О греховности развода.

Какой смысл имеет то, что Христос запретил развод (см. Марк X, 11, 12; Лука XVI, 18), если он же как бы допускал его, с одной стороны — указывая людям идеал целомудрия (Mф. XIX, 12), с другой же — прямо говоря: "если кто не возненавидит... жены..., тот не может быть Моим учеником" (Лука XIV, 26).

Смысл запрещения Христом развода тот, что на супружество он смотрел лишь как на одну из ступеней на пути к идеалу целомудрия, а не как на цель в самом себе. Вот почему переход с этой ступени на высшую, требующий со стороны супругов не разлуки, а лишь замены супружеских отношений братскими, Христос допускал; переход же на низшую, требующий развода супругов для того, чтобы каждый из них мог вступить в новое сочетание, Христос запрещал.

Отсюда под запрещением развода никак нельзя понимать требование продолжения половых сношений, а только то, чтобы раз сошедшиеся мужчина с женщиной отнюдь не покидали друг друга. Если же кто-либо из них совершил бы прелюбодеяние, то пусть они смотрят на него не как на достаточное и даже законное основание для вступления в новое сочетание, объясняя таким образом причину семейного разлада неудачным сочетанием, а как на несомненный грех, указывающий на необходимость нравственного исправления человека, его совершившего.

Положим, что один из супругов совершил грех прелюбодеяния. Так, пусть супруги и смотрят на него не как на обыкновенное, естественное дело, яко бы освобождающее от уз предшествующего сочетания, а как на несомненный грех, подобный другим, не менее часто совершаемым людьми, тяжким грехом, которые тем, против кого они совершаются, должны быть прощаемы до "семижды семидесяти раз".

Отчего это, если какая-нибудь женщина не перестанет считать рожденного ею человека за сына даже в случае совершения им ужаснейшего преступления и не покинет его, то никто не только не вменить ей это во грех, а наоборот, этот-то поступок и назовут высоким и крайне важным и спасительным для заблудшего сына?

Если та же женщина перестанет считать за своего мужа раз сошедшегося с ней человека в том случае, если он открыто ей изменит, то не только никто не осудит ее за это, но скорее похвалят?

Это от того, что только материнские или отцовские отношения принято считать неизменными и ненарушимыми; отношения же супружеские, вытекающие из подобного же плотского акта и, главное, лежащие в основе деторождения, а следовательно, первых, — родительских отношений, почему-то не принято считать неизменными и ненарушимыми. Нечего и говорить, что указанная непоследовательность и нелогична и безнравственна.

Допустим, что какой-нибудь блудный сын покинул бы свою семью, перестал бы считать своих родителей за таковых; но пусть сами-то родители не заражаются поведением своего сына, а все меры употребят для его вразумления и возвращения, как и рекомендуется в евангельской притче о блудном сыне, в которой под отцом надо подразумевать самого Бога, а следовательно, поступок прощеная блудного сына считать божественным.

То же самое и относительно блудного супруга или супруги.

Пусть один из них пал, пусть даже умер нравственно для покинутого им сожителя. Но пусть даже нравственная смерть эта не нарушает добрых отношений со стороны пострадавшей половины. Ведь мы сплошь и рядом видим примеры принятия обета пожизненной девственности со стороны невесты, оплакивающей смерть своего жениха, — девицы, ничуть не повинной в этой смерти. Почему же не принять жене или мужу подобного же обета при нравственной смерти сожителя или сожительницы? Тем более, что тогда как в первом случае смерть физическая уносит свою жертву безвозвратно, видимо, втором — смерть нравственная со стороны одной половины супружеской четы может быть побеждена, "попрана" смертью для мира со стороны другой половины, подобно тому, как и Христос "смертью смерть попрал". Конечно, не всем дано "вместить" подвиг смерти для мира, — отречения от мира. Но ведь и не всякое падение доводит падшего до нравственной смерти, а чаще всего ограничивается нравственной же болезнью и притом излечимою.

Идеальным же средством для попрания смерти нравственной все-таки неизменно останется смерть для мира, т.е. отречение от наслаждения плотскою любовью, от личного счастья, а никак не развод

Случаи же "невмещения" такого отречения уж, конечно, представляют из себя не причину для отрицания и отмены самого идеала, а лишь более или менее достаточные основания для "отпущения" совершаемого греха развода, — любодеяния.

Главный ужас и соблазн нашего времени еще не в том, что люди совершают грехи и беззакония, а что беззакония возводят в законы.

В первом случае — совершения беззаконий — люди развращаются физически и нравственно, во втором же — возведения зла в добро — развращаются духовно.

В первом случае унижают и позорят "Сына Человеческого", во втором произносят хулу на Духа Божия.

Первое простительно, второе не простительно.

Избави нас Боже пуще всего, от 2-го греха, освобождение же от первого само собой приложится.

Дата добавления: 2015-07-08