Часть 1 Чикаго 8 страница

Он говорил о вереске, который разрастался на горных склонах, о том, как пахли вересковые костры, о том, какими длинными были шотландские пиры, по которым он скучал столько сотен лет.

Рассказы Кейона были такими живописными, что Шотландия оживала в воображении Джесси, а постоянное мурлыканье его глубокого голоса успокаивало ее. Она знала, что он всего лишь пытается отвлечь ее, не дать сойти с ума от ожидания в одной комнате с убитой женщиной, но это срабатывало.

Как только прошло потрясение после очередного покушения на ее жизнь, Джесси смогла проанализировать факты.

Факт первый: женщина намеревалась убить ее. Факт второй: одна из них должна была умереть. Факт третий: Джесси была очень рада, что это случилось не с ней.

Проблема: вскоре ей придется выбираться из залитой кровью комнаты и оставить позади мертвое тело. Даже если им удастся вынести тело из комнаты – а Джесси не могла придумать, как можно вынести тело из отеля, не попавшись никому на глаза, – избавиться от всей крови ей не удастся.

Факт: она теперь вне закона.

Вот этот факт мог свести ее с ума. Докторская степень, спокойная жизнь, блестящее будущее – все полетело к черту.

Ну и что ей теперь делать?

Внезапно перед ее глазами промелькнуло видение не такого уж далекого будущего, в котором Джесси звонила маме из странной далекой страны, где жуки и тараканы были размером с крысу, и пыталась заверить Лили Сент-Джеймс, что не совершала того, в чем ее обвиняет полиция.

И вдобавок ко всему перечисленному у нее не было одежды, в которой можно проскочить мимо стойки администратора. И если джинсы еще можно отстирать, то свитер погиб безвозвратно. Трусики можно было носить, а лифчик пропал.

И вряд ли она сможет гулять по Чикаго в том одеяле, в которое завернулась. В Нью-Йорке это прошло бы незамеченным, но в Городе Скромников – никогда.

Яркий золотой свет вырвался из странных рун, покрывающих раму, ощущение искаженного пространства проехалось по ее и без того истрепанным нервам, и Джесси плотнее завернулась в одеяло.

Она начала вставать со своего места, где сидела, скрестив ноги, – на кровати, подальше от стены. Внезапно горец оказался рядом с ней.

Джесси не успела даже пискнуть, а он уже взял ее за плечи, привлек к себе и поцеловал: сильно, быстро, глубоко, а потом снова уронил на кровать.

Пару секунд он просто смотрел на нее, а затем притянул к себе.

В этот раз он обнял ее, одной рукой за талию, другой поддерживая затылок, и целовал так глубоко и страстно, что она могла бы поклясться, что от ее тела идет пар, как от утюга в режиме отпаривания.

Джесси подалась навстречу Кейону, принимая все, что он хотел ей дать. Она тонула в твердости и жаре этого мужчины.

Когда он снова отпустил ее, Джесси упала на кровать, задыхаясь.

Теперь она чувствовала себя гораздо лучше, чем несколько минут назад, словно во время поцелуя горец передал ей часть своей невероятной силы. И видит Бог, у него было чем поделиться.

Он смотрел на нее, глаза цвета виски сузились от желания и чего-то еще, чего-то, чему Джесси не могла подобрать определения, эмоции, которая ускользала от нее. Это было почти сожаление, но Джесси не понимала, по какому поводу. Ну о чем он может сожалеть?

Когда Кейон погладил ее по щеке и запустил пальцы в ее кудряшки, Джесси выбросила странные мысли из головы. Он медленно пропускал ее волосы между пальцами, словно наслаждаясь ощущением каждого шелковистого завитка.

От этого почти невесомого прикосновения Джесси пробрала легкая дрожь.

Этот человек был ходячей дихотомией. Его мощные руки могли ломать шеи и бросать ножи, они убивали без промедления и в то же время способны были на такую нежность и ласку.

– Закрой за мной дверь, когда я уйду, девочка. Я ненадолго. Но не открывай никому, кроме меня. Ты послушаешься?

Она открыла рот, чтобы спросить, почему и куда он собирается и как им выбраться из той кутерьмы, в которой они оказались, но он прижал палец к ее губам.

– Время действительно дорого, – мягко сказал Кейон. – Не знаю, сколько мне осталось. Но нам с тобой помогут действия, а не слова. Согласна ли ты подчиниться мне, Джессика?

Она резко выдохнула и кивнула.

– Хорошая девочка.

Джесси высунула язык и изобразила радостную послушную собачку, цепляясь за остатки легкомыслия.

Кейон ответил легкой одобрительной улыбкой.

– Смейся, Джессика. Юмор для нас – благословение.

Она тоже так думала.

Горец повернулся, поднял покрывало и его кровавое содержимое и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Запри дверь, – раздалось из коридора.

Джесси повернула замок и закрыла его на защелку. Только после этого раздался звук удаляющихся шагов.

Через сорок минут Джесси и Кейон вместе вышли из лифта.

Он держал ее за руку, и, хотя Джесси никогда раньше не думала, что принадлежит к числу тех, кто любит ходить с кем-то за ручку, ей определенно нравилось ощущать, как ее маленькая ладонь лежит в большой руке Кейона, а их пальцы крепко переплетаются. Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя хрупкой девчушкой – хотя, скорее уж, она чувствовала себя настоящей женщиной.

Она взглянула на горца и прерывисто вздохнула. Он был невероятно привлекателен. На нем были линялые джинсы и застиранная черная футболка с «Железным человеком». Килт был переброшен через плечо, перевязь закреплена на бедре, а смертоносный кинжал, тщательно вычищенный, вернулся на прежнее место. Джесси пыталась уговорить Кейона спрятать оружие, поскольку их могут тут же арестовать. Он ответил, что она может не беспокоиться: Кейон МакКелтар подчиняется лишь собственным законам.

Последнее совсем ее не удивило.

Футболка не скрывала, а скорее подчеркивала его мускулистое тело. Красно-черные татуировки на шее и мощных бицепсах, странные наручи, длинные косы, огромный рост и выразительная мощь придавали ему весьма опасный вид.

Одежда была ему по размеру, и Джесси размышляла над тем, где он ее достал. Снял с кого-то? На эту драку стоило бы посмотреть.

А еще Джесси беспокоила одежда, которую горец принес для нее … и запах чужих духов. На ней были облегающие джинсы (с пухлым штампом «Lucky You» на ширинке изнутри), с очень низкой посадкой – настолько низкой, что она не рискнет в этих джинсах садиться спиной к людям, – и белый свитер с треугольным вырезом, настолько облегающий, что под ним четко прорисовывался бы ее лифчик.

Вот только лифчика горец не принес.

Ну и ладно. Нищие не привередничают. Нужно дойти до машины, и Джесси сможет надеть жакет.

Когда Кейон вернулся в номер и сбросил ей на руки ворох одежды, она воскликнула:

– Где ты взял…

– Цыц, – тут же ответил он. – Одевайся и пошли. Нам необходимо очень много сделать, и действовать нужно быстро. Когда зеркало заберет меня, у нас появится время поговорить.

– Ладно.

Джесси пожала плечами. Она знала, что не сможет выбраться из возникших проблем самостоятельно. Может, ему это удастся. Он же смог разобраться с двумя вещами, с которыми ей ни за что бы ни справиться: спрятал тело и добыл одежду. Не хватало только лифчика. Энтузиазма она не испытывала, а вот некоторые части ее тела с каждым шагом жизнерадостно подпрыгивали. Джесси оставалось надеяться, что ей не придется бегать.

Час был ранний, и в коридоре никого не было. Но когда они вошли в длинное, ярко освещенное фойе, Джесси тут же заметила бодибилдера, который стоял у конторки портье, прижимая к себе знойную блондинку, которая казалась такой же смущенной, как и он. Незнакомец выглядел именно так, как должен выглядеть владелец футболки с «Железным человеком».

Он яростно вопил на двух клерков. Хорошо, подумала Джесси. Ее не покидало ощущение, что вот-вот из воздуха появятся полицейские, чтобы арестовать ее. Любой отвлекающий фактор пойдет в ход. Может, клерки будут так заняты скандалом, что не заметят, как мимо крадутся она и Кейон. Хотя, учитывая его двухметровый рост и двухметровое зеркало у него под мышкой, слово «красться» горцу никак не подходило. Рука Кейона сжалась на ее пальцах.

– Быстрее, девочка.

Она прибавила шагу, груди запрыгали энергичнее.

– А я вам говорю, что это один из ваших постояльцев! Я видел, как он возвращался к лифту. Этот сукин сын украл нашу одежду! – кричал мужчина.

Джесси моргнула. Посмотрела на мужчину и его жену. Взглянула на себя.

Покосилась на Кейона. Он пожал плечами.

– Не всю одежду. Я оставил им нижнее белье. Она подняла брови, и он добавил:

– У них такой же размер, как у нас. Нам нужна была одежда. Я думал, что у них есть еще, и не ошибся. Да, я ограбил их в лифте. Идем, девочка. Не останавливайся.

Они почти пересекли фойе, когда раздраженный мужчина взмахнул руками и обернулся.

«Вот и все, – подумала Джесси. – Мы облажались. Сейчас он вызовет копов. И нас отправят в тюрьму».

– Вот он! – взревел незнакомец. – Вот гад, который заставил мою жену раздеться!

Джесси отметила, что блондинка вовсе не выглядит недовольной, случившееся злило ее гораздо меньше, чем ее мужа. Джесси представила, как эта красотка раздевается перед Кейоном, и ей с трудом удалось подавить желание пнуть ее. А ведь блондинка ни в чем не виновата.

– Вы замолчите и перестанете на нас смотреть. Все четверо, повернитесь лицом к стене. Быстро, – холодно скомандовал Кейон.

Джесси закатила глаза. В свое время Кейон МакКелтар явно был лордом, может даже родственником одного из королей пиктов. Он вел себя как тиран и ожидал, что мир будет выполнять все его капризы. Перестанете на нас смотреть, а как же!

– Слушай, ты ведь не думаешь, что они… – начала Джесси и тут же осеклась, не веря своим глазам.

Четыре человека, как один, развернулись лицом к стене за конторкой, и никто из них не издал ни звука. Ни ругательств, ни протеста, ни даже сдавленного вздоха.

Она моргнула. Посмотрела на Кейона. Потом снова на послушных овечек.

– Вы не будете преследовать нас, когда мы уйдем, – добавил Кейон. – Вы будете молчать и не двигаться долгое время после нашего ухода.

Его слова напомнили ей о том, как ему подчинились Марк и служащие отеля.

Как он это делает? Кто он?

– Пойдем, девочка, – сказал Кейон.

Она словно приросла к месту, подозрительно прислушиваясь к себе, пытаясь решить, не чувствует ли хотя бы намека на странное желание подчиниться ему.

Нет.

Джесси сделала шаг назад, чтобы убедиться в этом. Подняла голову. Состроила ему гримасу.

И ничего. Она чувствовала себя, как обычно, ее воля была такой же свободной.

А вот о них нельзя этого сказать, подумала она, снова глядя на людей у стойки.

– Что ты с ними сделал?

– Долго объясня…

– Знаю, знаю, – прервала она, – а у нас нет времени, верно? Ладно. Скажи мне только: можешь ли ты заставить их стереть все компьютерные записи о нас?

Кейон удивленно взглянул на нее, а потом в глазах цвета виски зажглось понимание.

– А, ты хочешь, чтобы никто не связал тебя с комнатой, которая залита кровью! Айе, я могу это сделать. Но тебе нужно подсказать мне. Я много не знаю о твоем веке.

Они торопливо подошли к столу, и Джесси сказала ему, что делать.

Он тут же отдал серию коротких приказов, и Джесси с изумлением наблюдала, как клерки без промедления взялись за файлы о номере 2112. Они аннулировали все транзакции кредитки, стерли все записи. Что бы ни делал Кейон, и как бы это ни срабатывало, но он придавал совершенно новое значение термину «харизматичная личность».

Еще одна проблема решена. Она исчезла вместе с видениями о звонках матери из стран третьего мира, где водятся огромные жуки и тараканы-переростки.

Как только клерки закончили, Джесси отошла от Кейона, чтобы взглянуть на бодибилдера и его жену. Те стояли неподвижно и смотрели в стену. В их глазах застыло то же странно отсутствующее выражение, что и у клерка. Раньше Джесси не обращала на это внимания, видимо, была слишком занята рассматриванием сексуального горца, чтобы замечать еще и людей.

– Что ты с ними сделал? И как?

Он подхватил зеркало и взял ее за руку.

– Не время, девочка. Нам нужно спешить.

– Не время, – проворчала Джесси. – Почему как только у меня возникают вопросы, всегда «не время»? Это время вообще настанет?

– А быстрее ты не можешь? – Кейон посмотрел на Джессику поверх зеркала, которое они снова закрепили между двумя сиденьями.

Его раздражало то, что он не знает, сколько времени ему осталось.

– Только если ты сможешь как-то приказать транспорту в Чикаго в это дождливое утро пятницы отправиться куда подальше, – ответила Джесси, закатив глаза, и махнула рукой в сторону автомобилей, заполонивших улицы. Потом нахмурилась. – Ты это можешь?

– Нэй. Девочка, нам нужно двигаться как можно быстрее. Ищи любую возможность выбраться из этого столпотворения.

И он снова сосредоточился на своих мыслях, почти не расслышав ее иронического:

– Да, сэр!

Второе нападение произошло раньше, чем он ожидал. По правде говоря, Кейон вовсе не ожидал второго. По крайней мере в этом огромном «отеле», куда она их привела.

Это дало ему понять, что в ее веке он находится в крайне невыгодном положении и многого не способен учесть. Да, он прочитал тонны книг и газет, он постоянно изучал мир за окном кабинета Лукана – готовился, постоянно готовился использовать любую возможность, чтобы отомстить. Он знал о таких вещах, как компьютеры, автомобили, самолеты и телевизоры, он знал, что мир сейчас перенаселен. И горец из девятого века, которым он оставался, считал – пока они пробирались от университета через центр города таких масштабов, – что найти их будет не легче, чем иголку в стоге сена размером с Шотландию.

Он ошибался. Как он ошибался.

Кейон просто не мог воспринять ее мир с высоты птичьего полета. Он был знаком со статистикой, знал о современных изобретениях, но он не мог почувствовать, как все это работает вместе. Все книги мира не сохранят тебе жизни в бою. Воин должен знать и понимать свое дело.

А он не понимал.

Ему нужно было забрать девушку туда, где он будет на своей территории. Лукан не отнимет ее у него. Он не позволит ублюдку тронуть и волоска на ее голове.

– Я не знаю, как ему удалось нас найти, – мрачно пробормотал Кейон.

Рядом раздался вздох.

– Я знаю. Это я тот хрен, что нас подставил, – виновато сообщила Джесси.

Горец посмотрел на нее, шевеля губами. Некоторые современные выражения ставили его в тупик, но он хотя бы понял ее слова.

– Нэй, девочка, ничего подобного. Ты не похожа ни на одну часть моей анатомии, – игриво сказал он, стараясь поднять ей настроение и отвлечь от воспоминаний о жуткой сцене, которую ей пришлось увидеть и пережить.

Он никогда не чувствовал себя хуже, чем в те минуты, когда застрял за стеклом и вынужден был кричать на нее, угрожать, что позволит забрать ее в тюрьму, когда на самом деле ему больше всего хотелось обнять ее, утешить своим телом, успокоить поцелуями. И убрать этот чертов труп подальше от нее.

Вместо этого Кейон рассказывал ей истории о своем детстве, пытался помочь ей отвлечься и скоротать время. Он говорил медленно и мягко, вплетая в рассказ всю магию гор, какую только мог. О мрачных воспоминаниях он умолчал: о том, как в десять лет был вынужден выбирать битвы и посылать тех, кто был ближайшими друзьями отца, тех, кто заменял ему отца, на верную смерть.

Тому, кто рожден в Шотландии лэрдом, суждено было быстро взрослеть. Или потерять свой клан. Или умереть. Ни потери, ни смерти он не желал.

Вместо этого Кейон рассказывал Джесси о солнце и вереске, о ледяной воде озера в жаркие дни, развлекал сказками о семи красавицах сестрах, занятых поисками мужей, которых он бы одобрил.

И наконец выражение паники исчезло из ее глаз. Джесси не была неженкой. За эти часы его мнение о ней резко изменилось.

Он был очарован этой женщиной.

«Она не для тебя», – предупреждали его остатки человечности.

«Нэй, не для меня», – соглашался он и радовался, что это были всего лишь остатки, не способные на убедительные аргументы.

Он ее получит. Несмотря на протесты собственной совести, он намеревался соблазнить ее, как только они окажутся в безопасности. С тех пор как Джесси лизнула его, он собирался сделать ее своей женщиной. Даже если будет проклят.

Почему бы нет? Он и так проклят.

Прежде чем избавиться от тела убийцы, он тщательно обыскал его. У женщины не оказалось ничего, кроме оружия. Кейон забрал два пистолета и нож и спрятал их в сапогах.

Горничная не собиралась убивать Джессику.

Если бы она хотела это сделать, то использовала бы пистолеты. Кейон многое знал о современном оружии, и оно его восхищало. Уже очень давно он хотел заполучить нечто огнестрельное и попробовать его в деле. Кейон все еще был воином из девятого века, любил хорошую битву и надежное оружие.

Нет, убитая женщина намеревалась похитить Джессику, а не убить. Вот почему она собиралась пустить в ход иглу, а не нож или пистолет.

Осознание этого породило новую степень ненависти к давнему врагу. Лукан каким-то образом узнал о Джессике Сент-Джеймс и хотел заполучить ее живой. Время от времени Лукан развлекался с женщинами перед Темным Стеклом, и его не волновало, увидят ли Кейона его любовницы, потому что вскоре после этого женщины погибали. Лукану нравилось все ломать. Всегда нравилось. И чем сложнее было что-то сломать, тем больше удовольствия доставлял ему процесс.

Но это были темные мысли. Мысли о времени, которое уже не вернется, потому что Лукан Тревейн больше его не получит. Никогда больше Кейону не придется висеть на стене этого ублюдка и наблюдать, как тот насилует и убивает невинных женщин.

И цена мести уже не имеет значения.

Кейон давно смирился с этой ценой.

– Разве ты не хочешь узнать, что я сделала? – произнесла Джесси.

– Айе, хочу.

Он смотрел на ее профиль. Девушка покусывала нижнюю губу, и горец тут же почувствовал возбуждение. От одной мысли о том, что ее сочный ротик может покусывать его губы, член горца стал твердым.

– Я воспользовалась кредитной картой. – В ее голосе слышалось отвращение к себе. – Я знала, что в книгах и фильмах злодеи всегда отслеживают действия карточек по банкоматам, но считала это преувеличением, которое используют для закручивания сюжета. И думала, что, даже если это правда, на то, чтобы отследить наше местонахождение, потребуется время, дни, а то и недели. – Она нахмурилась. – Ну, то есть каким могущественным надо быть этому Лукану, чтобы отследить мою кредитку за несколько часов?

Горец отбросил похотливые мысли. Ему нужно было разобраться в таких вещах. Только так он сможет сохранить ей жизнь и обеспечить безопасность.

– Объясни мне, что такое эти «кредитные карточки», девочка.

Однажды он видел рекламу таких карточек по телевизору: толпа размалеванных воинов с дубинками бросается на того, кто выбрал неверную карточку. Но Кейон не понимал, как использование такой вещи может их выдать.

Когда Джесси уточнила назначение карточки и объяснила записи, которые делают при ее использовании, горец фыркнул. Теперь понятно, почему Лукан так быстро их нашел. Черт возьми, в ее время вообще осталась такая вещь, как секретность? Все было взаимосвязано с помощью этих ее компьютеров. Все, что человек говорил или делал, фиксировалось, что ужасало горца, привыкшего держать свои дела в секрете.

– Лукан обладает невероятным могуществом, девочка. Тебе больше нельзя пользоваться этой штукой. У тебя есть другие возможности платить?

– Наличных денег не хватит, чтобы выбраться из страны, поэтому я пытаюсь придумать, что еще мы можем сделать, – мрачно сказала Джесси.

Айе, тут она была права.

Тот факт, что он даже не знал, что ее действия могут отследить – и выдать так же четко, как крестик на карте, – потому что не понимал, чем является кредитная карточка, означало, что он не сможет защитить их.

По крайней мере здесь.

Мир двадцать первого века во многом превосходил его восприятие, что не давало возможности контролировать происходящее.

И означало, что им придется отправиться в прошлое.

О, нэй, не буквально – не через камни Бан Дрохада, Белый Мост, который хранили Келтары, потому что даже он, Кейон, верил в легенду о Драгарах и не хотел оказаться носителем тринадцати злобных личностей, – а в переносном смысле.

Это он мог.

Если забрать Джесси далеко в горы, то можно прожить девятнадцать дней по законам девятого века. То есть недоступными для современных методов слежки. Он может сделать укрытие в пещере, согреть девушку своим телом, охотиться, добывая еду, и кормить ее с рук. В прежние времена мужчина и должен был следить, чтобы его женщина ни в чем не знала нужды.

Им необходимо пересечь океан. Быстро и не оставляя следов.

Станет ли Лукан искать его там?

Определенно, как только поймет, что его больше нет в Чикаго. Лукан знал его не хуже, чем он знал Лукана.

Но там, в глуши, у Кейона будет больше преимуществ. Лукан не был приспособлен к жизни вне города, вдали от благ цивилизации, избегал физических упражнений. О, айе, в горах Кейон будет как рыба в воде.

– Расскажи мне все, что знаешь о современных путешествиях, – скомандовал он. – Расскажи о самолетах, куда они направляются, как часто вылетают, где мы можем на них сесть и как. Расскажи в мельчайших деталях. Мне нужна общая картина твоего мира, девочка. Я должен знать все, даже факты, которые тебе покажутся незначительными. Я из девятого века, девочка. Вот и объясни так, чтобы я понял.

* * *

В полдень Джесси потребовала остановиться и поесть. Она умирала от голода. Это ему не нужно было есть, бессмертному или какой уж он там, а вот ей – нужно. Когда она в первый раз заказала еду в номер, заказ так и не привезли. Во второй раз еду залило кровью. И если не считать протеинового батончика и пачки арахиса, которую она нашла в рюкзаке, Джесси не ела уже более тридцати шести часов.

С тех пор как они выехали из Чикаго, Кейон вытряхивал из нее информацию обо всем, от транспорта до компьютеров, от жилья до финансовых транзакций.

Немного послушав, Кейон заявил, что им нечего и пытаться покинуть страну через аэропорты О'Хара и Мидуэй, потому что люди Лукана определенно будут искать их там.

Джесси все еще не могла поверить в то, что они собираются покинуть страну, и понятия не имела, как он вытащит их из сложившейся ситуации.

Кейон велел ей ехать к другому ближайшему аэропорту. Она не знала, можно ли назвать Индианаполис ближайшим аэропортом, но это был единственный аэропорт, дорогу к которому она смогла найти на карте.

Они остановились поесть к востоку от Лафайетта, в штате Индиана. До аэропорта осталось сорок пять минут пути по 1-65.

От запаха жареной курятины и картошки-фри в «Чик-Фил-А», куда они заехали, у Джесси потекли слюнки. Всякий раз, когда она заходила сюда поесть, у нее появлялось ощущение, что она оказывает большую услугу коровам. Джесси нравились смешные биллборды вдоль дорог, на которых рекламная кампания призывала: «ЕШЬ КУРЕЙ, СПАСАЙ КАРОВУ». Черно-белые пятнистые коровы держали плакаты, где призывы были густо пересыпаны ошибками: «НОВАЯ НИЗКО-КОРОВИЙНАЯ ДИЕТА» и «КУШЫЙ КУР, А НИ КАРОФ», и эта реклама курятины всегда вызывала у Джесси смех.

– Я добуду еду, и мы перекусим в машине, – настаивал горец. – Нам нужно продолжать движение.

Джесси могла себе представить, как он будет «добывать» еду. Наверняка оставит весь ресторан стоять без движения «долгое время после нашего ухода».

– Если я буду есть за рулем, – возразила она, – я во что-нибудь врежусь. Если я врежусь, зеркало, скорее всего, разобьется. – У нее затекли ноги, она хотела в туалет и злилась. – И что тогда с тобой будет?

Он выглядел уязвленным.

– Мы поедим в кафе.

Джесси заказала шесть коробочек с «куриными пальчиками» и гору картошки-фри и теперь, сидя за ярким желто-белым столиком, вдумчиво добиралась до середины второй коробки. Горец доедал третью.

– Это не похоже на куриные пальцы, которые мне доводилось видеть, девочка. А я видел множество кур на своем веку. Была у нас одна девушка с выдающимися… ладно, я не об этом.

Ваши птицы действительно огромны. Дрожь берет, когда я представляю их клювы.

– На самом деле это не куриные пальцы, – попыталась объяснить Джесси, не давая воли воображению, потому что как раз опускала один из «пальчиков» в пряный соус для барбекю. И действительно собиралась больше ничего не говорить. Правда собиралась, но губы зашевелились помимо ее воли: – С «выдающимися» чем?

– Это не важно, девочка. – Кейон проглотил очередной «пальчик».

– Тогда почему ты о ней вспомнил?

– Я уже сменил тему, девочка. – Еще два «пальчика» последовали за предыдущим.

– Нет, не сменил. Ты оставил вопрос открытым. А я терпеть не могу недосказанность. Договаривай. Выдающимися…

Он сунул картофель в кетчуп и быстро с ним расправился.

– Цыплятами, девочка, цыплятами. А ты что подумала? Ноздри Джесси раздувались. Она бросила на него сердитый взгляд, потом отвернулась. Ну какое ей дело? Может, у этой красотки из девятого века были выдающиеся глаза, или ноги, или еще что-нибудь. Но не грудь, потому что ее грудь была вне конкуренции. При этой мысли Джесси повела плечами и выпрямилась. Ну и что? Та пустоголовая красотка мертва уже одиннадцать веков. И теперь самое выдающееся в ней то, что ее есть кому помнить.

– Возвращаясь к разговору о цыплятах, милая, если это не куриные пальцы, то почему их так называют?

– Это такой рекламный слоган, – раздраженно сказала Джесси, беря очередной «пальчик». – Кто-то из их маркетологов решил, что так они привлекут больше людей.

– В твоем веке куриные пальцы считаются привлекательными? А в чем они роются?

Джесси отпила колу. Цыпленок внезапно показался ей сухим, как опилки.

– Я не думаю, что кто-то думает о куриных ногах, когда заказывает «пальчики», точно так же, как никто не думает о маленьких розовых куриных сосках, когда берет куриные грудки…

Она осеклась, нахмурившись. Горец наклонил голову, спрятав лицо за волосами, но по тому, как дрожали его плечи, Джесси поняла, что он смеется.

Этот неандерталец ее дразнил.

А она поддавалась.

Миг спустя Джесси покачала головой и фыркнула. Он смеялся не только над ее веком, но и над собой, причем очень тонко. А она купилась на стереотип, который он пытался ей скормить: «я большой тупой мужик из прошлого». Ее фырканье перешло в хихиканье, а потом в смех.

Кейон резко поднял голову, темно-янтарные глаза смотрели ей в лицо.

– Я надеялся, что мне удастся рассмешить тебя, девочка, – мягко сказал он. – В твоих глазах было так мало счастья с тех пор, как наши пути пересеклись.

– Да уж, маловато, – согласилась Джесси. – Все было несколько мрачно.

Они замолчали на миг, и это был миг понимания – за желтым столиком «Чик-Фил-А».

– У нее правда только цыплята были выдающимися?

Кейон покачал головой.

– Нэй, девочка.

Джесси поморщилась.

– А что тогда? Давай, ты ведь не просто так о ней вспомнил.

Он сверкнул озорной улыбкой.

– Не было никакой девушки, Джессика. Мне просто было интересно, не все ли тебе равно.

«Что ж, информацию могут добывать и двое», – упрямо подумала Джесси вскоре после того, как они торопливо шагали по мокрым и скользким осенним листьям в сторону оставленной на парковке машины. Октябрьский бриз трепал ее кудряшки, предвещая приход долгой зимы. Дождик, моросивший, когда они выехали из Чикаго, почти закончился, но небо все еще было затянуто грозовыми тучами, обещая в скором будущем сильный ливень. Джесси отбросила кудряшки с лица и плотнее запахнула жакет. На улице было холодно, но девушка буквально кипела от злости и унижения. Она едва знала этого мужчину, а уже дважды чувствовала, что дико ревнует его. И он заставил ее в этом признаться. Это было совсем на нее не похоже. Она понимала, что должна ему довериться, чтобы выжить, но, Господи, она хотела больше знать о том, кому вынуждена доверять.

Кто и что такое Кейон МакКелтар? И кто или что этот Лукан Тревейн, который хочет убить ее только за то, что она увидела чертов артефакт? Они оба явно не простые люди.

Когда они подошли к машине, Джесси остановилась у дверцы со стороны водителя и сердито взглянула на горца поверх крыши.

Он вопросительно выгнул бровь.

– Я не сделаю ни шагу, пока ты не ответишь на некоторые мои вопросы.

– Джессика…

– Хватит, – отрезала она. – Я прошу всего пять минут. Пять минут нас наверняка не убьют. Кто ты такой, Кейон?

Некоторое время он рассматривал ее, потом дернул могучим плечом.

– Я друид, девочка.

– Друид? – Она моргнула. – То есть один из тех, кто носит белые хламиды, любит омелу и верит, что может связаться с иным миром, принося человеческие жертвы?

Учитывая специализацию, Джесси то и дело наталкивалась на информацию о загадочном и опасном ордене. Знаменитый Человек из Линдоу, останки, датируемые железным веком, был найден добытчиками торфа в болоте графства Чешир в 1984 году. Останки носили признаки ритуального убийства, а омела в животе породила теорию о том, что жертвоприношение было связано с друидами.

Кейон моргнул.

Дата добавления: 2015-07-10