Крылья над горам 9 страница

Начался завершающий этап подготовки разведчиков. Курилович стал Степаном Сулигой («Лукашевич»), а Шагур – Яном Коларом («Дидро»).

Работать предстояло в районе самой Праги. Надо было установить связь с чехословацким подпольем, найти верных патриотов помощников, через них обес­печить сбор разведданных и систематически передавать их в РО фронта.

Так встретились на аэродроме Ченстохов вечером 18 февраля экипаж 340-го авиаполка и разведгруппа «Лукашевич». Поздоровались, обменялись рукопожатиями. Командир авиаполка Степанов и начальник оперативной группы РО фронта Соболев дали каждый свои подчинённым последние указания, пожелали доброго пути.

Он действительно оказался добрым. В заданную точку добрались благополуч­но. Авторы очерка в «Комсомольской правде» пишут, что над линией фронта самолёт был атакован истребителем противника, но лётчики увели его в обла­ка и ушли от преследования. Штурман и стрелок об этих деталях не упоминают.

За несколько минут до сброса в салоне самолёта загудела сирена, сигна­лизирующая о том, что пассажирам следует приготовиться, и тут же к ним вышел борттехник.

- Подлетаем!

Сулига и Колар встали, поправили амуницию, головные уборы, подтянули ремни. Анатолий Михалёв защелкнул карабины вытяжных парашютов за трос, от­крыл дверь. Струя холодного воздуха ворвалась в салон. Пассажиры подошли ближе, выглянули наружу. В чёрной бездне – ни огонька. Жуть, да и только.

От мысли, что туда через минуту-вторую надо будет шагнуть, стало не по себе. Новый звук сирены оповестил, что неприятный миг наступил. Собрав всю свою волю в кулак, Сулига шагнул за борт. Михалёв рукой придержал Колара, дождался, когда ослабнет фал, затем скомандовал: «Пошёл!».

Через три часа после вылета Алексей Морозов и Иван Попов приземлили уставшую машину на аэродроме Ченстохов. Экипаж встретили Соболев и Селивёр­стов. Командир корабля доложил о выполнении задания. Помогли борттехнику заправить самолёт, сдали его под охрану и, втиснувшись в два «виллис», покатили на отдых. В штабной квартире баянист из разведотдела, ловко перебирая перламутровые клавиши инструмента, играл встречный марш.

Так ребята из разведотдела встречали экипаж после каждого вылета. К авиаторам они относились радушно, с уважением, чувствовалось, что работа их вполне удовлетворяла. Ужин с разумной долей спиртного, был «богатый». Так выразился радист Алексей Селивон в одном из писем ко мне.

Известий от парашютистов ждали почти сутки. Лишь к исходу следующего дня пришла радиограмма: «Приземлились благополучно, приступаем к работе». Задания на ночь не было, поэтому в штабной квартире состоялся еще один ужин. Теперь в честь благополучного десантирования.

А что десантники? Не успел Сулига, покинув самолёт, опомнитъся, как резкий толчок остано­вил его свободное падение, и он закачался, под белым куполом парашюта. Поднял голову. В сторне, чуть выше, плавно спускался Колар. На шестисотметро­вой высоте царила тишина. Лишь где-то вдали рокотали моторы уходящего на восток самолёта. Посмотрел вниз, земля медленно приближалась. Привел себя в готовность. Это был первый в его жизни прыжок.

Приземлился не очень-то мягко, но без каких-либо происшествий. Вскочил на ноги, погасил купол, отстегнул лямки. Прислушался. В ночном безмолвии – ни звука. Быстро прикопал шёлк парашюта, ещё раз прислушался. Тишина. По­дал условный звуковой сигнал. Услышав ответ, пошёл на сближение. Руку сво­ему напарнику пожимал так горячо, словно они расстались не пять минут на­зад, а бог весть когда.

Разведчики благополучно приземлились в двух километрах от деревни Петровице (15 км юго-восточнее Праги) Спрятали парашюты, замаскировали груз, проанализировали обстановку в районе приземления и направились в деревню Неханице, что южнее Праги, на связь с хозяином конспиративной квартиры Йозефом Глухи. Первая радиосвязь с Центром состоялась 21 февраля.

И вот тут надо сказать о том, что поведал архив ГРУ и о чём не сказано ни в очерке, ни в воспоминаниях членов экипажа. Оказывается, группа состояла из трёх человек. Готовилась к заброске и радистка, которая работала с Куриловичем в Львове – Донская Людмила Александровна («Символ»). 1923 года рождения, уроженка Харькова. Перед войной закончила два курса харьковского машиностроительного института. С июля 1941 года партизанила. Была привлечена к разведывательной работе, шесть раз побывала в тылу врага.

Так вот в первой радиосвязи с Центром Сулига сообщил: «Галя отказалась прыгать. У нас осталось 100 долларов и 7 тысяч марок». Причина отказа в оперативных документах разведгруппы не объяснена. В воспоминаниях членов экипажа не упоминается о том, что они привезли в Ченстхов третьего пассажира. Этот факт не отражён и в очерке «Комсомольской правды». Может быть, в связи с отказом радистки прыгать и продиктована просьба «Лукашевича» от 25 февраля, через неделю после приземления, о том, чтобы Центр организовал доставку двух радистов?

Хозяин конспиративной квартиры Глухи оказал разведчикам теплый и радушный приём. Уже через несколько дней после приземления Сулига и Колар стали обрастать друзьями. Вскоре Степан познакомился с Верой Цириновой, она и её муж Карел работали на пражском авиационном заводе «Аэро». Через них разведчики установили связь с заводской подпольной организацией и создали резидентурную группу «Козак». Информация о выпускавшихся на «Аэро» истребителях пошла в Центр. Кроме этого группа стала собирать сведения о перевозках по желез­ной дороге, о танковом полигоне в Миловицах и состоянии оборонительных со­оружений на реке Лабе.

Через сына Глухи, на конспиративной квартире которого жил Сулига, удалось создать ещё одну резидентуру «Дуб». Поток ценной информации увеличился. Её порой поступало так много, что Колар не успевал ее обраба­тывать и передавать.

17 марта Степану Сулиге исполнилось двадцать восемь. О дне своего рож­дения никому не сказал: кому это интересно, да и работы было по горло.

Агентурные связи расширялись. Удалось даже привлечь к работе ассистентов коменданта криминальной полиции Праги Чижинского и Челеду. Поток ценнейшей информации всё увеличивался.

В конце марта десантировались обещанные Центром два радиста. Их встретили, устроили на конспиративные квартиры и стали готовить к работе.

3 апреля под вечер Сулига приехал в Неханице, где у чешского патриота Глухи квартировал Колар. Надо было срочно передать в Центр самые свежие разведданные. Радист упросил своего «шефа» остаться на ночь. Когда Сулига уснул, Ян сел за обработку материалов: перевёл с чешского языка на русский, зашифровал. А рано утром забрался на чердак, достал из тайника рацию, рас­тянул антенну, включил передатчик.

Дом Глухи находился на окраине посёлка. За полем, приютившись у лесной кромки, стоял отель «Рене», а в нём находился гитлеровский штаб одной из воинских частей. Не знал Колар, что его рация уже давно пеленгуется. А в это утро информации было так много, и она была настолько важна, что радист, нарушая инструкцию, находился в эфире не тридцать положенных минут, а нес­колько часов.

Немцы шли по полю, растянувшись в густую цепь. Дородные овчарки, натя­гивая длинные поводки, увлекали за собой своих хозяев. Надо срочно предупредить Глухи и Сулигу! Свернув свое хозяйство, Колар спустился вниз, от­крыл дверь. Два эсесовца навели на него автоматы. Он и не знал, что передо­вая команда прочёсывания была уже в доме. Сулига, старик Глухи и его дочь Мария стояли у стены, подняв руки. Их здесь же допросил советник гестапо доктор юриспруденции Алоис Хорнишер. Они молчали. Нашли рацию и несколько зашифрованных, но ещё не переданных радиограмм. Стали бить. Они всё отрицали. Не добившись ничего, Хорнишер приказал отправить арестованных в тюрьму Панкрац. Здесь они прошли все круги ада.

Разведчиков зверски пытали, стараясь выбить из них признание. Вот запись, сделанная рукой Колара: «Меня начали бить по голове и лицу. Потом связали руки, натянули их на колени, продели палку, перевернули и начали бить палками. Ломавшиеся палки заменяли новыми, уставших гестаповцев сменяли другие. Потом стали бить резиновой палкой с железным наконечником. Вытянули из комнаты за волосы так, что все волосы остались в руке того, кто тянул».

Пытали и Сулигу. Применяли электроток, капали на открытые раны кислоту. Но и он, надеясь на скорое освобождение, отвергал предъявленные обвинения. В застенки попали практически все сподвижники разведчиков – вся семья Глухи, Вера Циринова и другие. Её муж Карел успел скрыться и уйти в парти­занский отряд.

Никто из арестованных не погиб, всех освободила восставшая Прага. Авто­ры очерка приводят слова Колара по этому поводу: «Я знал, что без суда приговорён к смертной казни. Следователям так ничего и не сказал, и они уже перестали возить на допросы, в Печкарию (главный штаб тайной полиции в Праге. - А.С.) И вдруг 5 мая утром услышал: в Праге восста­ние. В пять часов вечера в Панкрац ворвались революционные гвардейцы. Они разбили запоры и освободили нас».

Когда после сеанса 4 апреля Колар перестал выходить на связь и в эфире не появились отправленные Сулиге два радиста, Соболев почувствовал, что произошло непоправимое. Подполковник взял несколько жёлтых папок с гри­фом «Совершенно секретно». В них находились все данные на Сулигу и Колара; справки, характеристики, автобиографии и радиотелеграммы.

Вчитываясь в каждую строку, слово и букву, Соболев пытался понять, что произошло с одной из самых ценных групп, из всех, засланных разведотделом в глубокий тыл врага. Разведчики опытные, прекрасно легализовались в горо­де, где гестаповцев и контрразведчиков больше, чем в самом Берлине, созда­ли разветвлённую агентурную сеть. А какая информация! Ей цены нет! Что же произошло? Ответа подполковник не находил. Его дали послевоенные события.

Авторы газетной статьи приводят показания Хорнишера, арестованного ор­ганами безопасности Чехословакии после окончания войны. В них раскрыта при­чина провала группы «Лукашевич»: «В феврале 1945 года службой подслушивания была установлена деятельность нелегального передатчика, находившегося вблизи села Иелове. Дальнейшей пе­ленгацией было установлено, что передатчик находится в селе Неханице. За передатчиком велось непрерывное наблюдение. Село Неханице было окружено несколькими ротами СС. Пеленгаторы были применены вблизи направления пере­дачи, которое показало на дом Глухи. В квартире семьи Глухи были арестова­ны чужие лица Сулига и Колар. Арестованные были подвергнуты острому допро­су с целью добиться их признания, так как они всё упорно отрицали».

Такова причина провала разведывательной группы «Лукашевич» – нарушение правил режима радиосеансов, слишком дерзкая работа под носом у врага. Пол­тора месяца действовали разведчики в Праге, посылая в разведотдел фронта из очень важного района вокруг чешской столицы ценнейшую информацию о про­тивнике.

Где-то и в какое-то время ошиблись. Поток информации прекратился. А ведь до конца войны оставался еще месяц. Сколь бы еще ценных све­дений они смогли бы передать! Тем более, что Вторая мировая война на Евро­пейском континенте кончалась именно здесь – в златой Праге.

И, тем не менее, вклад резидентуры «Лукашевич» в дело разгрома врага зна­чителен. Газетному очерку предпослан эпиграф – оценка дея­тельности разведчиков начальником оперативной группы РО 1-го Украинского фронта: «Они действительно выполняли особо важное за­дание командования Красной Армии и принимали активное участие в партизан­ском движении в Чехословакии. При выполнении заданий проявили себя храбры­ми, мужественными, преданными своей Родине и делу освобождения славянских народов от немецко-фашистских оккупантов».

А вот оценка, зафиксированная в архивном документе: «Группе удалось полностью вскрыть группировку войск, расположение штабов, аэродромов, складов, военно-промышленных предприятий, расположенных в Праге и её окрестностях, следить за железнодорожными перевозками через пражский узел. С 21 февраля по 4 апреля 1945 года передано более пятидесяти радиограмм с ценными разведсведениями»[388].

С очерком я познакомился десять лет тому назад. Из него узнал и после­военную судьбу наших героев. На момент опубликования материала в «Комсо­мольской правде» все они были живы. Писать в Прагу Степану Шагуру (Яну Колару) не решился. А вот во Львов, в квартиру 8 пятого дома по улице Оси­пенко Ивану Пркофьевичу Куриловичу (Степан Сулига) написал. Ответ пришёл быстро. Дочь Куриловича Надежда Василенко сообщила: «Анато­лий Михайлович, пишет вам младшая дочь Ивана Прокофьевича. Ваше письмо опоздало на 13 лет: в июле 1975 года в городе Русе, у себя в каюте скончал мой отец. Так что на все ваши вопросы я не смогу ответить».

Такова судьба членов разведывательной группы «Лукашевич», десантирован­ной в ночь на 19 февраля с борта самолета № 11 экипажем 340-го авиаполка под руководством командира корабля Алексея Андреевича Морозова.

Пришло время рассказать о тех двух радистах, которых РО 1-го Украинско­го фронта отправил на помощь своей резидентуре «Лукшевич» в Праге.

Над селом Неханице самолет появился в полночь 26 марта. Перед вылетом Соболев попросил сделать два захода с тем, чтобы мешок с запасными батареями для рации опустить на место приземления парашютистов. Эту просьбу экипаж выполнил. Десантники приземлились нормально, сумели проследить за спускае­мым грузом и нашли его. Их встречали. Обменявшись паролем, стали знакомиться.

На помощь Колару прилетел двадцатилетний Зенон Чех «Юрий». Уроженец города Коломыя Станиславской области. Специалист первоклассный: он еще до войны служил в полку связи. По национальности – поляк, воевал на территории СССР в первой польской армии.

Познакомившись с общей обстановкой, Зенон начал готовиться к работе, но через три дня после ареста Сулиги и Колара взяли на конспиратив­ной квартире и его. Освобождён в мае восставшим народом.

Второй радист – Павел Зуйкевич «Тадеуш» совсем юноша, родом из-под Пинска. После прилёта он скрывался на квартире у полковника в отставке Филиппа. Узнав об аресте Сулиги и Колара, патриот спрятал парня с рацией в лесу. 7 апреля Павел пришёл в дом поесть и погреться, но нарвался на засаду. Зуйкевич отстреливался, однако силы были неравны. «Тадеуш» застрелился. Так, не успев передать ни одной радиограммы, погиб на чужбине юный Павел Зуйкевич. Такое впечатление, что прилетел в Прагу за смертью.

И последнее. Авторы назвали свой очерк «Звезда» и «Лев». Это символы: «Звезда» – Советского Союза, «Лев» – Чехословацкой республики…

16 февраля генерал Н.В.Перминов получил от начальника спецотдела НКО генерал-майора А.Ф.Беднякова следующий документ: «Согласно договоренности с маршалом авиации Худяковым, прошу вашего распоряжения командиру 14-й авиадивизии о выброске грузов и двух человек в Чехословакию с базы Калиновка в количестве тридцати самолетов на цели:

- 4 км южнее Валашске-Бела (26 км восточнее Тренчина) – семь самолёто­вылетов на сигнал три костра треугольником и ракета;

- высота 1648 (19 км юго-восточнее Ружомберока) – четыре самолётовыле­та на сигнал три костра в линию, крайний костёр мигающий, заходить со стороны мигающего;

- Копаница (28 северо-западнее Жилины) – восемь рейсов на сигнал три костра треугольником и зелёная ракета;

- Нова-Легота (40 км севернее Нитры) - пять вылетов на сигнал такой же, что и на Копаница;

- Остри-Грунь (24 км южнее Прьевидза) – пять вылетов на сигнал три костра треугольником;

- Мазуры (40 км южнее Цешина) – один рейс с двумя пассажирами без сигналов».

Вскоре пришёл уточняющий документ: «Прошу вашего распоряжения командиру 14-й дивизии об изменении целей выброски грузов:

- Вместо цели Бела-Буковина, выбросить на цель у дер. Хлебске на сигнал пять костров «конвертом», внутренний костёр при появлении самолёта гаснет;

- Вместо цели Копаница выбросить на цель у села Вестинек на сигнал четыре костра в линию и белая ракета вдоль костров»[389].

В ночь на 21 февраля Ли-2 под номером «одиннадцать» стартовал с аэродрома Ченстохов и вновь взял курс на Чехословакию. В районе города Чешска-Пржебова он выбросил еще одну группу разведчиков. О дате и самом полёте мне рассказал в письме Абрам Поляк. Он сообщил, что задание они выполнили, но при возвращении на самолёте забарахлил один из моторов, и для устранения неисправности надо было возвращаться на базу. 22 февраля Соболев подписал все боевые документы и тепло простился с полюбившимися ему лётчиками.

О количестве пассажиров на борту самолета в том последнем вылете Поляк ничего не сообщил. Наша переписка состоялась десять лет тому назад. Фактура, изложенная в его письмах, «утонула» в потоке другой ветеранской информации, и я совершенно забыл, что кто-то летал с аэродрома Ченстохов. И даже тогда, когда «перелопачивал» в библиотеке имени В.И.Ленина литературу о разведчиках, в книге Бориса Харитонова «Осо­бое задание» нашёл его рапорт о дате и месте вылета самолёта, доставив­шего группу в тыл, я всего лишь подумал: «Вероятно, эту работу выпол­нил кто-то из лётчиков АДД».

Вот эта информация: «20 февраля 1945 года в 22.30 с Ченстоховского аэродрома на самолете Ли-2 № 11 выброшена в тыл противника группа «Крылов». Выброска произведена удачно. Все парашюты раскрылись».

Уже позже, когда у меня проявились все даты полётов АДД в Чехословакию, а из литературы накопилась фактура о разведчиках, я стал сводить эти два источ­ника. Данные Поляка и содержание рапорта – место и дата вылета, номер самолёта, а также место выброски – сошлись. Эврика!

В преддверии дальнейших наступательных операций штабу 1-го Украинского фронта необходимы были достоверные данные о противнике в северо-восточной части Чехии. Разведотдел получил приказ подготовить и забросить в район Чешска-Пржебова специальную разведывательно-диверсионную группу.

В связи с тем, что основная задача группы сводилась к разведке, было решено включить в её состав, помимо командира, трёх радистов и четырёх разведчиков. Подбирали из тех, кто уже побывал в тылу врага и имел опыт раз­ведывательно-диверсионной работы.

Постепенно в ходе подготовки группы обозначились основные её задачи. Свою конкретизацию они получили в боевом приказе, оформленном в день вылета: «Для выполнения особого задания в тылу противника назначается группа в количестве восьми человек. Командир группы – Харитонов Б.П. («Крылов»), зам. командира и старший радист Лобацеев С.И. («Радий»), радисты Пичкарь Д.В. («Икар»), Саратова М.Д. («Лара»), разведчики Сопко И.Д. («Поль), Виклюк М.П.(«Бронислав»), Бог­данов А.Е. («Козырь»), Мельников П.Т. («Огар»).

Группе приказано высадиться в тылу противника авиадесантом в районе города Ческа-Пржебова с задачами: связаться в городе с чешскими нелигальными резидентами подпольщика­ми-патриотами «Дитром», «Фиал-Вацловом», радиофицировать их, укрепить организационно и осуществлять руководство. Наладить связь с Цен­тром, производить разведку дислокации частей противника в пунктах Ческа-Пржебова, Градец-Крулевский, Млада-Болеслав, Циттау; установить нумерацию частей, состав, организацию и численность войск противника; выявить наличие и характер оборонительных сооружений противника, места нахождения аэродромов, количество и типы базирующихся на них самолётов в районе деятельности груп­пы; освещать переброску войск и техники противника по железным и шоссейным дорогам в направлениях: Забржег - Чешска, Пржебова – Градец-Кралёвски, Грулик – Усти – Пардубица; обратить особое внимание на передвижение танковых и мо­торизованных частей противника; с целью получения документальных данных о противнике производить нападения на штабные машины, брать в плен отдельных лиц высшего и старшего офицерского состава, а также связных и посыльных; уничтожать склады боеприпасов и горючего в районе действия группы. Особо ставилась задача: после ратификации резидентов «Дитра» и «Фиал-Вацлава» и их организационного укрепления, передать на самостоятельную радиосвязь с Центром»[390].

Из подобранного состава группы только двое радистов – Майя Саратова и Дмитрий Пичкарь – забрасывались в тыл врага впервые. Все остальные, как выразился на страницах книги Борис Петрович Харитонов, прошли «партизанскую академию в отряде Дмитрия Медведева «Победители».

Они встретились за тридцать минут до вылета – шестёрка членов экипажа Ли-2 под руководством Алексея Морозова и восьмёрка разведчиков группы под кодовым названием «Крылов» под командованием Бориса Харитонова. Никто из них до этого друг друга никогда не видел. Вместе они провели около трёх часов, расстались в воздухе, так и не узнав друг о друге ничего, даже имени. Так тогда было положено.

Полёт протекал без каких-либо особых осложнений. Всё началось после того, как десантники оказались под куполами своих парашютов, и, преодолев расстояние в шестьсот метров, встретились с землей в районе местечка Хрудим (13 км южнее Пардубице). Не для всех эта встре­ча оказалась благополучной.

Иван Сопко («Поль») заметил, что опускается на какое-то строение уже тогда, ког­да что-то подправить стропами было уже невозможно. Благо черепичная крыша, приняв удар десантника с грузом, выдержала, и он, не застряв на ней, скатился вниз. Перепуганная собака, отродясь не видевшая, чтобы люди входили во двор не через калитку, а падали прямо с неба, подняла такой злобный лай, что Сопко, моментально отстегнув лямки парашюта, легко взял почти двухметровую высоту дворового забора, и, словно спринтер, понёсся к тем­невшей ленточке леса.

А пёс продолжал оглашать сонную округу своим собачьим ругательством, только теперь не из-за испуга, а от злости на то, что цепь не позволила порвать штаны пришельцу с небес. Набрехавшись всласть, он излил свою злобу на парашютном шёлке.

Тело Михаила Виклюка («Бронислав»), подготовленное к приземлению, прошло между крона­ми двух больших деревьев и, тормознувшись зацепившимся за них куполом пара­шюта, повисло метрах в пяти от земли. Раскачавшись на стропах, десантник сумел обхватить ствол сосны руками и ногами. Держаться было трудно – между телом и деревом оказался вещевой мешок. Вместо того чтобы его сбросить, Виклюк взялся за нож и начал резать стропы.

В тот момент, когда он тянулся до самой дальней стропы, левая рука соскользну­ла со ствола, и разведчик, не разжимая ног, опрокинулся головой вниз. Под­нять свое тело за счет брюшных мышц он не мог – весь висевший на нём груз сполз ему на голову и тянул вниз.…Потеряв силы, Виклюк разжал ноги. Нашли его у тойже сосны с залитым кровью лицом и изрядными ушибами. Серьёзные травмы получил А.Е.Богданов («Козырь»). Но главная беда заключалось в том, что не был найден П.Т.Мельников («Огар»).

Было очевидным, что при приземлении десантники здорово наследили: парашют, брошенный Сопко в одном из дворов хутора, и парашют Виклюка, за­висший на кронах сосен, являлись опасной уликой. Надо было срочно уходить.

А тут ещё выяснилось, что экипаж выбросил группу в незапланированном месте Эту неприятность установили с помощью указательной таблички, прибитой к столбу при въезде в село Рабштайнска Льгота. Оставив Виклюка в районе приземления для лечения, тронулись в путь. Разведчик, шедший последним, тщательно посыпал следы махоркой. На первой же днёвке донесли в центр: «Группа выброшена в районе го­рода Хрудим с ошибкой на 35 километров от намеченного места, «Бронислав» сильно побился. «Огар» при приземлении не найден. Принял решение уходить в лес в направлении города Высоке Място. Крылов».

Шли только в тёмное время суток. Утром, измученные ночным переходом, падали в заросли кустарника и спали до вечера. Целая неделя ушла на исправление ошибки штурмана. Вряд ли без мощи жителей удалось бы благополуч­но завершить выход в заданный район.

Первое, что попытались сделать, так это установить связь в Чешска-Пржебове с теми подпольщиками, которых рекомендовал Центр. Вышли сюда 3 марта с большими надеждами, но десантников ожидали неприятности: их адреса оказались неверными. Но главное не это. Главное то, что так называемая резидентура оказалась совершенно негодной для такого серьёзного дела, как разведка. Вот, что зафиксировано в архивном документе: «Дитр» оказался 75-летним стариком, картёжником, и пьяницей, не захотевшим даже выслушать нашего представителя. «Фиал-Вацлав» - 70-летний старик, работал дворником. При обращении к нему перепугался и заявил: «Уходите с моего двора, я не желаю с вами разговаривать».

Стали искать новых друзей. И они нашлись! Разворачивая сеть источников информации, приступили к выполнению задания разведотдела фронта. Каждый день радисты передавали сводки о работе близлежащих железных дорог, особенно такой артерии как Прага – Брно. Сами разведчики, получая сведения от многочисленных помощников, удив­лялись, какое громадное количество живой силы и боевой техники перемещали фашисты по этой железной дороге.

Особенно разведработа активизировалась, когда на Харитонова по своей личной инициативе вышел штабс-капитан Милослав Вовес, бывший работник разведотде­ла Генерального штаба чехословацкой армии, убеждённый антифашист.

Это была находка! Имея деловые связи, офицер добывал совершенно секретные сведения о дислокации складов, аэродромов, воинских частей, снабжал разведгруппу бланками документов, проездными требованиями. Из его квартиры радистка Майя Саратова несколько раз передавала в Центр важную информацию.

В середине февраля войска 1-го Украинского фронта окружили на Одере город-крепость Бреслау. Гарнизон сопротивлялся отчаянно. Этому способство­вала налаженная авиационная помощью, блокированному городу. Штаб фронта приказал разведгруппе «Крылов» срочно установить, с каких аэродромов взлетают и берут курс на Бреслау немецкие транспортные самолеты.

Выяснить целеназначение аэродрома в селе Поухове близ Градце-Кралёвски взялся Вовес. Но ему удалось узнать лишь только то, что на нём ба­зируются транспортные самолёты и большое количество планёров. По ночам «юнкерсы», буксируя планёры, уходили на северо-восток, а возвращались уже одни. Всё говорило о том, что они держали курс на Бреслау. Но это было только предположение.

Для окончательного прояснения вопроса организовали захват контрольного пленного. Операция удалась. Унтер-офицер Эрвин Рипке подтвердил: пуховский аэродром работает исключительно на Бреслау. Ценные сведения немедленно ушли в эфир. Испльзуя их, советская авиация нанесла по объекту бомбовый удар.

Получив сведения о том, что на авиационном заводе в городе Хоцени имеется так называемый секретный цех, разведчики стали выяснять, что он производит. Оказалось, что цех «Вува» (от «Вундерваффе», что озачает «чудо-оружие». – А.С.) производит компактный насос и переключатель для ракет «ФАУ-2». Пробраться туда – затея немыслимая. Но притормозить на несколько дней работу специального цеха – можно. Вскоре диверсионная группа вывела из строя по­нижающий трансформатор под Пардубице.

В своей книге Б.П.Харитонов писал: «Наконец сложный механизм разведки был создан, налажен и действовал. Ежедневно из городов и сёл, с железнодорожных станций к нам поступали сведения от многих и многих верных друзей. Внимательные глаза и чуткие уши наших помощников повсюду следили за врагом...

Особое внимание приходилось уделять работе железных дорог. Двухколейная дорога Прага – Брно проходила у нас под боком. Девяносто шесть пар поездов в сутки пропускала эта дорога, а во время боёв за Вену поезда здесь шли с интервалами в пять минут... И каждый день Лобацеев развёртывал рацию, свя­зывался с радиоценром: «Соколову. По дороге Пардубице – Усти с третьего на четвёртое апреля прошло на восток: войск СС 315 вагонов, танков «тигр» 28 штук, танков средних 15 штук, самоходных орудий 19 штук, бронемашин 30 штук, орудий разных 54 штуки, автомашин 649 штук, порожняка 449 вагонов.…Сегодня за ночь на восток прошло 35 «тигров». Имеются данные, что двигается танковая дивизия СС «Герман Геринг» Уточню и сообщу завтра. Крылов»[391].

И так ежедневно. Сергей Лобацеев и Майя Саратова «сидели на ключе» по несколько часов в сутки. «1-я танковая дивизия перемещается из-под города Глатц в город Вальденбург». «На аэродром «Угарта» близ Высоке Място при­было около 120 самолётов типа «Ю-87», «Ю-88» и «Хайнкель-111». «По уточнённым данным установлено: в Велиховках, что 16 км севернее Градец-Кралёвски, дислоцируется штаб главнокомандующего немецкими войсками в протекторате. Главнокомандующий фельдмаршал Шернер. При штабе находится ещё генерал-полковник Рихтер, генерал-лейтенант Байрут и группенфюрер СС Ритцерт. Узел связи при штабе имеет 160 телефонных линий, обслуживается 60 человеками».

16 апреля подготовили и отправили в Прагу радиста Пичкарь («Икар») вместе с завербованным резидентом по фамилии Аккерман, у которого в столице имелись хорошие связи и знакомые. «Икар» 29 апреля установил с группой радиосвязь и начал передавать данные о пражском гарнизоне. «К обороне Праги готовится три немецкие дивизии – дивизия «Викинг» в районе Миловице, дивизия «Валенштейн» в районе Бенешов, 93-я пехотная дивизия в районе Чешский Брод. Кроме того, войска Власова в районе Бероун и разрозненные отряды эсесовцев. Коммунисты-под­польщики готовят население к вооруженному восстанию, на всех крупных предприятиях формируются боевые отряды рабочих. «Икар».

«Соколову. Немцы хотят сдать Прагу американцам. 27 апреля доктор Франк выслал на переговоры к американцам в город Егер премьер-министра протекто­рата Бинерта и министра Грибы».

Поток информации всё нарастал. Самые ценные сведения передавались в Цен­тр радистами, но что делать с менее важными, которые вместе взятые, тоже могли пригодиться штабу фронта? К тому же накопилось много карт, схем и чертежей. Их через рацию не передашь. И тогда родился дерзкий план: напасть на аэродром авиационного завода в Хоцени, захватить самолёт, и на нём доставить документы за линию фронта.

Дата добавления: 2015-10-28