Дух Зла: кем и чем он является?

В настоящее время данном вопросе мы расходимся исключительно с теологией. Церковь настаивает на вере в личного Бога и личного дьявола, тогда как оккультизм доказывает ошибочность такой веры. Для пантеистов и оккультистов, как и для пессимистов, «Природа» есть лишь «прекрасная, но хладная, как камень, Мать», однако это верно лишь в отношении внешней физической природы. И те, и другие сходятся в том, что для поверхностного наблюдателя, она представляет собой лишь огромную бойню, в которой мясники становятся жертвами, а жертвы, в свою очередь, палачами. Вполне естественно, что, увидев многочисленные недостатки и неудачи Природы, особенно её склонность к самопоеданию, пессимистически настроенный профан сочтёт это за лучшее доказательство отсутствия в Природе сокрытого Бога и чего бы то ни было божественного в ней самой. Так же естественно, поэтому, и то, что, по представлениям материалистов и физиков, всё объясняется действием слепой силы и случая, да переживанию выживанием сильнейшего, причём даже чаще, чем наиболее приспособленного. Но оккультисты, видящие в физической природе совокупность самых разнообразных иллюзий на плане обманчивых познаваний восприятий и признающие в каждой боли и страдании лишь неизбежные муки непрестанного порождения, ряд стадий постоянно растущего совершенства, которое прослеживается в молчаливом воздействии безошибочной Кармы, или Абстрактной Природы, – оккультисты, говорим мы, смотрят иначе и видят Великую Матерь. Горе живущим без страданий. Застой и смерть – вот удел всего, что прозябает без изменений. А возможно ли изменение к лучшему без соразмерных страданий на предшествующей стадии? Не 499] {«ОБЕЗЬЯНА» БОГА} те ли только, кто познал обманчивость земных надежд и иллюзорность соблазнов внешней природы, призваны к разрешению великих проблем жизни, страдания и смерти?

Если современные философы – которым предшествовали учёные средневековья – присвоили себе многочисленные фундаментальные идеи древности, то теологи извлекли своего Бога с его Архангелами, Сатану с его ангелами, Логоса с его воинством, всецело из dramatis personae древнеязыческих пантеонов. И в этом их можно было бы лишь приветствовать, если бы только они хитроумно не исказили исходные образы, не извратили бы философский смысл и, воспользовавшись невежеством христианского мира – результатом долгих веков умственного сна, когда человечеству позволялось мыслить лишь через специального посредника, – не смешали бы самым безнадёжным образом все символы. Одним из самых греховных достижений в этом смысле стало преображение божественного Alter Ego в гротескного Сатану их теологии.

Так как вся философия проблемы зла зависит от правильного понимания строения Внутренней Сущности Природы и Человека, божественного внутри животного, а, значит, и от правильности всей излагаемой на этих страницах системы венца эволюции – человека, – то следует принять все предосторожности против теологических ухищрений. Когда блаженный Августин и пламенный Тертуллиан называют Дьявола «обезьяной Бога», это можно объяснить невежеством их эпохи, но извинить на том же основании современных писателей гораздо труднее. Перевод маздеистской литературы дал римско-католическим писателям лишнее оправдание их воззрений в этом вопросе. Они воспользовались двойственностью природы Ахура Мазды и его Амешаспентов Амшаспендов в «Зенд Авесте» и в «Вендидаде» как дополнительным подтверждением своих диких теорий. Сатану называют плагиатором и подражателем религии, которую он предвидел за многие века! Это был один из мастерских ударов ловких ходов латинской церкви, её лучший козырь после появления в Европе спиритуализма. И хотя в целом это лишь succes d’estime,[1211] даже у тех, кого не интересует ни теософия, ни спиритуализм, тем не менее, к этому оружию часто прибегают христианские (римско-католические) каббалисты в борьбе с восточными оккультистами.

Но даже материалисты совершенно безобидны и могут считаться друзьями теософии по сравнению с некоторыми фанатичными «христианскими» – как именуют они себя сами, но «сектантскими», как называем их мы, – каббалистами с материка.[1212] Они читают «Зогар» не для того, чтобы найти в нём древнюю 500] Мудрость, но чтобы, исковеркав смысл текстов, отыскать в его стихах христианские догмы, которых там нет и не может быть. Выудив же их оттуда с коллективной помощью иезуитской казуистики и учёности, мнимые «каббалисты» начинают писать книги, вводя в заблуждение менее прозорливых исследователей Каббалы.[1213]

Не следует ли нам теперь исследовать глубокие реки Прошлого с тем, чтобы поднять на поверхность исходную идею, приведшую к преображению Бога Мудрости, считавшегося вначале Творцом всего сущего, в ангела Зла – смехотворного рогатого, двуногого парнокопытного, хвостатого полукозла-полуобезьяну? Мы не станем делать отступлений для сравнения языческих демонов Египта, Индии или Халдеи с христианским дьяволом, ибо подобное сравнение невозможно. Но мы можем приостановиться, чтобы взглянуть на биографию христианского дьявола, незаконную копию из халдео-иудейской мифологии.

В основе этой персонификации лежит аккадское представление о вечной борьбе и антагонизме Космических Сил – Неба и Земли – с Хаосом. Их Силик-Мулудаг (? Мурудуг) Ассалуха-Мардук, «Бог среди всех Богов», «милостивый хранитель людей на Земле», был сыном Хеа Хайа (или Эа), Великого Бога Мудрости, которого вавилоняне именовали ассоциировали с Нэбо Нáбу. У обоих народов все божества, как и индусские Боги, были одновременно и добрыми, и злыми. Как зло и наказание суть орудия Кармы, в смысле абсолютно справедливого воздаяния, так Зло служило Добру.[1214] Прочитанные халдео-ассирийские таблички не оставили и тени сомнения в этом. Ту же идею мы видим и в «Зогаре». Сатана был Сыном и Ангелом Божиим. У всех семитских народов Дух Земли был таким же Творцом в своём царстве, как и Дух Небес. Они были близнецами и заменяли друг друга в своих функциях, когда не рассматривались как одно целое. Всё, что мы встречаем в «Бытии», наличествует и в халдео-ассирийских религиозных положениях, даже в том малом, что уже удалось расшифровать. Великая «бездна» «Книги Бытия» прослеживается в Тоху Боху («Бездне», или «Извечном Пространстве») или Хаосе, вавилонян. Мудрость, Великий Незримый Бог – называемый в «Бытии» 501] {ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДЬЯВОЛА} «Духом Божиим» – жил, в представлении древнейших вавилонян, как и аккадийцев, в Море Пространства. Во времена, описываемые Берозом Беросом, это Море превратилось в зримые воды Земли – хрустальною прозрачную обитель Великой Матери, Матери Эа и всех Богов, которая ещё позднее стала великой Драконицей Тиамат, Морским Змеем. Последнюю стадию её развития составила великая борьба Бэла Бела с Драконом – Дьяволом!

Откуда же взялось христианское представление о проклятии Дьявола Богом? Каким бы ни был Бог евреев, он запрещает проклинать Сатану. И Филон Иудей, и Иосиф Флавий утверждают, что Закон (Пятикнижие и Талмуд) неизменно запрещают проклинать Противника дьявола, а также языческих Богов. «Богов не злословь», говорит Бог Моисея,[1215] «так как Господь, Бог твой, уделил их всем народам».[1216] А тех, кто худо отзывается о «Властях» (Богах), Иуда называет «мерзкими мечтателями».

Михаил Архангел... не смел произнесть укоризненного суда ( [Дьяволу ) ], но сказал: «да запретит тебе Господь».[1217]

Наконец, то же самое повторяет и Талмуде:[1218]

Однажды Сатана явился человеку, который ежедневно слал ему проклятия, и сказал: «Почему ты так поступаешь? Заметь, что даже Сам Бог не проклял меня, а лишь сказал: “Да запретит тебе Господь, Сатана!”».[1219]

Этот кусочек из Талмуда ясно показывает, что (a) «Богом» там назван Св. Михаил, а «Господом» кто-то другой, и (b) что Сатана тоже Бог, которого даже «Господь» страшится. Всё, что мы читаем о Сатане в «Зогаре» и других каббалистических трудах, ясно показывает, что этот «персонаж» просто олицетворяет абстрактное Зло, являющегося орудием Закона Кармы. Это наша человеческая природа и сам человек, ибо сказано, что «Сатана всегда рядом и неразрывно переплетён с человеком», вопрос лишь в том, насколько это Начало латентно или активно в нас.

Хорошо известно – во всяком случае, учёным символистам, – что в каждой великой религии древности лейтмотив, так сказать, того, что можно назвать соотношением Индивидуальности и Личности в последующей эволюционной схеме, принадлежит Логосу Демиургу – Второму Логосу, или первой эманации Ума, 502] Махата. В мистическом символизме космогонии, теогонии и антропогонии Логос в драме Сотворения и Существования исполняет две роли – роль чисто человеческой Личности и божественной Безличности так называемых Аватар, или божественных Воплощений, и роль Вселенского Духа, называемого гностиками Христом, и Фраварши (или Феруэра) Ахура Мазды в маздеистской философии. На более низких ступенях теогонии каждое из Небесных Существ более низких Иерархий имеет своего Фраварши, или Небесного «Двойника». Это та же каббалистическая аксиома: «Deus est Demon inversus»,[1220] только более мистическая. Однако, слово «демон», как в случае Сократа и в том смысле, каким оно наделялось всей древностью, означает духа-хранителя, «ангела», а не дьявола сатанинского происхождения, какого рисует богословие. Со своей обычной логикой и постоянством римско-католическая церковь видит в Св. Михаиле Феруэра Христа. Этот Феруэр был его «ангелом-хранителем», как доказано Св. Фомой,[1221] который, однако же, все прообразы и синонимы Михаила, такие, например, как Меркурий, называет бесами!

Церковь, несомненно, согласна с тем, что у Христа, как у любого другого Бога и смертного, есть свой Феруэр. Де Мирвилль пишет:

Здесь мы видим двух героев Ветхого Завета: Глагол [?] (или второго Иегову) и Его Лик [«Присутствие», как переводят протестанты]. Оба они суть одно и, в то же время, два. Это тайна казалась нам неразрешимой, пока мы не изучили доктрину маздеистских Феруэров и не узнали, что Феруэр являет собой духовную силу и одновременно образ, лик и хранителя Души, которая, в конце концов, воспринимает Феруэра сливается с Феруэром. [1222]

Это почти почти верно.

Среди прочих нелепостей каббалисты утверждают, что слово Метатрон при разделении на meta-thronon (met+, qr3non), означает «близ престола».[1223] Но всё совершенно наоборот, ибо meta означает «за пределами в дали», а не «близ». В данном случае это имеет большое значение. Св. Михаил, «quis ut Deus»,[1224] тогда, так сказать, передатчик из мира незримого в мир видимый и объективный.

Вместе с римско-католической церковью они утверждают также, что в библейской и христианской теологии нет «после Троицы более высокого небесного персонажа, нежели 503] {АНГЕЛ ЛИКА} Архангел, или Серафим, Михаил». По их утверждению, победитель Дракона есть Архисатрап Священного Милиции Воинства, Хранитель Планет, Царь Звёзд, Губитель Сатаны и Могущественный Правитель. В мистической астрономии этих героев он Победитель Ахримана, который, сокрушив звёздный престол узурпатора, купается вместо него в Солнечных Огнях. Как Защитник Христа-Солнца он настолько близок к своему Повелителю, «что как бы сливается с ним».[1225] За этим слиянием со Словом (Глаголом) протестанты и среди них Кальвин в конце концов позабыли о двойственности и больше не видели Михаила, но «лишь Господа его», как пишет аббат Карой (Caron). Католики и особенно их каббалисты знают лучше, только они могут объяснить миру эту двойственность, позволяющую им прославлять избранников церкви и отвергать, предавая анафеме, всех тех Богов, которые могут опровергать их догмы.

Таким образом, одни и те же имена и титулы даются то Богу, то Архангелу. Оба зовутся Метатронами, «оба носят имя Иеговы, когда говорят один в другом» (именно!), ибо, согласно «Захару», это имя одинаково означает и Владыку, и Посла. Оба являются Ангелами Лика, так как, насколько нам известно, если с одной стороны «Слово» называется «Ликом ( [или Присутствием ) ] и Образом Сущности Бога», то с другой, «Исайа Исаия, возвещая израильтянам о Спасителе [?], говорит им»: что «во всякой скорби… Ангел Лица Его спасал их», и «он был для них Спасителем».[1226] В другом месте Михаил недвусмысленно называется «Князем Ликов Господних», «Славой Господней». Как Иегова, так и Михаил – «Водители Израиля[1227]... Военачальники Господа, Верховные Судьи Душ и даже Серафимов».[1228]

Всё это взято из различных трудов римских католиков и отражает, поэтому ортодоксальную позицию. Перевод некоторых выражений мы даём для того, чтобы показать, что подразумевают под словом Феруэр[1229] утончённые теологи и казуисты. Это слово заимствовано некоторыми французскими писателями из «Зенд Авесты», как уже сказано, и употребляется в римском католицизме с целью, которую в смысле, которого 504] Зороастр никак не мог предугадать. В 19-ом фаргарде (стих 14) «Вендидада» сказано:

Призови, о Заратустра, моего Фраварши, кто есмь Ахура Мазда, величайшее, лучшее, прекраснейшее из всех существ, самый сильный, самый умный... чья душа есть святое Слово «Mathra Spenta» (Матхра Спента).[1230]

Французский востоковед переводит Фраварши как Феруэр.

Но что означает Феруэр или Фраварши? Из некоторых маздеистских трудов ясно, что Фраварши это внутренний, бессмертный Человек, или воплощающееся Эго, и что он существовал раньше физического тела и переживает все подобные тела, в которые ему приходится воплощаться.

Не только человек был наделён таким Фраварши, но и боги, а также небо, огонь, воды и растения.[1231]

Отсюда однозначно следует, что Феруэр это «духовный двойник» Бога, животного, растения и даже элемента, – более утончённая и более чистая часть грубого создания, душа тела, каким бы это тело ни было. Поэтому Ахура Мазда и советует Заратустре призывать его Фраварши, а не его самого (Ахура Мазду), то есть, безличную, истинную Сущность Божества, единую с Атмой (или Христом) самого Заратустры, а не обманчивую и личную видимость. Это совершенно ясно.

Вот за этот-то божественный, бесплотный прообраз и ухватились римские католики, чтобы построить на нём предполагаемое различие между своим Богом и Ангелами и Божеством и его аспектами, или Богами древних религий. Но, называя Меркурия, Венеру, Юпитера (будь-то Боги или планеты) Дьяволами, они из того же Меркурия делают одновременно Феруэра, своего Христа. Факт этот неоспорим. Воссий доказывает, что Михаил это языческий Меркурий,[1232] в чём его поддерживают Мори (Maury) и другие французские писатели, добавляя, что, согласно великим теологам, Меркурий и Солнце суть одно (?). В подобном мнении нет ничего удивительного, ибо из-за такой близости к Мудрости и Глаголу (Солнцу) Меркурий должен поглощаться им, становясь неотличимым от него.[1233]

Это «языческое» воззрение воспринято с первого столетия нашей эры, как показано в оригинале «Деяний Апостолов» (английский перевод не точен). Михаил настолько тождествен Меркурию греков и других народов, что когда жители Листры приняли Павла и 505] {НЕДОБРОСОВЕСТНЫЙ ПЕРЕВОД БИБЛИИ} Варнаву за Меркурия и Юпитера, говоря, «боги в образе человеческом сошли к нам», то текст добавляет: «И они называли Варнаву Зевсом, а Павла Ермием (Гермесом), потому что он был водителем Слова (Логоса)»,[1234] но не «главным проповедником», как ошибочно переведено в «Официальном варианте»[1235] и повторяется даже в пересмотренной английской Библии. Михаил это Ангел из видения Даниила, Сын Бога, «который был подобен Сыну Человека» который был «как бы Сын Человеческий».[1236] Это гностический Гермес-Христос, египетский Анубис-Сириус, советник Озириса Осириса в Аменти, офитский Леонтоид Михаил-Офиоморфос (¥fiom3rfo~), который на некоторых гностических геммах изображён с львиной головой, как отец его Ильдабаоф Илдаваоф.[1237]

Католическая церковь молча соглашается со всем этим, а многие её писатели даже открыто признают это. Не будучи в состоянии отрицать явные и откровенные «заимствования» своей церкви, которая «обобрала» своих предшественников, взяв их символы, как евреи «обобрали»[1238] египтян, забрав у них серебряные и золотые ценности, они объясняют это совершенно хладнокровно и серьёзно. Писатели Писателей, которые до сих пор были слишком боязливы, чтобы усмотреть в повторении древних языческих идей в христианских догмах «легендарный плагиат, совершённый человеком», сурово предупреждены, что не только нельзя признать столь простое разрешение почти точного сходства всерьёз убеждают в том, что почти полное сходство объясняется далеко не так просто, но совершенно иначе – «доисторическим и сверхчеловеческим плагиатом».

Если читателю интересно, как это произошло, ему нужно обратиться к тому же труду де Мирвилля.[1239] Заметьте, пожалуйста, что автор был официальным и признанным защитником римской церкви и потому пользовался знанием всех иезуитов. В его труде мы читаем:

Мы указали некоторых полубогов и «вполне исторических» героев языческого мира, которым с самого их рождения суждено были обезьянничать, бесчестя в то же время рождение героя, который был истинным Богом и перед которым предстояло преклониться всей земле. Мы видели, что все они, как и он, рождались от непорочной матери; душили змей в своих колыбелях, сражались с демонами, совершали чудеса, мученически умирали, сходили в низший мир (Ад) загробный мир и воскресали из мёртвых. И мы горько сожалели о том, что боязливые и нерешительные христиане вынуждены были объяснять все подобные тождества совпадениями в выборе мифов и символов мифах и символах. Они явно позабыли слова Спасителя – все, кто приходили до меня, были ворами и разбойниками сколько их ни приходило до меня, суть воры и разбойники [1240] – слова, которые объясняют всё без абсурдных отрицаний и толкуются мной так: «Евангелие это величественная драма, которую ещё до срока пародировали и разыгрывали лукавые».

«Лукавые» (les drôles) это, конечно же, демоны, чей хозяин – 506] Сатана. Но это самый лёгкий и простой самый примитивный способ разрешения трудности.! Этому удачному предположению следует в своём «Monumenial Christianity» преподобный д-р Лунди Ланди (Lundy), протестантский де Мирвилль, а также д-р Сепп (Sepp) из Мюнхена в своих сочинениях, написанных в доказательство божественности Иисуса Христа и сатанинского происхождения всех прочих Спасителей. Тем более жаль, что систематический и коллективный плагиат, продолжавшийся несколько столетий в самых гигантских масштабах, объясняется другим плагиатом, на сей раз из четвёртого Евангелия. Процитированная из него фраза – «все, кто приходили передо Мною сколько их ни приходило до меня» и т. д., дословно повторяет слова из «Книги Еноха». Во введении к переводу эфиопского манускрипта из Бодлианской библиотеки, сделанному архиепископом Лауренсом Лоренсом, издатель редактор, автор «Evolution of Christianity», замечает:

Просматривая корректуру «Книги Еноха», мы были ещё больше изумлены сходством с писаниями Нового Завета. Так притча о спасении овцы добрым Пастырем от наёмных пастухов и свирепых волков явно заимствована писателем четвёртого Евангелия из LXXXIX-ой главы Еноха, где автор пишет, как пастухи убивают и уничтожают овец до прихода их Хозяина. Таким образом, открывается истинный смысл этого до сих пор таинственного места в притче Иоанна – «все, кто приходили до меня, были ворами и грабителями сколько их ни приходило до меня, суть воры и разбойники». В этом изречении мы усматриваем теперь явное указание на аллегорических пастухов Еноха.[1241]

Теперь уже слишком поздно утверждать, что именно Енох заимствовал из Нового Завета, а не наоборот. Иуда в своём «Послании» (14, 15) дословно приводит большой отрывок из Еноха о пришествии Господа с десятью тысячами святых его, причём, называя пророка по имени, он тем самым признаёт источник.

...Довершая параллель между пророком и апостолом, [мы] бесспорно установили, что для автора «Послания», признанного Божественным Откровением, «Книга Еноха» была вдохновенным произведением одного из допотопных патриархов...

Совокупность совпадений как языка, так и идей между Енохом и авторами писаний Нового Завета... ясно указывает на то, что труд семитского Мильтона был неисчерпаемым источником, из которого евангелисты и апостолы, или те, кто писал под их именами, черпали представления о воскресении, суде, бессмертии, погибели и всемирном царстве правды под вечным правлением Сына Человеческого. Этот евангельский плагиат кульминирует в «Откровении» св. Иоанна, который адаптирует видения Еноха к христианству с изменениями, в которых мы не находим величественной простоты великого мастера апокалипсического пророчества, предсказывавшего под именем допотопного Патриарха.[1242]

507] {НЕКОГДА ВЕДЫ БЫЛИ ВСЕМИРНЫМ УЧЕНИЕМ} Действительно «допотопного», но если фразеология текста относится к периоду едва лишь к едва ли не в несколько столетий или даже тысячелетий до-исторической до исторической эры, то это уже не оригинальное предсказание грядущих событий, а лишь копия писаний какой-то доисторической религии.

В Век Крита Вишну в образе Капилы и других (вдохновенных учителей)... передаёт... истинную мудрость [как Енох]. В Век Трета он обуздывает порочных в образе всемирного монарха [Чакравартин, «Вечного Царя», по Еноху[1243]], и охраняет три мира [или Расы]. В Двапара Веке в лице Веда-Вьясы он делит единую Веду на четыре и разбивает её на сотни (шата) ветвей.[1244]

Истинно так; прежде чем была записана Веда самых первых арийцев, она распространилась среди всех атланто-лемурийских народов и посеяла первые семена всех ныне существующих древних религий. Побеги никогда не умирающего Древа Мудрости разбросали свои засохшие листья даже на иудео-христианство. И в конце Кали-юги, нынешнего Века, Вишну, или «Вечный Царь», появится как Калки Аватара и восстановит на Земле правду. Умы тех, кто будет жить в это время, пробудятся и станут кристально-прозрачными.

Люди, которые при этом изменятся в силу особого времени [Шестой Расы], станут как бы семенами других людей и дадут рождение расе, которая будет следовать законам века Крита – Века чистоты,

т. е., Седьмой Расе, Расе «Будд», «Сынов Божиих», рождённых от непорочных родителей.

_____

В

Дата добавления: 2015-07-10