Энциклопедия Звездных войн 10 страница

На основном уровне променада по обе сторо­ны были высажены пурпурно-зеленые деревья ч’ала. Их кора реагировала на вибрацию и звук, поэтому по ней постоянно ползали затейливые блики. Получалась вечно меняющийся калейдос­коп цвета на фоне серых стен.

Дроид-экскурсовод гнал мимо стадо туристов и пронзительным голосом вещал, что Император обожал деревья ч’ала и приказал высадить их здесь специальным указом. Корран немедленно попытался вызвать в себе жгучую ненависть, но деревья были красивы. Пришлось признать, что в данном конкретном случае Император был прав.

Приметы современной жизни не вторгались сюда, а те, без которых было совсем уж не обой­тись, не портили вид. Бегущие строки, которые, как и везде на Корусканте, сообщали последние но­вости, здесь были закрыты специальными щитами. Хочешь ознакомиться, вставай на определенное место и смотри. Информационные кабинки скры­вались в тени деревьев. С дивным постоянством и регулярностью попадались небольшие альковы, где при необходимости можно было воспользоваться малой толикой уединения, а заодно — голографическим проектором и передатчиком.

На первый взгляд об охране порядка и безо­пасности здесь никто и слыхом не слыхивал, но Хорн отметил то, что пропустила Эриси. Штурмо­вики все-таки патрулировали променад; в основ­ном их интересовало, не собираются ли экзоты, как их здесь называли, в группы больше трех осо­бей. Таковым вежливо, негромко и убедительно предлагали на выбор одно из двух: вернуться к сопровождающему или покинуть уровень.

На верхние галереи не-людей и вовсе не до­пускали, хотя отсев оставался по-прежнему не­навязчивым. Никому не заламывали конечности, не выкидывали вон, просто проходы и лестни­цы, ведущие наверх, были настолько узки, что даже йавам пришлось бы выстроиться в колон­ну по одному. В определенных точках гостей встречали улыбчивые, любезные охранники в приятной глазу униформе и без грубостей воз­вращали тех, кто, по всей видимости, заблудился, на путь истинный. Также охрана вдумчиво и подробно отвечала на вопросы, правда, только на те, что касались расположения ближайших инфо-кабинок.

На лестничных площадках Корран насчитал, как минимум, по две потайные панели, за кото­рыми могли скрываться лазерные пушки. Таким образом недремлющее полицейское око не остав­ляло без внимания фантастический по дизайну и притягательности Большой променад.

Хорн допустил, что в стенах скрыты детекторы оружия; технология обнаружения неорганическо­го предмета на теле живого существа стара как мир и незатейлива, как обед тускена. Точно так же посетителей должны были проверять на нали­чие бомб и канистр с отравляющим газом.

Не заморачивай себе голову, Хорн! Корран ухмыльнулся своему отражению: коренастый и, о боги Галактики, золотоволосый молодой чело­век смазливой наружности и не идиот, в сопро­вождении двух интересных дам. С трудом ото­рвавшись от зеркала, он повернулся к Риме. Блондинка смотрела сквозь Коррана отсутствую­щим взглядом.

— Центр Империи вызывает Риму, прием!

Девушка вздрогнула, заморгала белесыми рес­ницами, словно очнувшись от тяжелого сна. Зас­тенчиво улыбнулась:

— Прошу прощения... я задумалась...

— Я заметил. А о чем?

Рима замешкалась. Корран мгновенно привел себя в боевую готовность. За время, проведенное вместе, он уяснил: Рима — настоящий компьютер в помеси с фиксирующей камерой. Все видит, слышит и запоминает. И никогда ничего не забы­вает, чем неприятно похожа на Киртана Лоора, но тут уж ничего не поделаешь. Хорн не сумел бы назвать случая, когда Рима что-нибудь упустила. Как правило, это она ровным негромким голосом поправляла его или Эриси. А если медлила с отве­том, это значило, что ответ несет вероятную угро­зу операции.

Лицо Римы как будто оттаяло — чуть-чуть.

— Я подумала... может быть, у нас есть один общий знакомый. Он с моей планеты... правда, там мы не знали друг друга. Интересно, как он? Что с ним случилось?

Корран отхлебнул из своей чашки. Каф успел остыть и на вкус казался особенно гадким. Он еще раньше предположил, что их новая знакомая ро­дом с Алдераана. Рима ничем не подтверждала его догадку, но и не отрицала, она просто ничего не говорила. Но у нее было такое выражение на лице, такой взгляд, что Корран заподозрил, что он ухитрился ляпнуть нечто такое, из-за чего Рима вынуждена облечь свой вопрос в столь расплывча­тую форму.

— Твоего знакомого, случайно, зовут не Сел?

— Да, я о нем говорю...

А вот слабó вам, господа из разведки, если вы подслушиваете разговор, расшифровать его? Хотя, если признаться, уловка-то совсем детская. И нельзя сказать, чтобы он, Хорн, одобрил выбор капитана. Хотя, может быть, это не его выбор...

Из эстетических изысканий Коррана вывела Эриси.

— У него все в полном ажуре. Недавно выта­щил меня из такой крутой передряги, что я не надеялась выжить. Он просто прелесть, этот твой знакомый.

— Правда? — Рима застенчиво улыбнулась, но Корран смотрел ей в глаза и заметил стандартно замороженное удивление и боль, промелькнувшие в ее взгляде.

Надо же, ревность... А он-то думал, что и чув­ства у его новой знакомой такие же бесцветные, как и она сама. Что поделать, все девицы плохо реагируют на манеру Эриси общаться с мужчина­ми. То есть действительно между Римой и капи­таном что-то было...

— Ну, мы оба не так хорошо его знаем, как ты, — попытался исправить положение Хорн. — Можно сказать, мы с ним просто знакомы.

— Просто знакомы? — резко переспросила Рима. — А я думала, вы подружились.

— Мы могли подружиться, — поправил ее Корран. — Но он такой скрытный.

Он даже поежился. Ну да, он постановил, что будет верить Селчу, но действительность медленно подталкивала его к краю. Перед высадкой на Корускант паранойя обострилась до предела, еще немного, и он начал бы подозревать всех и каждо­го, включая себя самого и непосредственного ко­мандира. Загвоздка с Тикхо заключалась в том, что никто, кроме самой Йсанне Исард, достоверно не знал, дергает ли она за поводок, на другом конце которого бегает алдераанец, или нет. На всякий случай Корран стал отдаляться от Тикхо — непро­извольно, почти машинально, но до сих пор не сознавал, как глубока оказалась пропасть.

У Римы были глаза больного хатта.

— Ему несладко жилось.

— Нам всем жилось не слаще.

— Ты не понимаешь. Его семья...

— Я-то как раз понимаю! — Корран помол­чал, пытаясь справиться с дрожью, желанием прокричаться, постучать кулаком. — У меня вообще нет семьи, и знаешь что? Я видел, как моего отца застрелили. Убили. Я ничего не мог сделать. Я вел наблюдение, смотрел на экране, а потом вошел тот охотник. Подошел к отцу и убил его. Убил всех, кто был с ним. Отец умер у меня на руках, и я ничего не мог сделать. Я примчался так быстро, как только смог, и держал его, но было поздно. Хочешь несладкой жизни, вот тебе несладкая жизнь!

Эриси ласково обняла его, разжала ему руки, стиснутые в кулаки, Корран не замечал. Он смот­рел только на Риму. Пусть попробует отрицать его боль, пусть скажет, что все, через что прошел Тикхо Селчу, даже плен и уничтожение родной пла­неты, ничто по сравнению с тем, что пришлось вытерпеть Коррану Хорну. Пусть, наконец, перестанет смотреть с выражением этакого бесцветно­го замороженного превосходства!

— Мне так жаль, — прошептала Эриси ему на ухо, и только тогда Корран понял, что пере­старался.

И кажется довольно здорово. Что это на меня нашло? Ответ был настолько простой, что сразу и не догадаешься.

Тикхо спас ему жизнь. Да вообще Корран только-только появился в эскадрилье, а капитан взял над ним шефство, присматривал за ним, под­сказывал, помогал. За всю свою жизнь Корран только троим давал право быть наставниками, учителями и опекунами. Отец, Гил Бастра, началь­ник его отдела, и Ведж Антиллес. Отец и Бастра были мертвы. Оставался лишь Ведж, а недавно Корран сообразил, что мерилом своих жизненных ценностей, он сделал еще и Селчу.

А теперь, оказывается, ему нельзя верить! Та­кое ощущение, будто Тикхо предал его. Потому он и злится, потому и не может сдержаться. Я сошел с ума. Шестеренки заклинило, масла в мозгах нет совсем. Тикхо никого не предавал, ни меня, ни кого-то другого. Нужно бы извиниться перед ним... И перед Римой тоже.

Но прежде чем он успел хоть что-то сказать, заговорила Рима. Негромко, спокойно. И как-то равнодушно.

— Мне жаль тебя, твоя история трагична.

Корран хотел буркнуть, что не надо больше ничего добавлять, не надо ничего объяснять, хва­тит с него разговоров, но прохладная торжествен­ность ее интонации заставила его промолчать.

— Мой знакомый окончил военную акаде­мию и попал на «Обвинитель». Ты знаешь, что пилоты ДИ-истребителей всегда празднуют свои дни рождения? Им многое разрешено в этот день. Моему знакомому в качестве подарка организовали разговор с домашними в реальном времени. Вся семья собралась, отец, мать, брат, сестры, бабушки, дедушки, прочие родственники... даже его невеста. Они разговаривали, и вдруг связь оборвалась. Не самое необычное со­бытие, мой знакомый собирался подразнить отца во время следующего сеанса связи. Видишь ли, его отец владел самой большой трансляци­онной сетью на планете. Но дело в том, что та­кого шанса ему не представилось. Через некото­рое время мой знакомый случайно узнал, что вся его семья перестала существовать — в то самое мгновение.

Корран опустил голову, ежась от внезапного холода. Значит, капитан разговаривал со своими родными, когда взорвался Алдераан... Я видел, как погиб мой отец... а он присутствовал при унич­тожении планеты. Мне повезло похоронить отца, меня все утешали... Я не был одинок... а капитан?

Он услышал, как всхлипнула Эриси. Почув­ствовал, что скопившиеся в глазах слезы вот-вот покатятся по щекам. А за спиной Эриси в толпе Хорну, поднявшему взгляд, случилось видение из давнего прошлого, отчего по спине пробежал хо­лодок. И вместо того, чтобы отвернуться, Корран притянул к себе тайферрианку и поцеловал ее. Эриси попыталась отодвинуться, но он удержал ее, продолжая покрывать яростными поцелуями влажные щеки девушки, пока она не начала ему отвечать.

Палубную надстройку снесло окончательно. Корран хотел, чтобы поцелуй поскорее закончил­ся, хотел вырваться из объятий тайферрианки, хотя именно он все начал. Но если он окажется на свободе, то вытворит такое, что его сочтут ненор­мальным не только по имперским законам. А за­дание прямиком отправится ворнскру под хвост.

Но зато на короткое время я почувствую себя самым счастливым существом в Галактике.

Больше всего на свете Коррану Хорну хотелось подойти к имперскому офицеру, которого он за­метил в толпе, взять его за мундир и столкнуть с галереи. Даже жаль, что они находятся не на са­мом высоком уровне, жаль, что встреча происхо­дит не на орбитальном дворце. Нет, он не мог ошибиться — высоко вскинутая по имперской привычке голова, порывистая походка, очень вы­сокий рост...

Корран зажмурился.

Успокаиваясь, он пришел к выводу, что все равно не сумел бы убить этого человека. Падение ничего не дало бы. Скорее всего, офицер упал бы на уровень ниже и скорее всего просто сломал бы себе что-нибудь, а насколько Хорн его знал — уж точно не шею.

Кто-то похлопал его по плечу. Корран вздрог­нул и покрепче прижался к Эриси. Потом все-таки повернул голову. Нет, не штурмовики, это была Рима.

— Опасность миновала, — сказала блондин­ка. — Он ушел.

Хорн напоследок чмокнул Эриси в кончик носа и отодвинулся.

— Откуда ты знаешь? — обреченно спросил он.

— Киртан Лоор не делал тайны, что его пере­вели на Корускант. А сопоставить то, что мне из­вестно о нем, и то, что я знаю о тебе, не слишком трудная задача.

Эриси недоуменно и обиженно моргала, пере­водя взгляд с Римы на Коррана и обратно.

— Кто-нибудь из вас объяснит мне, в чем дело?

— Ты спасла мне жизнь, — радостно сообщил ей Хорн. — Прости за вольность, но...

Она странно перевела дыхание, потом вернула ему улыбку.

— Брось. Я понимаю. Если понадобится, что­бы тебе еще раз спасли жизнь, только свистни. Почту за честь оказать тебе подобную услугу.

Он потрепал девушку по колену.

— Я запомню, — Корран повернулся к Риме. — Я не боюсь его. А, кстати, от моего грима что-ни­будь осталось или он весь на Эриси?

— Все в порядке. Он даже не смотрел в твою сторону.

— Я хочу убить его. Знаешь, почему?

— Я знаю многое, но не все.

— Я поймал трандошана, который застрелил моего отца, а Лоор отпустил его. Когда-нибудь он мне заплатит. Надеюсь, как можно раньше, но не беспокойся, я умею помнить о главном. Его свида­ние со справедливостью подождет, пока мы не справимся с заданием.

Глава 19

Ели бы отец мог предугадать, чем все закончится! Если хотя бы на миг он мог предположить, что его мальчик будет сидеть в «Лазурной дианоге», он бы запер его на все замки, что нашлись в хозяй­стве, и не позволил даже шагу ступить за пределы фермы. Если Мос Айсли — запретный и вожде­ленный плод мечтаний любого достигшего поло­вой зрелости сопляка на Татуине — часто называ­ют подмышкой Галактики, то эта часть Корусканта определенно представляла собой часть тела, расположенную анатомически гораздо ниже и весь­ма далекую от гигиены.

Если напрячь зрение, то в небольшой нише между баром и дверью можно было разглядеть квартет кубазов, что-то наяривающих на бараба­нах и деревянных дудках, только ничего не было слышно, потому что все посетители задались це­лью перекричать друг друга. Зеленоватый дым за­волакивал помещение и ел глаза. Гэвин вытер на­вернувшиеся слезы. Со времени высадки прошла уже неделя, стирать одежду было негде, разжиться свежим комплектом неоткуда, и теперь он во­нял почище пускающего ветры рососпинника, но удивительное дело, чем гаже от него воняло, тем меньше жаловались и мучились всевозможными подозрениями различные не-люди, с которыми приходилось иметь дело.

Данное им задание четких рамок не имело. Пунктом первым на повестке стоял вопрос выяс­нения степени контроля Империей нижних уров­ней столицы, а также общее настроение в нечело­веческих слоях населения планеты. Вторым: не найдется ли здесь пары-тройки десятков добро­вольных помощников для удара по существующе­му режиму?

Хорошо, что в напарники достался Рив Шиель. Без шиставанена Гэвин заблудился бы в пять се­кунд, во что-нибудь влип, был ограблен, побит или еще что похуже. Зато на пару они без помех ходи­ли где вздумается, не связанные необходимостью висеть ведомыми на хвостах остальных Проныр. Шиель пришел в дикий восторг от заброшенных туннелей и тратил на их изучение ситхову кучу времени. Гэвин пытался не протестовать. К тому же, шиставанен заявил, что совершенно необхо­димо тщательно разнюхать окраины Невисека, раз уж во всех прочих районах к нему, Шиелю, относятся с подозрением.

Вожделенные окраины поражали как взор, так и разум. На относительно — в масштабах планеты — небольшом пространстве смешались в единое целое все архитектурные стили и стро­ительные материалы, какие когда-либо существо­вали на Корусканте. И только там, где, возводя неприступную стену, потрудились строительные дроиды, преобладал серый стандартный феррокрит. Постройки любой давности были одина­ково разукрашены цветистыми как по технике исполнения, так и языку надписями. В основ­ном в текстах нелицеприятно проходились в ад­рес Империи, а также упражнялись в остро­умии и знании анатомических подробностей цивилизаций и рас. Дарклайтер каждый раз стыдливо отводил взгляд. Многие надписи были сделаны далеко не человеческой и не гуманоидной рукой, а некоторые и вовсе увековечены когтями и клыками.

То и дело кто-нибудь из местных жителей зах­ватывал пустующее здание на границе сектора и начинал активно его осваивать. Кто-то с юмором дал этому району название Внешних территорий. Первыми массивную стену вокруг Невисека опро­бовали на прочность и вкус борраты. Размеры дыр Гэвина восхитили, по диаметру они были вдвое больше летного шлема. Позднее более разумные твари расширили и удлинили отверстия, превра­тив их в туннели. Некоторые были запечатаны, но феррокритовые пломбы удалялись без труда. Дыры были столь многочисленны и велики, чтобы через них можно было наладить коммерцию с внешним миром.

Иногда на окружающей Невисек стене появ­лялась новая надпись, отличающаяся от прочих языком, стилем и оформлением. Как правило, она была сделана на общегалактическом. И, как пра­вило, это был список погибших в последней драке с имперцами.

Гэвин слонялся по сумрачным переходам ре­зервации, хлебал дешевый ломин-эль в забегалов­ках, смотрел по сторонам и предавался невеселым размышлениям. Корускант населяли миллиарды существ. Напрягая все свое воображение, Дарклайтер так и не смог представить себе, какой дол­жна быть армия и прочие силы правопорядка, чтобы держать в узде эту ожившую ситхову пре­исподнюю.

У Альянса просто не хватит войск... Да, раску­сить задачку со щитами не сложно, но на основ­ное блюдо может не хватить зубов.

Гэвин навалился грудью на край стола, обеими руками поднося ко рту кружку ломин-эля, разме­рами превосходящую суповую кастрюлю.

— Не слишком все радужно, а?

Шиель бухнул свою кружку на стол и вытер испачканную в зеленоватой пене морду рукавом.

— Нет добычи, нет и причины охотиться, — флегматично отозвался он. — Какой смысл щел­кать зубами на мошек?

Сквозь дым и сутолоку протолкались Навара и Рисати, властно отодвинули Гэвина в сторону и разместились в кабинке. Одежда тви'лекка была гораздо консервативнее, дороже и чище тех тря­пок, в которые обрядились Дарклайтер и Рив Шиель. Зато Рисати натянула на себя синий, ту­гой, как перчатка, комбинезон и высокие, до ко­лена, сапоги. Комбинезон не скрывал ни единого изгиба ее роскошного тела и служил фоном для многочисленных поясов, медальонов, брошек, цепочек, цепей, браслетов и прочей многочислен­ной звенящей и шуршащей чепухи, призванной привлечь внимание и усилить без того сильное первое впечатление от Рисати. В этом она преус­пела. Рив Шиель оскалился, как собственный предок из мифа, в котором тот почтенный пре­док повстречал на тропинке в темном лесу ма­ленькую девочку, а Дарклайтер решил, что Риса­ти просто выкрасила тело в синий цвет и забыла одеться. Гэвин с трудом отвел взгляд от ложбин­ки между ее грудей, в которой покоился очеред­ной невообразимый амулет, по виду напоминаю­щий высушенный фаллос тумп-тумпа. Дарклай­тер отчаянно покраснел.

Рисати вызывающе подмигнула ему. При­шлось напомнить себе, что перед ним его коллега, боевой пилот, тот, кто подставит свое плечо в беде и все такое прочее. И вообще — подруга Навары, хотя теперь-то Гэвин абсолютно точно понимает, почему тви'лекк не отходит от Рисати и...

— Ты на что это уставился, мальчик?

Навара махнул роботу-официанту.

— Чарбианского бренди или любое синтети­ческое пойло по возможности ближайшего соста­ва. Дама хочет «Дариндфайр», — один из своих головных хвостов Навара покровительственно воз­ложил Рисати на плечи, затем кивнул только что подошедшим Оурилу и Арил Нунб. — Вижу, ува­жаемые, что все живы и здоровы. Это несказанно радует.

Оурил Кригг постучал себя в грудь зеленой пу­пырчатой лапой.

— Ганд много пут-чешествовал и видел много экзотики. Со всей Галактики, много ценного, мно­го. Т-чем больше расстояние, тем выше цена. Да.

Навара ритмично постукивал кончиками ког­тей по исцарапанному и грязному столику, вслу­шиваясь в одному ему слышимую мелодию.

— Подсчитайте, сколько продержатся на рын­ке товары...

Арил склонила голову к плечу.

— Месяц, может, чуть больше, — мелодично прочирикала она. — Похоже, импы ведут мони­торинг торговли. Стандартная схема. Всем прихо­дится платить за защиту, либо импам, либо «Чер­ному солнцу», либо местным хозяевам.

Гэвин обменялся взглядами с Ривом. Шиставанен говорил, что будь у него выбор, он просто взял бы планету в осаду, пусть имперцы поголодают немного. Он даже высчитал, что через два-три месяца импы запросят пощады. Но по словам Арил получалось, что от блокады первыми постра­дают в первую очередь не люди, а разношерстное население Невисека. Гэвин был с ней согласен. Если Йсанне Исард не дура, а на дуру она не по­хожа, она реквизирует продукты в пользу верхов или просто уничтожит «нижних», чтобы избавить себя от необходимости кормить их.

Дальше предаваться невеселым размышлениям о стратегии и тактике Исард ему не удалось. В кантине неожиданно воцарилась мертвая тишина, а в следующую секунду дверь распахнулась, и на пороге с дивной регулярностью стали возникать до боли знакомые одинаковые фигуры, закованные в белую металлопластовую броню. Два солдата заня­ли пост у входа с тяжелыми лазерными карабина­ми наперевес. Остальные без лишней спешки и очень спокойно двинулись в полутемный овальный зал. За раскрытой дверью смутно обрисовывались другие штурмовики и какая-то большая машина, но за чадом и дымом разглядеть что-либо в дета­лях не представлялось возможным.

— Очередная облава? — понизив голос, на­пряженно поинтересовалась Арил Нунб.

Навара кивнул, но промолчал.

Народ беспокойно зашевелился. Готал, си­девший в соседней кабинке спиной к Наваре, вдруг пригнулся, и в результате Гэвин сумел во всей красе рассмотреть надвигающихся штурмо­виков. Поговаривали, что готалы умеют читать мысли. Дарклайтер придушил невольную ухмыл­ку, подумав, что было бы занятно узнать, что делается внутри белых шлемов. Если только там действительно кто-то есть живой и с мыслями...

Штурмовик остановился у столика, за кото­рым сидели два куаррена и долговязый дуро. Офицер — единственное его отличие от солдат составлял шеврон на плече — потребовал документы, забрал у всех троих карточки и сунул в приемник деки. Одну карточку он вернул дуро.

— Вы, двое, — офицер кивнул, штурмовики за его спиной одинаковыми движениями вскину­ли карабины. — Пойдете с нами.

— А в чем дело? — не слишком уверенно спросил один из куарренов.

— Обычная проверка, — равнодушно от­кликнулся офицер. — Если вы ничего не сделали, вам нечего опасаться.

Куаррены закутались в балахоны, встали и пошли на выход. Никто на них не смотрел, но Гэвин печенкой ощущал, как в кантине растет напряженное негодование.

Вторая тройка солдат не нашла ничего инте­ресного и вернулась к дверям. Между тем офицер приближался к кабинке, оккупированной Проны­рами. Первыми документы потребовали у Гэвина.

— Далековато от дома, а? — офицер протя­нул руку. — Идентификационную карточку, по­жалуйста.

Дарклайтер судорожно рылся в карманах, карта никак не хотела попадаться, офицер ждал. В конце концов требуемый кусочек пластика ис­чез в прорези деки. Через секунду, показавшуюся Гэвину световой, карта вернулась, но офицер не спешил ее отдавать. Гэвин почувствовал, как хо­лодная струйка пота прокладывает себе путь между его лопатками.

— Я задал тебе вопрос, сосунок. Что ты здесь делаешь?

— Я? А, да... я... это... да ничего, — Гэвин отчаянно хлопал глазами, надеясь, что вид у него достаточно глупый и безобидный.

Штурмовик швырнул карточку на стол.

— Ты сбежал из дома. Может быть, хочешь пойти с нами и вернуться в более подходящее об­щество? Мы не позволим им причинить тебе вред.

— Мне? Э-э... спасибо, но... все в порядке... правда, все в полном порядке...

Офицер, тут же потеряв к нему интерес, по­вернулся к Рисати:

— Документы.

Блондинка высунула розовый язычок и, кося шалым глазом на офицера, похотливо пощекотала серую кожу на горле тви'лекка. Тем временем На­вара сунул длинные пальцы в один из многочислен­ных потайных кармашков и извлек из недр много­численных туник и балахонов документы. Карточ­ку он держал очень изящно, между указательным и средним пальцами, а еще между ними была зажата треугольная черная монета в сотню кредиток.

— Ее документы вам не нужны.

Штурмовик взял ИД, прихватив и деньги. Сравнил голограмму на карточке с Рисати. Блон­динка подмигнула ему и плотоядно облизала губы, покусывая кончик правого лекку Навары. Офицер бросил документы на стол.

— Меня тошнит от таких, как ты.

— А меня — от таких, как ты, — не осталась в долгу Рисати, на мгновение оторвавшись от сво­его спутника. — Поэтому я с ним, а не с тобой.

И она вновь потянулась к Наваре. Тви'лекк благосклонно похлопал Рисати по пышной попке. Честно говоря, Гэвин считал, что штурмовик вот-вот возьмется за оружие, но внутри белого шлема негромко зажужжал комлинк. Слов не было слышно, но офицер прислушался, кивнул подчи­ненным и резким жестом указал им на дверь.

— На этот раз я тебе поверю, извращенец, — сказал он Наваре на прощание. — Но на твоем месте я подыскал бы себе новую подружку. С этой дело кончится тем, что она будет рыдать над твоим пеплом. Тебе этого хочется?

— Видимо, нет.

— Определенно, нет. Подумай над этим.

Штурмовики удалились, и в «Лазурной дианоге» опять стало полутемно. Посетители все еще не отваживались заговорить в полный голос, поэтому стал наконец слышен оркестр. Кто-то даже при­нялся покачиваться и извиваться в такт музыке. Гэвин с увлечением наблюдал, хотя некоторые движения показались ему чересчур откровенны­ми, а многие звуки явно не предназначены для че­ловеческого уха.

Арил облюбовала кружку Дарклайтера и опус­тошила ее почти наполовину.

— Чуть было не вляпались.

— Ганд избеж-жал раньше такую встрет-чу. Ганд видел, имперцы окруж-жили других. Куар-ренов и гаморреанцев.

Рив Шиель кивнул, скаля острые зубы и дергая пуговкой носа.

— Мы с мальцом видели, как имперцы гнали куда-то целую стаю гаморреанцев.

— Ходили слухи, что забирают только гамор­реанцев и куарренов. Раз в неделю — по десятку тех и других, — Навара почесал когтем челюсть и вытер обслюнявленную Рисати лекку. — Может быть, на Гаморре восстание?

Глаза Арил радостно заблестели, когда робот-официант поставил перед Рисати высокий бокал с желтым флюоресцирующим напитком.

— А при чем тут куаррены?

Возле их стола остановилась миниатюрная черная ботанка и повела бедрами, выжидательно глядя на Гэвина. Ее грудку и впалый живот по­крывал густой мех, на мордочке ярко выделялись белые полоски. Они расцветали над левой бро­вью, разбрызгивались вокруг глаза и вновь слива­лись в единое пятно на скуле. Пушистая черная грива то поднималась, то опускалась в такт ее движениям.

Навара первым обратил внимание на притан­цовывающую малышку.

— Могу я вам чем-то помочь, уважаемая?

— Сомневаюсь, — ботанка взяла со стола за­бытые Гэвином документы, изучила их и положила обратно, прежде чем Дарклайтер догадался возму­титься. — Я запомнила, как ты смело разговаривал со штурмовиком, Вин Лейгер. Я подумала, что мне хочется чуть больше узнать о человеке, который так свободно себя чувствует в таком месте, где по­чти нет его соплеменников. Я подумала, мы могли бы обсудить эту тему... в частном порядке.

Гэвин не сразу сообразил, к кому обращается очаровательная крошка, так заворожили его теку­чие соблазнительные движения ее бедер. Потом все-таки вспомнил, что он и есть Вин Лейгер. На­верное, спутала меня с Наварой... это он гово­рил... но она же смотрит прямо на меня!

— Да? Я... это... да я тут с друзьями.

Ботанка вежливо поклонилась всем остальным.

— Конечно, ты не захочешь их бросить. Я по­нимаю, — она глянула через плечо на танцующих. — Но они же не станут возражать, если я украду тебя на один танец.

— Н-ну... вообще-то мы хотели поговорить. Может быть, в другой раз, мистрисс... мистрисс?

— Меня зовут Асир Сей'лар, — промурлыкала ботанка, почти сверкнув лиловым взглядом. — Значит, в другой раз?

— Да, конечно.

К ним повернулся готал из соседней кабинки.

— Он лжет, Асир. Он занервничал, когда ты подошла, а отказав, почувствовал облегчение.

Рогатый антропоид вынул бластер и направил его на Проныр. Краем глаза ошалевший Дарклайтер заметил, как Асир извлекла откуда-то бластер-кастет. Больше оружия не было видно, зато нара­стающее крещендо спускаемых предохранителей подсказало, что собственный пистолет лучше оста­вить в покое.

И тут заговорил Навара; голос у тви'лекка был необычный, Гэвин никогда раньше не слышал, чтобы Вен разговаривал так. Хотя, наверное, именно так он сражался за своих клиентов в суде.

— Никто не хочет объяснить, что мой друг сделал не так? Теперь в «Лазурной дианоге» счи­тается преступлением отказаться идти танцевать?

— Вовсе нет, но этот человек — такой же хан­жа и изувер, как те штурмовики, — Асир посту­чала по забытым на столе документам коротень­ким дулом бластера. — Если бы он не соврал, если бы принял мое приглашение, мы бы поняли, что он такой же, как твоя женщина, для которой нет разницы между нами. А раз он ханжа, мы исполь­зуем его по-другому.

— Каким образом?

Ботанка холодно улыбнулась.

— Импы похищают народ из Невисека и не возвращают обратно. И теперь мы хотим, чтобы кто-нибудь дал знать импам, что больше мы ми­риться не станем. Конец издевательствам. Твой друг сам назначил себя на роль посланника. Его труп многое им расскажет.

Глава 20

Как и следовало ожидать, пока лифт воз­носил его к небесным высотам, где обитала Снежная королева, а воздух был так разрежен, что становилось трудно дышать, у Киртана Лоора заложило уши. Он несколько раз сглотнул. Она не живет, здесь ее логово. Киртан терпеть не мог, когда бесцеремон­ная голограмма вторгалась в его кабинет, но вызов в покои Исард рассматривал еще меньшим пово­дом для веселья и праздника. Он нес своей повелительнице хорошие новости, и несмотря на это, не считал, что Снежная королева может вызвать к себе подчиненного для того, чтобы поздравить с успехом.

Дата добавления: 2015-11-03