атаки, произошедшие на протяжении 18 минут.

Свидетельства бывшего командира 10-й САД позволяют предположить — почему немецкие атаки вечером 22 июня оказались такими успешными. Если «всему личному составу» полка в 10 часов утра было приказано «перебазироваться в Пинск», то в 21 час 20 мин. на аэродроме в Пружанах уже ни­кого не было. Никто никуда не «выруливал» и ничем не «за­правлялся», а немцы доблестно штурмовали оставленные при отступлении самолеты. Примечательно, что даже и в этом случае (опустевший аэродром, отсутствие всякого про­тиводействия) немцы отчитались всего лишь о 17 уничто­женных самолетах, в то время как Сандалов утверждает, что «истребительные полки потеряли почти все самолеты и не могли выполнять боевых задач».

Даже с учетом потерь первого дня войны в 33-м ИАП должно было оставаться 20—25 исправных самолетов. Ма­ло? Конечно, мало. Меньше половины от штатной численности советского авиаполка. Но при этом — больше, чем на­считывалось к утру 24 июня 1941 г. в таких истребительных группах люфтваффе, как III/JG-27, II/JG-51, I/JG-3, II/JG-3, II/JG-77, III/JG-77. Однако они-то продолжали упорно «выполнять боевые задачи»...

Ко всему вышесказанному остается только добавить, что книга Сандалова написана была не для пионервожатых и да­же не для студентов-историков. Воениздат выпустил ее в 1961 г. с грифом «секретно», в качестве учебного пособия для слушателей военных академий. На ней воспитаны два поко­ления наших полководцев.

Постараемся теперь подвести итоги воздушных боев пер­вого дня войны на Западном фронте.

Первое, что уже можно отметить совершенно точно, — точных цифр назвать не удастся никогда.

Отчеты немецких летчиков малодостоверны по опреде­лению, как и отчеты любых истребителей любых авиаций мира. Документы советских авиаполков и дивизий или не сохранились, или составлены задним числом, в значитель­ной степени — по тыловым слухам и с целью создать личный оправдательный документ. В такой ситуации возможны лишь ориентировочные оценки,.

Суммирование имеющихся обрывков информации по­зволяет предположить, что истребительные полки трех ди­визий первого эшелона Западного фронта (11, 9, 10-я САДы) потеряли в воздушных боях 30—40 самолетов. И никак не более. Судя по данным журнала потерь люфтваффе, 2-й Воз­душный флот безвозвратно потерял 14 одномоторных истре­бителей, еще 8 были повреждены. Число поврежденных ма­шин, скорее всего, занижено. Например, судя по записям в журнале, эскадра JG-53 потеряла безвозвратно (поврежде­ния 100%) три «Мессершмитта». И все. Ни одного повреж­денного самолета за этой эскадрой не числится. Едва ли та­кое могло быть в принципе возможным — обычно на один «полностью сбитый» приходится 3—4—5 подбитых.

Всего 2-й Воздушный флот потерял 22 июня 1941 года 22 самолета безвозвратно, еще 25 машин было повреждено. Итого — 47 машин. Потери ВВС Западного фронта можно оценить только по числу заявленных побед немецких истре­бителей. Две эскадры (JG-51 и JG-53) претендуют, соответ­ственно, на 69 и 75 сбитых самолетов. Кроме того, в составе Воздушного флота было пять групп двухмоторных истреби­телей-бомбардировщиков Me-110, были стрелки бомбарди­ровщиков, которые тоже не всегда стреляли мимо цели. Из­вестно, что по заявлениям командования люфтваффе 22 ию­ня всего было сбито в воздухе 322 советских самолета. Можно (с некоторым запасом) предположить, что две трети от этого числа (порядка 200—220) «заявок» поступило из частей 2-го Воздушного флота. За этими докладами может стоять факт реального уничтожения 70—100 самолетов советских ВВС.

Итоги дня для нас безрадостные, однако, учитывая все объективные преимущества эффекта «первого удара», кото­рыми располагали в тот день лучшие асы люфтваффе, соб­ранные в составе 2-го Воздушного флота, на большее рас­считывать и не приходилось. В любом случае, соотношение потерь истребителей как 1 к 2, может быть, даже 1 к 3 не дает еще оснований говорить об избиении «неадекватных люби­телей»...

Для целей нашего исследования важнее другое — потери в воздухе многократно, не на проценты, а в «разы» меньше суммарных потерь ВВС Западного фронта. В докладе Н.Ф. Науменко (командующего ВВС фронта) читаем:

«За день 22.6.41 г. авиацией противника были уничтожены на аэродромах и в воздушных боях 538 самолетов» (10, стр. 131).

Все солидные работы советских историков (2, 3, 27, 30) приводят так называемые «уточненные» (т. е. еще более пре­увеличенные) данные, а именно:

«Авиация Западного фронта в первый день войны потеряла 528 самолетов на земле, 151 в воздухе, 59 не вернулись с зада­ния, всего 738 самолетов. Втом числе 387 истребителей и 351 бомбардировщик».

К слову говоря, эти «уточненные» цифры категорически не желают стыковаться одновременно друг с другом, с соста­вом авиадивизий ЗапОВО и с тем фактом, что практически все «наземные потери» произошли в трех дивизиях (11, 9, 10-й) первого эшелона. Читатель, у которого хватит терпения по­работать минут двадцать с калькулятором и таблицами со­става авиадивизий Западного фронта, сможет убедиться в этом самостоятельно. Мы же не станем отвлекать всеобщее внимание на эти мелкие оплошности маститых ученых и пе­рейдем к самому главному.

Глава 26 ИСТРЕБИТЕЛЬНОЕ «ПЕРЕБАЗИРОВАНИЕ»

Вот и мы и подошли к тому моменту, когда надо уже объ­ясниться: почему автор с такой настойчивостью «ломится в открытую дверь» и доказывает то, с чем никто из отечествен­ных историков никогда и не спорил. Да, действительно, все доступные нам источники информации свидетельствуют о том, что огромные потери произошли отнюдь не в воздуш­ных боях, а главным образом на земле.

Проблема в том, что обстоятельства этого самого «уничто­жения на земле» могли быть самыми разными. Например, на мирно спящий аэродром — спящий потому, что командование базирующейся на нем воинской части не получало никаких указаний о повышении боеготовности — обрушиваются враже­ские бомбардировщики. Такого в частях ВВС западных пригра­ничных округов не могло быть, потому что не могло быть нико­гда — все получили необходимые указания, все отчитались о том, что самолеты рассредоточены и замаскированы, почти все были подняты по тревоге в 2—3 часа ночи 22 июня.

Другая ситуация — противник огромными силами обру­шивается на аэродром и, несмотря на все усилия базирую­щейся на аэродроме воинской части, уничтожает большую часть самолетов.

Такого в истории Второй мировой почти никогда не бы­ло, а если и случалось, то сопровождалось гораздо большими потерями самолетов и летчиков нападающей стороны. Что же касается 22 июня 1941 года, то ни одного подобного эпи­зода автору данной книги обнаружить не удалось. За редчай­шими исключениями, налеты немецкой авиацией произво­дились небольшими группами — от звена до эскадрильи (4— 12 самолетов). Документы и личные свидетельства участни­ков событий однозначно свидетельствуют о том, что в ходе боев над аэродромами (даже в полках ВВС Западного фрон­та, т. е. там, где были сосредоточены самые мощные силы люфтваффе) потери советской авиации — как в воздухе, так и на земле — были минимальными, а то и просто единичными.

Третья возможная ситуация — на аэродроме много само­летов и людей, но нет воинской части, т. е. «много людей» не связаны между собой требованиями Устава, приказами ко­мандиров, обязательствами присяги. Все приказы, инструк­ции и наставления проигнорированы, самолеты выстроены посреди летного поля «крылом к крылу», личный состав при первых выстрелах «заводит полуторку» и уезжает. Примеры такого (или близкого к нему) преступного бездействия и фактического дезертирства обнаружить удалось, но лишь в нескольких полках (16-м БАП, 13-м БАП, 17-м ИАП) среди сотни полков ВВС западных округов.

Есть и еще один вариант «уничтожения самолетов на земле». А именно: на захваченный несколько дней (или не­дель) назад аэродром советских ВВС приезжает команда ты­ловой службы в составе одного фельдфебеля и двух солдат. Фельдфебель старательно пересчитывает «по хвостам» БРО­ШЕННЫЕ на летном поле самолеты, после чего солдаты сливают бензин из баков на землю и щелкают зажигалкой... Разве это не может быть названо «уничтожением на земле»? Более того, если фельдфебель был из наземных служб люфт­ваффе (атак оно скорее всего и было), то и самолеты надо по праву считать «уничтоженными немецкой авиацией».

Не была ли именно такая ситуация самой распространен­ной? Обратимся, опять-таки, к документам и свидетельствам участников событий. Начнем с того, на чем останови­лись — с ВВС Западного фронта, и двинемся в том же на­правлении — с севера на юг, от Гродно через Белосток к Бресту.

Дата добавления: 2015-07-08