Энциклопедия Звездных войн 8 страница

Полковник Антар Роат был выбран по многим причинам. Во-первых, протезы удачно скрывали собственное лицо Веджа. Более того, они притяги­вали чужие взгляды, но позволяли видеть лишь маску, а не человека под ней. Любой, кто посмот­рит в его сторону, тут же отвернется со смесью стыда и отвращения. Запомнят калеку, но не смо­гут сказать, ни какого он роста, ни какого цвета у него глаза. Стоит снять личину, и властям придет­ся разыскивать несуществующего человека.

Во-вторых, Ведж был пилотом. Роат — тоже. При случае Антиллес без труда сумеет поддерживать беседу об истребителях, тактике и стратегии боя и прочих мелочах. По легенде он был сбит при защите Владета в системе Рачук, а уж об этой битве Ведж мог рассказывать до посинения собе­седника. Он был там. Не совсем в том месте, где полковник, но близко.

По кораблю прокатилась слабая дрожь. Ведж нажал кнопку возле экрана, изображение пере­ключилось на внутренние камеры. Ушел первый челнок: пассажиры ультра-класса не собирались унижать себя ожиданием вместе с простыми смертными.

Изысканная, неуместная в смутное время рос­кошь смущала. С точки зрения закоренелого по­встанца, Империи оставалось недолго — либо Аль­янс, либо мятежный военачальник Зсинж, либо еще кто-нибудь положит ей конец. Дело было даже не в том, кто именно победит, просто по­добная расточительность не укладывалась в рамки здравого смысла расчетливого кореллианина.

Разумеется, он понимал, что многие согласны выкидывать на ветер огромные суммы, лишь бы окружить себя коконом, в котором Альянс просто не существует. Не слишком сложно поддерживать иллюзию, что Империя, как прежде, велика и мо­гуча, если велик счет в банке. Ведж не сомневался, что в каких-нибудь далеких анклавах годами, мо­жет, даже столетиями будут считать, что Импера­тор жив, здоров и заботится о своих подданных.

Неведение я понять могу, но сознательное заблуждение — увольте...

Он погасил еще одну улыбку, хотя она была упорнее первой. Те же самые люди, которых он считал сознательными уклонистами, напомнили бы ему о недремлющих агитаторах Альянса. По­ловина из них стала бы страстно возражать, что в Империи существует рабство, геноцид и оружие, с легкостью уничтожающее планеты. Вторая по­ловина согласилась бы, да, проблемы существуют, но едва ли это повод для открытого неповинове­ния законному правительству. Они — внутри сис­темы, они работают на нее, изменяют ее, но не хотят понимать, что система прогнила, что ее не изменишь без основательной встряски.

Фокус в том (Антиллес чуть было не улыбнулся опять, врожденную живость характера не могли преодолеть ни жизненные обстоятельства, ни ин­структаж у Кракена), что обе стороны могут ра­зумно и логично аргументировать свою точку зре­ния. Проблема в политике — искусстве компро­мисса, когда круг за кругом идут дебаты, не приносящие плодов. Изменения начинаются, ког­да находится кто-то, кто готов умереть за свои убеждения.

Возле его кресла опять остановился человек:

— Полковник Роат?

Ведж медленно поднял голову. Кивнул.

— Префект Додт? — модулятор ловко скры­вал и неистребимый акцент, и слишком длинные паузы, во время которых Ведж натужно вспоми­нал манеру столичного общения. — Давненько не виделись. Э-э, несколько лет, пожалуй?

Имперский префект Парин Додт — он же Паш Кракен — с достоинством покивал головой.

— Насколько я помню, в последний раз мы встречались на церемонии годовщины траура. Как раз незадолго до того, как вас перевели в действу­ющую армию. Прошу прощения, я не узнал вас, полковник, пока таможенник не назвал вашего имени. Галактика со временем становится все тес­нее и теснее...

Ведж неуклюже похлопал ладонью по сиденью рядом с собой.

— Присоединяйтесь, если желаете. Тело мое не то, что раньше, но голова пока работает. Лети­те в Центр по делам?

— Полковник, вам же известно, какие вопро­сы не стоит задавать. Я же не спрашиваю вас, где вы были ранены, — Паш уселся в кресло и при­стегнул, не слишком затягивая, ремень. — Глад­кий полет.

— Действительно, — рассеянно кивнул Антиллес.

Замечание Кракена-младшего подтверждало его собственные ощущения: служба безопасности не настолько роет носом землю, чтобы обнару­жить их, но и не спит в конуре, как хотелось бы. Еще Паш хотел сообщить, что не предвидит про­блем с прочими пассажирами. В противном слу­чае он не подошел бы даже на пушечный выстрел.

На плоском экране возникло улыбающееся лицо помощника пилота.

— Мы приступаем к предпосадочной подго­товке. Пожалуйста, приведите спинки ваших си­дений в...

Ведж выключил звук.

— Надеюсь, посадка пройдет так же гладко.

— Присоединяюсь к вашему пожеланию, пол­ковник, — Паш покивал. — Не переношу эти задержки в космопортах. Если возникнут пробле­мы, то именно там.

* * *

Космопорт, на одну из площадок которого опускалась «Драгоценность Чарбы», располагался на крыше высотного здания в полусотне километ­ров от Императорского дворца. Несколько эта­жей позволяли пассажирам разных классов не смешиваться друг с другом. Те богачи, что не убы­ли на собственных челноках, выходили в роскош­ный огромный холл. Негуманоидов и людей низ­шего класса ждал грузовой выход.

Им с Пашем, как и прочим пассажирам клас­сов с первого по третий, достался чистый, хотя и переполненный накопитель. Таможенники прове­ряли пассажиров наугад, но Ведж не заметил, что­бы кого-нибудь, заломив руки, тащили прочь. Он старался не слишком вертеть головой по сторонам, через каждые две стандартные минуты напоминая себе, что полковник не должен глазеть на набившие оскомину достопримечательности столицы. Он был здесь не раз, он вообще здесь родился. Вроде бы... Больше всего хотелось по-детски прилипнуть носом к прозрачной стене, за которым разворачивалась чудовищная панорама города-планеты. А еще хо­телось расстегнуть натерший шею воротничок. И вытереть пот. Кожа под маской нещадно чесалась.

После иммиграционного контроля («С воз­вращением, полковник, добро пожаловать в Центр Империи, попрошу документы...») начи­налась выдача багажа, но прежде чем они с Пашем сумели пробиться к своим сумкам, к ним подошла русоволосая женщина в чопорно-серой униформе медтеха.

— Полковник Роат?

Ведж церемонно кивнул. Иначе бы и не полу­чилось, в такой-то тяжести!

— Я — Роат. Это мой друг, префект Парин Додт. Кто вы?

— Ирин Фоссир. Младший техник биомеха­нической клиники Рохайр. Меня послали встре­тить вас.

— Вы встретили.

— Мне сказали, что вы в курсе событий. Я го­ворила с вашим адъютантом капитаном Сиено.

— Ясно. Это все объясняет. Капитан Сиено был убит перед самым моим отлетом.

— Примите мои соболезнования, полковник.

— Приняты, — Ведж вновь торжественно кивнул.

Воспользовавшись положением и вздорным нравом полковника, Ведж вдруг закапризничал и отправил за багажом Паша и женшину-теха. За­тем женщина вывела их к одному из челноков, на борту которого красовалась эмблема биомехани­ческой клиники. Багаж разместили на внешней раме, пассажиры забрались внутрь, и машина от­валила от площадки космопорта. Далеко внизу за­мелькали здания.

Женщина села к ним лицом.

— Минут через пятнадцать будем на месте. Можно было бы быстрее, но...

Ведж улыбнулся, насколько позволяла ему маска.

— Осторожность прежде всего, ясно. А маску снять можно?

— Будьте как дома, не стесняйтесь, полковник.

Ведж с наслаждением отодрал металлическо­го монстра от лица, стянул с правой руки перчат­ку и принялся бешено чесаться, как блохастый ворнскр.

— Интересно, как Люк уживается со своим протезом? Тренировки, наверное...

Паш вежливо хихикнул, но женщина отреаги­ровала более бурно. Она выпрямилась, со всхли­пом втянув в себя воздух. Некоторое время она в изумлении наблюдала за безуспешными попытка­ми Веджа привести в порядок всклокоченную шевелюру. Затем покраснела и отвела взгляд.

— Простите меня. Мне сказали, что вы — важная птица, но я не поняла, насколько... Я знаю ваше лицо. Видела на листовках с объявлением о награде. Вы — Антиллес, верно?

— Награда большая? — не утерпел Ведж.

Женщина прыснула было, но тут же прикуси­ла губу.

— Листовки имели ограниченное хождение, — сказала она. — Диктат может поддерживать Им­перию, но не все кореллиане думают одинако­во, — женщина протянула руку. — Я — Йелла Вессири. Рада познакомиться с вами, «полковник».

Йелла Вессири? Знакомо звучит. Почему? Ведж пожал ей руку и, сделав вид, что засмотрелся на красоты Корусканта, предоставил Пашу воз­можность поговорить с их провожатой. Ему нуж­но было подумать. Идиот. Так звали партнера Коррана...

— Вы видели эти листовки в КорБезе, — брякнул он, перебив Кракена.

Йелла моргнула. Помолчала. Медленно кивнула.

— Конечно, — она смущенно потерла перено­сицу, — вас должны были ввести в курс...

— Нет, — перебил ее Ведж. — Просто слы­шал о вас. Только не спрашивайте, от кого.

— Не буду, — согласилась девушка.

Налаженный было контакт начинал развали­ваться. Паш переводил недоуменный взгляд с од­ного на другого. Ведж заставил себя беспечно улыбнуться.

— Скажем так: то, что я слышал, заставляет меня думать, что миссия и дальше пойдет так же гладко, как началась.

Глава 15

Вот уже много часов, как Корран Хорн чувствовал себя самым несчастным су­ществом в Галактике. Да что там в Га­лактике — во всей Вселенной! Ле­генда потребовала напялить на себя ворох одежд, в большинстве своем неимоверно тяжелых и не пропускающих воздух. Корран буквально плавил­ся под многочисленными пурпурно-алыми бала­хонами, волочащимися следом и подметающими палубы почище робота-уборщика. Воротник ниж­ней рубашки садистской удавкой впивался в шею, да так, что Хорн едва мог сипеть. Апофеозом изде­вательства над личностью Хорна была нелепая круг­лая высокая шляпа, украшавшая его голову. А не­удобство, причиняемое отсутствием под всеми эти­ми юбками штанов и белья, не шло ни в какое сравнение с той боевой раскраской, которая укра­шала физиономию кореллианина. Особенно Эриси удалась подводка глаз и тени на веках.

И надо было постоянно помнить, что благо­воспитанный тельбун с Куата может позволить себе высунуть из рукавов лишь самые кончики наманикюренных ногтей. И еще: что он посто­янно молчит и благостно всем улыбается. К сере­дине путешествия на комфортабельном лайнере «Драгоценность Чарбы» Корран Хорн чувствовал себя несчастным, потным и мечтал ответить кол­костью на очередной завистливо-сочувственный взгляд.

Зато Эриси блаженствовала. Она купалась в море всеобщего внимания и цвела на глазах. Голу­бые лосины так туго обтягивали ее стройные ноги, что она могла их вовсе не надевать, а просто по­крыть оные ноги нужного цвета краской. А на просторной блузе, собранной на поясе ремешком, застежка отсутствовала как факт, поэтому каж­дый, кто обладал чуть более развитым интеллек­том, чем ковакианский примат, мог представить себе, как Эриси выглядит неглиже. От желающих разделить с ней каюту не было отбоя. Но место было занято — размалеванным чучелом в пурпур­но-красных юбках и балахонах.

Хотя находились такие, кто смотрел на Коррана с жалостью. Не из-за нелепых одежд: Га­лактика велика, и обычаев в ней нет числа. Хорна жалели те, кто видел и слышал, как с ним об­ращается спутница. Эриси разражалась бранью по каждому поводу, а иногда и без оного. Это в тех случаях, когда вообще замечала его присут­ствие. Большую часть времени Хорн следовал за ней бессловесной почтительной тенью, платил за ее покупки, приносил забытые или требуемые вещи, подбирал оброненное и отвешивал покло­ны тем, кого Эриси ухитрялась обидеть. А Эри­си, похоже, в открытую наслаждалась и черпала силы из жестокого обращения с ним. И с окру­жающими.

Сейчас эта фурия нетерпеливо постукивала ногой, пока полная неповоротливая женщина в форме таможенного офицера проверяла докумен­ты у пассажиров. Когда наконец дошла очередь и до них, Эриси сложила на груди руки и презри­тельно выпятила нижнюю губу. Офицер помедли­ла, потом выжала холодную профессионально-вежливую улыбку. Вспомнила, видимо, что власть здесь принадлежит ей, а Эриси теперь придется расплачиваться за неуважение к закону.

Таможенная дама разглядывала персональную деку так, словно силилась найти на дисплее хоть одну знакомую букву.

— Рис Дарск? — в конце концов осведоми­лась она.

Эриси кивнула, сохраняя ледяное величие.

— Я вижу визы и отметки о прививках в ва­ших документах, но на вашего спутника у меня ничего нет.

— Он — Дарск Ристель, — Эриси расплела руки и пренебрежительно махнула в сторону по­тупившегося Хорна. — Вон он стоит.

— Мне предоставлены документы лишь на од­ного пассажира.

Эриси соизволила ткнуть пальцем в нужную строчку.

— Вот, — обронила тайферрианка. — Там, где багаж.

Тонкие губы таможенной дамы сложились в кислую усмешку.

— Цель приезда в Центр Империи?

— Личные дела.

Официальная усмешка стала елейной.

— Недостаточно для въезда в столицу.

Эриси коротко глянула на Хорна.

— Я развлекаюсь. Я должна была развлекать­ся, хотя на данный момент не испытываю ника­кого веселья.

Если она рассчитывала пробить брешь в невоз­мутимости служащей, то не рассчитала сил. Таможенница повернулась к Хорну.

— Цель приезда в Центр Империи, сэр?

Корран не поднимал головы, крепко сжав губы. За него ответила Эриси:

— Деловая поездка.

— Деловая поездка и развлечения? Разве это не различные понятия?

— Нет, — Эриси явно теряла терпение. — Только не в том случае, когда мои развлечения являются его делом. Он — тельбун.

Таможенная дама некоторое время недовер­чиво разглядывала Коррана, а тот впервые за поез­дку радовался румянам, пудре и тональному кре­му, густым слоем покрывавшим его физиономию.

— Тельбун?

— Совершенно верно. По семейной традиции мой тельбун привез меня в столицу. Все женщи­ны нашего рода приезжают в Центр Империи для зачатия.

— Зачатия? — переспросила таможенница. — Ребенка?

— Кого же еще?!

— Значит, тельбун. Ясно, — она вновь гляну­ла на Коррана и отвела взгляд. — Тельбун.

Хорн с такой ненавистью и потому с великим тщанием изучил свою легенду, что мог теперь чи­тать лекции. Некоторые семьи среднего достатка на Куате воспитывали своих детей особенным об­разом. От них требовались безукоризненные ма­неры, академические знания и прекрасная физи­ческая форма. Когда дети достигали определенно­го возраста, их подвергали тщательному тестиро­ванию. Они должны быть здоровы, умны, надле­жащим образом воспитаны и не иметь генетичес­ких изъянов. После одобрения тельбуны посту­пали в богатые дома, где обязаны были сделать ре­бенка представительницам рода. Ребенка усынов­ляла семья матери, он становился наследником, а родители тельбуна богатели, получая немалую плату за услуги своего отпрыска.

Корран считал этот обычай отвратительным и негуманным, но аристократия Куата полагала ина­че и мнением Хорна поинтересоваться забыла. Та­ким образом они предохранялись от возможного вовлечения ребенка в межклановую вражду. К тому же гарантировалось отсутствие кровосмеше­ния, а дети получали телохранителя и учителя с очень серьезной привязанностью к подопечному. От детей не скрывали, что часть биологического ма­териала поставляют тельбуны, но семьей они при­знавали только аристократических родственников.

Тельбунам было тяжело, но кому до них было дело? Они были собственностью, только и всего.

Таможенная дама перебирала клавиши деки.

— Добро пожаловать в Центр Империи, — сказала она. — Возле шлюза вас ждет челнок. Вас и вашего... спутника.

— Тельбуна, — поправила Эриси.

— Тем более. Наслаждайтесь жизнью... — женщина-офицер сочувственно посмотрела на Хорна. — И всем прочим.

Она пошла дальше, а Эриси и Корран отступи­ли в центр стыковочного отсека. Пришлось еще подождать: пока загерметизируется переходник шлюза и уравняется давление. Потом люк от­крылся; по ту сторону их ждал пилот челнока. Тоже женщина.

— Прошу вас занять места и пристегнуться.

Та же вежливая улыбка, то же отсутствие ин­тереса, то же игнорирование пыхтящей от ярости Эриси.

— Я доставлю вас в отель «Империал».

Эриси с холодным интересом осмотрелась по сторонам.

— Мы что, уже получили разрешение на по­садку?

— Разумеется, мистрисс Дарск.

Корран занял место в последнем, четвертом ряду. Других пассажиров не было. Эриси посмот­рела на рубку, в которой скрылась женщина-пи­лот, постояла в нерешительности и уселась возле Хорна. Она не сказала ни слова, только положила ладонь ему на колено. Ее широкая блуза меняла цвет в зависимости от освещения.

Челнок задрожал, потом подпрыгнул, осво­бождаясь от захвата лайнера, раскрыл плоскости. Заработали обзорные голографические пане­ли на стенах салона. Создавалось впечатление, будто Корран и Эриси парили в открытом кос­мосе. Некоторое время они направлялись в противоположную сторону от планеты, на пане­лях сияли звезды, больше напоминающие золо­тистый пожар.

— Прости меня, пожалуйста, — шепнула Эриси. — Я так дурно с тобой обходилась.

— Как пожелает моя госпожа, — очень веж­ливо и любезно улыбнулся Хорн.

И чуть было не покатился от хохота, увидев, с каким ужасом смотрит на него Эриси. Вместо этого он едва заметно покачал головой. То, что они одни, еще не значит, что салон не прослуши­вается. Эриси наклонилась к Коррану, отчего тому в нос хлынули сладкие ароматы цветов нлорна, и поцеловала.

— Ты — тельбун, — прошептала она. — Ты меня понимаешь.

Корран кивнул, точно дроид.

— Я — тельбун, — эхом отозвался он. — Я понимаю.

Ах, если бы он действительно мог понять свои чувства! Ему нравилась Эриси, он находил ее привлекательной, как физически, так и ду­ховно, но предпочитал оставаться ее другом и не переступать черты. Когда выяснилось, что по легенде им придется несколько недель провести в одной каюте на борту «Драгоценности Чарбы», Эриси ясно дала понять, что не прочь воп­лотить легенду в жизнь, хотя бы частично. Ник­то не осудил бы их, но Корран решил держать­ся стойко, будто джедай перед лицом Дарта Вейдера.

Сначала он объяснял это тем, что не хочет, чтобы Эриси расслабилась и прокололась на каком-нибудь пустяке. Одна оговорка, и все пойдет прахом.

Чем больше времени они проводили вместе, тем крепче становилось его убеждение, что, пе­респав с Эриси, он каким-то образом предаст Миракс. Это было непонятно. Ни обязательств, ни обещаний они с Миракс друг другу не дава­ли. Да если бы у нее в каждом порту было по страстному любовнику, ему-то какое до этого дело? И почему это он бьется головой о стену от ревности при одной лишь мысли о вероят­ном наличии такого любовника? Они с Миракс — взрослые, совершеннолетние люди, и если им действительно суждено завязать отношения, то что бы ни было в предыдущей жизни, значения не имеет.

Сопротивление проистекало из двух вещей. Первая удивляла его, но отрицать ее он не мог. Он думал об Эриси как о женщине обеспечен­ной и не подверженной предубеждениям. На своей планете она принадлежала к благородному сословию. Деньги, возможности, материальный достаток, с рождения она привыкла к высшему качеству. Корран тешил себя романтическими бреднями, что истинное благородство Эриси проявилось в том, что она присоединилась к Аль­янсу. Но вот они летели на прогулочном лайне­ре, и Хорн не мог не замечать, как Эриси на­слаждается роскошью. И как невнимательна она к окружающим, будь то живые существа или предметы.

Корран считался тельбуном, но вся эта рос­кошь была доступна и ему. И он оказался неспособен ею воспользоваться. Тем временем Эриси не видела ничего особенного в том, что­бы очистить палли и бросить кожуру на ковер. Или забыть в кресле огрызок. Корран боялся пролить на дорогую обшивку напиток, а Эриси такие мелочи не волновали. А если вдруг такое случалось, она просто не замечала. Или со сме­хом требовала заменить испорченную вещь.

Эриси сорила деньгами, она приказала Коррану давать слугам невероятно высокие чаевые. А Хорн никак не мог взять в толк, почему и плохое обслуживание, и хорошее он должен оценивать одинаково. Лизоблюдство и раболе­пие персонала раздражало его сверх меры. Од­нажды он не сдержался и пустил, в ход зачесав­шиеся кулаки. Стюард, прижав ладонь к по­красневшему, распухшему уху, поклонился и поблагодарил за то, что высокоуважаемый гос­подин так доходчиво и умело выразил свое не­довольство.

Корран понял: он никогда не сумел бы при­способиться к миру Эриси. И заподозрил, что Эриси знает об этом. Она не прекращала попыток забраться к нему в кровать, но порой тон ее голо­са или взгляд свидетельствовали — она знает. Эриси и любила Коррана, и ненавидела его, и по­стоянно воевала сама с собой, не зная, какому из чувств отдать предпочтение.

А Хорн цеплялся за семейные традиции, за службу в КорБезе, чтобы убедить самого себя: если им с Эриси не быть вместе, это будет ее по­теря, не его. С ним — полный порядок.

Пальцы Эриси стискивали его руку:

— Ты погляди!

Челнок развернулся, и теперь Корускант был виден во всей красе. Станции «голан» и орби­тальные зеркала остались выше. Хорн вспомнил разговор в кают-компании лайнера. Какой-то профессор рассказывал всем желающим, что Ко­рускант... прошу прощения, Центр Империи на­ходится далеко от своего солнца и вынужден обогреваться с помощью орбитальных зеркал.

Челнок пошел на снижение над дневной сто­роной. Серо-бурая поверхность планеты выгля­дела очень странно; она была угловата и щети­нилась шпилями башен. Над феррокритовым морем лениво плавали каменные острова, по­крытые цветущими садами. Ничего естественно­го в этой планете, по мнению Хорна, не было. Она была изуродована шрамами от постоянной перестройки и реконструкции.

Кусочек ночной стороны по контрасту свер­кал всеми огнями спектра. Свет очерчивал зда­ния, прорисовывал линии улиц и трасс воздуш­ного сообщения. На границе света и тьмы посте­пенно вылезало из мрака исполинское строение, которое по высоте и протяженности могло спо­рить с горами на юге. Больше всего здание напо­минало коралловый риф.

Корран задрожал от внезапного холода. Ему было необъяснимо страшно и стыдно за страх. Гнездо зла, залетела посторонняя мысль. Выжечь... выжечь до основания, иначе никто не сможет спать спокойно...

— Впечатляет, не так ли? Мы пролетаем Им­ператорский дворец.

В проеме люка, небрежно опираясь на ко­мингс, стояла девушка-пилот.

— А кто управляет этой штукой?

Несмотря на улыбку, от девушки веяло холо­дом. Нет, поправился Корран, не холодом, а пер­вым снегом.

— Автопилот, — девушка указала на планету внизу. — Вам повезло. Сегодня в этом районе яс­ная погода. В ином случае вы немногое увидели бы.

Эриси вздернула подбородок:

— Мой тельбун и я...

—...летите в «Империал», знаю. Вы затребо­вали лучший номер, но здесь удача вам изменила. Номер занят другими.

Корран нахмурил накрашенные брови:

— А мы-то думали, все устроено, — сказал он, чтобы хоть как-то выразить свою реакцию.

— Возможно.

Эриси прищурилась.

— А сто кредиток наличными ничего не уладят?

— Как начальная цена — да.

Хмурое выражение на румяной физиономии Хорна сменилось широчайшей ухмылкой.

— Ты — наш связной?

Девушка-пилот кивнула. Пожалуй, только сей­час Корран как следует рассмотрел ее. Красивой ее можно было назвать только с большой натяж­кой, мешало отрешенное выражение слишком бледного лица. Но в глазах пылал огонь. Сначала Корран списал его на возбуждение, слишком быс­тро безымянный пилот превратился в повстанца, но, приглядевшись, Хорн понял, в чем дело. Новая знакомая напомнила ему Йеллу Вессири.

Девушка сделала шаг вперед, и Корран оконча­тельно утвердился в своем мнении. А еще она чем-то походила на принцессу Лейю Органу, хотя негустые короткие и очень светлые волосы она зачесывала на­зад, а не носила кос, уложенных вокруг головы.

Пилот опустилась в кресло напротив Хорна и Эриси. Кожа у нее была почти белой, а наличие столь же белых бровей и ресниц скорее подразу­мевалось, нежели наличествовало на самом деле. Определенно, она была не во вкусе Хорна. Его эс­тетические размышления были прерваны самым бесцеремонным образом:

— Времени мало, но здесь нас не подслушива­ют, так что можем поговорить.

В ее голосе так явственно прозвучал акцент, что Корран мог держать пари на собственный «крестокрыл»: их связная родом с Алдераана.

— Я знаю, кто вы. Здесь меня знают как На­водчика, но вы можете называть меня Римой Бореалис. Я доставлю вас в отель и помогу поселить­ся, но жить вы будете в других номерах, а не в тех, что были заказаны. Позже я передам вам новые документы и легенды.

Эриси кивнула.

— Надеюсь, комнаты приготовлены не там? — Дларит указывала на Императорский дворец. — Мы мирные люди. Мы только хотим собрать дан­ные, как получше сбить пару-тройку слишком вы­соких башен.

Рима не засмеялась, похоже, чувство юмора у нее было столь же бесцветным, как и она сама.

— Не знаю, а если бы и знала, не имела бы права сказать, — она протянула холеную руку и невесомо прикоснулась к плечу Эриси. — Но я не стала бы волноваться. Я так понимаю, вы, Проны­ры — заноза в теле Империи. Самое время и ме­сто вогнать вас поглубже.

— А мне нравится это сравнение! — объявил Хорн, радуясь тому, что хоть что-то в подобной ситуации ему начинает нравиться.

— Я старалась, — Рима все-таки улыбнулась на полградуса теплее. — Могу сказать, что самую легкую часть задания вы уже выполнили.

Глава 16

Когда «Скат-пульсар» выскочил из ги­перпространства, Гэвин Дарклайтер стоически промолчал. И вовсе не по­тому, что Лиат Цайв предупредил его. И не потому, что люди генерала Кракена битый час втолковывали, в какой степени и каким обра­зом необходимо соблюдать правила безопасности во время проведения операции. И совсем уж не потому, что глаза его были крепко зажмурены, и он просто ничего не увидел.

Все он видел!

И от этого зрелища у него перехватило ды­хание.

— Что, землерой, впечатляет, а? — Миракс развернула к остолбеневшему татуинцу кресло.

Гэвин только кивнул. Он отдавал себе отчет, что в Галактике найдутся миллиарды существ, по­видавших поболе его. Да что там далеко ходить, любой пилот Разбойного эскадрона был опытнее него, а уж о командире он и заикаться боялся. Ну, разумеется, Гэвин вовсе не был деревенским нерфопасом или провинциальным недоумком. И уж точно был умнее любого тускена. Гэвин умел во­дить боевую машину, а при случае сумел бы даже справиться с простеньким компьютером. Может, он и вырос на ферме, о чем ему не уставал напо­минать Корран Хорн, но он, по меньшей мере, раз в месяц ездил с отцом в Анкорхад, а дядя все­гда приглашал их семью на праздники к себе в усадьбу.

Гэвин даже побывал в Мос Айсли. Один раз.

Но никогда и нигде он не видел ничего подоб­ного Корусканту.

— Это же город... просто один большой го­род, — от избытка эмоций Гэвин даже руками развел, ударился костяшками пальцев о переборку и не заметил. — Целый город!

— От полюса до полюса, — подтвердила Миракс. — Если присмотреться, можно увидеть, как на свободных участках на полюсах блестит лед. Знаешь, там внизу даже воду завозят из других систем, своей уже давно нет.

Ожила приборная консоль. Пилот-суллустианин громко чирикнул, призывая Миракс принять посильное участие в процессе выхода на орбиту. Миракс с отвращением стукнула по клавише.

— «Надежда на большее» слушает.

— «Надежда на большее», с вами говорит кон­трольно-координационный центр. По нашим дан­ным, вы перевозите экзотов. Сканирование пока­зывает, что у вас на борту находится восемь особей.

— Подтверждаю, контроль. Три человека, пять экзотов, если точно.

— Вас понял, «Надежда». Ваш вектор 3493АФЦ. Добро пожаловать в Центр Империи.

Лиат переглянулся с Миракс.

— Спасибо, контроль, — беззаботно сказала Миракс в комлинк. — Вектор принят. Конец связи.

Гэвин подождал, когда она отключит связь и лишь потом не спросил, а вопросительно задрал брови.

— Что? — удивилась Миракс.

— Все так просто? — шепотом спросил Дарклайтер.

— Подозрения — вещь хорошая, — Миракс наставительно подняла палец, наблюдая за игрой огоньков на пульте. Потом тщательно прицели­лась и ткнула в клавиатуру. — Но лишь до тех пор, пока не забьешь ими трюм до самого верха.

— Я словно Хорна слышу...

Несколько секунд Миракс пристально смотре­ла на Дарклайтера, потом с каменным лицом от­вернулась.

— Да, это в его духе, — согласилась она. — И он бы тоже все вокруг засыпал подозрениями. Весь фокус в том, чтобы вовремя и жирно дать на лапу кое-кому из диспетчерских служб. Видишь ли, землерой, настоящая «Надежда на большее» обычно возит рабов для одного борделя на окраи­не Невисека.

— Невисека?

Миракс тяжко вздохнула.

— Эй. Чем ты занимался во время инструкта­жа? Играл в крестики-нолики с шиставаненом?

— Не в крестики-нолики...

— Может, спал или считал нерфов?

— Да не пас я нерфов никогда! — вспыхнул до самых ушей Дарклайтер.— Я их терпеть не могу...

Дата добавления: 2015-11-03