Сила привычки

Спонтанные реакции возникают не только вследствие страстных импульсов. Они также представляют собой очень быстрые действия привычек - и в этой форме оказывают сильное, далеко идущее влияние в хорошую или дурную сторону. Влияние в хорошую сторону проявляется в энер­гии практики, благодаря которой мы предохраняем однаж­ды приобретенную способность от утраты или забывания и делаем ее своей собственностью. А влияние в дурную сторо­ну выражено в насильственном характере привычки, в ее парализующем, отупляющем воздействии, в ее косности и недоступности влияниям. Вот этими отрицательными аспек­тами мы и хотим теперь заняться.

Привычка раскидывает свою густую сеть над обширными сферами нашей жизни, нашего мышления. Она стремится захватить в эту сеть все большее число мимолетных импуль­сов. Ибо и те склонности и желания, те настроения, кото­рые появляются совершенно случайно, почти незаметно, могут в силу беспрепятственного повторения стать неиско­ренимой привычкой, автоматизмом, не подлежащим сомне­нию. Продолжительное повторение стремления к удоволь­ствию создает привычку, которая в конце концов приобре­тает характер принуждения. Соответствующие привычные действия сначала могут совсем не быть подчеркнуто прият­ными или удовлетворяющими. При первом случае их проявления часто отказаться от них или даже заменить их проти­воположными не составляет никакой трудности. Но вслед­ствие повторения привычное действие постепенно станет однозначным с «приятным», а мешающие непривычные фак­торы будут означать нечто «неприятное» или «враждеб­ное». Привычные поступки или привычная точка зрения инстинктивно принимаются за «правильные», а непривыч­ные-за «ложные» или «ошибочные». Связь устанавливает­ся здесь не столько в силу самих функций или способов мышления, а в силу удобства рутины, в силу нерушимого продолжения полюбившейся привычки. Часто весьма зна­чительная крепость этой связи прежде всего проявляется в упорном давлении привычки на внутреннюю жизнь; это дав­ление ощущается как в телесной, так и в психической сфере. Следствием привычки оказывается затем устойчивость со­ответствующего образа мысли и поведения и направляемой ими воли; они приобретают несвойственную им тяжесть, столь сильную преувеличенную ценность, что мы в конце концов считаем их неоспоримыми притязаниями личности. В таком преувеличенном значении какая-нибудь первона­чально неважная повседневная привычка погружается в глу­бинные слои подсознания и может очень значительно спо­собствовать неподвижности установок характера и сужде­ний, ограничивая возможности их развития. Таким образом сила привычки кует здесь новые оковы (и подчас делает это совсем незаметно!), порождает новые симпатии, антипатии, а вместе с ними выращивает побеги новых страданий.

В Поучении об «основаниях внимательности» сказано: «И те оковы, которые возникают, обусловленные этими дву­мя (т.е. органом чувств и объектом), также знает он. И как дело доходит до возникновения [каких-то] невозникавших оков, также знает он». Принимая во внимание эти слова текста, можно думать, что речь идет о важной стороне пси­хики, о привычке, не подвергавшейся проверке, которая со­здает и укрепляет новые оковы.

Возрастающая роль принятых без размышления привычек поведения и мышления означает опасность для возмож­ностей формирования и развития ума, тем более что обра­зование привычек и без того обладает стремлением к рас­пространению, особенно в наше время усиливающейся стан­дартизации и разделения труда. Формирование привычек дает возможность упростить работу, а это, естественно, де­лает их все более желательными в условиях все более и более усложняющейся цивилизации. Однако широкое рас­пространение привычек имеет также глубокие корни в са­мой природе сознания. Многие активные его состояния, ко­торым свойственна определенная степень энергии, облада­ют одной, конечно, не всегда бесспорной тенденцией - тен­денцией к повторению. Эта тенденция к повторению обна­руживается не только в упомянутом выше стремлении к инертности, но также в своеобразной «воле к власти», а именно: в стремлении некоторых состояний сознания при­обрести более сильное влияние; в желании периферических и недостаточно организованных центров - хотя бы очень скромном - стать такими центрами, которым должны под­чиняться и к которым должны приноравливаться другие бо­лее слабые тенденции. Именно стремление таких «власто­любивых» состояний сознания стать господствующими свой­ствами характера часто оказывается центром образования новой личности в будущем состоянии. При виде этой воли к господству честолюбивой и эгоцентрической личности при­ходит на ум биологическая аналогия: такое же стремление к безграничному расширению болезненно измененных обра­зований, например, раковых.

В уме человека существуют бесчисленные задатки для формирования новых центров личности во время повтор­ных рождений. Нам следовало бы дать торжественный обет освободить все эти потенциальные живые существа от «ве­дущего колеса» существования в кругу бытия, как это выра­зил шестой патриарх дзэн.

При таких двойных глубоких корнях, какими являются воля к власти и стремление к инертности, формирование привычек никоим образом не нуждается в повторном преднаме­ренном подкреплении; оно может проявиться, когда соот­ветствующая телесная или умственная деятельность совер­шается без размышлений, если она имеет вредный характер и не встречает внутреннего противодействия. Из незаметных задатков мелких дурных привычек возникает многое такое, что становится крепкими оковами, которые трудно разбить.

Сдержанность перед чистым наблюдением и при нем дает возможность непосредственно увидеть соответствующую внутреннюю или внешнюю ситуацию и благодаря этому от­крывает путь для новых решений, не подвергшихся влияни­ям привычек или тенденций к повторению. Так можно вос­препятствовать чисто автоматическому движению поступ­ков и направленности мысли, постоянно пополняющих ре­зервуар подсознательных тенденций новыми задатками мощ­ных ростков вредных наклонностей, потому что уже в тот момент, когда эти ростки вбирают в себя свойственное сдер­жанности ощущение противодействия, они утрачивают зна­чительную часть своей производительной силы, теряют тен­денцию к повторению; а потому нам будет легче одержать над ними верх при следующем их появлении.

Не следует давать сказанному ошибочное толкование. Выражение: «Привычка - кормилица человека» не может и не должно совсем исчезнуть из нашей жизни. Однако смысл его в том, что сейчас, особенно под давлением нынешних требований жизни, если мы способны выполнять мелкие повседневные дела и профессиональные занятия рутинного характера как бы с половинным вниманием и все же доста­точно надежно, этим достигается значительное упрощение деятельности и экономия сил. Однако и в равномерности привычного выполнения работы есть своя мертвая точка, в которой ее качество начинает понижаться. Рутина указыва­ет также на появление усталости, если деятельность черес­чур долго была лишена оживляющего стимула какого-ни­будь нового интереса. После благотворного упрощения, а иногда и значительного улучшения действий «сила привычки» затем начинает проявлять свое отупляющее и парализу­ющее влияние.

Итак, «мелкие привычки» никоим образом не следует «уничтожать». Однако нам нужно было бы регулярно убеж­даться в том, что мы сохраняем господство над ними, т.е. сможем и отказаться от них или изменить их, когда захо­тим. Это происходит благодаря тому, что мы время от вре­мени направляем чистое (т.е. свободное от влияния привы­чек) наблюдение на соответствующие поступки или мысли -и таким образом достигаем непосредственного виденья. Этим самым свойственные нам с давних пор и уже надоевшие переживания, вещи и люди снова становятся свежими и впе­чатляющими. Мы снова достигаем отстраненности от них и от собственных на них реакций, снова вспоминаем, что мож­но действовать по-иному, иначе смотреть на вещи и на лю­дей, реагировать на них не так, как до сих пор. Приобретен­ную таким образом способность непосредственного виде­нья мы затем можем и должны использовать также для того, чтобы разрушать ту или иную дурную привычку, чтобы про­верять давно усвоенные оценки и, когда нужно, пересмат­ривать их. Чем раньше мы примемся за это дело, тем легче нам удастся отучиться от них. Добытая таким образом спо­собность отказываться от небольших привычек обнаружит свою важность, когда однажды дело коснется необходимо­сти искоренить какую-нибудь действительно дурную при­вычку или перенести действительно глубокую и решитель­ную перемену в жизни. Разрыхлить повседневную жизнь и повседневное мышление, придать им подвижность при по­мощи периодических отказов от привычек и вновь обретае­мой непосредственности - это окажет освежающее влияние на жизнеощущение и умственную деятельность того, кто займется самовоспитанием. В разрыхленную почву окажет­ся легче посадить семена медитативного воспитания психи­ки - и довести их побеги до мощного роста.

Дата добавления: 2015-07-10