Глава 7. Не любит меня Эта мысль режет тупым ножом, выворачивает внутренности

Не любит меня… Эта мысль режет тупым ножом, выворачивает внутренности, вызывает тошноту.

Но разве я никогда не догадывался об этом? Еще тогда, когда мы только встречались, я не видел ответного огня в ее глазах. Но мне было достаточно тех отношений, которые установились между нами. Она шутливо называла это дружеским сексом.

Разве не думал перед тем, как сделать ей предложение, что нам будет и так хорошо вместе? Самонадеянно полагал, что со временем она полюбит.

Я привык к тому, как мы устроили свою жизнь. Она была верной женой, заботливой матерью, хорошим, надежным партнером. И я, чертов глупец, думал, что все идет лучше некуда.

Не любит …

Что случилось? Почему именно сейчас наш корабль дал течь? Как я забыл о том, что мне следовало бы помнить постоянно?

Ее глаза были холодными, но что-то промелькнуло в них, что-то пугающее, когда она молчаливо подтвердила мои самые страшные догадки.

И тем не менее люблю ее так сильно, что не могу дышать. Или это от ненависти, внезапно затопившей меня? Почему два этих чувства не противоречат друг другу, сосуществуют во мне?

Ее милое лицо, знакомое, родное, несчастное, до сих пор перед глазами. Ей тоже было больно.

Бросаюсь к двери, стараясь повернуть ключ так, чтобы Женя не проснулась. На улице не видно ни зги. В этом тумане мне ее не найти. Куда она рванула?

Я останавливаюсь, пытаясь удержать дыхание. И едва слышу рыдания, такие отчаянные, что разрывают сердце. Она где-то рядом. Иду на звук. В дымке различаю фигуру, скорчившуюся прямо на земле.

Что-то во мне щелкает. Несмотря на обиду, на злость, на боль, я не могу не любить ее.

Поднимаю ее содрогающееся тело, обнимаю. Она не сопротивляется. Веду ее домой. Она словно покорная, безвольная кукла. Молча завожу в нашу квартиру. Она высвобождается и идет в ванную. Долго слышен плеск воды.

Когда она выходит, на ее застывшем лице ни одной эмоции. Она словно окаменела от слез.

Не могу лечь рядом с ней в одну постель. Просто не могу. Потому что если сделаю это, то буду трясти ее, пока она не придет в себя, пока не станет такой, как прежде. И я не сдержусь… Я возьму ее против воли, потому что она моя жена, это то, что я хочу с ней делать. Но она никогда не простит.

Ира ушла в спальню. Я заглянул туда через полчаса, придерживая скрипучую дверь. Она свернулась на самом краю, словно боялась, что во сне коснется меня.

Злость и отчаяние перемешиваются в гремучем коктейле. Мне необходимо выпить.

Водка обжигает внутренности. Но алкоголь все никак не ударит в голову. Опрокидываю еще одну стопку. И еще. Тяжелое отупение благословенно опускается на меня.

Как же нам дальше жить? Сделать вид, будто ничего сегодня не было сказано? Но этого не забыть. Ни мне, ни ей. Она словно бросилась грудью на амбразуру, зная наверняка, что останутся следы. И их не скрыть.

Развод? Это слово никто из нас не произнес, но мне почему-то кажется, что она думает об этом. Ни разу за всю нашу семейную жизнь я даже не предположил, что такое может случиться. А она? Думала? Наверняка.

Еще одна стопка. Я даже не кривлюсь. Не отпущу ее. Никогда не смогу свыкнуться с мыслью, что ее не будет дома, в моей постели. Никогда.

- Женя, одевайся, опоздаем в садик, - мой голос хриплый от слез и криков. Влад спит в зале. Ну и хорошо. Я бы не вынесла его прикосновений.

- Мам, на колготках дырка.

Блин, да что же это такое! Совсем ничего не замечаю. Меняю колготы, внимательно осматриваю дочь. Чистая, опрятная, вещи все собраны.

Мы выбегаем на улицу. По утрам еще довольно прохладно. Мелкая морось мгновенно портит прическу. Хрен с ней.

После того, как вручила Женю воспитательнице, бегу на работу. В маршрутке какой-то мужчина пристально смотрит на меня. Хочется показать ему непристойный жест. Что, у него не было тяжелых деньков? Неужели ему жена никогда не трепала нервы? Или у него нет жены? Как у меня скоро не будет мужа.

День на работе проходит как-то незаметно. Начальница решила, что я заболела, поэтому не нагружает меня. Даже предложила пораньше уйти домой. Вот туда как раз мне хочется меньше всего. Но я уже взяла сумочку.

Забираю Женю и вместе с ней идем в магазин за вкусненьким. Подсознательно хочется, чтобы у дочки жизнь была такая же, как и эта коробка конфет – сладкая и с сюрпризом внутри.

Дома машинально готовлю ужин. В голове пусто. Но когда слышу поворот ключа в замочной скважине, вздрагиваю и понимаю, что этого момента я ждала и боялась.

Влад входит мрачный. Бросает ключи на столик и не спеша раздевается. Спиной чувствую его взгляд. Наверное, теперь через меня можно увидеть стену.

Что же, честность имеет свою цену. Я и не предполагала, что будет легко. Он продолжает играть со мной в молчанку и начинает чем-то занимать Женю.

Накрываю на стол, зову их ужинать. Вроде бы мы все что-то говорим, но по сути, обращаемся только к Жене. И через нее поддерживаем видимость нормальной беседы.

Пусть будет так. Я смотрю на него и понимаю, что все в душе перегорело. Я больше не чувствую даже толики той симпатии, какую когда-то вызывал у меня Влад. Не вижу причин, чтобы насиловать себя и изображать раскаяние или угрызения совести. Стоило мне ему во всем признаться, и словно гора упала с плеч. Мое абсолютное равнодушие немного пугало, но я не хотела больше притворяться. Притворство унижает. И его, и меня.

Влад не предпринимал никаких попыток заговорить. Насколько я понимаю, он решил, что река семейной жизни пройдет через пороги и вновь потечет по спокойной долине рано или поздно. У меня не было сил и желания что-либо опровергать. Вот он, его взгляд на вещи.

Я убрала разбросанную одежду в спальне и присела на кровать.

Обручальное кольцо весит немного больше двух грамм. А кажется, что не меньше тонны. С трудом снимаю его. Тонкая белая полоска на безымянном пальце напоминает о том, как долго этот обруч держал его в плену.

Как легко без скромного украшения, без символа, накладывающего на меня обязанности, закрепляющего мою жизнь рядом с чьей-то еще.

Кольцо снова на месте. Если Влад решил, что стоит оставить все как есть и его это устраивает, пусть так и будет.

- Мам, я хочу оладий.

- А я так хочу поспать, - Женя прыгает по мне, а я мечтаю выспаться.

- Мам, я голодная.

- Женя, семь часов утра. Когда ты успела проголодаться, если только глаза открыла?

- Как только проснулась.

Я со стоном сползаю с кровати. Мы идем чистить зубы, умываемся, я завязываю хвостики ей и себе. Мы – королевы этого утра.

В тесто бросаю яблоки, нарезанные мелкими кусочками. Их количество существенно уменьшилось, пока я их кромсала. Женя всегда активно помогает мне на кухне.

Через пять минут квартира наполнилась манящим ароматом выпечки и мы уселись за стол завтракать.

Влад спал. Эта привилегия всегда была за ним – выспаться до отвала. Мне так даже проще. Оставив ему на тарелке завтрак, мы решаем пройтись к реке и посмотреть на рыбаков.

День обещает быть теплым и солнечным. Взявшись с дочкой за руки, шагаем по улице к парку. Воздух неимоверно свежий и пахнет молодой травой.

Ветер становится сильнее, когда спускаемся к реке. Набережная пустынна, за исключением нескольких рыбаков. Они застыли с удочками в руках и только изредка проверяли наживку на крючке.

Женя вприпрыжку поскакала к ближайшему мужичку. Наверняка, он не обрадуется шумному ребенку. Но, несмотря на мои опасения, он начинает показывать ей банку с червями. А когда она презрительно морщится, не в силах оторвать взгляда от корчившихся беспозвоночных, начинает ей улыбаться.

У меня пищит телефон. Сообщение от какой-то торговой сети, думаю я, доставая его из кармана куртки.

Но от удивления едва не роняю трубку. Вронский! «С утра нет ничего лучше чашечки ароматного бразильского кофе, не так ли?»

Мои руки предательски дрожат, а сердце куда-то вырывается из груди. Солнце словно засверкало ярче. И я слышу музыку ветра.

Присаживаюсь на лавочку, поглядывая, как Женя пытается забросить удочку, и начинаю набирать текст.

«Хорошо, наверное, пить его в Бразилии».

Ответ приходит почти мгновенно.

«Дело не в месте, где пьешь кофе, и даже не в сорте, хотя этот кофе действительно божественный, а в компании».

«Надеюсь, что и компания не подвела». Я думаю о том, что он, наверняка, сейчас с Настей. Может быть, именно она и приготовила ему чашечку ароматной арабики.

«Компании как раз и не хватает. Встретимся?»

Заветные слова. Я и не понимала, как я хотела их увидеть. И почувствовала себя так, будто мне 14 лет, а мальчик, по которому я тайно сохла, вдруг пишет, что хочет назначить свидание.

«Мы с дочкой гуляем. Не могу оторвать ее от рыбалки». Именно Женя заставляет меня опомниться. У меня есть обязательства перед ней. Это самое главное.

«На набережной недалеко от вашего парка?» Он что, собирается приехать? И как я объясню дочери, кто это? И что этот дядя хочет от ее мамы?

«Не стоит приезжать». Короткая фраза выдает мое смятение. Но мне кажется, что даже сквозь эти буквы он увидит мое желание встретиться.

«Я тоже хочу порыбачить. Нельзя лишать себя простых земных радостей».

На этом наша переписка заканчивается и я застываю в напряжении. Глаза то и дело обращаются к дороге, по которой машины могут проехать к пристани.

Женя почти поймала рыбу, в последний момент сорвавшуюся с крючка. Ее разочарованные возгласы наверняка распугали все живое в радиусе километра. Салатного цвета ветровка задралась, и я крикнула, чтобы она поправила ее. Она обернулась, сверкая улыбкой, и ее взгляд сфокусировался на ком-то позади меня. Я посмотрела назад.

Вронский шагал по набережной с удочкой и пакетом в руках. На нем была спортивная куртка и джинсы, темные волосы упали на лоб. Он заговорщицки улыбнулся мне и прошел мимо. Я уловила тонкий аромат его одеколона.

Он устроился прямо передо мной на краю пирса, разбирая тонкий красно-зеленый спиннинг.

Женя с интересом поглядывала, как он что-то приматывал к концу лески и, не выдержав, направилась к новому рыбаку с интригующим снаряжением.

Я, затаив дыхание, прислушивалась к ним.

- А что это у вас?

- Спиннинг.

- Странная удочка. Это поплавок?

- У нее нет поплавка.

- А как же вы поймете, что рыба поймалась?

- Я буду вытаскивать из воды крючок и проверять.

- А где же червяки?

- Все гораздо приятнее. Мне они не нужны.

- Как это? – от удивления глаза дочери округлились.

- Видишь эту блестящую штучку с перышками?

- Похожа на маленькую рыбку.

- Вот именно. Большие хищные рыбы захотят ее съесть. И попадутся на крючок.

Женя просияла. Она трогала блесну, сиявшую в лучах солнца. Вронский повернулся и посмотрел на меня своими удивительными глазами. Мое сердце сжалось. Я поняла, что хочу его так, как никогда и никого не хотела. Это не юношеские гормоны, не капризное желание тела. Это глубокая потребность моей души.

- Твоя мама не замерзла? – спросил он у Жени. Она обернулась и посмотрела на меня.

- Не знаю.

- Если замерзла, мы можем предложить ей чашечку кофе, пока будем ловить рыбу.

- Хочешь кофе, мам?

- Хочу.

Я медленно подошла к ним. Сергей достал из рюкзака термос, снял колпачок и налил мне дымящийся кофе. Открутил крышку и наполнил ее для себя.

Он показывал, как следует замахиваться спиннингом, чтобы подальше забросить блесну. Женя завороженно смотрела в воду в том месте, где маленькая блестящая рыбка исчезла из виду.

От его тела исходила чисто мужская энергия. И я впитывала ее, как губка. Любая женщина – вампир. Она питается сексуальным магнетизмом мужчин, их силой, чувством уверенности или наоборот, опасности, излучаемыми этими прекрасными творениями природы.

- Ну как кофе?

- Горячий. Обожгла язык.

- Мне подуть?

Мой взгляд упал на его насмешливые губы и жарко стало уже не от напитка.

- Не стоит. Само пройдет.

- Эти зерна я купил в Бразилии, когда был в командировке.

- Наверное, удивительная страна.

- Нищета и блеск.

- Яркий контраст.

- На контрастах строится вся жизнь.

Я промолчала. Он являлся подтверждением собственных слов. По сравнению с мужем, этот мужчина был именно тем, кого я хотела видеть рядом.

- А у вас еще не клюет?

Вронский начал сматывать катушку. К огромному разочарованию Жени, крючок оказался пустым.

Мы просидели около часа, болтая о всяких пустяках. В садке за это время оказалось две красноперки и три окуня. Дочь была в восторге.

- А что вы сделаете с рыбками?

- Не знаю. Наверное, выпущу.

- Кто же ловит рыбу для того, чтобы потом отпустить? – искренне возмутился мой ребенок.

- А что бы ты сделала с ними?

- Отдала маме, и она сварила бы уху.

- А твоя мама умеет? – он бросил на меня вопросительный взгляд.

- Конечно, - Женя не понимала, как это, когда женщина не готовит.

- Ну тогда мы отдадим их твоей маме, чтобы она сделала тебе уху.

- Обожаю уху, - дочка запрыгала от радости.

- Медвежья услуга, - пробурчала я. Нет ничего ужаснее, чем чистить живую рыбу.

- Могу сделать так, чтобы рыбки случайно уплыли, - прошептал он, едва коснувшись моей щеки. Тело пронзила молния, место, где его губы коснулись кожи, зудело.

- Женя расстроится.

- Тогда оглушу ее, чтобы не сопротивлялась, - его улыбка была улыбкой заговорщика, словно он предлагал не бить рыбу головой о землю, а намекал на что-то в отношении меня.

Я глянула на часы. Пора домой. Влад уже наверняка встал, но телефон упорно молчал.

- Женя, попрощайся. Мы идем домой.

- Ну мам, - протянула она.

- Ты хочешь уху или нет?

- Хочу, - все препирания мгновенно прекратились.

- Тогда мне следует призвать рыбу к смирению и покорности.

Вронский вытянул садок из воды. Я отправила Женю проверить улов рыбака по соседству, чтобы она не видела, что Сергей делает с главными компонентами будущей ухи.

- Я хочу тебя видеть сегодня.

- Я с Женей дома целый день.

- Тогда завтра.

- Не знаю.

- Я позвоню тебе.

Женя была в предвкушении. Моя мама сказала, что купила ей новую куклу, которая умеет кушать. Когда я это услышала, то с ужасом подумала о том, что эта еда каким-то образом должна выходить из куклы. Неужели придется доставать горшок? И вообще, насколько эстетичным будет весь процесс?

Сейчас мы с дочкой едем к мои родителям, а я мыслями уже в заброшенном сквере на другом краю города. Сергей позвонил и назначил там встречу. Он будет ждать меня у источника. Я знаю это место.

Передав дочь на попечение своих родителей, лечу обратно к остановке. Мне добираться около сорока пяти минут. Какими же нескончаемыми они мне кажутся.

Этот парк долгое время был на балансе одного из городских предприятий. Потом оно обанкротилось и закрылось. Парк опустел, зарос, плитка, которой были вымощены дорожки, потрескалась и раскрошилась.

Однако что-то новое, первобытное появилось в нем. Словно кусочек дикого леса ворвался в городскую суету. Он поглощал гул транспорта, делал воздух чистым, наполнял его звучным пением птиц.

Я шла к лестнице, ведущей к источнику. Когда-то вокруг него построили маленький бассейн из темного неотесанного камня. И направили ручейки воды по искусственным порогам, позволяя им теряться среди деревьев и где-то внизу впадать в речку.

Каблуки громко цокали по ступенькам. Вронский сидел на лавочке в тени деревьев, всматриваясь в воду. Он обернулся на звук моих шагов и встал.

Я не понимаю, как мы так быстро оказались близко. Но его губы уже на моих губах. Его руки на моем теле. И я больше ничего не хочу.

Он поднимает меня и я действительно открываюсь от земли. Улетаю высоко-высоко, где парят птицы и нежатся облака.

Его язык настойчив. Я подчиняюсь и раскрываюсь навстречу.

Обвиваю руками его шею и стону в губы, потому что мне хорошо, и томно, и невыносимо.

- Я ждал тебя, - шепчет он мне между поцелуями. Дыхание щекочет и вызывает желание.

- Я пришла, - отвечаю я. – Я не могла не прийти.

Он держит меня под попкой, и я чувствую жар от его рук. Он слегка покачивается и ощущение полета усиливается. Господи, его рот – мой властелин. Он уводит меня по ту сторону реальности, где только я и он, мой мужчина, мой желанный любовник.

Его руки сжимают ягодицы сильнее, он трет моим телом о свое, распаляя страсть. И я ощущаю, что он тверд. И от этого становлюсь насквозь мокрой.

Кто не чувствовал так, как мы – не жил. Я это точно знаю. Потому что оторвись он от меня, я бы не сделала ни одного вдоха.

Мои пальца зарываются в его волосы, перебирают пряди, тянут их, запрокидывая голову назад. Я целую его в шею, провожу по коже языком и слышу, как он стонет.

Кусаю, не сильно, но достаточно ощутимо, впиваясь зубами в плоть.

- Съем тебя, - рычу я, словно животное. И тут же зализываю укусы. Его тело начинает дрожать.

Он слепо двигается куда-то, не отпуская меня на землю. И я уверена, что этого не произойдет до конца нашей встречи.

- Ты голодная, - говорит он, - такая же голодная, как и я.

Да, потребность моего тела абсолютна. Как и моей души.

Мы опускаемся на лавочку в самом конце тропинки. Нас скрывают разросшиеся кустарники. Он садит меня к себе на колени. Узкая юбка – мой промах. Но его руки уже двигаются под ней, задирая почти до пояса. Когда настойчивые горячие пальцы касаются края моих чулок, он стонет. Прохладный воздух обжигает обнаженную кожу, но от этого ощущения только усиливаются. Он добирается до развилки между ног, и я вскрикиваю, не в силах совладать с собой.

Забираюсь к нему под рубашку. Рельефная грудь, напряженные мышцы, совершенное тело. Хочу его с дикостью обезумевшего зверя. Его маневры в моих трусиках становятся совершенно непристойными, и я понимаю, что кончу через несколько мгновений. Не так, не сейчас.

Я распахиваю его рубашку и медленно целую смуглую кожу, вывожу узоры на его сосках. Его рука замирает на мгновение, голова запрокидывается назад.

Я опускаюсь ниже, еще ниже. Он шумно и прерывисто дышит. Поднимаю взгляд и вижу, что бирюзовые глаза напряженно смотрят на меня, приоткрытые губы блестят.

Я хочу опуститься между его ног, но он останавливает меня. Я возмущенно сопротивляюсь, но он хрипло шепчет, что никогда не допустит, чтобы я стояла перед ним на коленях в грязи.

Вместо этого я слышу, как трещат мои трусики, взвизгивает молния на его брюках. Он поднимает меня и садит сверху, широко разведя ноги.

Всего одно мгновение – и он врывается в меня, горячую, скользкую, жаждущую.

Во многих вещах я была пуританкой. И в сексе тоже. Но с ним смывает все границы. Нет ничего, что я бы не сделала для него и что не позволила бы ему сотворить с собой.

Мои колени упираются в лавочку и я начинаю бешено двигаться. Он только поддерживает меня за ягодицы, лаская и сжимая, подгоняя.

Его язык в моем рту повторяет движения его члена во мне. Это двойное проникновение срывает мне крышу и я несусь в пропасть с неимоверной скоростью.

Секунду спустя он следует за мной.

Мы дышим, как загнанные животные. Он вдруг начинает смеяться. Я понимаю его. Мы живы. Как никогда живы.

- Дикарка, - говорит он, лаская мой все еще голый зад.

Я неуклюже сползаю и оглядываю одежду. На чулках дырки. Трусики можно выбросить. Но он их сжимает в руке и прячет в карман.

- Трофей, - усмехается он.

Я снимаю нейлон и бросаю в урну.

- Не замерзнешь?

- Не знаю. Вообще-то прохладно.

- Тогда прогулка отменяется.

- А ты планировал романтическую прогулку по парку?

- Вообще-то планировал. Но сейчас это уже неактуально. Ты замерзнешь.

- Что теперь?

- Поехали.

Он подхватывает меня на руки и, как мальчишка, бежит по ступеням. Его машина припаркована за поворотом.

Он включает мотор, и мы трогаемся.

Я понятия не имею, куда мы едем. Смотрю на него и не могу оторваться. Все, чего я хочу, на расстоянии вытянутой руки и одновременно вне моей досягаемости.

Он паркуется напротив магазина женского белья. Я оторопело смотрю на его ухмыляющееся лицо.

- Туда?

- Я же должен как-то возместить ущерб.

- С тобой?

- Без меня ты не сможешь воспользоваться кредиткой, так что у тебя нет выбора.

Молодая блондинка модельной внешности заинтересованно смотрит на нас.

- Здравствуйте, чем могу помочь?

- Нам нужно самое красивое белье, которое у вас найдется.

- У нас все красивое.

- Тогда самое дорогое.

Она тоже хочет его съесть. Любая женщина смотрела бы на мужчину после такой фразы, как на кусок шоколадного торта с мороженным.

В примерочной я отбираю двое трусиков. Его рука появляется в кабинке с поясом для чулок.

- И вот это, - его тихий голос наполнен обещание греха. – Кстати, неплохо было бы еще и чулки, - обращается он уже к продавщице.

Когда мы выходим из магазина, я снова хочу его.

Мы несемся в его квартиру так, будто за нами гонится сам дьявол.

Опять не замечаю ничего вокруг. В этот раз мы не добрались даже до кровати. Он повалил меня на диван, едва захлопнулась дверь.

Наконец, одежда больше не скрывает наших тел. Его рот двигается от шеи к груди медленно, невыносимо медленно. Я говорю, что он ленивый мул и прошу пошевеливаться, но в ответ он только смеется. Чтобы я не вырывалась, держит одной рукой мои бедра, а второй голову. Большой палец скользит по контурам рта и я обхватываю его губами, провожу языком и непристойно сосу.

Он вздрагивает и отрывается от моего тела, чтобы бросить мне сердитый взгляд. В эту игру я тоже могу играть.

Желание доминировать, взять верх плещется в нас обоих.

Он грубо переворачивает меня на живот и убирает волосы.

От первого прикосновения его горячего языка к моей шее тело словно пронзает электрический разряд. Я выгибаюсь, упираясь попкой в его возбужденное естество. Он держит мои руки над головой, не давая прикоснуться к себе. Я извиваюсь, как змея. Соски напрягаются до боли.

- Возьми же меня, - стону я.

- Нет. Я сам решу, когда мне тебя трахнуть.

Все. Меня больше нет. Я не человек. Я его раба и этим все сказано. Он ласкает спину, его губы вызывают у меня лихорадочный озноб, а руки успокаивающе поглаживают взбесившееся от сладострастия тело.

Он целует ямочки над попкой, опускается ниже и прихватывает зубами мягкие половинки. Я кончу прямо здесь и сейчас, и плевать мне, позволит ли он это. Но, будто чувствуя, что со мной происходит, он останавливается.

В бешенстве вырываюсь и толкаю его в грудь. Перемешиваю поцелуи с укусами, путешествуя губами по его телу. Он дышит со свистом, придерживая мои волосы.

И когда я обхватываю его подрагивающую плоть губами, чувствую, как он требовательное подается вперед. Нет, теперь по моим правилам. Ласкаю медленно, намеренно не спешу, распаляю его до температуры плавки вольфрама.

Но он не дает мне торжествовать долго. Опрокидывает на спину и входит одним движением, заводя мои ноги себе за спину. Он берет меня жестко и требовательно, так, как я и хочу. Становится на колени и высоко приподнимает мои бедра, двигаясь между ними в безумном ритме. И когда я уже изнемогаю, он останавливается у самого края.

- Прошу тебя, - я умоляю его дать достигнуть развязки. Он смотрит мне в глаза и начинает быстро и агрессивно двигаться.

- Кончи, - его хриплый голос перебрасывает меня через грань и я взрываюсь в сокрушительном оргазме, сотрясаясь в его цепких руках. Он властелин моего тела. Только он один. Какое-то непонятное ощущение зарождается в груди, но я не успеваю проанализировать это и проваливаюсь в сонное беспамятство.

Дата добавления: 2015-07-08