Глава 15. Мы возвращаемся на виллу, когда уже стемнело

Мы возвращаемся на виллу, когда уже стемнело. Перед этим долго гуляли по набережной, заглянули в несколько магазинчиков. Сергей купил мне удивительную подвеску, покрытую яркой бирюзовой эмалью. Недорогую, но от этого она мне еще милее. Я не удержалась и приобрела ароматное мыло на основе оливкового масла и крем для тела с восхитительным запахом. Представила, как от меня будет пахнет, когда выйду из душа, и как на это отреагирует Сергей, и не смогла отойти от прилавка. Как давно я так не готовилась к вечеру с мужчиной.

Напоследок зашли в продуктовый супермаркет и накупили всякой снеди.

Назад мы едем не спеша, Сергей держит свою руку на моем колене, иногда поглаживая его. Я упиваюсь его близостью, его нежностью, чем-то новым, что возникло между нами.

Его дом встречает нас приветливыми огнями. Фонтан тихо журчит.

Я раскладываю продукты в холодильнике. Неуверенно оборачиваюсь и понимаю, что по сути, я здесь в незнакомом месте с почти незнакомым мужчиной. Я не знаю, как мне вести себя с ним, что он позволит мне, а чего лучше избегать.

Последняя ночь сократила пропасть между нами, я не чувствую былой отчужденности, когда мы не в постели, а как сейчас, в обычной обстановке. Но тем не менее, боюсь заявить свои права на кого-то, кто мне не принадлежит.

Сейчас мне до жути хочется подойти к нему, стоящему на крыльце, обнять сзади и поцеловать в плечо.

Ногти до боли врезаются во внутреннюю поверхность ладоней. И я решаюсь на риск.

Приближаюсь медленно и неслышно, словно боюсь спугнуть дикое животное. Обвиваю руками его широкий торс, чувствуя твердые мускулы под тонкой рубашкой. И нежно прислоняюсь щекой к его спине.

Что-то незнакомое рождается в глубине моего существа. Я обнимаю родного человека, частицу своего сердца. Это не плоть от моей плоти, как моя дочь. С ней все было просто с самого начала – я признала ее с первого взгляда, хотя осознанная любовь пришла позже, ужаснув своей силой и глубиной. Нет. Сергей стал таким только потому, что я полюбила его со всеми его тараканами, с неспособностью открыться, с жестокостью и определенной долей эгоизма, свойственным мужчинам, которые всегда стремятся получить свое. Он доставил мне больше боли, чем радости. Но я не могу отнять своих рук от того места, где размеренно и тяжело бьется его сердце.

Обжигающий жар его тела проникает сквозь ткань. Он неподвижен. Не знаю, нравится ли ему то, что я делаю, или наоборот, он сдерживает себя, чтобы не высвободиться из моих навязчивых объятий.

Гадать приходится недолго.

Он оборачивается ко мне и обнимает за плечи. Наклоняет голову и целует мои прохладные губы. Сначала едва ощутимо, дразня, потом чуть задерживаясь на них, пробуя на вкус.

Я мгновенно разгораюсь. Но он не торопится. Прикасается к моим щекам, спускается по шее к ключице, ласкает то место, где шея переходит в плечо.

Меня начинает бить мелкая дрожь желания. Мой отклик на него уже не вызывает удивления. Просто кто-то там, наверху, решил, что он – моя половинка. И телом, и разумом я принадлежу ему, чувствую его, откликаюсь на его молчаливый зов.

Шум прибоя доносится даже сквозь затуманенное сознание. И в какой-то момент мне кажется, что все это – плод моего воображения.

И тогда я отстраняюсь и смотрю в его глаза, держа любимое лицо в ладонях.

- Ты рядом, ты здесь, - шепчу я.

- Я здесь, - отвечает он и подхватывает меня на руки, чтобы отнести на второй этаж, в его просторную спальню.

Двери балкона распахнуты настежь, прохладный бриз колышет прозрачные занавески. На белоснежных простынях я жду его, запрокинув лицо. Он возвышается надо мной, смуглый фоне белых стен. Тянусь к нему и обвиваю руками и ногами, как виноградная лоза.

Мой. Сейчас только мой. Наверное, в исступлении я сказала это вслух, потому что он на миг отрывается от моей кожи и шепчет:

- Только твой.

Мы перекатываемся по огромной кровати неспешно и в то же время так, будто ведем напряженную борьбу, как спаривающиеся змеи. Секс с ним – это всегда чувственное потрясение. Но теперь, когда мы отпустили сдерживаемые эмоции, наша близость приправлена потрясающей откровенностью. Обнажены наши тела, обнажены наши души.

И когда я качаюсь на грани ослепительной развязки, почему-то не в силах переступить черту, он просовывает руку между нашими телами и касается меня там, где я жажду.

- Ну же, милая, иди ко мне, иди, я жду.

Я кричу, разлетаясь на части, взрываясь фейерверком, и слышу, как он стонет и содрогается внутри меня.

Позже мы лежим без движения. На этот раз молчание не давит, а кажется легким и естественным.

Волны все так же шумят вдалеке, напоминая, что это не сон. Я тону в блаженстве и неожиданно для себя тихо смеюсь.

- Пойдем на воздух. Выпьем вина, - предлагает Сергей.

В просторном холле, который занимает почти весь первый этаж, стоит низкий диван, кресла, телевизор, который абсолютно не нужен двум людям, полностью поглощенным друг другом.

Слева тянутся кухонные шкафы, широкая столешница со встроенной газовой поверхностью и духовкой. Здесь же находится и холодильник.

Он вынимает бутылку вина и свежий апельсиновый фреш. Достает бокалы и ведет меня к двери, за которой обнаруживается уютный уголок на открытом воздухе. Эта часть дома сделана беседкой, открытой с двух сторон. Колонны поддерживают второй этаж. Судя по планировке, над нами находится его спальня. Я вижу край светлой занавески, четко выделяющейся на фоне ночного неба.

Небольшой квадратный столик и мягкий уголок. Цветы повсюду. Недалеко темнеет море. Белая пена фосфоресцирует в свете яркой луны.

Мы устраиваемся рядышком и потягиваем вино из бокалов с высокой ножкой.

Звезды таинственно мерцают, не скрытые ни одной тучкой. Можно вечно смотреть на их неяркий свет, на то, как красными всполохами мигает Марс или ярко светит Венера.

- Я до сих пор не верю, что я здесь, - тихо говорю я.

- Жалеешь?

- Нет.

- Боишься?

Я медлю с ответом. Я боюсь того, какую боль причиню Владу. Весь день я тайком пыталась связаться с ним по Скайпу. Украдкой, пока Сергей не видел, я писала ему сообщения в зонах свободного wi-fi. Но он не ответил ни на одно мое послание. И почему-то меня это очень настораживает. Влад, такой обязательный, такой заботливый, не мог просто так взять и пропасть.

- Боюсь того, что будет потом.

- Кто-нибудь знает, что ты уехала сюда со мной?

- Никто.

- Ты собираешься в этом признаться?

- Не знаю.

Мы замолкаем. Чтобы скрыть нервозность, тянусь за графином с соком и поражаюсь тому, такой он вкусный и сладкий. Сделав несколько глотков, всматриваюсь вдаль и вдруг выдаю:

- Влад не отзывается. Только один раз написал, что долетел нормально. И потом полное молчание.

- Я переписывался с ним сегодня. Он доложил о том, как идут переговоры. Все хорошо.

- Почему же он тогда не пишет мне?

Сергей едва заметно пожимает плечами, и мы больше не нарушаем тишину.

Не хочу думать о том, что будет после. Не стану портить этих волшебных минут, которые, наверняка, достанутся мне дорогой ценой.

Спустя полчаса мы вновь оказываемся в постели и любим друг друга всю ночь напролет.

Я открываю глаза. Робкие солнечные лучи прокрались в спальню. В комнате свежо. Поворачиваю голову и смотрю на лицо Сергея. Во сне он кажется моложе. Исчезла напряженная морщинка между бровями. На его щеке играют блики света и путаются в темных волосах.

Ресницы немного подрагивают, но губы расслаблены и не сжаты.

От его красоты у меня захватывает дух. Сильный, властный мужчина. Когда-то я считала его жестоким. Как же я ошибалась.

Сердце переполняет любовь. От нахлынувшего чувства слезы выступают на глазах и щемит в груди. Так я хотела бы встречать каждое утро, тысячу лет подряд.

Мой родной, мой самый лучший. Я готова отдать тебе все, что у меня есть. Я разобью свою жизнь и брошу ее осколки, словно неограненные алмазы, тебе под ноги. Если не пригодятся в будущем, то хотя бы украсят настоящее.

Он улыбается во сне. Я улыбаюсь ему в ответ.

Осторожно встаю, чтобы не потревожить его сон, и иду к распахнутым дверям, ведущим на балкон.

Солнце только встало. Его косые лучи пробиваются сквозь листву деревьев, создают длинные тени на земле. Они еще не обжигают, только слегка нагревают кожу, лаская ее теплом. Утро прозрачное и свежее, умытое росой.

Вокруг щебечут птицы. Их тысячи. Они заливаются веселыми трелями, перекликаются друг с другом, приветствуют новый день.

На какую-то секунду они умолкают. И мне кажется, в этот момент они прислушиваются к моему счастью. Будто песня моего сердца красивее их сложных арий, и они недоумевают, как такое может быть.

Абсолютно голой спускаюсь на первый этаж и выхожу во двор, раскинув руки навстречу ветру и солнцу. Смеюсь, закрыв глаза, запрокинув голову назад. И медленно танцую, кружа по холодным каменным плитам.

Если меня кто-то заметил, то вряд ли смог бы разглядеть. Наши соседи довольно далеко и скрыты густыми ветвями оливковых деревьев и высокими пальмами. Да мне сейчас и неважно, что кто-то может глазеть на полуобезумевшую женщину не первой молодости.

Сергей спускается вниз, когда я уже приготовила легкий завтрак. Кофе, фета, сок, яичница и тосты.

- Доброе утро.

- Выспался?

- Да. Так хорошо я уже давно не спал.

- Я не разбудила тебя звоном посуды?

- Жалею, что не проснулся вместе с тобой.

- А я нет. Иначе ты бы стал свидетелем моего позора, - смеюсь я.

- Что ты уже успела натворить?

- Танцевала голышом у тебя во дворе.

- Жаль, что я пропустил утреннее шоу. Но готов посмотреть его сегодня ночью на пляже.

- Заметано!

Мы завтракаем на свежем воздухе, наблюдая, как море светлеет и приобретает оттенок лазури.

- Чем ты хочешь сегодня заняться?

- Сначала – на пляж. Познакомишь меня с морем.

- А потом?

- Удиви меня, - лукаво улыбаюсь я.

Песчаный пляж еще не прогрелся. Ноги слегка стынут, но моя кровь горяча. Легкие волны играют солнечными бликами. Людей очень мало, их крохотные фигурки едва различимы вдалеке. Я расстилаю широкое полотенце и несусь к воде.

- Ай, холодная!

- А ты что думала? Это не лужа, а Средиземное море.

- Меня этим не испугаешь.

Я бросаю на него озорной взгляд и с разбега влетаю в воду.

Сначала холод обжигает кожу, но я усиленно гребу, чувствуя соль на губах. Неужели моя мечта сбылась? Никогда раньше не была на Средиземноморье, но так хотела хотя бы на мгновение очутится в этом раю. И теперь вижу, как преломляющиеся солнечные лучи достают дна, как морские ежи прячутся в камнях в метрах пяти подо мной, как маленькие рыбки поблескивают чешуей и в страхе шарахаются в стороны.

Сергей плывет сзади, но не догоняет. Наверняка, наблюдает за мной и удивляется такому щенячьему восторгу.

Когда мы выбираемся на берег, он растягивает свое великолепное тело рядом со мной. А я с жадностью слежу за каплями, медленно ползущими по его коже.

- Зачем ты взял меня сюда?

Задаю вопрос и тут же с ужасом думаю, что зря это сделала. Я же поклялась себе, что не стану ни о чем выспрашивать. Если сейчас нарушить волшебство, то оно может исчезнуть насовсем.

Но он не напрягается, не посылает мне раздраженный взгляд.

- Потому что я хотел, чтобы ты увидела это место. Хотел показать тебе его сам.

Я закрываю глаза и обдумываю его ответ. Иногда дать человеку новые впечатления, познакомить с тем, что настолько отличается от его обычной жизни, значит преподнести бесценный дар. Такие моменты запоминаются навсегда.

Конечно, очень часто мужчины поступают так со своими любовницами, но сейчас я не чувствую себя содержанкой. Меня балуют, как любимую женщину.

Возможно, сейчас так же загорает и моя дочка. Крымские пляжи тоже прекрасны. Моя маленькая девочка. Я скучаю. Жаль, что Сергей не ее отец. Тогда она была бы не помехой, а нашей общей радостью. Вряд ли он смог бы полюбить ее так же, как и родной отец. И еще больше я сомневаюсь в том, что это чувство будет взаимным.

Тихо вздыхаю, отгоняя грустные мысли.

- Ты чем-то расстроена.

- Нет, – я удивлена, что он так чутко чувствует смену моего настроения.

- Скажи мне.

- Я вспомнила о Жене. Она сейчас, наверное, нежится на солнышке, как и я.

- Скучаешь?

- Да. – Я отвечаю без колебаний. Не стыжусь своей любви к моему ребенку. И никогда не поставлю ее ниже хотя бы на одну ступеньку. Она – самое главное в моей жизни.

- Ты прекрасная мать, - Сергей поворачивается ко мне и подпирает голову рукой.

- Любая женщина чувствует к своему ребенку то же, что чувствую я.

- Не любая, - в его ровном голосе улавливаю нотку горечи.

- Не понимаю таких матерей.

- Я тоже не понимал свою мать.

Ошеломленно смотрю в яркие, спокойные глаза.

- А где твоя мать?

- Не знаю. Я был еще слишком маленьким, когда она бросила нас с отцом. Возможно, роль жены богатого и красивого молодого мужчины ей подходила. Но роль матери нет.

- Сережа…

- Не жалей меня. Сейчас это уже абсолютно не важно.

- Она … никогда больше не пыталась связаться с тобой?

- Насколько я знаю – нет. Во всяком случае, не очень настойчиво.

- А что говорил твой отец?

- Он говорил те слова, которые не пристало произносить при маленьком ребенке.

- Он любил ее?

- И это была его главная проблема. Он полюбил пустую женщину. Внутри она не была способна на сильные чувства. Разве что по отношению к себе.

- Кто же воспитал тебя?

- Отец.

- Он больше не женился?

- Нет. В нашем доме были женщины, много женщин. Но ни одна не задерживалась надолго.

- Не представляю, как маленькому мальчику тяжело было расти без материнской заботы, без нежности.

- Мой старик давал мне многое. Сначала, сразу после развода, он пытался заменить мне ее. Иногда качал на руках, рассказывал сказки на ночь. Но чем взрослее я становился, тем меньше времени он посвящал мне. Хотя, когда я был подростком, только его крепкая рука удержала меня от многих глупостей. Он по-мужски показал мне, какой может быть жизнь, дал понять, что только сильные духом и гордые люди добиваются поставленных целей.

- Ты не искал ее?

- Нет.

- А хотел?

На какое-то время Сергей замолчал. Его глаза уставились в пространство. Наконец, он выговорил:

- Хотел. Но это было так давно, что я и не помню. Всю свою жизнь я думал, почему она оставила меня? Неужели я был таким непослушным, сложным ребенком? Как нужно ненавидеть младенца, чтобы постоянно желать избавится от него. Мне не было и года, когда меня стали оставлять с няней. Отец шел у нее на поводу, жалея ее. Ему казалось, что я появился слишком рано, и она еще была не готова к этому. Он давал ей свободу, пока не понял, что это единственное, к чему она по-настоящему стремилась. Ни семья, ни он, ни я ей были не нужны.

Он замолкает и снова ложится на полотенце,пряча лицо в скрещенных руках.

Я глажу его нагретую кожу, мысленно негодуя на женщину, родившую его. Только поэтому она еще не может называться его матерью. Это звание достается бессонными ночами, когда сгораешь от тревоги за своего ребенка, утираешь его слезы и льешь собственные. Небезразличными могут быть воспитатели в детском саду, соседские тетеньки, но только настоящая любовь отличает обычную женщину от матери.

И тогда что-то глубоко внутри меня обрывается. Я переворачиваю его на спину, чтобы видеть красивое, гордое лицо, скрывающее боль, копившуюся годами. Всматриваюсь в его глаза и говорю просто и легко:

- Я люблю тебя. Люблю так сильно, что иногда не могу дышать. Люблю просто так, потому что ты тот, кто ты есть. Люблю здесь, на этом чудесном пляже, на этом волшебном острове, любила и в сером городе, убегая от тебя под дождем. Наверное, любила даже тогда, когда ты был всего лишь красивым незнакомцем на светском приеме. Молчи. Не говори ничего. Мне не нужны ответные признания. Потому что мои чувства бескорыстны. Просто знай это – я тебя люблю.

Он смотрит так долго, что внутри все замирает. А потом набрасывается на меня, дикий, безумный, несдержанный.

В его ищущих губах не звучит благодарность, они слегка подрагивают, словно ему сделали больно. Не сейчас, когда-то давно, очень близкий человек не дал то, что так легко отдаю я.

И на пустынном пляже под ярким солнцем Крита занимается со мной любовью. Его сердце бьется быстрее, чем обычно, глаза лихорадочно блестят, а упрямый рот собирает последние отзвуки моих слов.

Быть любимым – самое большое благословение в этом мире.

Дата добавления: 2015-07-08