Энциклопедия Звездных войн 12 страница

— Давай остановимся на том, что мы оба по­горячились?

Рима отрицательно качнула головой:

— Мы оба судили предвзято. Теперь ошибка исправлена, — она сошла с дорожки напротив входа в отель.

Хорн и Эриси поспешили за ней, пока дорож­ка не унесла их в недра незнакомого города. Эри­си догнала Риму.

— Пообедаешь вместе с нами, да?

— Не могу, — Рима неуверенно взмахнула ру­кой, указывая примерно в ту сторону, откуда они приехали. — Надо кое-что проверить. Завтра ут­ром я свяжусь с вами.

Они попрощались с ней и спустились к себе. Разговаривать не хотелось, но в лифте Эриси подо­двинулась ближе. Собственно, Корран не протес­товал. Ему не хотелось чувствовать себя одиноким, он должен был знать, что у него есть хотя бы один друг. Правда, в позе и голосе Эриси было что-то та­кое, что очень смущало, но в голове и сердце Коррана Хорна сейчас бушевал такой хаос, что сложно было отыскать смысл даже в элементарных вещах.

Корран отпер дверь, включил свет и огляделся. Вроде бы, все на прежних местах. Из бельевого ящика по-прежнему выглядывает черный носок, а дверь гардероба открыта настолько, что видна пара туфель Эриси.

За спиной щелкнул замок; свет внезапно по­мерк. Корран успел развернуться, но руки Эриси забрались к нему под одежду. Потом Хорн ощу­тил, как к нему прижимается разгоряченное женское тело. Эриси, не давая ему опомниться, по­крывала быстрыми поцелуями его лицо, особо концентрируясь на губах. Ее водопад страсти было не прервать и не остановить.

Корран не стал сопротивляться. Его собствен­ные руки уже что-то такое невообразимое вытво­ряли под блузой Эриси, от чего тайферрианка вы­гибалась и стонала от удовольствия. И все-таки интересно, как она ухитряется все время менять запахи? Сейчас от Эриси пахло экзотическими пряностями. Дларит прервала поцелуй, запроки­нула голову, предлагая провести кончиком языка по своей шее. Корран так и поступил и был воз­награжден негромким гортанным смехом.

За всеми манипуляциями он и не заметил, как они очутились возле кровати. Ой-ей! Кажется, пора давать задний ход... Да, но для этого нужно победить собственную физиологию, а она сейчас не слушает никого, даже голоса разума. Устоишь тут, как же... Да, и какая к ситхам, разница, пере­спят они, наконец, друг с другом или нет? Что, Империя вдруг передумает их арестовывать, если узнает, что искать их следует в одной постели? Эриси уже стягивала с себя одежду.

Корран предпринял еще одну попытку приду­мать логически обоснованный отказ и опять про­валился.

Да, Веджа Антиллеса трудно было упрекнуть в изобилии романтических контактов с женщинами, мужчинами или экзотами, хотя Миракс постоянно над ним подтрунивает и вспоминает его подружек. Но своим пилотам, в буйные головы которых придет вызвать на свидание коллегу противоположного пола, командир препятствий не чинит. Доказатель­ства? Навара Вен и Рисати. Тви'лекк все-таки по­корил сердце неприступной красавицы, и на каче­ство их пилотажа и меткость стрельбы их любовь никак не повлияла. Корран с Эриси считались совершеннолетними как по стандартному летоисчис­лению, так и по локальному на обеих планетах. Они находились в здравом рассудке и твердой памяти, оба сознавали свои действия и возможные послед­ствия оных. Даже разница в культурах их планет не могла повлиять на то, чем они собирались заняться. Они были вдвоем, наедине, хотели друг друга, и только это имело значение. Здесь и сейчас.

Здесь и сейчас...

Слова эхом отдались внутри черепа, выпустив на свободу сотни воспоминаний. Отец и Гил Баст­ра постоянно талдычили новобранцам, что почти все преступники делают глупости, потому что живут только здесь и сейчас. Они не оглядывают­ся назад, но и не смотрят вперед. Они не думают о последствиях. Не принимают мер предосторож­ности, не планируют и, как следствие, пожинают плоды собственного головотяпства.

И совсем уж некстати вспомнилось, как пла­кал отец в день смерти матери. И как через год все повторилось. «Знаешь, почему она была такой хорошей женщиной, женой и матерью, Корран? Потому что никогда не думала о себе. У твоей матери, сын, никогда не было ни одной эгоистич­ной мысли. Свои нужды она всегда оставляла на потом, потому что нужна была нам здесь и сейчас. И теперь у нее нет никакого потом, а я никак не могу придумать причину, чтобы жить без нее...»

Эриси опрокинулась на постель, потянув за собой Хорна. Корран уперся. Сквозь окно вливалось доста­точно света, и глаза уже привыкли к полумраку, и в разноцветных сумерках Эриси казалась воплощени­ем соблазна, мечтой, ставшей явью. Подсознание вновь взбесилось. Сознание постаралось не отстать...

И тут все закончилось. Сначала пришло ощу­щение беды. Потом припомнилось, как спокойно и легко ему стало, когда они с Йеллой отказались сделать последний шаг к постели. Не то чтобы он боялся разрушить ее брак, просто хотел сохранить отношения такими, какими они были, их дружбу и доверие, к которым они так долго шли.

Да и Миракс постоянно ворчит, что Эриси ему не пара...

Что это со мной? Эриси роскошная деваха, я — тоже ничего себе, но что-то тут не так...

Неправильность ощущалась почти физически.

Эриси вновь потянула его к себе, ласково, но очень нетерпеливо. Хорн не удержался на ногах, но все-таки исхитрился упереться в кровать рука­ми и не обрушиться на девушку всем телом.

— Я не могу.

По лицу Эриси блуждала ленивая улыбка.

— А по-моему, у тебя неплохо все получается.

— Эриси, я серьезно! — взмолился Хорн.

Он вывернулся из ее объятий, в результате все же оказавшись на кровати, но сбоку.

— Ничего не получится.

Тайферрианка тоже перекатилась набок, под­перла ладонью лицо. Второй рукой она задумчиво гладила Коррана по щеке.

— Что случилось? Я что-то не так сделала?

— Да не в тебе дело! — Хорн взял ее руку, поцеловал. — Больше всего на свете мне нравится лежать вместе с тобой, но...

— Что с тобой? Мне это нужно, тебе это нуж­но, по сути ничего не изменится. Никаких обеща­ний, никаких обид и раскаяния...

Ее слова сахарным сиропом вливались в уши.

— Эриси, тебе я верю, но вот в себе... Я не уверен. Я просто не могу так. Дело не в тебе, дело во мне.

Он освободился от ее рук и сел.

— Поняла уже, какой я идиот, да? Мы столько раз пытались сблизиться, а я каждый раз торможу...

Он почувствовал, как сухая горячая ладонь Эриси скользит у него по спине. Потом тайферрианка убрала руку и тоже села.

— Ты меня раздражаешь, — без обиняков зая­вила она. — Но я нахожу твою робость довольно милой.

— А мне всегда казалось, что мужчина обязан быть решительным, нет?

Эриси расхохоталась. Она так долго смеялась, что даже повалилась обратно на кровать, повизги­вая и утирая слезы. Корран собрался принести ей стакан воды, но Дларит успокоилась так же вне­запно, как и развеселилась. Села и как ни в чем не бывало привела себя в порядок.

— Твое чувство юмора мне тоже нравится, — сообщила она. — Но только не в тех случаях, ког­да ты им пользуешься вместо дефлектора.

— Извини...

Эриси наклонилась к нему, быстро поцеловала, точно клюнула. Ее волосы пощекотали Коррану щеку.

— Корран, ты даже не представляешь, как мало мужчин, которые учитывают эмоции, ког­да принимают решение! Вы такие логичные су­щества. Эмоции для вас лишь повод к действию, но не правило поведения. Вы не колеб­летесь, не сомневаетесь, а если все-таки решае­те проявить чувства, то — лишь впоследствии. Видишь, какой ты уникальный? Ты стоишь вни­мания.

— И пустой траты времени?

— Кто сказал?

— Я слишком долго раскачиваюсь. Дай мне время.

Теперь они смеялись вместе.

— Ну, что ж. Видимо, нам стоит побыть не­много врозь.

Корран послал улыбку ее темному силуэту на фоне окна.

— Какая ты логичная! Тебе же полагается рвать и метать как истинной женщине.

— Наверное, — рассеянно согласилась Эриси. — Но видишь ли, я не всегда позволяю чув­ствам брать верх. Мы только что постановили от­ложить решение о природе наших отношений и нас самих. Да, я должна рычать от гнева, но кому мои крики пойдут на пользу?

Корран кивнул.

— Ладно, — Эриси встряхнулась. — Оставляю тебя здесь, пока...

— Нет, — Хорн поспешно поднялся. — Я привык бродить, когда думаю. Ключ у меня есть, так что можешь не беспокоиться. И... и я не знаю, когда вернусь.

— Тогда я схожу раздобуду еды. Я буду здесь, когда ты вернешься, если, конечно, какой-нибудь наследный хапанский принц не умыкнет меня, пленившись моей красотой и добродетелью, что­бы сделать меня королевой. То-то ты будешь жа­леть... Эй, ты будешь жалеть или нет?

— Наверное.

Корран наклонился и, несмотря на то, что Эриси тут же подставила губы, сумел запечатлеть у нее на лбу такой братский и невинный поцелуй, что самому стало кисло.

— Спасибо за понимание...

— Спасибо, что дал понять.

* * *

Никаких рациональных мыслей в голове не наблюдалось, сплошная эмоциональная неразбе­риха, то-то Эриси порадовалась бы. Хорн был го­тов побиться лбом о стенку лифта, но боялся про­бить дыру и вывалиться наружу. Он нажал самую нижнюю кнопку и в результате очутился на уров­не много ниже того, где они расстались с Римой. Наверное, следовало поостеречься, так глубоко он еще не опускался. Про нижние этажи Корусканта рассказывали всякое и не все рассказы были вол­шебными сказками.

Куртка из кожи банты грела неплохо. Корран засунул руки в карманы чуть не по локоть, ссуту­лился под грузом забот и отправился в свобод­ный полет. Ему было все равно, куда идти, ва­жен был сам процесс. Надо было хорошенько обмозговать, и не только задание. Обнаружить причину дискомфорта, решить, как жить даль­ше... Как назло, в голове было пусто. Наверное, обстановка влияла. А в особенности — некото­рые персонажи. Это же каким везением надо обладать, чтобы впервые появиться на Корусканте и встретить Киртана Лоора. Ничего не скажешь, повезло так повезло.

Корран рассерженно фыркнул. Пойманные преступники часто заявляли, что ни за что не по­пались бы, просто им не повезло. Рыпарь-джедай сказал бы, что неудачи нет, есть лишь Сила. Опе­ративники КорБеза отвечали, что неудачи нет, есть лишь Силы Кореллианской Безопасности.

А теперь нет и этого...

Из новостей он узнал, что КорБез распущен приказом Диктата, персонал и ресурсы переданы комитету народной безопасности. Нужно быть ку-па, чтобы не понять, что во время чистки изба­вились от неугодных и неуступчивых. Тех, чья вер­ность оказалась под вопросом. А для Коррана обо­рвалась последняя ниточка, связывающая его с прошлым.

Больше не за что цепляться, не с чем сравни­вать, нечем гордиться... Хорн полез за пазуху, но привычной тяжести медальона грудь не ощущала. Медальон порекомендовал оставить генерал Кракен. Сказал, что безделушка может серьезно по­вредить заданию и все такое. Пришлось снять и отдать на хранение Свистуну. Может быть, поэто­му удача от него отвернулась? Хотя джедай, чье лицо выбито на медальоне, несомненно заметил бы, что раз такой вещи, как удача, не существует, значит, нет смысла носить талисман.

Вероятно, он что-то упустил в этой жизни. Смысл, например. В КорБезе все было так просто и ясно. Хорн твердо знал, кто он, что он, кто его окружает, зачем он живет. Кто друг, а кто враг. Разумеется, тогдашнюю жизнь нельзя было рас­красить лишь в черное и белое, но на большую часть полутонов можно было закрыть глаза. Глав­ное, он всегда знал, как поступать.

Если упорядочить хаос, который последние пять стандартных лет парил в его жизни, то ко­лонка под грифом «Негативное» выстраивалась легко и просто. Погиб отец. Пришлось бросить КорБез. Друзья бесследно исчезли. Он менял личности и имена, прибился к Альянсу и очутил­ся под непосредственным командованием чело­века, которого отец называл безнадежным раз­долбаем. Он несколько месяцев тренировался и лез из кожи вон, чтобы сражаться за преступни­ков, называющих себя повстанцами. Несколько раз оказывался на грани смерти. И для чего? Чтобы оказаться на Корусканте и чуть было не столкнуться нос к носу с единственным челове­ком, который без труда узнал бы его даже в гри­ме? И кто здесь говорит об удаче!

Как ему не хватало сейчас Свистуна. Миракс. Оурила... Антиллеса и его Проныр!

Корран вздрогнул. Надо что-то немедленно предпринять. Что именно? Может быть, опреде­лить, какие события он может контролировать, и сосредоточиться только на них? Да, так будет луч­ше всего. Все остальное — по боку. Он должен принимать решения, хватит вечно попадать в си­туации, когда решать приходится впопыхах.

Значит, конец рефлексиям, займемся делом. Есть задание? Корран радостно кивнул своим мыслям и тут же сообразил, что заблудился. Дома, на Кореллии, ему приходилось бывать в опасных районах, но по сравнению с тем местом, где он очутился, их можно назвать детскими здравница­ми. С одной стороны, едва ли сюда забредают им­перские патрули. С другой стороны, именно по­этому здесь можно встретить кого-нибудь похуже штурмовиков.

Пора завязывать с бесцельными блуждания­ми, а еще лучше на время уйти с улицы. Ему пришлось пробраться между огромным количе­ством легких ховеров, свупов и гравициклов, сто­ящих перед кантиной. Если на дверях заведения и было что-то написано, то буквы выцвели за­долго до того, как некто Корран Хорн подошел, чтобы их прочитать. Зато вывеска сразу понрави­лась. На ней красовалось изображение шлема имперского штурмовика, время от времени рас­сыпающегося на составные детали. Корран хмыкнул и толкнул дверь.

Когда-то ему довелось преследовать селонианина по катакомбам, так вот в них было больше света и свежего воздуха, чем здесь. Узкая лестница у подножия расширялась, напротив нее в чаду уга­дывалась стойка бара. Оранжевая надпись над ря­дами бутылок возвещала, что заведение носит гор­дое название «Штаб-квартира». По крайней ме­ре, именно эти слова можно было прочесть, когда загорались все буквы надписи. Добраться до сто­ликов или кабинок и не задохнуться по дороге су­мел бы разве что джедай в сане магистра. По обе стороны стойки располагались две двери, закрытые занавесями. За ними находились совсем уж загадочные помещения.

Стены и мебель несли на себе шрамы выстре­лов любой свежести. Кучнее всего отметки ложи­лись примерно в метре от пола; вторая группа выбоин располагалась на уровне головы среднестатического штурмовика. Должно быть, следовало почувствовать облегчение, вместо этого Корран напрягся. Идея зайти сюда стремительно теряла притягательность.

Корран принял самый развязный и беспечный вид, какой ему только удалось изобразить. Лениво выудил руки из карманов, подошел к бару, нашел свободный табурет и взгромоздился на него. Могу­чего телосложения куарренка в безрукавке возло­жила на стойку перед ним татуированную длань.

— По-моему, ты ошибся адресом, — пробаси­ла дама. — Твои мысли на этот счет?

— Если бы я хотел думать, — отрезал Корран, — пошел бы в библиотеку, а не сюда. Ломин-эль.

Куарренка окинула его оценивающим взгля­дом и пошла за заказом. Одежда слишком новая, понял Корран. Большинство посетителей предпо­читало кутаться в просторные плащи различной степени поношенности, но, как правило, очень старые.

Куаренка вернулась с крошечной стопкой, лишь половину которой занимал напиток, вторую заполняла зеленоватая пена. Корран бросил на стойку несколько монет — те мгновенно исчезли в кулаке барменши — и получил выпивку. На­сколько он помнил, в такую тару эль не наливают. Кажется, ему ясно давали понять, что вторично его здесь не обслужат. Зато напиток оказался про­тив ожиданий не так плох, очевидно, потому что был очень холодный.

Но немедленный побег будет ошибкой. Все равно что разбрасывать пригоршнями кредитки. Или распахнуть куртку и продемонстрировать, что оружия при нем нет. Прирежут и оберут труп. В лучшем случае. Интересно, нельзя ли раз­житься бластером прямо здесь? Нет, не стоит. Ограбят еще быстрее.

Навалившись локтями на стойку, Корран еще раз хлебнул из стакана, украдкой разглядывая пуб­лику. По профессиональной привычке он сорти­ровал окружающих: преступник, мелкий жулик, просто местный житель... Точно так же он отсле­живал интерес к своей особе. Наблюдались: двое, определенно представляющие угрозу первой сте­пени, полдюжины — второй, и гаморреанец, ис­пуганный настолько, что Корран машинально на­чал вспоминать, не видел ли в участке плаката с портретом этого клыкастого красавца и надписью «разыскивается»? Справившись с непосредствен­ными соседями, Корран взялся за посетителей, сидящих в кабинках.

Что?!!

Корран даже глаза протер. Даже головой по­мотал и против всех и всяческих правил уставился на один из столиков. Спиной к Хорну сидел кто-то долговязый в плаще с капюшоном, а напротив него — Тикхо Селчу. Позвольте, как же так?

Хорн с усилием отвел взгляд, потом не удержался и посмотрел в третий раз. Собеседник алдераанца поднялся, заслоняя его и невольно привлекая к себе внимание. Наклон головы, мягкие, уверен­ные движения, легкая сутулость, которая, как ни старайся, как ни скрывай, лишь подчеркивает очень высокий рост...

Хорн поставил стакан, сполз с табуретки и на­чал проталкиваться к выходу. Цепочка выводов выстраивалась с пугающей быстротой. Некоторые странности в поведении командира, офицеры службы безопасности, тенью следующие за Селчу, бесконечные недомолвки, разговоры и, наконец, подтвержденный факт существования в эскадри­лье имперского информатора... И капитан Селчу, мило беседующий с агентом разведки Империи. Не о погоде же они там рассуждали! И уж совсем невозможно представить, что Селчу интересуется у Лоора, как лучше всего отключить дефлекторные генераторы Корусканта... Нужно немедленно из­вестить Ан...

Как всегда, жизнь Коррана испортил рослый трандошан. Очевидно, судьба у Хорна такая. Он с размаху врезался в рептилию, вставшую у него на пути, и мячиком отскочил в противоположную сторону. Кто-то прихватил Коррана за плечо, но это было еще полбеды. Гораздо больше Хорна огорчило дуло бластера, втиснутое промеж ребер. Трандошан надвинулся, скаля пасть и прижимая Хорна к человеку с оружием.

— Куда это ты так спешишь, приятель?

Стрелка Хорн в лицо не узнал, трандошан был смутно знаком, но эти рептилии все на одну мор­ду, но вот комлинк, укрепленный на воротнике и клипса динамика в ухе были вполне узнаваемы. Между прочим, трандошан был оснащен точно таким же средством связи. Корран попытался вы­вернуться, одновременно шаря взглядом по залу. Долговязая фигура в плаще утекла в один из боко­вых выходов. Селчу тоже нигде не было видно.

Несмотря на отчаянное положение, у Коррана крепла уверенность, что последующие события станут еще большим кошмаром.

Он не ошибся.

Ими они и стали — с легкостью необычайной.

Из темного прохода, что проглотил, высокого визави алдераанца, вывалился некто в пестрых и безвкусных одеждах — полная противополож­ность закутанной в темный плащ фигуре, с кото­рым они должны были столкнуться в коридоре. Щеголь, блестя безволосым черепом, поспешил к живописной композиции в центре зала.

— Босск, — сказал он трандошану, — ты хо­роший охотник.

— Видишь, что бывает, когда не берешь с со­бой оружия... — Корран осекся. — Босск?

Зекка Тин усмехнулся.

— Я тоже подумал, что без оружия жизнь скучна, — сказал он. — И безрадостна.

Из-за его спины шагнула Инири Форж и про­тянула Лоскуту лазерный пистолет.

— Ну вот, — удовлетворенно фыркнул Тин. — Вот теперь у меня есть бластер. К твоему сведе­нию, меня переполняют различные идеи, что я могу сделать с его помощью.

Глава 23

В самых смелых своих мечтах Гэвин не мог даже вообразить, что когда-нибудь ему доведется возглавить настоящий парад, но сейчас он маршировал во главе целой колонны. И это обстоятельство его совсем не радовало. Абсолютно. Его тщательно обыскали и отобрали и оружие, и документы. Идущий позади готал, видимо, от избытка чувств, постоянно тыкал ему между лопаток дулом блас­тера — между прочим, его собственного, — и это тоже не доставляло особой радости. По правую руку от Дарклайтера решительно шагала Асир Сей'лар со злорадно-торжествующим выражени­ем на черно-белой мордочке. В лиловых глазах миниатюрной ботанки пылал огонь мщения.

Остальных Проныр гнали небольшим гуртом выпасков позади, а куча зевак из кантины состав­ляла хвост процессии. Оружие Пронырам остави­ли, но конфисковали обоймы. Если кому-нибудь из пилотов и придет мысль схватиться за бластер, ему останется разве что лупить врагов по головам рукояткой. Рив Шиель шипел от злости, поэтому Арил Нунб и Оурил добровольно взяли на себя обязанности охранников, чтобы шиставанен чего доброго не устроил грызню. Острые клыки и не менее острые когти Шиеля представляли собой довольно грозный арсенал в случае рукопашной схватки.

Асир Сей'лар уверенно находила дорогу в лаби­ринте переходов, туннелей и коридоров и в конце концов вывела процессию к неожиданно прямому и легкому спуску на нижние уровни города. На первый взгляд туннель был очень старый, забро­шенный и построенный определенно не строитель­ным дроидом, а руками. Пахло пылью и плесенью.

Странное путешествие закончилось возле дву­створчатых массивных дверей, которые открылись в просторный зал, разделенный хлипкими перего­родками на склады и лабазы. На сооружение стен пошли листы дюрапласта, транспаристила, феррокритовые блоки, а если хозяевам не везло в поис­ках материала, то просто рваные тряпки. Зал на­поминал улей, заселенный самыми неожиданны­ми существами. Создания размером поменьше — суллустиане, йавы, чандра-фаны, угнауты — зани­мали верхние этажи. Несмотря на отчаянное по­ложение, Гэвин с любопытством озирался по сто­ронам и искренне сожалел, что так мало света, и он видит лишь тени, перемещающиеся в дымном сумраке.

Откуда-то тянуло явной помойкой. В соседней палатке готовили еду.

Ботанка вышла на центральную «площадь». Изо всех нор и дыр начали высовываться любопыт­ствующие. Неподалеку остановились два тви'лекка и родианец; все трое были вооружены. Зрители, а возможно и палачи, не спеша окружали группу.

Проныр выпихнули вперед, и теперь пилоты топтались в центре полукруга, образованного не­приязненно молчащей толпой. Готал взобрался на небольшой постамент, над которым висел само­дельный гонг, вооружился молотком и что есть силы ударил по металлическому диску.

В плотном воздухе повис низкий печальный звон. Даже пол под ногами завибрировал. Из тех дыр, проемов и отверстий, которые еще были сво­бодны, высунулись настороженные мордочки, лица и рыла. Готал вновь ударил молотком, при­зывая местных жителей на собрание. Спустя не­сколько минут он ударил в третий и последний раз и опустил руку.

В наступившей тишине заурчал сервомотор. Гэвин задрал голову к невидимому потолку; оттуда медленно и печально спускался на тросе большой ящик. Из квадратных отверстий выбивался при­глушенный свет. Когда летающий дом опустился на феррокритовый пол, дверь его распахнулась, и оттуда торжественно выбрался закутанный в чер­ный потрепанный плащ деваронец. Ярко-алая кожа неприкрытой груди контрастировала с одеждой даже в местных сумерках.

Асир почтительно поклонилась.

— Дмайнель, мы привели к тебе человека. Он пришел в Невисек, чтобы смеяться над нами. Тебе нужен был гонец, мы нашли его. Пусть передаст послание Империи.

На пожелтевших от времени рогах деваронца играли разноцветные блики. Краснокожий гуманоид крепко взял Гэвина за подбородок сухими сильными пальцами, развернул лицом к себе. Ког­ти больно впились в кожу, Гэвин дернулся, но не стал вырываться. Наоборот, пряча страх, маль­чишка уставился прямо в желтые глаза деваронца.

Тот хмыкнул, разжал лапу и сделал шаг назад.

— Ты мудро выбрала, Асир. Он молод и при­влекателен по их стандартам. Его тело скажет им все, что нам нужно, и даже больше того.

— Вот что верно, то верно, — мощный, хоро­шо поставленный голос Навары Вена раскатился над притихшей толпой. — Они уяснят, что пре­восходят нас в каждой мелочи.

— Ты еще кто?

Тви'лекк вопрос проигнорировал, он был слишком поглощен укладыванием лекку вокруг шеи. Ботанка оскалилась.

— Эти пятеро были с человеком.

Дмайнель скукожил и без того морщинистое лицо.

— Вы — его друзья?

— Именно, — согласился Навара, на корот­кий миг отвлекаясь от своего занятия. — И гор­димся тем фактом. Я знаком с этим достойным юношей уже шесть стандартных месяцев и счи­таю его лучшим другом, который у меня мог ког­да-либо быть.

Деваронец задумчиво скрестил на груди руки.

— Редко кто среди нас так открыто признает­ся в дружбе с ханжой и изувером.

— Докажите мне, что он — изувер, и я, может быть, разделю вашу точку зрения, уважаемый.

Асир оскалилась. Клыки были великолепны — голубовато-белые и очень острые.

— Он отказался танцевать со мной.

— Разумеется, как я мог запамятовать? — тви'лекк развел руки, демонстрируя в благожелательнейшей улыбке иголочки острых зубов. — Наипервейший признак ханжи — отказ танце­вать. А что, если бы я отказал вам? Вы и меня тоже назвали бы ханжой?

— Ты был с ней.

— Да, с человеческой женщиной, — Навара неторопливо склонил голову. Все присутствующие зачарованно следили за плавным покачиванием его лекку. — Так вы признаете, что у меня могла быть причина отказать вам?

Асир нервно пригладила мех.

— Да, — буркнула она. — Могла быть.

— Но возможно, что у этого человека тоже была причина вам отказать?

— Была. Он — ханжа. Расист.

— Моя дорогая, вы делаете заключение, кото­рое не поддерживается ни одним доказатель­ством, — опять тот же широкий завораживаю­щий жест. — Разве не может быть других причин для отказа? Может быть, он плохой танцор. Мо­жет быть, у него есть любимая, которая далеко отсюда. Может быть, у него аллергия на шерсть ботанов.

Асир вытянула указующий перст на готала.

— Но Мнор Нха сказал, что человек почувство­вал облегчение, когда я отошла. Ему стало гораздо легче, оттого что ему не пришлось до меня дотра­гиваться, и что его не увидели рядом со мной.

— Она говорит правду, Дмайнель, — подтвер­дил готал. — Я почувствовал именно это.

Навара выпрямился во весь рост, а он никогда не был коротышкой и почти навис над готалом.

— Скажите мне, Мнор Нха, вы столь же явно почувствовали облегчение этого человека, когда штурмовик отошел от нашего стола?

Готал замялся.

— Да.

— Итак, когда угроза миновала, человек по­чувствовал облегчение. Никто из нас не станет настаивать на том предполагаемом факте, что об­легчение этот человек почувствовал не потому, что отпала необходимость танцевать со штурмови­ком, и не потому, что он постеснялся показаться в обществе в компании со штурмовиком. Пусть даже и офицером. Такую интерпретацию фактов мы все признаем абсурдной, — Навара опять по­вернулся к Асир, очаровательно улыбаясь. — Мо­жет ли быть, милая Асир Сей'лар, что этот чело­век почувствовал в вас такую же угрозу, как в им­перском штурмовике?

— Я — не имперский солдат, — гордо вскину­ла голову ботанка.

— Этого я не говорил. Но суть угрозы, наличие которой предположил в вас этот мальчик, анало­гична той угрозе, что исходила от штурмовика. Имя этой угрозе — внезапный и необоснованный интерес к его персоне. Рассмотрим подборку фак­тов. Мой друг молод, а вы прекрасны. Вы прибли­зились. Вы смутили его. Вы выразили к нему свой интерес и были настойчивы. Вы заставили его сер­дце биться чаще. Вы ясно дали понять, что видите в нем те достоинства, которых, по собственному мнению, он лишен. Этим вы, без сомнения, его насторожили. Он начал волноваться. С психологи­ческой точки зрения, для него ваш уход означал, что вы никогда не испытаете разочарование, кото­рое несомненно постигло бы вас, когда бы вы об­наружили, что он не похож на тот образ, что ро­дился в ваших мыслях. Совершенно естественно, что он испытал облегчение.

Гэвин отчаянно закивал: да, да, так оно все и было! И вдруг с изумлением заметил, как многие зрители тоже кивают в знак согласия. Навара умело оперировал фактами. Он сказал правду, но не всю правду... может быть, небольшая ложь проскочит довеском? Гэвин, конечно, был молод, но не настолько наивен, чтобы думать, будто сре­ди собравшихся нет имперского информатора.

— Он испугался меня? — лиловые глаза Асир превратились в щелочки. — Чушь! Как можно подумать, что я могу кому-нибудь угрожать?

— Действительно, как? — Навара недоуменно нахмурил безбровое лицо. — Наверное, этот юно­ша — единственный в Галактике, кто не слышал о доблестных ботанах, которые пожертвовали со­бой, чтобы доставить повстанцам известия о вто­рой Звезде Смерти... Действительно, разве мог он счесть угрозой представителя расы, которая столь явно приложила свою руку к смерти Императора? Нет, разумеется, нет, вы правы, моя дорогая, такое — абсолютно невероятно, — адвокат выдержал длинную паузу, которую никто не нарушил. — Вопрос надо было поставить иначе, уважаемая. Почему он считает вас или меня... или любого из нас угрозой? Может быть, потому что его здесь приговаривают к смерти по столь пустячному по­воду? Может быть, потому что мы напоминаем ему Империю, которую вы все так ненавидите? Может быть, вас легко перепутать с Империей?

— Абсурд!

— Неужели? — Навара поднял голову и обвел взглядом всех не-людей; в полутьме его глаза горе­ли, как угли. — Вы действуете, как Империя, вы судите, как Империя, чему же вы удивляетесь?

Дата добавления: 2015-11-03