Раб судьбы

Не принадлежат тебе твоя природа и твоя судьба – они лишь течение

событий, предначертанное Небом и Землей.

Чжуанцзы

Я не буду называть своего имени. Я называю себя рабом судьбы. Все,

что я сделал – было предначертано судьбой, а я был лишь ее орудием.

Разве я сам пришел сюда? Мои мысли родились ниоткуда? - они пришли ко мне

свыше, кто-то вложил их в мою голову. И даже если я создал их сам – тем

не менее, кто-то же создал мою голову именно так, чтобы в ней могли

родиться именно эти мысли? Я пришел на этот пустырь и сел на лавочку,

что находилась в тени раскидистого клена. Кругом было темно, и я решил

проверить, каково это - убивать. Никого кругом не было, и даже если

человек закричит, его или ее никто не услышит. Идеально. Рядом –

глубокая река, еще не успевшая заледенеть, хотя вокруг лежал снег.

Камень на шею – и трупа нет! Даже удивительно, почему

никто до меня еще не убивал никого здесь. Про убийц я слышал часто, но

вот где были все они, если в идеальном для убийств месте никого? если я

здесь совсем один, и не скрываюсь? Я вконец запутался в мыслях и ждал

жертву. Здоровых парней я пропускал – они могли оказать сопротивление, я

ждал какую-нибудь женщину, лишь бы не старую и не противную на ощупь.

Все же неприятно ощущать под пальцами что-то жухлое и обвислое.

…Вот она – со спины, похоже, симпатичная, молодая, судя по всему. Она

не могла видеть меня в густой тени, в которой я находился. Девушка

напевала себе под нос что-то веселое, размахивая каким-то пакетом с едой – она еще не знала, что с ней будет. Я взял острый и тяжелый камень, что лежал рядом со мной на скамейке. Даже этот камень я нашел случайно – он попался мне под ногу,

когда я шел сюда – это верный знак судьбы. Фортуна никогда не допускает

ошибок и не дает сбоев! Еще со мной была веревка, что я припас для

избавления от трупа. В общем, я тихо пошел за девушкой, пока она шла –

но она не слышала меня – снег был мягкий и тихий. Я почувствовал запах ее волос – дешевый одеколон. Я размахнулся и ударил ее острым камнем в макушку. Острие

вошло в голову, сквозь волосы – девушка охнула, потом зашаталась, как

пьяная – но отказывалась падать, и я ударил снова, туда же – на этот раз

камень застрял в черепе, и девушка упала замертво. Я оттащил ее теплое

тело в ту тень, где находился сам. Глаза, привычные к темноте, осмотрели

ее – стройная. Достаточно симпатичная.

Или нет.

Даже не пойму, понравилась бы она мне, если бы была жива. Тут на меня

накатило старое привычное чувство вины. Это же чья-то дочь, чья-то

девушка, у нее же была жизнь, друзья, мать, отец. Я отбросил все эти

бытовые глупости в сторону. Если все мы лишь орудия в руках высших сил и

не можем контролировать свою судьбу – то я не более, чем орудие высших

сил, природы, Господа. Я вычитал это у Де Сада. Но он был идиот – ему

доставляло удовольствие кого-то мучить, а мне доставляло удовольствие

лишь убивать, переводить живых в мертвое состояние. Я бы никогда никого

не стал пытать, тем более, невинного человека. Убить – быстро,

безболезненно, это конечно, можно. Да и в конце-концов, смерть – вещь

обыденная. Все мы умрем, или нас убьют. Просто кто-то умрет раньше,

кто-то позже, кто-то по своей воле, кто-то – по чужой. Все в руках

Господа, судьбы, провидения – ничего не случится, если это не было

предопределено свыше! Так что я был всего лишь перстом природы, и не

более того; я делал то, что было угодно судьбе, над которой мы не

властны. Даже если в нашем обществе убивать плохо и грешно, то это все

равно – должны же существовать плохие люди, что бы знали, каковы хорошие,

и что такое вообще добро. Я, можно сказать, - и я скажу это – та тень,

что дает сиять свету и добру, я соратник добра, я изящно оттеняю доброе

и светлое. От этих мыслей я заулыбался, вытирая курткой девушки ее

окровавленную голову. Натекло изрядно. Ну да ничего, первый блин комом.

Я надел ей на мягкую шею веревку, привязал камень и аккуратно спустил с

берега в воду. Секунд десять – и тело скрылось под водой. Бульк – и

миссия выполнена. Пакетик с едой я забрал домой, не пропадать же добру.

Мне были даны силы и условия. Если бы я не мог и не

должен был этого совершить, у меня бы ничего не получилось.

Тем не менее, меня грызли угрызения совести, но это была

совершеннейшая глупость с моей стороны, ребячество и пережиток

прошлого. Что такое вообще совесть, думал я – так, навязанное обществом

понятие, что довлеет над нами с детства, нелепая догма. Но, впрочем,

судьба избавила меня от слабости повиноваться ей. Для этого у жизни есть

другие люди. Я создан не для этого. О совести надо забыть, потому что

она всегда врет, и если ей следовать, она заведет вас в дебри. Совесть

вообще задает глупые вопросы – а вот если бы с тобой так? Да с радостью

– убейте меня так же быстро, как я убил эту девушку – быстро и почти без

боли, и я буду рад! Я никого не пытаю, и не хочу, чтобы пытали меня.

… Камень после этого стал моим излюбленным способом убивать – хлоп по

затылку несколько раз – и все. Главное, чтобы тебя не услышали. Таким

способом я убил многих. Особенно запомнился мне парень из деревни, когда

он присел нарвать цветов – я огрел его так, что он упал, как сидел и в

таком же состоянии и пролежал, пока я не надел на его шею веревку и,

привязав ее к камню, не утопил в реке. Было темно, и я немного влез в

воду ногой, но это все ерунда. Потом был еще рабочий в униформе. И еще,

кажется, девочка лет тринадцати. Правда, насчет последней меня долго

мучала все та же нелепая совесть, но, видимо, судьбе было нужно

устранение именно этой девчушки, (пусть даже я был бы против) - и мои

сомнения были стерты.

Больше ничего, все было легко и просто. Еще бы – сама фортуна вела

меня, она приказывала мне, и я это исполнял. Мы не властны над своей

судьбой – даже то, что мне надо убивать и идти наперекор обществу и

закону – это же мысли, это какие-то понятия? И откуда они взялись, я не

знаю. Я не порождал их, мне не нужно было никого убивать, пока эти мысли

не пришли в мою голову и я не последовал им. Если бы судьбе не было

угодно, что бы я убивал, я бы не убивал и был бы таким, как все. Мыслей

в голову приходило много, но овладели мной именно эти - значит, что-то

во мне было заложено, причем не мной! Вообще, убийства – это такой же

продукт моего я, как испражнения для тела. Не сфинктер виноват в том,

что извергает дерьмо и не уретра виновата в моче, а тело, что принимает

в себя пищу и перерабатывает ее. Вот я в некотором роде не более чем

извергатель того, что вложили в меня свыше. Я вообще безгрешен, потому

что выполняю чужую волю! Пусть я сам хочу убивать, но это желание

вложено в меня свыше – высшими силами! Я верю в них, верю в судьбу,

неотвратимую и неуправляемую – и все, я чист от всеобщих представлений о

добре и зле. Я даже не делаю людям больнее, чем зубной врач! Я отправляю

их на небеса, в рай – в лучшую жизнь. А если в ад – так тем более – я

избавляю общество от всякой гнили.

Все-таки, как не старался я действовать аккуратно и осторожно, меня

выследили и арестовали. А вскоре поведут на казнь. Вдаваться в

подробности я не буду - судьба взяла свое, значит, так было

предначертано, фортуна хотела, что бы я заплатил за то, что сделал. Или

просто - ей надо было, чтобы я ушел из этой жизни. Что ж, честно – они

убьют меня, как это делал я сам с другими. Я же не ропщу! И почему эти

люди смотрят на меня с ненавистью? Будь их воля, они бы, наверное,

казнили бы и дождь, и солнце, и смену дня и ночи. Так они ничего и не

поняли, я - не более чем раб судьбы! Я бы не понял себя, если бы

подвергал людей пыткам и мучениям – потому что я не хочу, чтобы это

случилось со мной, и ни один мучитель не хочет, чтобы он там не говорил.

Чем злее он пытает свою жертву, тем меньше ему возможность оправдаться!

Ведь можно в ответ пытать его самого, и ему это, поверьте, не

понравится, он будет страдать, мучаться и просить о пощаде. А я нет, я

никого не мучил – я просто менял их статус с живого на мертвого.

Сегодня я должен исповедаться и выслушать последнее напутствие

священника - он какой-то странный, этот святоша, мне показалось, что он

сам сатана! Настолько он был зол на меня. Я увидел это в его глазах,

хотя на словах он говорил о прощении и надежде для безнадежного, которым

я, по его словам, являюсь.

Да, находясь перед лицом смерти, вернее, казнью за свои «грехи», как

говорил сегодня священник, я убил и троих сокамерников. Неужели мне и за

это никто спасибо не скажет? Они же были маньяки и садисты, жуткие люди,

от них даже мне страшно бывало. Никто и не понял, что это я – я даже в

тюрьме оставался незамеченным. Все же у меня талант, хоть он и дал сбой

один раз. Хотя разве можно мне называть это сбоем! Все мои ошибки уже

наперед записаны в книге судеб. О, я вижу в глубине коридора трех

охранников и священника. Это за мной, пишу быстро, пока не поздно –

пришло время мне пасть жертвой своей собственной судьбы, мне,

невиновному! Я видел смерть со стороны, теперь увижу ее изнутри…

Мне тут разрешили дописать последние строчки, перед тем как казнят, и я

пишу последнее - посвятите это письмо памяти моей первой жертвы –

девушки по имени Лили Уилкинс (имя я узнал во время суда).

Если бы не она, я бы здесь не находился, и вы бы этого не читали.

Искренне ваш, Раб Судьбы.

9. В новой истории мы имеем подобие детектива, и детективная завязка –

моих рук дело. Без меня не бывает детективных историй. Еще не такой

старый Деррик встречает ее – сами узнайте, кого.

ДЕРРИК

Деревушка и впрямь оказалась заброшенной. Тоскливые серые строения

тянулись справа и слева, далеко впереди виднелась блестящая под солнцем

река, а под ногами скрипела кирпичная пыль. Деррик Джонсон поправил

шляпу и зашагал вперед. Здесь его ждала работа, привычная до боли в

глазах - разобрать все архивы за последние пятьдесят лет. А это значит,

днями и ночами сидеть за бумагами в душной комнатушке. Как же он все это

ненавидел. Канцелярская работа забирала все его силы, оставляя после

себя чувство тоски и ненужности. Но ему приходилось это делать, раз уж

его уволили из детективов и перевели в архивариусы. Ну, ничего, рано или

поздно начальство одумается и вернет его. По крайней мере, он на это

надеялся.

Во-первых, начальству почему-то не понравилось то, что Деррик, как представитель властных структур, «пишет всяческие бредни» в газеты, порочащие, по словам начальства, облик полицейского. Деррик в свое время и подумать не мог, что его истории про призраков и исследования демонической природы приведут к его разжалованию.

- Мы принимаем то, что все злодеи, с которыми мы имеем дело - дети

сатаны,- сказал тогда ему инспектор Уорд. - Но мы не можем принять то,

что вы выносите это все на публику в дешевых газетенках. … - Уорд еще

многого наговорил, и Деррик понял, что понижения в должности не миновать.

Он остановился на постоялом дворе у женщины по имени Кларисса. Хозяйка

приняла его радушно - посетители из города, да еще из полиции здесь были

редкостью. Деррик пользовался уважением среди немногочисленных

постояльцев, а некоторые даже побаивались его. Впрочем, узнав, что он

всего лишь архивариус, а не детектив, народ успокоился.

За местным архивом приглядывал некий Сет Киннан - тоже бывший

полицейский, разве что, в отличие от Деррика, он был уже на пенсии и в

настоящее время был пастором в местной церкви. Люди говорили, что Киннан

- кладезь разных историй. Немудрено - прослужить столько лет в полиции!

Да там такого навидаешься, что сам рад не будешь. Деррик прекрасно

поладил с ним, они были коллегами и могли рассказать друг другу много

интересного. Киннан был простоват и набожен. Он регулярно ходил в

церковь и был очень уважаем местными жителями.

Деррику он сразу понравился, этот совсем седой старик с большим

распятием, висевшим поверх серого костюма. Деррик чуть было не принял

его за священника.

- Где ваша ряса, святой отец?- спросил он, впервые увидев Сета, сидящего

за столом в местном кафе. Тот улыбнулся.

- Я не священник, молодой человек, - ответил Киннан. - Я всего лишь

пастор. Я был священником, но не смог удержаться в этом сане.

Деррику было непривычно, что его называют молодым - ему несколько

месяцев назад исполнилось сорок восемь лет.

- Я прибыл к вам, потому что у нас, в Бостоне, случилось небольшое

наводнение, и множество записей оказались повреждены. Теперь я мотаюсь

по всей стране и пытаюсь восстановить все это по копиям в локальных

участках.

Киннан понимающе кивнул.

- Нелегкая работенка, мистер Джонсон, - сказал он. - Почему вы выбрали

именно эту работу? Вы могли бы занимать должность позначительнее, как

мне кажется.

Деррик улыбнулся.

- Я не выбирал эту должность - я до нее, можно сказать, дослужился.

- Понимаю!- закачал головой Киннан. - Разжаловали? Что же, на все воля

божья. Господь не делает ошибок.

- Хорошо бы это так и было - ответил Деррик. - У нас погиб архив об

одном незначительном деле - дело об убийстве некоей Лили Уилкинс…

Он заметил, что лицо старика прибрело настороженный вид.

- В чем дело?- спросил Деррик. - Какие-то проблемы?

- Можно потише?- спросил Киннан, перегнувшись через столик, стараясь не

повышать голос. - У нас здесь об этом стараются не вспоминать.

- Почему?- удивился Деррик. - Это же самое бытовое убийство.

- Дело в том, что…- замялся старик. - Не знаю, поверите ли вы мне, но

несколько людей погибло или сошло с ума - потому что видели, - тут голос

старика стал совсем тихим, - видели призрак Лили!

Деррик невольно улыбнулся.

- В ваши-то годы верить в призраков? - усмехнулся он.

Киннан серьезно взглянул на него.

- Я слуга божий, а не шут гороховый, - строго сказал он.

- Извините, - сказал Деррик. - Ирония неуместна.

- Верно, - кивнул Киннан.

Они договорились встретиться на следующий день, и каждый разошелся по

своим делам. Деррик отправился в местный архив, копаться в бумагах.

Сотни папок, тетрадей, в толстых и тонких обложках, многие потрепаны до

крайности - за архивом не очень хорошо следили. Деррик нашел папку с заголовком «Лили Уилкинс». Минимум сведений, крохотный абзац биографии, полстранички о том, что убийца найден, и приговор ему приведен в исполнение. Орудие убийства - камень, хранится в этом же архиве.. Мать покончила с собой. Ничего интересного. В те времена мало кто долго жил, жизнь была тяжелая. Деррику показались знакомыми и фамилии, и имена. Его наставник, инспектор Бристоун, кажется, когда-то что-то говорил об этом деле. Деррик тогда слушал старика в пол-уха. А надо было внимательней отнестись. Сейчас бы пригодилось! Отец дочери Лили, которую назвали Марией, неизвестен. Больше по делу Уилкинс ничего не было найдено. Деррик захлопнул папку. Надо будет расспросить старика об этом деле поподробнее.

Он вышел на улицу. Смеркалось, а до постоялого двора было далеко. Но

воздух был настолько свеж, а небо таким чистым и высоким, что Деррик шел

не торопясь. Река по правую руку от него блестела в лунном свете.

Он шел, стараясь не думать о том, что ему надо посетить еще много таких

вот крохотных городков, если он хочет показать себя хорошим работником,

и только потом можно будет рассчитывать на возвращение в детективы.

…Деррику показалось, что на берегу реки кто-то сидит. Он напряг зрение -

и правда, глаза не подвели его. На берегу реки сидела, свесив ноги в

воду, какая-то девушка в белой ночной рубашке. Деррик постоял секунду,

словно что-то взвешивая в уме. Потом пошел вперед, к белеющему силуэту.

Черноволосая девушка сидела к нему спиной. На ее шее висела тонкая

серебряная цепочка, а на лбу - желтого, возможно, золотого цвета

повязка. Странное сочетание. Рядом с ней стоял кувшин, который одним

боком опирался на старый ветхий колодец. Она не слышала его шагов -

земля была мягкой после недавнего дождя. Деррик деловито кашлянул,

прижав кулак к губам. Девушка обернулась - бледное лицо, волосы, длинные

и безжизненные, спадали на грудь, но глаза ее он рассмотреть не успел -

она уже отвернулась от него.

- Кто вы? - спросила девушка без особого интереса - она смотрела на

отражение луны в воде.

- Мое имя Деррик,- ответил он.

- Необычное имя в наших краях, - сказала девушка все тем же безразличным

тоном.

- Зачем вы сидите здесь в такое позднее время? - спросил он. Девушка не

ответила, ей явно интереснее было болтать ногами в воде, заставляя

отражение луны в воде дрожать. - Земля же мокрая, вы испачкаетесь, и

можете подхватить простуду.

Молчание было ему ответом.

- Хорошо! - сменил тактику Деррик. - Как вас зовут?

Девушка что-то пробормотала.

- Простите? - не расслышал Деррик и наклонился к ней поближе.

- Лили! - повторила девушка.

Деррик похолодел. Несколько секунд он не знал, что сказать, как

заполнить повисшую паузу. Наконец, он вымолвил:

- Ну, так, Лили, зачем вы здесь одна, в такой поздний час?

Девушка промолчала, все так же сидя спиной к Деррику.

Казалось, она хочет что-то сказать, но сдерживает себя.

А потом она повернулась к нему и посмотрела ему в глаза. Это был самый

большой шок из тех, что приходилось испытывать Деррику за последние годы

- у девушки были водянистые, голубовато - зеленые, глаза, и в них не

было зрачков - просто бирюзовая жидкость внутри. Деррик видел в них свое

отражение, но в нем он выглядел совсем по-другому - черным, словно

сожженным, в жутких шрамах по всему лицу. Деррик оторвал взгляд от

девушки и побежал прочь, не оглядываясь. Вслед ему несся визгливый,

надрывный смех Лили.

…Деррик остановился лишь у постоялого двора. Отдышавшись, он огляделся.

Никого вокруг, лишь слышны звуки изнутри дома, где Кларисса суетилась,

накрывая стол гостям. Деррик вошел в свою комнату и упал на кровать без

сил. Бег и страх утомили его до такой степени, что он уснул, не раздеваясь.

- А что вообще за человек была Лили Уилкинс? - спросил он у Киннана,

когда он встретился с ним на следующее утро в местной библиотеке, перед

этим изложив события вчерашнего вечера. Киннан даже не удивился этому.

- Вот уж не вспомню сейчас! - сказал Киннан. - Добропорядочная жена,

ласковая мать.

- А ее дочь? - спросил Деррик.

- Мэри? Ей сейчас всего четырнадцать, ее приютили родственники, так что

я бы не рекомендовал вам ее навещать, вы знаете, ее новая семья не хочет

поднимать шум вокруг темного прошлого.

- Понятно, - пробормотал Деррик. Его надежды на сложное расследование и

пищу для ума рухнули. Все было слишком просто, и, как всегда, банально.

Нелюдь убивает женщину, у нее остается дочь. Дочь уже подросла, убийцу

без долгих разговоров казнили.

- Но почему же призрак?- спросил Деррик. Киннан развел руками.

- Не имею понятия! Это и есть тайна великая!

- А сама ее смерть?

- О!- сказал Киннан. - Она просто пала жертвой одного сумасшедшего – это

сделал какой-то одержимый молодой человек. Он пробил ей голову камнем и

утопил тело в реке, вот и все.

- Да, банальней не придумаешь. Таких я на службе повидал немало.

Это было правдой - Деррик часто видел подобных парней, которые убивали

слабых и беззащитных просто так, из интереса. Таких важно отловить вовремя.

- И когда его поймали?- спросил он.

- О, этот успел убить многих, по-моему, еще человек пять, и уже троих

прямо в камерах.

- У вас тут есть и камеры?- спросил Деррик.

- Нет, не у нас, - ответил Киннан. - Мы отправляем заключенных в

соседний город, Пристонвуд.

- Почему же не к нам, в Бостон?- спросил Деррик.

- Понятия не имею, что-то там связано с договором.

Жаль, - подумал Деррик. Если бы дело попало к ним, то он имел бы доступ

к осужденному.

- А что с ним теперь?

- Казнили несколько лет назад - что же с ним могло быть еще?

- Разве его не могли подержать в тюрьме до полного выяснения всех

обстоятельств?

- Какого еще выяснения?- сказал Киннан. - Он сам во всем признался,

улики налицо, он все рассказал в подробностях, даже показал; а камни,

которым он убивал людей, до сих пор хранится в архиве как улики! Да и,

сами понимаете, возмущение народных масс - все же у нас не случалось

подобных подлых убийств очень давно, а тут такая вспышка насилия…

- Понимаю, - сказал Деррик. - Как звали парня?

- Дайте секунду...- Киннан задумался. - То ли Вик, то ли Тед... Сейчас

не вспомню. А есть ли смысл? У зла нет имени.

***

- И насчет этой девушки… - сказал Деррик хозяйке постоялого двора, пока

та наливала ему похлебку в тарелку.

- Какой девушки, мистер Деррик? - спросила Кларисса. - Вы уже

присмотрели себе кого-то?

- Нет, нет, я о девушке в белом платье по имени Лили,- ответил Деррик.

Кларисса вскрикнула и выронила кастрюлю на пол.

- Черт! - подскочил Деррик - горячий суп обжег ему ноги. Кларисса стояла,

закрыв рот обеими ладонями. Глаза ее были полны ужаса.

- Вы…Вы видели ее?- спросила она дрожащим голосом.

- Ну да, видел!- сердито сказал Деррик. - Теперь придется отдавать брюки

в химчистку!

Кларисса посмотрела на него как на полного идиота и покачала головой.

- Что? - спросил Деррик. - В чем еще дело?

Кларисса словно очнулась ото сна.

- Пойду сейчас же принесу тряпку! - сказала она. - Надо все прибрать здесь.

- Да, надо… пробормотал Деррик, отправляясь к себе в комнату. Отрывая

дверь в свой номер, Деррик обернулся и посмотрел на Клариссу, вытирающую

пол шваброй. Он обратил внимание, что челюсть ее дрожала. И тут Деррика

пробрало по спине жутким холодком - в окне показалась голова Лили. Глаза

ее были направлены прямо на него. Деррик вскрикнул и, поскользнувшись на

капающем со штанин супе, упал. Кларисса бросила швабру и с воплем

побежала прочь из комнаты. Когда Деррик поднялся с пола, никого в окне

не было. Он посмотрел на темный проем двери в свою комнату. Ему стало

страшно заходить туда. Странное чувство, что кто-то стоит за спиной,

возникло у него.

Он молниеносно обернулся - перед ним стояла Лили.

На секунду Деррика охватила истерика, но двинуться с места он не мог -

словно параличом сковало руки и ноги. Лили открыла рот и зашипела,

словно выговаривая какие-то неведомые ему слова - Хыыыщь, Хыыщь, щщах!-

Деррик в еще большем ужасе понял, что в доме никого, кроме него и Лили

нет. Никто не придет ему на помощь, сейчас сам ад придет по его душу и

тело. Лили больше не шипела, она внимательно смотрела на Деррика, а он

дрожал, как лист на ветру. Деррик зажмурился, готовясь к худшему, воля

его была парализована. Когда он открыл глаза, никого рядом не было. В

дверь вошла Кларисса в сопровождении двух мужчин.

- Схватите этого сумасшедшего!- сказала она, указывая на Деррика.

- Я не сумасшедший, - пробормотал Деррик, наблюдая, слово бы во сне, за

тем, как мужчины берут его под руки и волокут к выходу.

- Вы видели ее? Вы видели ее? - спрашивал Деррик у Клариссы, когда его

проносили мимо нее.

- Кого? Девушку в белом платье?- спросила Кларисса. - Да ее видят все

больные на голову в нашем селенье, особенно приезжие. Убирайтесь, вы -

сумасшедший, и молитесь Господу, что бы вы не навлекли на нас всех

проклятье!

- Не понял… - пробормотал Деррик.

- Кончай болтать, придурок! - сказал один из мужчин, мордатый здоровяк с

красным лицом. - Мы сейчас отправим тебя в психушку, к твоим дружкам.

- Да, там полно таких как ты, - проговорил второй.

- Нет! - воскликнул Деррик и пытался вырваться, но получил удар толстым

кулаком под дых и согнулся пополам.

- Ты смотри, какой буйный!- сказал толстяк. Потом его поволокли дальше,

вытащили на улицу и бросили на землю.

Деррик заночевал в ближайшем баре на лавочке, под шум и вопли

разномастной толпы.

- Не сердитесь на наших местных - сказал Киннан. – Кларисса до смерти

перепугалась, вот и привела Сэма с Крисом. А Сэм и Крис не верят ни в

каких призраков, но любят звонкие монеты.

- Они хотели отвести меня в психушку, - заметил Деррик.

- Не обращайте внимания, - махнул рукой Киннан. - Те, кто не верит в

призраков, считают тех, кто в них верит - сумасшедшими. Если бы мы

бросали в палаты каждого, кто боится призрака Лили, то населения почти

не осталось бы - пришлось бы лечить каждого суеверного крестьянина и всю

его семью. А уж по пьяной лавочке люди только и видят, что Лили, -

Киннан усмехнулся. - Вы напугали Клариссу. Еще бы! - здесь одного имени

Лили боятся, как огня.

- Но ведь дух ее не показывался здесь очень давно, чего же боятся люди - по

старой памяти?

- Это знаете, как у вас, городских, когда черная кошка перебегает

дорогу, только серьезнее. Но вообще, ради всего святого, не поднимайте

среди местных этого шума про призрак, хорошо? - добавил он. - Это

богомерзкое создание и так потрепало нам всем нервы. Мы пытаемся о ней

не вспоминать. Она не появлялась здесь очень давно. Но с вашим приходом

она, я так понял, возвращается. Не иначе как вы накликали беду. Местным

это не понравится, уж поверьте!

Деррик нахмурился.

- Так вы говорите, Лили не появлялась до моего прихода?

Киннан кивнул.

- Значит, я увидел ее впервые за несколько лет?

- Да, именно так.

- А не исключаете ли вы возможности, что Лили появилась специально для

меня? Что-то хотела сказать мне? Дать какой-то знак?

- Боже, все может быть!- сказал Киннан. - Ваши знания из Великой

Британской энциклопедии здесь ничего не объяснят, мистер Джонсон! Я

думаю, что вам стоит уехать отсюда, ибо я подозреваю - да, Лили

прибыла именно из-за вас. Мы здесь даже не называем девочек этим именем,

потому что боимся навлечь проклятие на новорожденных.

- А что такого натворила эта Лили? - спросил Деррик.

- Дело в том, что тот, кто видел ее, сошли с ума, а потом быстро истлели

живьем - как бы состарились на много лет.

- Это может быть следствием шока, - заметил Деррик.

- Кто бы сомневался, конечно, шок - но что же это должен быть за ужасный

призрак, что люди сходят с ума и погибают из-за него!

- Может, это были слишком впечатлительные натуры? - предположил Деррик.

- Вообще-то да, это все были приезжие писаки, поэты и прочая богема, если быть

честным.

- И эти натуры склонны к преувеличению, - кивнул Деррик. - Тем не менее,

я видел Лили своими глазами. И я не сошел с ума. Это возможно, потому,

что моя психика много устойчивее, чем у тех, кто из глубин своего сознания извлекает образы, не так ли?

- Ну, вам лучше знать, мистер Джонсон,- сказал Киннан.

- Вы же видите, вы же понимаете, что я здесь не просто так, и она здесь

не просто так.

- Да, на все воля божья! - сказал Киннан. - Не будь ему угодно, никакой

бы Лили здесь не было.

- Так чего же Лили от меня хочет? - задумчиво произнес Деррик. - А как же те, кто сошел с ума?

- Один из них скончался, а второй никогда не разговаривает. Просто

молчит целыми днями.

- И никогда ни слова?

- Да этим никто и не старался заняться, наши местные врачи не самые

лучшие, если не сказать большего. Вы думаете, с этим психом кто-то

работал? Да его просто закормили лекарствами, и все. Он теперь просто овощ.

- А тот, который умер, вы исповедовали его перед смертью?

- Увы, увы! - сказал Киннан. - По нашим законам душевнобольные не

подлежат никаким действиям со стороны епархии.

- Глупость - убийцы и садисты, значит, подлежат, а невинный

душевнобольной - нет?

- Это уже не от Господа зависит, а от наших функционеров.

Деррик почесал в затылке. Бюрократия и здесь, в крохотном городишке,

сильнее всех и вся.

- Тупик полный, - сказал Деррик. - Один немой психопат, другой умер,

убийца казнен, кто же остался из связанных с Лили?

- Ну... дочь. Более никого. Она живет сейчас в Канаде, с опекунами.

- Чертовски далеко, - сказал Деррик. - Ехать туда долго и дорого.

- Выходит, единственный, кто хоть немного знал Лили, это я,- сказал Киннан.

- Выходит, так, - пробормотал Деррик. Мысли бродили в его голове.

Надо было оставаться здесь и постараться быть хоть как-то ближе к

призраку Лили. Не надо было тогда убегать, надо было поговорить с ней,

узнать. Такой шанс был упущен! Может, ей всего лишь нужна была дружеская

поддержка, может, с ней надо было поговорить по душам. Как глупо звучат

подобные рассуждения относительно призрака, одетого в белую ночную

рубашку с серебряной цепочкой на шее и золотой повязкой на лбу. Зачем же

ей было реветь ему в лицо эти странные шипяще-рычащие слова, откуда в

ней столько злобы? Ведь их первая встреча не была такой агрессивной.

Что-то в ее поведении переменилось…

Но напрасно инспектор Деррик ожидал еще одной встречи с Лили. Она так и

не появилась. Деррик затягивал работу, как мог, делал минимум бумажных

операций в день, и ходил по всем самым мрачным местам городка - ничего

не случалось. Он был и на берегу реки, где встретил Лили в первый раз, и

заглядывал на постоялый двор, где жил до второй встречи, но нигде он

не видел ничего, кроме странных взглядов местных жителей, которые с

сомнением смотрели на него.... а между тем срок командировки неумолимо

приближался к концу. Оставалось несколько дней. Деррик доделывал

последний отчет, ожидая чьего-либо стука в дверь - кого-то, кто знал бы

правду об этом таинственном убийстве многолетней давности. Видимо,

Лили не даст ему еще одного шанса на встречу с ней. Пора была уезжать домой.

***

- А как была одета Лили, когда вы увидели ее? - спросил Киннан у

Деррика, когда тот уже собирал вещи. Киннан пожаловал к нему совсем

рано, еще было темно, около пяти часов утра.

- Как одета?- переспросил Деррик.

- Да, именно, как одета.

- На ней была белая ночная рубашка.

- А детали какие-нибудь запомнили?- спросил Киннан. Взгляд его

становился все серьезнее.

Деррик напрягся.

- Детали? На шее у нее была цепочка, вроде как серебряная, и на лбу у

нее было что-то вроде повязки, желтой, кажется…

- Еще детали помните?

- Рядом с ней стоял кувшин, и колодец там был тоже, рядом с ней. Разве

это важно?

Киннан все так и стоял возле двери, но теперь он что-то судорожно

вспоминал, шевеля губами и глядя в никуда.

- Можно присесть? - спросил Киннан.

Деррик молча указал на стул.

- И что вам дало это мое описание? - спросил Деррик. - Все кончено,

этого видимо, не повторится. Я уеду, и Лили, скорее всего, здесь не

появится.

- По-моему, уже все свершилось, мистер Деррик, - глухим голосом сказал

Киннан. - Уже слишком поздно.

- Поздно? Для чего? Вы вообще о чем?

- Я не знаю, мистер Деррик - но то, что вы описали, есть прямая цитата

из Библии, - сказал Киннан.

- Где же в Библии упоминается девушка, сидящая на берегу реки?

- Девушка не упоминается. Упоминается цепочка, золотая повязка, кувшин и

колодец, - сказал Киннан.

- И что теперь?

- Боюсь, мистер Деррик, это был вам знак свыше. Подобных совпадений не

бывает, вы же понимаете.

Деррик сел на кровать рядом с незакрытым саквояжем.

- И что я должен был сделать?

- Вот, я процитирую вам сейчас, - сказал Киннан, вытаскивая из-за пазухи

небольшую Библию в коричневой обложке.

Он раскрыл ее и с минуту листал, внимательно изучая текст.

- Вот из книги Екклезиаста, - сказал он и начал читать: "доколе не

порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась золотая повязка, и не

разбился кувшин у источника, и не обрушилось колесо над колодезем. И

возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу,

который дал его".

- И что же это должно мне сказать? - спросил Деррик. - Библейское

пророчество, или миф, или что еще - но что это значит?

- Это говорит о том, что здесь не просто история с призраками, здесь

сбываются древние слова, вы видели девушку, которая воплощала в себе

слова древнего пророка. Это куда серьезнее, чем нам обоим кажется, -

ответил Киннан, закрывая книгу.

- Звучит зловеще, но все же - как это понимать? Что нам хотели сказать?

Что значит - разорвалась серебряная цепочка и так далее?

- Это означает смерть, - сумрачно сказал Киннан. - Вспомните слова

писания - «И высоты будут им страшны, и на дороге ужасы; ибо отходит

человек в вечный дом свой…» Это знак смерти. Лили не оставит вас в

покое. Может, не вас, а ваших родственников или друзей. Или знакомых.

- Но я больше не видел Лили, - возразил Деррик.

- У Сатаны вечность впереди. Он атакует, когда мы его меньше всего ждем.

Когда эта история станет для вас забытой тенью, он напомнит вам.

***

С тяжелым сердцем возвращался Деррик Джонсон домой. Все бумаги были

разобраны по датам, событиям, архив был приведен в порядок, но в голове

Деррика царил хаос. Призраки, убитые девушки, библейские пророчества,

все это смешалось у него в голове. На вокзале Деррик купил старую

книжицу о духах. Неужели здесь нечто большее, чем просто совпадения?

Киннан махал ему рукой, когда поезд тронулся. Надо будет разузнать о его

биографии поподробнее. Он очень много знает - а это всегда подозрительно.

Сидя в купе, Деррик открыл книжку. Он дошел до строчки «Евреи Ирана

верили, что духи умерших вселяются в тела людей преимущественно по

ночам, чаще всего в местах, расположенных у воды и что их нападениям

особенно подвержены женщины.» Он отложил книжицу в сторону. Все это ни о

чем не говорит.

Ничего интересного. Это только в детективных романах все лихо закручено,

и всегда есть ниточки к произошедшему, пусть даже скрытые. Здесь же, в

реальности, ничего подобного не было.

Возвратившись домой, Деррик несколько недель жил самой обычной жизнью,

отчитываясь перед начальством о проведенной работе. О своем

импровизированном расследовании он и не заикнулся. Пусть это останется

только между ним, Киннаном и Лили. Деррик хотел навестить Мари, но все

никак не мог выкроить время и деньги. К тому же он ожидал сына из

экспедиции в горах, в которую тот отправился недавно. Надо было кому-то

оставить хозяйство на то время, что он проведет у Мари. И что он ей

скажет? Я, дескать, полицейский. А где значок? Он ведь теперь всего лишь

жалкий архивариус. Ну, скажет он про то, что видел призрак Лили, а не

выгонят ли его в страхе, чтобы он не напоминал о прошлом? Какие еще там

опекуны, надо бы знать.. А ведь он мог бы узнать о Лили больше, если бы

расспросил ее дочку о том, какой была ее мама, если она ее хорошо

помнит. Может, и опекуны ее что-то знают.

Деррик думал об этом визите, думал долго. Между тем, его сын задерживался.

В один из дней в дверь постучали.

Деррик открыл дверь. На пороге стоял посыльный с конвертом в руке.

- Вы мистер Джонсон? - спросил парень.

- Да, я, - отвечал Деррик.

- Распишитесь, вам официальное письмо.

Деррик проделал все формальности и, отпустив посыльного, торопливо

вскрыл конверт. Там лежало два письма. Первое из них гласило:

«Мистер Джонсон, мы приносим вам свои извинения, так как самолет нашей

авиакомпании разбился в горах Непала…» - тут у Деррика начали

подкашиваться ноги, «…но мы можем вас обрадовать, что ваш сын жив и

находится сейчас на корабле Ее Величества Елизаветы, с небольшим

обморожением. Тем не менее, мы выражаем соболезнование семьям погибших

сотрудников, так как никто, кроме вашего сына, не остался в живых. Мр.

Джонсон не выразил желания возвращаться домой вследствие тяжелого шока

и слабого состояния здоровья, однако корабль прибудет в ваш город через

неделю. Просим вас быть на причале около двенадцати часов утра в

следующую пятницу, чтобы ваш сын, если он будет еще в плохом состоянии,

мог попасть домой в заботливые руки, тех, кто его любит. Искренне ваши,

сотрудники авиакомпании Damon Airlines.»

Деррик упал в кресло. Слава богу, все хорошо, его сын жив. Когда это

случилось? Он кинулся к календарю - и его худшие опасениz оправдались.

Самолет разбился в тот самый день, когда он повстречал Лили в первый

раз. У Деррика похолодело в груди, а по спине забегали мурашки.

Проклятые совпадения, они всегда выглядят зловеще, хотя вряд ли это

что-то значат.

Тут Деррик вспомнил, что в конверте есть еще письмо.

На этот раз письмо было написано знакомым почерком - это был почерк сына.

«Папа, я жив, со мной все хорошо. Я прибуду с моряками на пристань

где-то в пятницу. Не беспокойся за меня, у меня все хорошо.»

Деррик перечел письмо несколько раз. Странный тон письма удивил его. Его

сын никогда не был так сух в своих словах, обычно он был горяч и

порывист, а здесь Деррику чувствовался лживый тон, неискренность. Деррик

понял, что здесь что-то не так. Шок, который пережил его сын, видимо,

слишком силен.

Деррик схватил куртку и выскочил за дверь. Он спешил в офис авиа -

компании. Он хотел встретиться с сыном как можно быстрее.

– Потерпите, - сказал ему служащий. - Совсем скоро ваш сын будет здесь.

В конце-концов, что вы волнуетесь?

- Я сам не знаю, - ответил Деррик.

- Я вас понимаю, - сказал клерк. - Я сам отец, моей дочери восемь лет.

Деррик кивнул.

- У меня плохое предчувствие, - сказал он.

- Не верьте ему, - посоветовал клерк. - Это просто нервы, они всегда

обманывают нас. Каждый раз, отпуская дочь одну погулять, я нервничаю.

Казалось бы, она уже не маленькая, но все равно мерещится плохое.

- Дай-то бог, чтобы вы оказались правы.

- Вам еще повезло. Все остальные погибли.

- Это ужасно, сказал Деррик. - А много народу было?

- Несколько ученых, миссис Пауэлл и пилот. Поминальная церемония

состоится на следующей неделе.

Деррик вышел из здания авиакомпании с беспокойным сердцем. Ему не

верилось, что все позади.

….Он стоял на причале.

Он ждал - каким вернется его сын?

Но все, что он увидел - это спускающегося по трапу матроса.

Они долго стояли с растерянным лицами напротив друг друга. Матрос все

никак не мог произнести это.

Деррик тоже не мог сказать ни слова. Сердце его замерло.

Слова повисли в ледяном воздухе.

Смысл их замерз на губах матроса.

Сердце Деррика отказывались принимать сказанное.

Деррик молча стоял на причале, пока матрос возвращался обратно на корабль.

Он вспомнил слова Киннана, строчки из Писания, ставшие для него злой

явью: "...доколе не порвалась серебряная цепочка, и не разорвалась

золотая повязка, и не разбился кувшин у источника, и не обрушилось

колесо над колодезем..."

Потом Деррик повернулся и медленными шагами пошел по направлению к дому,

который теперь для него навсегда опустел.

…И здесь священник. Определенно, у них долгая история взаимоотношений со

мной, из которых я всегда выхожу победителем. Деррик ничего не нашел и

ничего не узнал, но многое понял. Снимаю шляпу перед стариком. Он еще

навестит Марию, и подружится с ней, и ее новой семьей, и будет еще

многое, о чем вы уже должны знать, но умение убивать дважды - это сильно

даже для такого, как я.

10. И здесь холод, снег и тайна. Кто герой этого рассказа, вы можете

догадаться и сами. Столкновение любви и судьбы, лед и пламя, все здесь.

Дата добавления: 2015-07-10